Трофей Кульджинского похода русской армии (1871 г.) в собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург)

image_print

Аннотация. Статья посвящена вопросам атрибуции уникальной биметаллической китайской пушки, хранящейся в собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВ и ВС) и являющейся едва ли не единственным уцелевшим до наших дней боевым трофеем войск генерал-майора Г.А. Колпаковского в ходе так называемой Кульджинской экспедиции 1871 года.

Summary. The paper is dedicated to issues of attributing the unique Chinese bimetal gun that is in the collection of the Military History Museum of Artillery, Engineer Troops and Communication Forces and is arguably the only surviving combat trophy captured by the troops of Major-General G.A. Kolpakovsky during the so-called Qulja Expedition of 1871.

ИЗ ИСТОРИИ ВООРУЖЕНИЯ И ТЕХНИКИ

 

ГРОМОВ Андрей Владимирович — старший научный сотрудник Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи

(Санкт-Петербург. E-mail: artillery@yandex.ru).

 

Трофей Кульджинского похода русской армии (1871 г.) в собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург)

 

Поход Российской Императорской армии в Синьцзян под руководством генерал-майора Г.А. Колпаковского (так называемый Кульджинский поход 1871 г.) отнюдь не принадлежит к числу широко известных событий отечественной военной истории.

В силу особенностей театра военных действий этот поход не отмечен ни выдающейся по масштабам битвой, ни продолжительными осадами хорошо укреплённых вражеских крепостей, ни многократно превосходившими русский отряд силами неприятеля. Бои (если вообще возможно так выразиться) закончились очень быстро, т.ч. почти никто из участников экспедиции не успел совершить ничего особенно примечательного.

Но вместе с тем этот поход оставил неизгладимый след в судьбах данного региона, а взятие русскими войсками г. Кульджи — столицы так называемого Илийского султаната стало краеугольным камнем в русско-британском и русско-цинском противостоянии конца XIX столетия.

Именно к этим исторически значимым и вместе с тем незаслуженно позабытым событиям той эпохи относится, по-видимому, один из наиболее необычных и уникальных трофеев, хранящихся в наши дни в собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВ и ВС). Речь в данном случае идёт об удивительной биметаллической пушке (№ МЧА 010/20), чья атрибуция, техническое устройство и историческая судьба на протяжении многих лет вызывали массу вопросов.

Это загадочное орудие хоть и является, несомненно, китайским (эпохи Цин), вместе с тем столь значительно отличается от применявшихся в тот период орудий — так называемых тесиньпао1 (铁心炮) или классических хунъипао2 (红夷炮), что ставит исследователей в тупик. Необычайная конструкция данной пушки уже давно обращала на себя внимание музейных сотрудников, но только осенью 2017 года были проведены её первые предварительные исследования.

По сути, ствол орудия в его сегодняшнем состоянии представляет собой 3-фунтовую3 (76-мм) гладкоствольную пушку, произведённую в Поднебесной во времена династии Цин в середине XVIII столетия.

Материал изготовления: чугун (литьё), медь.

Длина ствола полная: 141 см; до торели: 123 см.

Калибр: 76 мм.

Вес: 240 кг.

Дульная часть: с расширением к дульному срезу.

Прицельное устройство и мушка: отсутствуют.

Цапфы: короткие, без заплечиков. Расположены в средней части, по центру оси ствола.

Дельфины: нет.

Запальное отверстие: в квадратной литой раковине, расположенной на листовом медном покрытии, закрывающем ствол.

Торельная часть: немного выпуклой формы, двумя уступами, со следами ковки.

Винград: литой чугунный, в виде вертикальной петли с горизонтальной круглой проушиной.

Весь ствол орудия от дульного утолщения до торели (не исключая и цапфы) покрыт слоем красной листовой меди, на манер кожуха, из-за чего орудие отдалённо напоминает тесиньтунпао (железнокованый ствол, заключённый в медную оболочку).

Первоначальный слой коррозии на торели и в дульной части ствола заставлял усомниться в том, не является ли орудие в действительности железнокованым4. Однако при реставрации данной пушки удалось выяснить, что «основание», на которое нанесён медный кожух, было в действительности отлито из чугуна. Причём, как выяснилось, это не просто канал ствола (т.е. литая или кованая труба с нанесённой на неё медью), а изначально самостоятельный, полноценный артиллерийский ствол с нормальным дульным приливом, цапфами и т.д.

Кроме того, по всей поверхности ствол украшен значительным числом надписей на маньчжурском и на китайском. Но содержание этих надписей однозначно вызывает массу вопросов. Согласно данным из архива ВИМАИВ и ВС эти надписи были успешно перерисованы и затем переведены по настоянию тогдашнего директора Артиллерийского исторического музея (АИМ) генерал-майора Н.Е. Бранденбурга5. Профессор Восточного отделения Императорского Русского археологического общества А.М. Позднеев перевёл надпись так: «Проявляющая воинственность великая, чудесная пушка. Иероглифа «Шэнь» № 8-й. В счастливое утро 7-й луны 23-го года Цянь-Луна6 соорудил ремесленник Го-Чань (из фамилии Чжу). В счастливый день 9-й луны 28-го года Дао-Гуана7 снова поправил ремесленник Тянь-Синь (из фамилии) У»8.

Наконец, в документах о поступлении данной пушки в фонды АИМ было сказано: ствол орудия поступил в музей в 1874 году из Оренбургского артиллерийского склада. Кроме того, на листе старой описи есть рукописная пометка первого директора АИМ Н.Е. Бранденбурга: «из числа орудий, отбитых у неприятеля»9. Однако у кого именно взята пушка изначально, было неясно. Тот же А.М. Позднеев в своей статье, посвящённой как раз переводу восточных надписей, расположенных поверх кожуха, только запутал этот вопрос. Он пишет, в частности, что согласно одной из версий это орудие было взято где-то в Хиве (т.е. в походе 1873 г.) либо в одном из многочисленных тогда «дел» с небольшими партиями кокандцев10.

Кроме того, как выясняется из публикации А.М. Позднеева и из архивных данных АИМ11 (а их свидетельства взаимно дополняют друг друга), орудие № МЧА 010/20 поступило в фонды музея вместе с лафетом специфической китайской конструкции (двухколёсная повозка с оглоблями, приспособленная для установки туда орудия). Но сам лафет, по-видимому, хранился уже отдельно, и был, скорее всего, утрачен в ходе известной эвакуации АИМ в Ярославль в 1918 году или эвакуации 1941 года.

Впрочем, Позднеев не уточняет, что именно он имеет в виду, говоря о его устройстве. Известно, что у среднеазиатских народов принципиальных отличий в артиллерийской матчасти не наблюдалось, а большинство бухарских или хивинских лафетов действительно напоминали арбу с оглоблями. Так что, возможно, речь шла лишь о специфических деревянных колёсах — китайского образца (с множеством деревянных спиц и многочисленными гвоздями с большими круглыми шляпками). Однако у бухарских или кокандских орудий колёс такого типа наши источники не фиксируют12. Но как раз именно такого типа лафеты были у пушек, взятых Г.А. Колпаковским в ходе похода в Кульджу, причём отдельно упомянут характерный красный цвет, в который эти лафеты были окрашены. Стоит отметить, кстати, что сохранившиеся в Артиллерийском фонде ВИМАИВ и ВС (так называемый фонд материальной части артиллерии) лафеты бухарских или кокандских пушек красились либо в зелёный цвет, либо вообще не имеют следов покраски13.

Это само по себе ещё не позволяет с уверенностью судить о происхождении данной пушки и опровергнуть её «кокандский» период существования. Кроме того, А.М. Позднеев в данном случае продолжает усугублять ситуацию. В его статье в том числе говорится, что из-за путаницы в официальных бумагах она долго повсюду числилась как «бухарская»14. Из-за чего может возникнуть явно превратное впечатление, что её первую атрибуцию как китайской пушки эпохи Цин произвёл лично он (в 1886 г.).

Хотя в действительности это совсем не так. Теоретически такая путаница возможна. Данная версия означала бы, что орудие было взято ещё до похода в Кульджу генерал-майора Г.А. Колпаковского (1871 г.) в стычке с кем-то из мусульманских «полевых командиров» (а не китайцев или маньчжур). И тогда ложная её атрибуция как «бухарской» объяснялась бы очень просто: на язык надписей — в артиллерийских складах Туркестана и Оренбургского военного округа находились в тот период более сотни трофейных пушек15 — могли банально не обратить внимания.

Это, в теории, могло бы послужить аргументом в пользу того, что орудие № МЧА 010/20 изначально было трофеем кокандских (или хивинских) войск, завоеванным ими где-то в Кашгарии в     50—60-х годах XIX столетия. Ещё в начале XIX века на границе с Китаем было несколько серьёзных мусульманских восстаний, когда Синьцзян бывал полностью очищен от цинских гарнизонов. В частности, Мадали-хан16 кокандский совершил в 1826—1829 гг. несколько походов в Синьцзян, воспользовавшись в т.ч. одним из таких восстаний17. Хотя в итоге он был вынужден отступить, рассорившись с руководителями повстанцев. Было бы вовсе неудивительно, если несколько образцов полевой артиллерии, изготовленных в мастерских Синьцзяна, оказались в тот период в руках кокандцев.

Да и позднее, в 40—60-е годы ХIХ века маленькие отряды кокандских воинов периодически появлялись на границе с Китаем. Так что орудие, захваченное кокандцами в то время, могло, в теории, быть отбито вместе с кокандскими (или бухарскими) образцами и оказаться одновременно со всеми ними в артиллерийском складе Оренбургского военного округа. Но изучение документов архива Главного артиллерийского управления (ГАУ), находящихся сейчас в ВИМАИВ и ВС, показало, что публикация профессора А.М. Позднеева на самом деле искажает действительность. Так, в сохранившихся документах из архива ВИМАИВ и ВС (см.: сношение Управления складами артиллерийского имущества Оренбургского военного округа с руководством АИМ, № 1067 от 11 мая 1874 г.) на этот счёт говорится следующее: «По предписанию Оренбургского окружного управления от 19 апреля за № 792 из Оренбургского артиллерийского склада отправлены через контору Высочайше утверждённого Российского общества в Арт. Музей три бухарские орудия, один лафет и два колеса…»18. Кроме того, поверх официального бланка рукой Н.Е. Бранденбурга сразу отмечено (карандашом): «Наверху, в том числе одна китайская (из Кульджи)»19.

Как видим, ни о какой серьёзной путанице нет речи. Уже к моменту поступления орудия в музей было ясно, что речь лишь о том, что несколько трофейных (по преимуществу — бухарских или кокандских) пушек, хранившихся в Оренбургском артиллерийском складе, были отправлены в Санкт-Петербург, но без атрибуции, описания и т.д.

И то, что данное орудие в числе прочих было указано как «бухарское» — это, по-видимому, случайность: так, очень многие хивинские или кокандские стволы, слишком долго лежавшие в гарнизонных артиллерийских складах и впоследствии доставлявшиеся в АИМ без каких-либо сопроводительных описаний, были также ошибочно записаны как «бухарские»20.

Никаких значимых предпосылок считать, что орудие № МЧА 010/20 является в этом смысле явным доказанным исключением, у нас нет: как только пушка оказалась в фонде АИМ, её тут же определили именно в качестве цинской пушки, взятой в Кульдже. Таким образом, вольно или невольно А.М. Позднеев вводит своих читателей в заблуждение, а его утверждения относительно атрибуции и судьбы упомянутого трофея не вполне достоверны.

Вторая версия происхождения данной пушки предполагала, что ствол был захвачен в виде трофея в 1871 году, в ходе экспедиции на Кульджу, что подтверждается и карандашными пометками Н.Е. Бранденбурга, относящимися к поступлению её в фонд АИМ в 1874 году. И именно об этой версии следует говорить всерьёз. Если орудия, отбитые у бухарцев или кокандцев в 60—70-х годах XIX столетия, уже известны весьма неплохо (в т.ч. и по описаниям из отчётов с места событий)21, то никаких китайских или маньчжурских орудий среди них нет или они прошли незамеченными. Стало быть, версия о вторичном трофее (через посредство кокандских или хивинских шаек) на самом деле практически не имеет под собой оснований. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Железнокованый ствол (в т.ч. набранный из колец), заключённый в литую медную оболочку.

2 Литая пушка европейского образца. Дословно — «пушка рыжих варваров».

3 Хотя понятно, что снаряды для орудий в эпоху Цин могли изготавливаться из различного материала (в т.ч. камня, свинца и олова), и, соответственно, фунтовый калибр орудий можно и не указывать — начиная с упоминавшейся публикации А.М. Позднеева (1887) эта пушка традиционно повсюду значится  3-фунтовой.

4 Именно это ошибочно утверждает в своей статье профессор А.М. Позднеев (С. 121, 125).

5 Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Архив ВИМАИВ и ВС). Ф. 22. Оп. 111. Д. 5. Л. 31 об.

6 По замечанию А.М. Пастухова, дата по эре правления под девизом Цяньлун — любой день с 4 августа по 1 сентября 1758 г.

7 По замечанию А.М. Пастухова, дата по эре правления под девизом Даогуан может быть 27 сентября 1848 г., если «счастливый день» берём как «1-е число лунного месяца» (такое значение тоже есть, и какое выбрать — неясно). Либо любой другой день до 27 октября 1848 г., т.к. 9-й месяц закончился 26 октября 1848 г.

8 Позднеев А.[М.]. Китайская пушка, хранящаяся в С.-Петербургском Артиллерийском музее // Записки Восточного отделения Императорского Русского археологического общества. 1886. Т. 1. СПб., 1887. С. 123; Бранденбург Н.Е. Исторический каталог С.-Петербургского Артиллерийского музея. Ч. 3. СПб., 1889. С. 135, 136. № 209.

9 Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 22. Оп. 111. Д. 5. Л. 31 об.; Об этом же (но без упоминания текста надписей) см.: Струков Д.П. Путеводитель по Артиллерийскому историческому музею. СПб., 1912. С. 122. № 1068.

10 Позднеев А.[М.]. Указ. соч. С. 121.

11 Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 22. Оп. 111. Д. 5. Л. 31 об.; Позднеев А.[М.]. Указ. соч. С. 122.

12 Подробные описания материальной части бухарских или кокандских орудий см.: Заметка о бухарской артиллерии и ручном огнестрельном оружии // Артиллерийский журнал. 1867. № 3. С. 507; Участие 2-го взвода 1-й Сибирской конно-артиллерийской батареи при занятии крепостей Ура-Тюбе и Джизак // Там же. № 8. С. 1581; Пшпек и кокандская артиллерия // Там же. 1861. № 12. С. 717, 718.

13 Громов А.В. Артиллерийские орудия стран Востока (Турция, Персия, Средняя Азия) в собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи). СПб., 2018. С. 23—26, 32, 35.

14 Позднеев А.[М.]. Указ. соч. С. 121.

15 Только по состоянию на 1867 г. были взяты 163 различных орудия и 58 фальконетов калибром до ½-фунтовых (см.: Заметка о бухарской артиллерии… С. 505). Так что в одном Туркестанском военном округе хранилось к 1869 г. 121 орудие из Бухары и Коканда. См.: Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 22. Оп. 92. Д. 26. Л. 7, 8. Сопоставимое число трофеев находилось и в Оренбургском военном округе.

16 Мадали-хан (Мухаммад Алихан) — восьмой правитель узбекской династии Мингов в Кокандском ханстве (годы правления 1822—1842).

17 В ходе восстания Джангир-ходжи (1826 г.) он даже объявил газават против империи Цин. См.: Куропаткин А.Н. Кашгария: историко-географический очерк страны, её военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879. С. 114—116.

18 Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 22. Оп. 92. Д. 31. Л. 132, 133.

19 Там же. Л. 132.

20 Одна из хивинских пушек (№ МЧА 010/76) была вообще зафиксирована как «турецкая неизвестного времени». См.: Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 3Р. Оп. 112. Д. 5. Л. 92. № 1026; Также: Громов А.В. Указ. соч. С. 27.

21 Громов А.В. Трофеи Туркестанских походов XIX столетия в коллекции ВИМАИВ и ВС // Война и оружие: новые исследования и материалы: международная научно-практическая конференция 12—14 мая 2010 г. Ч. 1. СПб.: ВИМАИВ и ВС, 2010. С. 160—176.