«Восточные формирования» гитлеровской армии в период коренного перелома в Великой Отечественной войне (ноябрь 1942 г. — конец 1943 г.)

image_print

Аннотация. В статье рассказывается о создании и использовании гитлеровским командованием так называемых восточных формирований из представителей народов СССР и их роли в боевых действиях немецких войск на советско-германском фронте и в борьбе против партизан с ноября 1942 г. по конец 1943 г.

Summary. This article describes the development and use by the Hitlerite command of the so-called eastern formations from representatives of the USSR peoples and their role in fighting against the German forces in the Soviet-German Front in the struggle against guerrillas from November 1942 to the end of 1943.

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 гг.

 

СИНИЦЫН Фёдор Леонидович — докторант Института российской истории РАН, кандидат исторических наук

(Москва. E-mail: permcavt@gmail.com)

«ВОСТОЧНЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ» ГИТЛЕРОВСКОЙ АРМИИ В ПЕРИОД КОРЕННОГО ПЕРЕЛОМА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ(НОЯБРЬ 1942 г. — КОНЕЦ 1943 г.)

 

В № 1 нашего журнала за 2014 год была опубликована статья Ф.Л. Синицына «Сначала морят голодом… потом… заставляют под диктовку писать прошения», в которой рассматривался национальный фактор в военном коллаборационизме народов СССР в первый период Великой Отечественной войны с июня 1941 года по ноябрь 1942 года.

Предлагаемая вниманию читателей статья является продолжением данной темы. Автор рассказывает об использовании гитлеровским командованием создаваемых восточных формирований во втором периоде Великой Отечественной войны, на фактах показывая, что общая численность военных коллаборационистов была незначительной, в целом восточные формирования не оправдывали надежд своих хозяев.

Серьёзные потери вермахта в живой силе на Восточном фронте вынудили немецко-фашистское командование уже в конце 1941 года пойти на создание из числа представителей народов СССР регулярных вооружённых формирований, которые получили название восточных. Для работы с ними в январе 1943 года в Главном командовании Сухопутных войск (ОКХ) было создано «Управление восточных войск» во главе с генерал-лейтенантом Х. Хельмигом1. К этому времени их численность достигала 130—150 тыс. человек2. Разумеется, этого было недостаточно для реализации планов немецко-фашистского командования, и оно перешло к так называемой «добровольно-принудительной» мобилизации в «восточные формирования», которая была начата с регистрации на оккупированной территории СССР мужского населения в возрасте от 14—18 до 45—60 лет3, сопровождавшаяся активной агитационно-пропагандистской кампанией. Гитлеровцы пытались внушить гражданам Советского Союза, что они должны искупить свою «вину» и «смыть позор большевизма»4. Русских «добровольцев» уверяли, что война на стороне Германии является «Освободительной войной», которая «несёт русскому народу и его Родине национальное возрождение и освобождение от сталинского ига»5. За счёт «добровольно-принудительной» мобилизации гитлеровцам удалось сформировать местную полицию. Гарнизоны немецких, а чаще венгерских, итальянских и пр. солдат оставались лишь в крупных городах и важных узловых пунктах, а во всех остальных местах дислоцировалась только местная полиция, подчинявшаяся немецкому коменданту и ставшая основной силой в борьбе против партизан.

Русских старались убедить, что «несмотря на то, что германцы и русские по их характеру и их внутреннему складу являются совершенно разными народами», «все теснее становится содружество германо-русского оружия в их совместной борьбе против общего врага германского и русского народа, против иудо-большевизма». Гитлеровская пропаганда апеллировала к истории, которая якобы давала примеры того, что «добрососедские отношения с Германией были всегда благотворны для русского народа», а «вражда с Германией всегда приносила ему лишь вред»6. Прибалтам внушали, что мобилизация в легионы — это признание их «равенства» с немцами7. Представителей тюркских, кавказских и других «азиатских» народов призывали продолжить «дело предков», которые якобы «терпели страдания от колониального гнета царской империи и вели постоянную самоотверженную святую борьбу за национальную свободу, независимость и веру».

Широко проводилась среди «добровольцев» и нацистская пропаганда. На курсах пропагандистов из числа советских военнопленных, организованных в Берлине на базе «Шталага III-D», читали лекции о «расовой науке», «еврействе» и национал-социализме8. Использовалась также антикапиталистическая риторика — «добровольцев» призывали сражаться «за новую национальную Россию без большевиков и капиталистов». При этом людям внушалось, что место в послевоенной «Новой Европе» получат только те народы, которые приняли участие в борьбе против большевизма и внесли в неё «решающий вклад».

Наибольшим по численности «восточным формированием» была «Русская освободительная армия» (РОА), о вступлении в ряды которой среди русского населения оккупированной территории СССР и советских военнопленных велась усиленная агитация. Сильный толчок пропаганде русского коллаборационизма был, как известно, дан генералом А.А. Власовым, который вместе с командующим Русской национальной народной армии (РННА) В.И. Боярским провозгласил «борьбу с большевизмом за новую Россию». Германские власти организовали поездку А.А. Власова по оккупированным районам СССР и встречи его с населением. В сентябре 1942 года А.А. Власов приступил к созданию так называемого Русского комитета — организации, которая по замыслу гитлеровских властей должна была стать главным политическим органом русских коллаборационистов. 27 декабря 1942 года «Русский комитет» издал «Обращение к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза» (так называемая Смоленская декларация), в которой сообщались цели «Русского комитета»: «Свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма; заключение почётного мира с Германией; создание, в содружестве с Германией и другими народами Европы, Новой России без большевиков и капиталистов». Именно на заседании «Русского комитета» 18—19 января 1943 года и было принято решение о создании РОА и проведении «мобилизации военнообязанных на территории оккупированных областей»9.

В действительности же РОА как оперативное объединение создана так и не была — это наименование с пропагандистской целью получили рассеянные по тылу и фронту воинские части с русским контингентом. Тем не менее в Киеве, Орле, Смоленске и других городах были созданы «офицерские школы РОА», в которых в течение 4 месяцев проходили обучение 250—300 человек10. Вербовка и последующее пропагандистское обслуживание «добровольцев» осуществлялись при помощи «русских рот пропаганды», которые издавали брошюры, листовки, воззвания, а также организовывали самодеятельность, посещение театров и кино, выступления артистов и пр. Одной из целей деятельности «рот пропаганды» было обозначено «укрепление дружбы и хороших взаимоотношений» между «добровольцами» и их «германскими товарищами»11, что явно было одним из наиболее уязвимых мест гитлеровской политики.

Практическую деятельность по вербовке в РОА можно проиллюстрировать на примере Крыма. В декабре 1942 года в газете «Голос Крыма» было опубликовано объявление о «записи добровольцами в немецкую армию», в котором сообщалось, что «на Украине уже успешно проведена мобилизация», поэтому «теперь пришло время и населению Крыма выявить свои дружественные чувства к их освободительнице — германской армии». В начале 1943 года старосты по указанию гитлеровских властей стали проводить с населением беседы о вербовке в РОА. В Симферополе был напечатан большим тиражом приказ о мобилизации в РОА. Её начало намечалось на первые числа мая 1943 года, однако этого не произошло12. Причина того, что всеобщая мобилизация в РОА на оккупированной территории СССР так и не была объявлена, крылась в нерешительности германских властей, в целом опасавшихся создания единого русского коллаборационистского формирования. Как уже отмечалось, РОА осталась собирательным названием для отдельных русских «добровольческих» подразделений, приданных частям вермахта13.

Что касается формирования казачьих воинских подразделений вермахта, то оно в основном проходило на добровольной основе. Среди казаков, вступивших в коллаборационистские формирования, бытовали резко выраженные антисоветские настроения14. Казаки в рядах гитлеровских войск рассматривались как «равные соратники», сражающиеся «плечом к плечу против большевистского врага». Из числа казаков создавались пехотные «сотни» и конные эскадроны15.

На Украине во второй период Великой Отечественной войны гитлеровские власти также не создали единого военного формирования из числа местных коллаборационистов — только, как в случае с РОА для украинских подразделений в пропагандистских целях использовалось собирательное наименование «Украинская освободительная армия» (УВВ16). Тем не менее продолжали действовать и пополняться подразделения украинской полиции и охранных частей17. С апреля 1943 года началась вербовка населения Дистрикта «Галиция» в одноимённую дивизию СС18, которую, однако, в 1943 году на фронт не отправили. В Белоруссии значимых действий по созданию местных «восточных формирований» под белорусскими национальными знамёнами в 1943 году предпринято не было.

В Прибалтике вербовка добровольцев в боевые части началась раньше других оккупированных территорий, и осуществлялась в рамках СС. В «Эстонский легион СС», о создании которого было объявлено в августе 1942 года, к середине октября 1942 года удалось набрать только 500 человек19. В ноябре 1942 года была объявлена мобилизация мужчин 1925 года рождения20, после чего к марту 1943 года «легион» удалось сформировать — было мобилизовано 12,1 тыс. человек21. «Легион» был отправлен на северный участок Восточного фронта, где в ноябре 1943 года принял участие в боях под Невелем22.

«Латышский легион СС» был набран к февралю 1943 года на «добровольно-принудительной» основе — в него было мобилизовано 35,2 тыс. человек, но на фронт в 1943 году его так и не отправили23. В октябре—ноябре 1943 года в Латвии и Эстонии началась новая мобилизация, которая также не дала ожидаемых результатов24. В Латвии в легион явилось только 5,6 тыс. человек25. Латыши были разочарованы тем, что не сбылись их надежды на то, что «их легион будет под командованием латышского генерала и что высшими офицерами также будут латыши»26. В Эстонии удалось призвать не более 2,5—3 тыс. человек27. Похожая картина наблюдалась и в Литве28. Однако поражения на фронте заставили гитлеровские власти вновь обратиться к идее о мобилизации литовцев. Летом 1943 года в Литве с целью усиления мобилизационной пропаганды была созвана «Вселитовская конференция» и при «Литовском самоуправлении» (Директорате) создан орган под названием «Taryba» («Совет») по аналогии с названием органа, который провозгласил независимость Литвы в 1918 году. Гитлеровцы надеялись, что такая модификация сможет облегчить мобилизацию29, однако она снова провалилась30.

Что касается крымских татар, то основными задачами формирований из их числа во второй период Великой Отечественной войны оставались «самозащита от партизан» и береговая охрана. Использование крымских татар на передовой не допускалось. В то же время «восточные формирования» созданные из представителей других тюркских народов, напротив, подлежали использованию в боевых действиях31. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Дембицкий Н.П. Судьбы пленных // Война и общество, 1941—1945. М., 2004. Кн. 2. С. 249.

2 Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933—1945 гг. М., 2002. С. 389, 390.

3 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 125. Д. 136. Л. 69, 70, 162.

4 Там же. Д. 165. Л. 65, 66, 70.

5 Там же. Д. 178. Л. 5.

6 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5861. Оп. 1. Д. 47. Л. 1, 1 об.

7 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 1358. Оп. 4. Д. 42. Л. 6.

8 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 32. Оп. 11309. Д. 191. Л. 140.

9 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 165. Л. 44, 46, 47.

10 ЦАМО РФ. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 143. Л. 216.

11 ГАРФ. Ф. 5861. Оп. 1. Д. 47. Л. 2.

12 Национальный архив Института российской истории Российской академии наук (НА ИРИ РАН). Ф. 2. Раздел 6. Оп. 13. Д. 13. Л. 3, 4.

13 ЦАМО РФ. Ф. 32. Оп. 11309. Д. 191. Л. 143, 144.

14 Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000. С. 293, 294.

15 РГВА. Ф. 1275к. Оп. 2. Д. 96а. Л. 59—61.

16 От «Украпнське визвольне вiйско».

17 Табачник Д.В. Пролог власовщины: Военные и полицейские формирования Третьего рейха, созданные в 1941 г. из украинских националистов // Коллаборационизм и предательство во Второй мировой войне: Власов и власовщина (Москва, 12 ноября 2009 г.): Материалы межд. кр. стола. М., 2010. С. 96.

18 См.: Наврузов Б. 14-я гренадерская дивизия СС «Галиция». М., 2010.

19 O’Connor K. The History of the Baltic States. Westport — London, 2003. Р. 121.

20 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 605. Л. 43.

21 Прибалтика: Под знаком свастики (1941—1945): Сб. док. М., 2009. С. 57.

22 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 742. Л. 46.

23 Крысин М.Ю. Латышский легион СС: Вчера и сегодня. М., 2006. С. 103, 104.

24 Misiunas R.J., Taagepera R. The Baltic States: Years of Dependence, 1940—1990. Berkeley — Los Angeles, 1993. Р. 58.

25 Крысин М.Ю. Латышский легион СС… С. 108.

26 РГВА. Ф. 1370. Оп. 1. Д. 56. Л. 2.

27 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 742. Л. 46.

28 Там же. Д. 721. Л. 37.

29 Misiunas R.J., Taagepera R. Op. cit. Р. 58.

30 РГВА. Ф. 1358. Оп. 1. Д. 14. Л. 13 об., 14.

31 Там же. Ф. 1275к. Оп. 2. Д. 96а. Л. 59—61.