Аннотация. В статье рассказывается о советско-монгольском сотрудничестве в военной сфере в годы Второй мировой войны, совместных боевых действиях, рассматриваются некоторые аспекты помощи СССР в укреплении обороноспособности дружественной страны.
Summary. The article tells about the Soviet-Mongolian military cooperation during the Second World War, joint military operations, some aspects of the Soviet aid in strengthening the defence capacity of the friendly country.
Из истории Военно-политических отношений
ЦЫБЕНОВ Базар Догсонович — научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук, кандидат исторических наук, доцент (г. Улан-Удэ. E-mail: bazar75@mail.ru)
СОВЕТСКО-МОНГОЛЬСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В феврале 1932 года, то есть ещё за несколько лет до начала Второй мировой войны (1939—1945), Центральный комитет Монгольской народно-революционной партии (ЦК МНРП), правительство Монгольской Народной Республики (МНР) и ряд общественных организаций опубликовали специальное заявление, в котором призывали население соблюдать высокую бдительность, ни на минуту не забывая о том, что японская военщина засылает и будет засылать в пределы страны шпионов и диверсантов1. Дальнейшие военные действия, начатые Японией в Азиатско-Тихоокеанском регионе в середине 1930-х годов, затронули и пограничные территории СССР и МНР. Потерпев поражение от частей Красной армии в Приморье, у озера Хасан (1938 г.), военные круги Японии решились на очередную разведку боем, на этот раз в районе реки Халхин-гол. Их особо привлекала идея захвата Монголии как плацдарма для вторжения на советскую территорию. Наиболее ярким образцом подобных замыслов можно считать рассуждения генерал-лейтенанта Сато Кюкацу в книге «Маньчжуро-монгольская проблема и наша континентальная политика» (ноябрь 1931 г.). Программа японской экспансии на Дальнем Востоке озвучивалась так: 1) столица Японии должна быть перенесена с острова на континент, временно — в Корею, а затем — в Маньчжурию или Монголию; 2) Монголия должна быть захвачена; 3) необходимо создать новую железнодорожную систему, связывающую воедино сперва Корею, Маньчжурию и Монголию, затем Восточную Сибирь; 4) начать разработку горных богатств Внутренней Монголии, создав там в первую очередь мощную металлургию для японской промышленности; 5) произвести переселение корейцев в Монголию для быстрейшего развития с помощью эмигрантов сельского хозяйства2.
О том, что это не только слова, свидетельствовали активные действия. Вдоль границ МНР строились укрепления, к ним подводили шоссейные и железные дороги.
Однако эти и другие подобные планы японской военной элиты не сумели осуществиться, встретив серьёзный отпор со стороны СССР и МНР. В боях на р. Халхин-гол (1939 г.) Советский Союз пришёл на помощь монгольской армии, руководствуясь Пактом о взаимопомощи (1936 г.), где статья вторая указывала, что в случае нападения на одну из договаривающихся сторон оба дружественных государства окажут друг другу всяческую, в том числе и военную, помощь. На Халхин-голе боевое крещение во взаимодействии с советскими войсками приняли 6-я и 8-я кавалерийские дивизии Монгольской народно-революционной армии (МНРА) общей численностью около 2260 человек3.
Курс, направленный на укрепление военного сотрудничества, был продолжен в декабре 1939 года, когда состоялся визит премьер-министра МНР Х. Чойбалсана в Москву. В числе многих обсуждавшихся проблем был и вопрос о приглашении в Монголию советских военных советников4. Полгода спустя (21 июня 1940 г.) приказом народного комиссара обороны СССР в Забайкальском военном округе на базе 1-й армейской группы была сформирована 17-я армия, вошедшая впоследствии (15 сентября 1941 г.) в состав войск Забайкальского фронта. Её части и соединения дислоцировались в Улан-Баторе, Ундурхане, а также в таких стратегически важных пунктах востока и юго-востока МНР, как Дорнод, Матад, Тамцаг-Булаг, Сайншанд; штаб армии располагался в г. Чойбалсан. Этой армии принадлежала основная роль в укреплении боевого содружества. Советские солдаты и офицеры оказывали соседним частям МНРА помощь материалами, поддерживали морально и привносили в монгольскую армию новые методы подготовки и ведения боевых действий. Высоко оценил роль советских офицеров в организации штабной работы в частях МНРА (март 1942 г.).
В ходе многочисленных совместных учений усиливалась боеспособность монгольской армии, её солдаты обогащались знанием современных видов военной техники, новых тактических приёмов, какие утвердились в Красной армии. Особенно большую работу в распространении новейшего военного опыта проводили командующий 17-й армией генерал-лейтенант А.И. Данилов, генерал-майор В.М. Емельянов, полковник Г.П. Рокогон. Монгольские офицеры, в ряде случаев и руководство МНР, приглашались на штабные учения, стратегические и тактические учения и тренировки, проводившихся частями 17-й армии. Проходили и совместные культурные мероприятия: дружественные встречи, вечера, чтение лекций, собрания, семинары, концерты, просмотры кинофильмов; командование дружественных войск обменивалось поздравительными телеграммами по памятным датам. Примечательна публикация в местной военной газете с текстом подобного поздравления командующего 17-й армией генерал-лейтенанта П.Л. Романенко5. И таких документальных свидетельств боевого содружества сохранилось немало6.
Нападение фашистской Германии на СССР МНРА встретила в состоянии повышенной боевой готовности. В тот же день (22 июня 1941 г.) состоялось объединённое заседание Президиума ЦК МНРП, Совета Министров и Президиума Малого хурала МНР, которое ясно определило отношение страны к этому вероломному акту. Была принята специальная декларация, в которой говорилось, что нападением на СССР германский фашизм бросил вызов всему прогрессивному человечеству и что монгольский народ будет верен обязательствам, принятым на себя 12 марта 1936 года.
При Генеральном штабе МНРА были созданы специализированные управления по родам войск — танковых, мотомеханизированных, артиллерийских, авиационных, медицинской и ветеринарной службы. В целях подготовки военных кадров был увеличен набор слушателей в военные академии и другие военно-учебные заведения СССР, а в октябре 1943 года в Монголии открылась Офицерская школа имени Сухэ-Батора7. Приказом Народного комиссариата обороны (НКО) СССР № 0690 от 8 сентября 1942 года было разрешено принять 110 монгольских граждан в вузы РККА в соответствии с просьбой маршала Чойбалсана. Монгольские курсанты-пограничники войск МВД МНР обучались в кавалерийских военных училищах (пограничных) войск НКВД СССР. Имелась договорённость (1943 г.), подписанная маршалом Чойбалсаном и первым заместителем наркома обороны СССР Г.К. Жуковым, об обучении 10 командиров МНРА в Военной академии имени М.В. Фрунзе8.
До тех пор, пока МНРА не имела кадров, способных обеспечить всестороннее военное и политическое воспитание личного состава, существовала необходимость в институте военных комиссаров, в подготовке которых тоже большую роль сыграли советские военные инструкторы. Они проделали огромную работу среди личного состава и населения, поднимая политическую сознательность, боевой дух и моральную устойчивость солдат. В результате улучшения политико-воспитательной работы в монгольской армии повысилось сознательное отношение к воинскому долгу, укрепилась воинская дисциплина. О росте политической сознательности и чувства интернационального долга свидетельствовало то, что от бойцов и офицеров МНРА поступало большое количество заявлений о посылке их на советский фронт для борьбы с фашизмом. По данным монгольского историка, уже 24—26 июня 1941 года поступили первые заявления от военнослужащих МНРА маршалу Х. Чойбалсану с просьбой отправить их на фронт громить фашистов вместе с красноармейцами. В ответ на это заявление советское руководство просило поблагодарить граждан дружественной страны за их готовность воевать в рядах Красной армии и вместе с тем разъяснить им, что нет необходимости привлекать для этого добровольцев-иностранцев9. И всё же подобные пожелания поступали на протяжении всей войны. Особенно большое количество просьб о посылке на советский фронт поступало от монгольских пограничников. 113 бойцов одного только отряда подали рапорты с такой просьбой: «Мы желаем лично громить немецких фашистов. Поэтому мы просим послать нас на фронт. Мы в течение многих лет хорошо закалились, зорко охраняя днём и ночью, не смыкая глаз, границы МНР при 70-градусной жаре Гоби и 60-градусных морозах Баянцага»10. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Цаплин Ф.С. Советско-монгольское содружество в годы второй мировой войны. М.: Наука, 1964. С. 13.
2 Капица М.С., Иваненко В.И. Дружба, завоёванная в борьбе (советско-монгольские отношения). М., 1965. С. 85.
3 Базаров Б.В. Битва на реке Халхин-гол в свете восточно-азиатской геополитики // Халхин-гол: 1939. М.; Улан-Батор, 2009. С. 52.
4 Лузянин С.Г. Россия — Монголия — Китай в первой половине XX в. М., 2000. С. 206; Российско-монгольское военное сотрудничество (1911—1946): сборник документов: В 2 ч. М.; Улан-Удэ: изд.-полиграф. комплекс ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2008. Ч. II. С. 103; Жамсранжав Ш. Дэлхийн хоердугаар дайны уе дэх монгол ардын хувьсгалт цэргийн хогжилт. Улан-Батор, 1977. С. 49.
5 Улан Од. 1942. 6 марта (№ 27).
6 Жамсранжав Ш. Указ. соч. С. 95—100.
7 История Монгольской Народной Республики / Под ред. А.П. Окладникова, Ш. Бира. М., 1983. С. 440.
8 Российско-монгольское военное сотрудничество (1911—1946). Ч. II. С. 256.
9 Хишигт Н. Движение монгольского народа за помощь фронту Великой Отечественной войны // Вторая мировая война и Монголия. Сборник статей. Улан-Батор, 2005. С. 52—66.
10 Цаплин Ф.С. Указ. соч. С. 70.