Высочайше соизволено — наградить…

image_print

Аннотация. В статье на основе архивных документов освещаются подробности взаимоотношений русских и иностранных военных моряков, а также правительств некоторых государств во время Русско-японской войны 1904—1905 гг.

Summary. On the basis of archival documents highlights the details of relations between Russian and foreign sailors, as well as the governments of some countries during the Russian-Japanese war of 1904-1905.

История войн

 

СОБОЛЕВ Владимир Семёнович — заведующий сектором истории Академии наук и научных учреждений Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники РАН, академик РАЕН, доктор исторических наук

(Санкт-Петербург. E-mail: vlad_history@mail.ru).

 

«Высочайше соизволено — наградить…»

 

Начало Русско-японской войны 1904—1905 гг. застало русские корабли крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец» на рейде Чемульпо. В этот момент здесь находились ещё несколько иностранных военных и торговых судов. Командир «Варяга» флигель-адъютант капитан 1 ранга В.Ф. Руднев отмечал в одном из своих рапортов, что их экипажи «оказывали нам полное внимание, сообщали телеграммы и все вопросы решались общим нашим собранием»1 (собрание командиров кораблей). Они-то и стали невольными участниками драмы, разыгравшейся в результате военных действий, последовавших вслед за требованием командования японской эскадры (27 января 1904 г.) покинуть до 12 ч «русским» рейд и выйти в открытое море. В противном случае японские корабли будут атаковать их прямо на рейде2, в связи с чем и остальным рекомендовалось освободить опасную стоянку к 16.00*. Выход «обречённых» в открытое море для неравной схватки у иностранных моряков вызвал горячее сочувствие. Командир «Корейца» капитан 2 ранга Г.П. Беляев в отчёте об этом событии уточнил, что «офицеры и команды всех военных судов, бывших на рейде, провожали идущих в бой русским гимном и долго не смолкаемым “Ура!”»3.

В результате короткой и жестокой схватки с 6 японскими крейсерами и 8 миноносцами на «Варяге» вспыхнули большие пожары, из-за полученных пробоин образовался его «сильный крен». Эти обстоятельства вынудили наших моряков возвратиться и чтобы корабли не достались врагу, их уничтожить, а команды перевезти с согласия чужеземцев к ним. Вскоре на борт «Варяга» и «Корейца» прибыли иностранные врачи и санитары для оказания экстренной помощи раненым, затем английский крейсер «Тальбот», итальянский «Эльба» и французский «Паскаль» спешно приняли к себе на борт русские экипажи**. Позднее те были доставлены в Гонк-Конг и Сайгон, где нашли отзывчивое отношение у местных консульских служб, в госпиталях, военных интендантских структурах, что позволило сохранить жизнь многим из них, поспособствовало скорому возвращению на родину.

Такое отношение не могло не вызвать чувства глубокой благодарности у русских моряков. Выражая её, В.Ф. Руднев 6 марта 1904 года направил управляющему Морским министерством рапорт с ходатайством о награждении «иностранных подданных, особенно отличившихся в организации оказания помощи» и списком лиц, достойных поощрения. В нём значились командующий французскими морскими силами, начальник французской артиллерии, итальянский консул в Гонк-Конге, врачи госпиталей (всего 12 человек)4. Месяц спустя в Морское министерство был отправлен второй рапорт с ходатайством о награждении ещё и командного состава трёх иностранных крейсеров. При этом особо отмечались заслуги их командиров: капитана 2 ранга В. Сенеса («Паскаль»), капитанов 1 ранга Д. Бейли («Тальбот») и Р. Бореа («Эльба»)5. Одобряя пожелание В.Ф. Руднева, управляющий Морским министерством генерал-адъютант, адмирал Ф.К. Авелан 1 июня 1904 года обратился в Министерство иностранных дел (МИД) России с просьбой получить от правительств упомянутых государств в установленном порядке согласие на награждение их подданных российскими знаками отличия6. Ответ ему, подписанный графом В.Н. Ламздорфом, был таков: «Государю Императору благоугодно было указать на желательность награждения лиц, оказавших особые услуги экипажам «Варяга» и «Корейца», и соответствующие телеграфные запросы МИД направлены русским послам в Париже, Риме и Лондоне»7. Этим важному и благородному делу был дан «законный ход».

Возникли затруднения по награждению русскими знаками отличия английских подданных. По действовавшему в Англии положению государственным служащим не полагалось получать награды иностранных держав, из-за чего отказы представлявшим уже случались. Будучи осведомлённым о подобном, Николай II счёл уместным «пожаловать в кают-компанию английского судна серебряную братину с соответствующей надписью на английском языке». Кроме того, были пожалованы 500 фунтов стерлингов в пользу английского «фонда призрения жён и сирот моряков». Через несколько месяцев ещё четверых «великобританских подданных», не являвшихся государственными служащими, одарили золотыми портсигарами с изображением Государственного герба России8.

Совсем другого рода затруднения возникли при решении вопроса о награждении итальянских подданных. Дело в том, что их правительство по запросу русского МИДа представило к награждению весь личный состав крейсера «Эльба» (офицеров — орденами, матросов — медалями). В списке (3 страницы текста) значились фамилии 263 человек (весь офицерский состав корабля, 60 унтер-офицеров, 196 матросов)9. Такая «массовость» привела наших флотских чиновников в замешательство, поскольку в России по действовавшему положению государственные награды вручались лишь за персональные заслуги, а не «списочно». В ходе взаимных консультаций «в соответствующих правительственных кругах» решили представить к награждению без изменений лишь итальянских офицеров (16 человек); а число унтер-офицеров и матросов сократить примерно в шесть раз.

По-иному поступили французы: сперва назвали фамилии всего 5 офицеров с крейсера «Паскаль», но несколько позднее направили в МИД России один за другим ещё два списка — первый офицерский (13 «паскальцев»), второй на 33 нижних чина этого же корабля10. Помимо членов экипажей боевых кораблей, царское правительство наградило также некоторых сотрудников иностранных консульств и госпиталей в строгом соответствии с их служебным положением. К примеру, офицеры удостоились различных российских орденов, нижние чины, в зависимости от их действий по оказанию помощи, золотых или серебряных медалей «За усердие» на Анненских и Станиславских лентах. Всего же для этих целей в Главный морской штаб из Капитула российских императорских и царских орденов были препровождены 46 грамот и 46 орденских знаков в следующем порядке: Святой Анны II степени — 3, III степени — 15; Святого Станислава I степени — 1, II — 7 и III — 2011. Оттуда же были получены 82 медали с надписью «За усердие»12.

Исследуя архивные документы, приходишь к выводу о довольно взвешенной и тонкой дипломатии русского правительства, сумевшего по достоинству оценить помощь, оказанную в трудную минуту нашим морякам иностранными гражданами проявив при этом этичность и высоконравственность.

 

________________________

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Российский государственный архив Военно-морского флота. Ф. 417. Оп. 5. Д. 2904. Л. 4.

2 Там же. Оп. 1. Д. 2805. Л. 18, 18 об.

3 Там же. Л. 19.

4 Там же. Оп. 5. Д. 2904. Л. 2, 3.

5 Там же. Л. 4, 4 об.

6 Там же. Л. 11, 12.

7 Там же. Л. 13, 13 об.

8 Там же. Л. 43, 43 об.

9 Там же. Л. 14, 15.

10 Там же. Л. 33—35.

11 Там же. Л. 30, 46.

12 Там же. Л. 49.

* В.Ф. Руднев в рапорте отмечал, что командиры иностранных судов приняли решение уйти с рейда, оставив его один на один с японцами, хотя в ответном письме японскому адмиралу напоминали о недопустимости атак на нейтральном рейде как нарушении международного права. — Прим. ред. Более подробно см.: Воен.-истор. журнал. 2009. № 7. С. 63—69.

** Американский авизо (посыльное судно) «Виксбург», приславший доктора для перевязки раненых, принять людей с «Варяга» отказался «за неимением разрешения от своего министра». — Прим. ред. См.: Воен.-истор. журнал. 2009. № 7. С. 68.