Аннотация. Потребности развития военного дела заставляют по-новому, сквозь призму современных реалий осмыслить победный опыт одной из крупнейших битв Великой Отечественной войны — Курской. Он привлекает внимание новаторским подходом к развитию отечественного военного искусства и выполнению боевых задач. В этот победный опыт входит замысел обороны Воронежского фронта. Результаты его изучения, а также анализа боевого и численного состава, основных видов вооружений, построения боевых порядков и организации подготовки войск фронта к стратегической оборонительной операции представлены в данной статье. Авторы пришли к выводу: замысел обороны фронта отражал верную оценку сил и намерений противника, правильное определение возможного направления его главного удара, был эффективным и обеспечил успешное выполнение боевой задачи.
Summary. The requirements of the development of military affairs make us understand the victorious experience of one of the greatest battles of the Great Patriotic War — the Battle of Kursk — in a new way, through the prism of modern realities. It is noteworthy for its innovative approach to the development of national military art and the performance of combat tasks. This victorious experience includes a plan for the defense of the Voronezh front. The paper presents the results of the study, as well as the analysis of the combat and numerical composition, the main types of weapons, the construction of combat orders and the organization of the preparation of the front troops for a strategic defensive operation. The authors concluded that the plan of the front defense reflected a correct assessment of the enemy’s forces and intentions, correctly determined the possible direction of his main attack, was effective and ensured the successful completion of the combat task.
ГУЖВА Дмитрий Геннадьевич — начальник научно-исследовательского управления Научно-исследовательского института (военной истории)
Военной академии Генерального штаба ВC РФ, полковник,
кандидат исторических наук
(Москва. E-mail: guchva@list.ru);
ПОКРОВСКИЙ Сергей Вадимович — военный историк, полковник в отставке
«ПЕРЕХОД НАШИХ ВОЙСК В НАСТУПЛЕНИЕ… С ЦЕЛЬЮ УПРЕЖДЕНИЯ ПРОТИВНИКА СЧИТАЮ НЕЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ»
Замысел обороны и состав Воронежского фронта к началу Курской битвы
Военные эксперты и учёные в 2023 году провели исторические параллели между битвой под Курском 1943 года и специальной военной операцией ВС РФ на Украине, попыткой гитлеровского реванша на Курской дуге и украинским «контрнаступом» 2023 года, обратили внимание на то, что опыт Великой Отечественной войны, Курской битвы, оборонительных боёв, сражений, операций актуален и востребован в борьбе против последышей гитлеровских прихвостней — укронацистов1. Эти оценки отражают злободневность исследования различных аспектов Курской битвы.
Из двух фронтов, вступивших в неё 5 июля 1943 года, более мощный удар врага отразил Воронежский, располагая меньшими возможностями концентрации сил и средств на предполагаемых направлениях наступления противника при большей ширине танкодоступной части своего переднего края. Опыт организации его обороны заслуживает творческого осмысления с позиций современных условий боевых действий. Тем более, в литературе прояснены не все аспекты этого опыта.
Особый интерес представляет замысел — основа решения командующего фронтом, главная идея способа выполнения боевой задачи. В литературе описано планирование, подготовка и ход оборонительной операции, указаны слагаемые замысла — важнейшие направления, районы, рубежи, на удержании которых командование сосредоточило главные усилия войск, их группировка, построение боевых порядков, способы отражения наступления и разгрома вклинившихся сил противника2.
Требует уточнения численность личного состава войск фронта к началу Курской стратегической оборонительной операции 5—23 июля 1943 года. В литературе она варьируется от 534 тыс. до 625 590—626 тыс. человек3. Сведения о вооружениях войск фронта тоже различны. Причина, вероятно, в том, что не всем авторам известны результаты исследований военных историков, не изданные или выпущенные крайне малыми тиражами. В том числе научно-справочный труд военно-научного управления Генштаба Вооружённых сил СССР о боевом составе Красной армии в годы Великой Отечественной войны4, один из серии статистических сборников, подготовленных в Институте военной истории Минобороны России «Боевой и численный состав Вооружённых сил СССР в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.»5, двухтомник «Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах»6 и др. В результате обобщения и анализа информации архивных документов, упомянутых и других источников в статье освещены замысел обороны, боевой и численный состав, количество основных видов вооружения войск Воронежского фронта к началу Курской битвы.
Формирование замысла обороны южного фаса Курской дуги стало возможным в результате стабилизации линии фронта к 25 марта 1943 года на рубеже Краснополье — Белгород и далее по Северскому Донцу до Чугуева7. Командующий Воронежским фронтом, перешедшим к обороне на южном фасе, генерал-полковник Ф.И. Голиков 27 марта приказом № 0087/оп на инженерное оборудование поставил задачи «для закрепления местности в целях обеспечения глубоко эшелонированной обороны» создать её полосы — главную с передним краем на достигнутых рубежах, вторую, тыловую армейскую и промежуточную, отсечные позиции, первый и второй фронтовые тыловые оборонительные рубежи, определил важнейшие направления для оборонительных полос и сроки работ8.
Сменив Ф.И. Голикова 28 марта9, генерал армии Н.Ф. Ватутин, назначенный командующим Воронежским фронтом 22 марта приказом Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) № 006710, на основе своего первоначального замысла на оборону принял решение, изложенное 31 марта в его приказе № 0093: «В целях более успешного выполнения поставленных перед фронтом задач и более плотного занятия обороны я решил: путём перегруппировок усилить правый фланг фронта и особенно прочно занять направления Белгород, Обоянь; Белгород, Короча; Волчанск, Новый Оскол. Создать большую глубину обороны, для чего занять войсками не только главную оборонительную полосу, но также промежуточные и тыловые рубежи и иметь сильные ударные группы для производства контрударов и перехода в контрнаступление»11.
Наряду с тремя наиболее вероятными направлениями ударов противника и рубежами, на удержании которых Ватутин решил сосредоточить усилия войск, он уточнил передний край обороны и приказал «на всём фронте армий создать предполье», командующим 21-й и 38-й армиями (21 и 38 А) улучшить положение их войск частными атаками, прочно удерживать указанные рубежи, «сосредоточить все усилия на быстрейшем укомплектовании, довооружении и полном восстановлении боеспособности войск… развернуть во всех частях и соединениях интенсивную боевую подготовку» и быть готовыми к контрударам в направлениях: 69 А — «на Покровку, Белгород и Волчанск», 5-му гвардейскому танковому корпусу (5 гв. тк) — «на Обоянь, Суджу, на Белгород и на Корочу, Волчанск», 2 гв. тк — «на Гостищево, на Белгород и на Волчанск», 6-му гвардейскому кавалерийскому корпусу — «на Покровку, на Белгород и на Корочу, Волчанск»12.
В последующем командование фронта уточняло замысел обороны в соответствии с решениями Ставки, сведениями о противнике и наращиванием боевого состава фронта (таблица 1).
К началу битвы фронт был значительно усилен. За 3 месяца в его боевом составе прибавились танковая армия и 4 стрелковые дивизии, выросло число других войск, например, истребительных авиационных и танковых корпусов, зенитных артиллерийских дивизий — в 2 раза, истребительно-противотанковых артполков — в 2,8 раза, численность личного состава — до 613 688 человек (таблица 2).
Результат реализации слагаемых замысла обороны, касающихся построения боевых порядков войск, количества и плотностей артиллерии, танков, других видов вооружения, численности личного состава, представлен в таблицах 2 и 3.
В период разработки первоначального замысла обороны Воронежского фронта командование РККА намеревалось начать летне-осеннюю кампанию 1943 года наступлением на юго-западном направлении13. Но с вскрытием советской разведкой гитлеровского плана операции «Цитадель» и подготовки наступления вермахта в Ставке, Государственном Комитете Обороны СССР (ГКО) и Генштабе в конце марта — начале апреля обсуждали идею преднамеренной обороны. В обменах мнениями участвовали военсоветы фронтов и армий14.
Объехав почти все части Воронежского фронта, член Ставки, заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Г.К. Жуков обсудил обстановку с Ватутиным, командующим Центральным фронтом генерал-полковником (с 18 апреля 1943 г. генерал армии) К.К. Рокоссовским, начальником Генштаба Маршалом Советского Союза А.М. Василевским и 8 апреля представил председателю ГКО, Верховному главнокомандующему Вооружёнными силами СССР И.В. Сталину доклад с оценкой сил противника, прогнозом его действий и выводом: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьём основную группировку противника»15. Мнение Жукова разделял Василевский. С ним совпали оценки противника командованием Воронежского и Центрального фронтов16. Но Ватутин и ряд других военачальников не сбрасывали со счетов альтернативу обороне Курского выступа. 10 апреля, докладывая в Генштаб о противнике, командование Центрального фронта предложило упредить врага, «усилиями войск Западного, Брянского, Центрального фронтов уничтожить» его орловскую группировку17.
12 апреля Ставка ВГК приняла предварительное решение о преднамеренной обороне на совещании с участием Сталина, Жукова, Василевского и его заместителя — начальника Оперативного управления Генштаба генерал-полковника А.И. Антонова18. Одновременно «с планом обороны и контрнаступления решено было разработать также и план наступательных действий, не ожидая наступления противника, если оно будет затягиваться на длительный срок». Командованию фронтов дали указание «построить прочную, глубокоэшелонированную оборону на всех важнейших направлениях, и в первую очередь в районе Курской дуги»19.
Отсутствие окончательного решения Ставки позволяло обсуждать замыслы и обороны, и упреждающего наступления. Их командование войсками Воронежского фронта 21 апреля отразило в докладе № 00837 Верховному Главнокомандующему о группировке противника и соображения по подготовке наступательной операции, который генерал армии С.М. Штеменко (в те дни генерал-лейтенант, первый заместитель начальника, с мая 1943 г. — начальник Оперативного управления Генштаба РККА20) назвал гибким планом Н.Ф. Ватутина, пояснив: командование фронта «высказалось за преднамеренную оборону с последующим переходом в контрнаступление, допуская, однако, и возможность нанесения нами упреждающего удара, если враг не будет наступать длительное время. Формулировка будущих задач давалась в общем очень гибко»21. Около половины доклада заняли предложения относительно наступательных операций четырёх фронтов общей глубиной до 700 км. Как вспоминал С.М. Штеменко, в те дни «идея упреждающего удара все ещё не отбрасывалась, но стояла на втором плане»22.
План обороны Воронежского фронта Ставка рассмотрела 25 апреля23. На его значение указывают продолжительность и состав участников рассмотрения. 5 ч 25 мин. — с 20:05 до 1:30 в кабинете Сталина вместе с ним и Ватутиным находились зампред ГКО, первый зампред Совнаркома, член Ставки ВГК, нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, член ГКО, зампред Совнаркома, нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия, член ГКО, секретарь ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК Г.М. Маленков, начальник Генштаба А.М. Василевский, его заместитель А.И. Антонов, член военсовета Воронежского фронта генерал-лейтенант Н.С. Хрущёв и др.24
В середине обсуждения (в 22:45) Сталин и Василевский подписали директиву Ставки № 46126 о включении в состав Воронежского фронта 1-й танковой армии25 (1 ТА). Передача фронту этой мощной ударной и манёвренной силы значительно повысила возможности разгрома группировок врага контрударами из глубины обороны, её устойчивость. В итоге обсуждения Ставка одобрила план обороны фронта и назначила срок готовности к ней — 10 мая, к наступлению — не позже 1 июня26.
Н.Ф. Ватутин и командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник, с 28 апреля 1943 года генерал армии Р.Я. Малиновский продолжали настаивать на упреждающем ударе в Донбассе. Их поддерживали Маршалы Советского Союза К.Е. Ворошилов27, С.К. Тимошенко28 и др.29 Не отрицая оборонительных мероприятий, Ватутин предлагал Сталину нанести упреждающий удар по белгородско-харьковской группировке врага30. Его поддерживал Хрущёв.
Это мнение не разделяли в Генштабе Василевский, Антонов и другие, а также Жуков, о чём он доложил Сталину31 и через много лет вспоминал: «Верховный сам всё ещё колебался — встретить ли противника обороной наших войск или нанести упреждающий удар… Это колебание продолжалось… почти до середины мая»32. После многократных обсуждений «Верховный наконец решил встретить наступление немцев» глубокоэшелонированной обороной, «измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белгородско-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях»33. И Ставка в начале июня приняла окончательное решение о преднамеренной обороне34.
К тому времени не только были разработаны замысел и план обороны южного фаса Курского выступа, но и многое сделано в её укреплении. Командование фронта определило направления сосредоточения усилий своих войск с учётом прогноза действий противника, который, как 21 апреля отмечено в докладе Сталину, мог собрать перед Воронежским фронтом до 20 пехотных и 11 танковых дивизий, около 1600 танков, в т.ч. на главном направлении — до 10 пехотных и до 10 танковых, 1500 танков при поддержке до 500 бомбардировщиков и не менее 300 истребителей. Вероятные направления ударов врага: главного — из района Борисовка, Белгород на Старый Оскол и частью сил на Обоянь, Курск, вспомогательных — Волчанск, Новый Оскол и Суджа, Обоянь, Курск35.
«Замыслом командующего войсками Воронежского фронта на ведение оборонительной операции (по оценке авторского коллектива под руководством генерал-лейтенанта В.А. Жилина) предусматривалось:
учитывая возможность нанесения (противником. — Прим. авт.) главного удара в направлениях Белгород — Обоянь или Белгород — Короча, а также возможность нанесения двух ударов одновременно по этим направлениям, основные усилия сосредоточить в центре и на левом фланге фронта в полосе протяжённостью 164 км иск. Краснополье — Волчанск, где развернуть 21 стрелковую дивизию 40 А, 6, 7 гв. А и 5 стрелковых дивизий 69 А второго эшелона фронта;
1 ТА второго эшелона фронта сосредоточить для ввода в сражение на направлении главного удара противника на Обоянь;
упорной обороной на подготовленных рубежах отражать наступление противника на направлениях Белгород — Обоянь, одновременно Белгород — Короча и Волчанск — Нов. Оскол;
при уточнении направления главного удара быть готовыми к манёвру силами второго эшелона фронта и резервами;
вводом в сражение второго эшелона фронта и резервов, контрударами с подготовленных рубежей остановить продвижение противника, не допустить прорыва обороны фронта и принять меры для восстановления положения;
силами 6 стрелковых дивизий правого фланга фронта продолжать удерживать оборону в полосе иск. Гапоново — иск. Краснополье»36.
Как пояснил старший офицер Генштаба РККА при Воронежском фронте полковник М.Н. Костин 23 августа 1943 года в объёмном документе37, адресованном начальнику Генштаба, «учитывая наиболее вероятное направление ударов противника из районов Тomaровка, Борисовка, Белгород в направлении на Обоянь — Курск и из района Михайловка, Микояновка, Безлюдовка на Короча, командование фронта сосредоточило главное внимание на создании наиболее прочной обороны на этих направлениях». Там «были поставлены в оборону наиболее устойчивые войска фронта… участвовавшие в разгроме Сталинградской группировки немцев в 1942—43 г. — части 6 гвардейской и 7 гвардейской армий, которые имели глубокое построение обороны, хорошо оснащены танковыми и артиллерийскими частями усиления, а также проделали большую работу в смысле инженерного усиления системы обороны». В стыке между этими армиями «были сосредоточены 69 А и 35 гв. ск». На направлениях ударов противника находились мощные танковые силы — «1 ТА, 2, 5 гв. тк и артиллерийские части усиления. Такое построение боевых порядков войск фронта создавало все необходимые условия организации жёсткой, глубокоэшелонированной обороны, способной измотать и обескровить наступающего противника, а наличие мощных танковых, мотомеханизированных и стрелковых резервов обеспечивало нанесение сильного контрудара и уничтожение вклинившихся в оборону войск противника»38.
Для реализации замысла обороны фронта оборудовали 6 оборонительных рубежей (полос) с передним краем шириной 244 км общей глубиной 130 км, в т.ч. два в тактической зоне обороны, один — в армейской и три фронтовых. В полосах создали по несколько позиций. Отрыли 4240 км траншей и ходов сообщения, 28 058 стрелковых окопов, 55 854 окопа для противотанковых ружей, ручных и станковых пулемётов, 5322 командных и наблюдательных пункта, 17 505 землянок и убежищ, установили до 600 км проволочных препятствий. Боевые порядки построили в 2 эшелона с выделением резерва. В первом эшелоне 4 общевойсковые армии обороняли рубежи: 38-я (командарм генерал-лейтенант Н.Е. Чибисов) — Коренево, Краснополье (80 км); 40-я (генерал-лейтенант К.С. Москаленко) — иск. Краснополье, Трефиловка (50 км); 6-я гвардейская (генерал-лейтенант И.М. Чистяков) — иск. Трефиловка, севернее Белгорода (64 км); 7-я гвардейская (генерал-лейтенант М.С. Шумилов) — восточнее Белгорода, Волчанск (50 км). Второй эшелон — 1 ТА (генерал-лейтенант танковых войск М.Е. Катуков), 69 А (генерал-лейтенант В.Д. Крючёнкин) и резерв — 35 гв. ск, 5 и 2 гв. тк, артиллерийские соединения и части находились в центре и на левом крыле фронта39. Его сухопутные войска поддерживала 2-я воздушная армия во главе с генерал-лейтенантом авиации С.А. Красовским.
Доступными для немецких танков были полосы обороны 6-й, 7-й гвардейских и 40-й армий суммарной шириной 164 км — 67 проц. фронта. В том числе особенно опасными — полосы обороны 6 гв. А и 7 гв. А, в сумме — 114 км, 47 проц. фронта на его левом крыле.
Ватутин в докладе Сталину 21 апреля отметил, что наряду с построением глубокой обороны фронта в её основу положены: организация плотной и развитой на большую глубину противотанковой обороны (ПТО); организация надёжной ПВО; подготовка к манёвру противотанковыми средствами, артиллерией, танками, вторыми эшелонами и резервами. И особо доложил «о мероприятиях по отражению крупных танковых атак»40.
Большое внимание уделялось организации применения артиллерии, её массированию на вероятных направлениях ударов врага. В составе фронта были 8773 орудия и миномёта калибров 82 мм и выше (в среднем около 36 на 1 км переднего края), а с учётом миномётов всех калибров и реактивной артиллерии — 10 888, в среднем 44,6 на 1 км фронта (таблица 3).
Фронт усилили 95 артполков РВГК. 84 из них (7655 орудий, миномётов и установок РА) развернули на участке сосредоточения основных усилий фронта. Средняя плотность артиллерии на всю глубину обороны на танкодоступных 164 км (67 проц. фронта, которые в первом эшелоне обороняли 40 А, 6 гв. А и 7 гв. А) составила 46,6 орудия, миномёта и реактивной установки на 1 км, ещё больше — порядка 52 — на входившем в эти танкодоступные 164 км наиболее опасном левом крыле, где 6-я и 7-я гвардейские армии суммарно обороняли 114 км41. На этих 47 проц. фронтовой полосы с учётом второго эшелона и резерва находились 67 проц. орудий и миномётов, 87 из 130 артполков, входивших в состав фронта42.
Для организации плотной противотанковой обороны, особенно на важнейших танкоопасных направлениях, отрабатывали её планы, создавали эшелонированные в глубину противотанковые опорные пункты (в полосе фронта около 100, на направлении главного удара противника в среднем по 3—4 в стрелковых полках первого эшелона, по 9—12 в сд) и противотанковые районы, усиленные противотанковыми препятствиями, противотанковые подвижные резервы, инженерные противотанковые препятствия, оперативные заграждения, минные поля, использовали огнемётные средства, готовили огонь артиллерии и удары авиации. Противотанковые резервы создали практически во всех звеньях от полка до фронта. Большую часть истребительно-противотанковых полков и бригад использовали во фронтовом и армейских артиллерийских противотанковых резервах, придали армиям первого эшелона. В том числе на наиболее опасном левом крыле фронтовой полосы ПТО 6-й и 7-й гвардейских армий усилили три из полученных фронтом семи иптабр и 14 иптап43. В ряду мер подготовки к отражению крупных танковых атак Ватутин в докладе Сталину 21 апреля указал усиление войск противотанковой артиллерией и самоходными полками, 27 батальонами ПТР (противотанковых ружей), установку противотанковых мин и др.
Слагаемые замысла обороны касались боевых задач и размещения в боевых порядках танковых войск. В 1-й танковой армии (3 мк, 6 и 31 тк), 2-м и 5-м гвардейских танковых корпусах, шести отдельных танковых бригадах, восьми отдельных танковых и трёх самоходно-артиллерийских полках перед битвой насчитывались 1675 танков и САУ (таблица 3). Из них свыше 1550 (более 90 проц.) с учётом 1ТА во втором эшелоне фронта, 2 гв. тк и 5 гв. тк в его резерве были сосредоточены на вероятных направлениях ударов противника в полосах обороны 40 А, 6 гв. А и 7 гв. А (в среднем 9,5 танка на 1 км фронта, до 8 в полосе обороны 40 А, до 16 — 6 гв. А) с задачами быть готовыми к контрударам: 1 ТА — в четырёх направлениях (Обоянь — Суджа, Обоянь — Ракитное, Обоянь — Белгород и Обоянь — Короча); 5 гв. тк — из района Вышней Ольшанки на Белгород либо на Корочу или на Суджу; 2 гв. тк — из района Бехтеевки на Гостищево либо на Белгород или на Волчанск. Соответственно задачам 1 ТА располагалась в центре главной группировки фронта в районе Обояни, её 3 мк и 31 тк — на тыловой армейской полосе, усилив оборону наиболее важного белгородско-обоянского направления, которое прикрывали 6-я гвардейская и 40-я армии; 6 тк — за упомянутой полосой. 2 и 5 гв. тк занимали первый фронтовой рубеж в районе Корочи и Марьино. Входившие в состав армий танковые бригады и полки находились на танкоопасных направлениях в боевых порядках стрелковых дивизий или во второй полосе обороны с задачей огнём с места или контратаками на заранее спланированных направлениях отражать удары вклинившегося противника. Часть танков группами по 10—15 усиливала противотанковые опорные пункты. Подготовили запасные огневые позиции для танков, перегруппированных из глубины или с неатакованных участков фронта44.
По замыслу командования фронта был подготовлен манёвр противотанковыми средствами, артиллерией, танками, вторыми эшелонами и резервами, «чтобы на направлениях атак противника быстро создавать ещё большую плотность и глубину обороны, быстро накапливать силы для производства контрударов и достигать превосходства сил для перехода в контрнаступление»45.
Наиболее эффективным способом ПВО Ватутин считал «уничтожение авиации противника на аэродромах и уничтожение запасов горючего, для чего своевременно необходимо использовать авиацию всех фронтов, а также авиацию дальнего действия»46. К началу битвы ПВО войск и объектов фронта обеспечивали входившие в его состав 4 зенад, 9 зенап, 2 озенадн, 594 орудия зенитной артиллерии и 868 единиц зенитного стрелкового вооружения, в т.ч. 790 зенитных пулемётов и 78 комплексных зенитных (пулемётных) установок47. Кроме того, привлекались не входившие в состав фронта Войска ПВО страны. Организация противовоздушной обороны включала создание укрытий, маскировку и массированное использование зенитных средств на важнейших направлениях.
Замысел Ватутина включал разные варианты контрударов. Он изложил и попросил утвердить их 11 мая в докладе Верховному главнокомандующему. Учитывая обстановку и «замысел разгромить противника, не допустив ни в коем случае прорыва им нашей обороны», Ватутин «решил к утру 15.5.1943 г. произвести следующую перегруппировку фронтовых резервов»: 5 гв. тк перевести в район, обеспечивавший «контрудары в северо-западном, западном, южном, юго-восточном и восточном направлениях»; 1ТА и 35 гв. ск — в районы, «откуда можно будет наносить сильные контрудары в южном и юго-восточном направлениях»; 2 гв. тк — в район, позволявший «подготовить контрудар в западном, юго-западном, южном и юго-восточном направлениях». Кроме того, намечал в зависимости от обстановки сменить частями 69-й армии и вывести 7-ю гвардейскую армию на рубежи, с которых её «можно быстро собрать для удара». «Такое положение резервов, — утверждал Ватутин, — обеспечит их взаимодействие и более быстрый переход в контрнаступление». Просил утвердить «решение по перегруппировке фронтовых резервов»48, поставить подходившую 5-ю гвардейскую армию49 (10 июля вошла в состав фронта) на подготовленный к обороне выгодный рубеж и один танковый корпус резерва Ставки в районе Корочи.
Разработав замысел обороны и отразив его в плане операции, командование фронта, исходя из вероятных направлений ударов противника, предусмотрело четыре варианта действий войск — обороны общевойсковых армий и контрударов танковыми соединениями. Каждый вариант изучали в войсках и проводили боевую подготовку по плану операции. На учебных полях войска осваивали методы отсечения вклинивающихся вражеских танков от наступающей за ними пехоты и их уничтожения, взаимодействия формирований разных родов войск в контратаках. Офицеров всех взаимодействовавших родов войск готовили к операции на командно-штабных учениях. По заранее разработанным вариантам плана контрударов проводили рекогносцировки маршрутов выхода к рубежам развёртывания войск. На них заранее отрывали и маскировали окопы, блиндажи и другие сооружения для личного состава, боевой техники, командных и наблюдательных пунктов50.
Проводилась усиленная боевая подготовка. Большое внимание уделялось организации взаимодействия и управления войсками, надёжному обеспечению стыков и флангов.
4 июля передовые отряды врага завязали бои с боевым охранением 6-й и 7-й гвардейских армий. Оборонительная операция на южном фасе Курской дуги показала эффективность обороны Воронежского фронта. Враг не смог прорвать её. За 11 дней (5—15 июля) он продвинулся лишь до 35 км, а затем был отброшен. Войска фронта к 23 июля в основном вышли на рубеж, занятый до начала битвы.
Впоследствии то, что в полосе Центрального фронта противник продвинулся на 8—12 км и к исходу 11 июля был окончательно остановлен, вызвало некорректные сравнения решений командующих двумя фронтами, ошибочные оценки и безосновательную критику решения Ватутина. Их аргументированно опровергли участники Курской битвы, крупнейшие полководцы и учёные, а Г.К. Жуков назвал «ошибочными версиями об организации обороны и контрнаступления в районе Курска»51.
Поддержав аргументы Жукова, Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, командовавший во время Курской битвы 40-й армией, пояснил: сосредоточение наибольших сил и средств в полосе 6-й гвардейской армии подтверждает правильность оценки командования Воронежского фронта, ожидавшего главного удара именно там, где враг нанёс его52. Различия действий на Воронежском и Центральном фронтах объяснялись особенностями обстановки, возможностями сосредоточения артиллерии на участках прорыва и особенно различием силы ударов противника по войскам двух фронтов. В войсках Рокоссовского, по данным Москаленко, было на 2401 орудие и миномёт больше, чем в войсках Ватутина. При том, что «характер местности, по определению военных советов фронтов и представителей Ставки Маршалов Советского Союза Г.К. Жукова и А.М. Василевского, позволял противнику нанести удар на Центральном фронте на участке в 95 км» (31 проц. его полосы), а на Воронежском в 1,7 раза больше — 164 км (67 проц. полосы фронта). Важную роль играла и разница силы первоначальных ударов. 5 июля на южном фасе Курской дуги враг ввёл в сражение 6 танковых дивизий, а на северном — только две. В связи с подготовкой к наступлению войск Западного и Брянского фронтов из имевшихся против войск Центрального шести танковых и одной моторизованной дивизий враг не использовал для наступления две. «Подобного облегчения войска Воронежского фронта не испытали», — подчеркнул Москаленко. И сделал вывод: «…Воронежский фронт располагал меньшими возможностями для концентрации сил и средств на предполагаемом участке атаки противника, но отразил более мощный удар. Достичь этого удалось манёвром сил и средств с неатакованных участков фронта и своевременным прибытием резервов Ставки ВГК… Как это ни странно, но до сих пор можно встретить утверждение, что различие в силах было невелико, а потому нельзя считать его существенным и что противник продвинулся на Центральном фронте на меньшую глубину, чем на Воронежском вследствие неправильного распределения сил и средств в полосе последнего»53.
Это утверждение опроверг и Жуков, констатировав: Ставка и Генштаб «считали, что наиболее сильную группировку противник создаёт в районе Орла для действий против Центрального фронта». Но «более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта. Там действовало 9 танковых и моторизованных дивизий (1500 танков), тогда как против Центрального фронта — 7 (1200 танков)». По 6-й и 7-й гвардейским армиям Воронежского фронта враг в первый день нанёс удар почти пятью корпусами, а по обороне Центрального фронта — тремя. Этими различиями «в значительной степени и объясняется, что Центральный фронт более успешно справился с отражением наступления противника». По оценке Жукова «критика командующего Воронежским фронтом генерала Н.Ф. Ватутина построена без знания дела, на неточном подсчёте соотношения сил сторон в специфических условиях оперативно-стратегической обстановки»54.
Оценки и выводы Жукова и Москаленко бесспорны, не раз подтверждены научными исследованиями.
Благодаря эффективному замыслу обороны и его реализации, мужеству, стойкости и массовому героизму советских воинов войска Воронежского фронта с участием стратегических резервов успешно выполнили свою задачу в Курской стратегической оборонительной операции, измотали, обескровили и отбросили на исходные рубежи ударные группировки врага, создав условия для контрнаступления55.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Историк Кикнадзе: оборонительная тактика времён Курской битвы актуальна в ходе СВО // Взгляд. 2023. 23 августа. URL: https://vz.ru;Нарышкин сравнил Курскую битву и украинский «контрнаступ» // РИА Новости 2023. 12 июля. URL: https://ria.ru; «Пантеры» против Т-34. Эксперты провели параллели между ВОВ и СВО // Там же. 2023. 22 августа; Кикнадзе В.Г. Спецоперация. Украинский фронт войны против России. М.: Прометей, 2023.
2 См.: Замысел операции (боя) // Военная энциклопедия (ВЭ) в 8 т. Т. 3. М.: Воениздат, 1995. С. 230; Решение на операцию (бой) // Там же. Т. 7. М.: Воениздат, 2003. С. 229.
3 См.: Курская оборонительная операция 1943 // Там же. Т. 4. М.: Воениздат, 1999. С. 360—362; Операции Советских Вооружённых сил в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. (военно-исторический очерк) в 4 т. Т. II. М.: Воениздат, 1958. С. 214; Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат, 1970. С. 52; История Второй мировой войны 1939—1945 в 12 т. Т. 7. М.: Воениздат, 1976. С. 136.
4 Боевой состав Советской армии в 5 ч. Ч. III (январь—декабрь 1943 г.). М.: Воениздат, 1972. 335 с.
5 Боевой и численный состав Вооружённых Сил СССР в период Великой Отечественной войны (1941—1945 гг.) в 11 сборниках. Статистический сборник № 7 (1 июля 1943 г.). М.: Институт военной истории Минобороны РФ, 1996. 358 с.
6 Морозов М.Э. и др. Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах в 2 т. М.: Объединённая редакция МВД России, 2010. Т. 1. 610 с., Т. 2. 784 с.
7 Харьковская оборонительная операция 1943 // ВЭ. Т. 8. М.: Воениздат, 2004. С. 315; Курская оборонительная операция 1943.
8 См.: Приказ командующего войсками Воронежского фронта № 0087/оп на инженерное оборудование полосы обороны. 27 марта 1943 г. // Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 13—16. Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15(4—4). М.: Терра, 1997. С. 213—215.
9 Захаров Ю.Д. Генерал армии Н.Ф. Ватутин. М.: Воениздат, 1985. С. 90.
10 Приказ Ставки ВГК № 0067 о назначениях и перемещениях командующих войсками фронтов. 22 марта 1943 г. // ЦАМО. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 143. Л. 118. Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. Ставка Верховного Главнокомандования: документы и материалы. 1943 год. Т. 16(5—3). М: ТЕРРА, 1999. С. 102.
11 Приказ командующего войсками Воронежского фронта № 0093 на оборону. 31 марта 1943 г. // ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 323. Л. 1—4. Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15(4—4). С. 216—218.
12 Там же.
13 Великая Победа в 15 т. Т. 12 / Под общ. ред. С.Е. Нарышкина, А.В. Торкунова. М.: МГИМО — Университет, 2015. С. 124.
14 Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1978. С. 303; Захаров Ю.Д. Указ. соч. С. 17.
15 Доклад Маршала Советского Союза Г.К. Жукова Верховному Главнокомандующему от 8 апреля 1943 г. // Курская битва. М.: Наука, 1970. С. 470; Жуков Г.К. Воспоминания и размышления в 2 т. Т. 2. М.: Олма‐Пресс, 2002. С. 129—131.
16 Из Центрального фронта 10 апреля 1943 г. начальнику оперативного управления ГШ KA генерал-полковнику тов. Антонову на № 11990 // Курская битва. С. 472, 473; Доклад командования Воронежского фронта в Генеральный штаб от 12 апреля 1943 г. // Там же. С. 474, 475; Жуков Г.К. Указ. соч. С. 129—135; Василевский А.М. Указ. соч. C. 304.
17 Из Центрального фронта 10 апреля 1943 г. С. 472, 473.
18 Василевский А.М. Указ. соч. С. 304.
19 Жуков Г.К. Указ. соч. С. 153, 154.
20 С.М. Штеменко с апреля 1943 г. — генерал-лейтенант, первый заместитель начальника Оперативного управления Генштаба РККА, с мая того же года — его начальник. См.: Штеменко Сергей Матвеевич // Информационная система «Память народа». URL: https://pamyat-naroda.ru.
21 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1989. С. 124.
22 Там же. С. 124, 125.
23 Там же.
24 На приёме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924—1953 гг.): справочник. М.: Новый хронограф, 2008. С. 405, 406.
25 Директива Ставки ВГК № 46126 командующему войсками Воронежского фронта о включении в состав фронта 1-й танковой армии. 25 апреля 1943 г. // ЦАМО РФ. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 142. Л. 115. Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. Ставка Верховного Главнокомандования: документы и материалы. 1943 г. Т. 16(5—3). С. 129.
26 Штеменко С.М. Указ. соч. С. 124.
27 К.Е. Ворошилов в описываемый период — член ГКО и Ставки ВГК, в мае—сентябре 1943 г. — председатель Трофейного комитета при ГКО. См.: Ворошилов Климент Ефремович // Интернет-портал Минобороны РФ: https://encyclopedia.mil.ru.
28 С.К. Тимошенко с 5 октября 1942 по 14 марта 1943 г. возглавлял войска Северо-Западного фронта. С марта 1943 г. представителем Ставки ВГК координировал действия Ленинградского и Волховского фронтов, с июня по ноябрь 1943 г. — Северо-Кавказского фронта, Черноморского флота и Азовской военной флотилии. См.: Тимошенко Семён Константинович // Там же.
29 Курская битва. С. 470.
30 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 142.
31 Там же. С. 142, 143.
32 Там же.
33 Там же. 142—144.
34 Там же. С. 136, 137.
35 Доклад командующего войсками Воронежского фронта № 00837 Верховному Главнокомандующему о группировке противника и соображений по подготовке наступательной операции. 21 апреля 1943 г. // ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 419. Л. 1—17. Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15(4—4). С. 222—229.
36 Жилин В.А. и др. Курская битва. Хроника, факты, люди в 2 кн. Кн. 1. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 23, 24.
37 Костин М.Н. Начальнику Генерального штаба Красной армии Маршалу Советского Союза тов. Василевскому. Копия: командующему войсками Воронежского фронта генералу армии тов. Ватутину. 23.08.1943 // ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 515, Л. 1—56. Цит. по: Информационная система «Память народа». URL: https://pamyat-naroda.ru.
38 Там же. Л. 8, 9.
39 Великая Отечественная война 1941—1945 годов в 12 т. Т. 3. М.: Кучково поле, 2015. С. 532; Курская оборонительная операция 1943; Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Указ. соч. С. 51—58.
40 Доклад командующего войсками Воронежского фронта № 00837… С. 224, 225.
41 Мильбах В.С., Чернухин В.А. «Артиллерии стоять насмерть — ни шагу назад!». Проблемные вопросы подготовки и применения артиллерии в Курской стратегической оборонительной операции (5—23 июля 1943 г.) // Военно-исторический журнал. 2023. № 6. С. 39.
42 Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Указ. соч. С. 64.
43 Там же. С. 59—65; Мильбах В.С., Чернухин В.А. Указ. соч. С. 39, 40.
44 Боевой состав Советской армии. Ч. III. С. 163, 164. Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Указ. соч. С. 71—75.
45 Доклад командующего войсками Воронежского фронта № 00837… С. 225.
46 Там же; Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Указ. соч. С. 51, 52.
47 Боевой состав Советской армии. Ч. III. С. 120—124.
48 Доклад командующего войсками Воронежского фронта Верховному Главнокомандующему об обстановке и положении войск фронта. 11 мая 1943 г. // ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2777. Д. 75. Л. 169—179. Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15(4—4). С. 234, 235.
49 5-я гвардейская армия 9 мая начала перегруппировку в район западнее Старого Оскола. 10 июля была подчинена Воронежскому фронту. См.: Жадов А.С. Четыре года войны. М.: Воениздат, 1978. С. 84; 5 гвардейская армия // Память народа. URL: https://pamyat-naroda.ru.
50 История военного искусства в 2 т. Т. 2 / Под общ. ред. П.А. Ротмистрова. М.: Воениздат, 1963. С. 236, 240, 241.
51 Жуков Г.К. Указ. соч. С. 132.
52 См.: Москаленко К.С. На Юго-Западном направлении. 1943—1945.: воспоминания командарма в 2 кн. Кн. II. М.: Наука, 1973. С. 69—73.
53 Там же.
54 См.: Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 132—162; он же. На Курской дуге // Курская битва. М.: Наука, 1970. С. 46; Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Указ. соч. С. 65; Великая Победа. Т. 12. С. 126.
55 Курская оборонительная операция 1943; Великая Отечественная война 1941—1945 годов. Т. 3. С. 528; Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Указ. соч. С. 180, 181.