Допрос немецкого военнопленного

Развитие отечественной психологии в годы борьбы с фашизмом

image_print

Аннотация. В статье представлен обзор малоизвестных исследований отечественных психологов, проведённых в годы Великой Отечественной войны в интересах военного дела и психологической поддержки военнослужащих армии и флота, работ Ф.Н. Шемякина, И.В. Ребельского, Н.А. Рубакина в контексте развития идей психологического воздействия.

Summary. The paper offers a survey of little-known research by domestic psychologists made during the Great Patriotic War in the interests of military affairs and psychological support of servicemen in the Army and the Navy, works by F.N. Shemyakin, I.V. Rebelsky, N.A. Rubakin in the context of furthering ideas of psychological impact.

ЕЛИСЕЕВА Ирина Николаевна — старший научный сотрудник научно-практического центра Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил РФ, кандидат психологических наук

(Москва. E-mail: eliseevain2018@mail.ru);

ДЬЯЧУК Ксения Игоревна — младший научный сотрудник научно-практического центра Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил РФ

(Москва. E-mail: dyachyk.ki@gmail.com).

РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ В ГОДЫ БОРЬБЫ С ФАШИЗМОМ

Потребность в осмыслении многопланового опыта, накопленного советскими психологами в годы Великой Отечественной войны, возникла ещё до её окончания1 и сохранилась в наши дни2. В многочисленных историко-психологических работах, посвящённых этому героическому периоду, отражены вклад психологов в укрепление обороны страны, развитие различных направлений психологии, труды постоянных научных коллективов, временных рабочих групп и отдельных учёных.

И.В. Ребельский
И.В. Ребельский

Отечественные психологические исследования в военные годы носили междисциплинарный и прикладной характер, их тематика отличалась широтой и многогранностью, работа исследователей — высокой интенсивностью. Интерес к этому этапу развития отечественной психологии связан не только со значением Великой Отечественной войны в истории нашей страны, но и с изменением в те годы роли психологической науки в различных сферах жизни нашего общества. Советские психологи в сложнейших военных условиях результатами своего труда смогли ответить на запросы практики, доказать ценность, жизнеспособность своей науки и избавиться от «чувства “вины”»3 за просчёты4 1930-х годов. Они собрали богатейший эмпирический материал, впоследствии положенный в основу фундаментальных исследований, получили возможность расширения сферы психологических изысканий и государственной поддержки ряда базовых и прикладных направлений психологии. Годы вооружённой борьбы с фашистскими захватчиками стали поворотным этапом развития советской психологической науки, за которым последовало укрепление её статуса в общественной практике.

К основной тематике психологических исследований в военные годы отечественные учёные В.А. Кольцова и Ю.Н. Олейник отнесли нейропсихологические принципы восстановления боеспособности раненых, посттравматические психические изменения и трудоспособность больных, психические особенности страдающих алиментарной (связанной с недостаточным питанием5) дистрофией, анализ личностных качеств красноармейцев, командиров и военачальников, воспитание личности бойца, психологические основы обучения военным специальностям и физического воспитания; цветомаскировки и процессы восприятия, психофармакологические средства, психические процессы при различных функциональных состояниях, сознание и деятельность, психологию творчества, содержание и методы воспитания детей, проблемы психического развития, зоопсихологии, историю отечественной психологии и др.6 М.И. Дьяченко помимо упомянутой тематики указал мотивацию боевого подвига, роль эмоций в условиях боя, влияние страха на поведение бойца, социально-психологические механизмы развития паники и т.д.7

Н.А. Рубакин
Н.А. Рубакин

Современные историко-психологические изыскания позволили раскрыть некогда известные, а ныне почти забытые подробности ряда исследований и дополнить наши представления о различных аспектах военно-психологических исследований в годы Великой Отечественной войны. Например, проанализировать содержание тематики научного поиска, так или иначе касавшегося профессионального психологического отбора военнослужащих. В военные годы данная тематика глубоко не разрабатывалась и почти не освещалась, т.к. методология психологического тестирования считалась политически нежелательной8, хотя в 1920-е годы эти проблемы активно исследовали применительно к нуждам армии, в военной печати обсуждали профессионально важные качества и требования к психологическим и психофизиологическим особенностям военнослужащих, продуктивные методы их подготовки и др. В предвоенные и военные годы эту тематику сузили до проблем эффективного обучения. Причём, как правило, обсуждали его организационные и методические аспекты, а об отборе военнослужащих по их психофизиологическим и психологическим качествам для обучения конкретным специальностям не упоминали. Исключением был медицинский отбор лётного состава и некоторых других специалистов (например, дальномерщиков-стереоскопистов9), включавший оценку отдельных психофизиологических качеств. Но отечественные специалисты были знакомы с развитием психологического отбора в зарубежных армиях. В начале 1943 года Н.П. Ферстер, сотрудница Центрального научно-исследовательского института психологии представила его директору С.Л. Рубинштейну перевод статьи о психологическом отборе в армии Великобритании10. В ней описаны организация и методы психологического отбора новобранцев и офицеров, упомянуты занимавшиеся этими проблемами психологи. Н.П. Ферстер также перевела статью о воспитании подрастающего поколения после войны11.

С оборонной тематикой были связанные подготовленные в 1944—1945 гг. кандидатские диссертации Н.А. Черниковой «Психологический анализ случаев дезориентации в пространстве», Б.П. Смирнова «Психологическое исследование карикатуры», Ф.М. Семерницкой «Ритм и его нарушения при различных мозговых поражениях», О.Я. Шараповой «Изменение порога распознавания простейших плоскостных фигур под влиянием предваряющего образа»12.

Командование советского Военно-морского флота в 1943 году инициировало исследование, по результатам которого в марте 1945 года была защищена кандидатская диссертация младшего научного сотрудника Научно-исследовательского института психологии Академии педагогических наук РСФСР Е.А. Ракши «Психологический анализ процесса приёма радиограмм на разных ступенях овладения навыком», подготовленная под научным руководством члена-корреспондента Академии педагогических наук РСФСР А.А. Смирнова. Итогом исследования стали рекомендации по обучению радистов, разосланные в готовившие их учебные подразделения. В диссертации отмечалась взаимосвязь индивидуальных особенностей восприятия, памяти и успешности обучения13. Кроме того, Е.А. Ракша разработала методики обучения радистов с различными особенностями памяти.

Воздействию на психическое состояние и поведение человека в процессе коммуникации (общения) были посвящены несколько практических работ, разноплановых по сферам применения. Одна из работ связана с психологическим воздействием на военнопленного при допросе. Практика требовала учёта его психического состояния, индивидуально-психологических и личностных особенностей. В издании «Руководство по немецкому военному переводу», выпущенном в 1943 году, отмечено, что «переводчик должен вместе с тем быть и психологом, и тонким наблюдателем»14, описаны простые приёмы установления контакта с допрашиваемым.

Психологические аспекты фронтового опыта военного переводчика отразил в очерках-воспоминаниях, подготовленных по просьбе известного историка психологии А.В. Ярмоленко, сотрудник Научно-исследовательского института психологии Академии педагогических наук РСФСР Ф.Н. Шемякин. Он ушёл на фронт в октябре 1941 года — в стрелковую дивизию, сформированную на основе одной из московских дивизий народного ополчения, стал подполковником, вернулся из Германии к гражданской жизни в 1953 году15. Впоследствии описал типы пленных и комплексы их мотивов, социальные и ситуативные роли допрашивающего и военнопленного, психологические проблемы, возникавшие на допросах, конкретные механизмы, средства и приёмы психологического воздействия, их целенаправленный и непреднамеренный выбор обеими сторонами, способы сохранения допрашивающим инициативы и её перехвата военнопленным, структурирование информации и вариативность её интерпретации, выборочное представление фактов в единстве с социокультурным контекстом, представлениями, отношениями, установками взаимодействующих субъектов (общающихся в ходе допросов)16.

Предупреждению ятрогении — вреда здоровью пациента в результате неправильных, неосторожных высказываний или действий медперсонала, а также негативного воздействия внутреннего диалога больного (общения с самим собой) посвящена брошюра главного психиатра 3-го Белорусского фронта подполковника медицинской службы И.В. Ребельского «О поведении врача и сестры в операционной (к вопросу о ятрогении на войне)»17. В первой из двух частей работы ятрогения описана на примере внутреннего диалога ожидавшего операции раненого, который случайно услышал разговор хирурга и его ассистентки. Автор раскрыл особенности ситуативных ролей, переживаний и отношений субъектов. Во второй части описал клинические случаи ятрогений, предложил способы снижения или устранения негативного воздействия факторов, сопутствующих лечению военнослужащих, и подчеркнул важность особого внимания врачей к взаимодействию с ранеными18.

Проблему целенаправленного позитивного воздействия на эмоциональное состояние больных поднимали многие советские врачи, в т.ч. психиатры, в годы Великой Отечественной войны и позднее19. Известный психиатр В.А. Гиляровский отмечал, что «уменье воздействовать на психику больного, перестроить его чувства и мысли, правильно и рационально организовать его время — всё это чрезвычайно важно в общей системе лечения»20. Психотерапию в широком понимании советские психиатры определили как различные формы воздействия на больного с целью укрепления его воли и снижения эмоциональной лабильности (нестабильности эмоционального состояния, перепадов настроения по различным, зачастую малозначительным поводам или без видимых причин), что позволило рассматривать проблемы трудотерапии, музыкотерапии, культтерапии и библиотерапии21.

Накопленный в военных госпиталях опыт библиотечных работников и медиков, которые интуитивно подбирали книги, способствовавшие мобилизации личностных ресурсов больных для преодоления ими психологических последствий тяжёлых ранений и болезней, доказал эффективность библиотерапии. Были сформулированы аргументы в пользу учёта профиля лечебного учреждения (соматическая клиника, санаторий, психиатрическая больница и т.д.) при комплектовании его библиотеки для того, чтобы получить позитивный эффект воздействия на психическое состояние больных и следовательно — на исход лечения. В рамках этого подхода больного рассматривали как пассивный объект воздействия, получение нужного результата связывали только с правильно подобранным средством воздействия.

Иное понимание механизмов целенаправленного воздействия на состояние, отношения, установки и даже мировоззрение людей посредством литературы раскрыто в работах Н.А. Рубакина — основоположника отечественной библиопсихологии22, определившего её как «науку о социальном психологическом воздействии»23. Рубакин указывал, что чтение носит активный характер и зависит не только от содержательных характеристик произведений, но и от особенностей читателя, его опыта и актуальных потребностей24. Освоение содержания книг рассматривал как результат внутреннего диалога читателя (его осмысления), классифицировал психологические типы читателей и типы произведений, необходимые читателю в соответствии с его особенностями. В годы Великой Отечественной войны возглавляемый Рубакиным институт библиопсихологии в Швейцарии (Лозанне) оказывал помощь интернированным в этой стране бывшим советским военнопленным, беженцам из немецких концлагерей, направлял в лагеря интернированных специально подобранные книги, чтобы «читатели, носившие на себе печать войны: плен, принудительные работы, голод, пытки, неоднократные побеги, тяжёлые воспоминания пережитых кошмаров в немецких истребительных лагерях, мучимые полной неизвестностью будущего, с надломленным здоровьем, в окружении чужой и незнакомой им среды»25 укрепляли дух и преодолевали негативные психологические последствия пережитого, усиливали личностные ресурсы и обретали новые жизненные смыслы. Особое внимание уделялось подбору книг для находившихся в больницах и женских лагерях. Людям с психическими расстройствами книги подбирал швейцарский психиатр Р. Михлин, разделявший взгляды Рубакина на библиопсихологию. Всего за время войны интернированным взрослым и детям передали около 10 тыс. книг26. Обратная связь путём многочисленных писем читателей свидетельствовала о положительных результатах работы Рубакина, позволила ему обнаружить закономерности динамики читательских интересов интернированных и соответственно корректировать подбор книг для них27.

Таким образом, советские психологи в годы Великой Отечественной войны, работая в разных сферах общественной практики, исходили из схожего понимания механизмов психологического воздействия, предвосхищая теоретическое обоснование описанных ими процессов, которое началось в послевоенное время28. Их выводы и рекомендации актуальны в наши дни. Обращение к военно-психологическим исследованиям, проведённым в годы Великой Отечественной войны, позволяет дополнить представления о закономерностях развития некоторых направлений отечественной науки и творчески использовать опыт психологов, проверенный суровыми испытаниями военного времени, в поиске путей совершенствования подготовки военных специалистов, военно-политической работы, психологического сопровождения деятельности воинских коллективов армии, флота, а также подразделений других силовых структур России.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Рубинштейн С.Л. Советская психология в условиях Великой Отечественной войны // Под знаменем марксизма. 1943. № 9—10. С. 45—61; Рыбников Н.А. Тематика советской психологии в условиях Великой Отечественной войны // Советская педагогика. 1944. № 1. С. 96—103.

2 См.: Дьяченко М.И. Советская психологическая наука на службе обороны Родины // Вопросы психологии. 1985. № 3. С. 5—13; Ждан А.Н. Фундаментальная наука и практика в советской психологии в годы Великой Отечественной войны (1941—1945) // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 2015. № 2. С. 4—14; Климов Е.А., Носкова О.Г. Психологические знания о труде — обороне страны (30—40-е годы) // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. 1985. № 2. С. 3—8; Кольцова В.А., Олейник Ю.Н. Психологи в годы войны: подвиг на века // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 2. С. 40—51; Сенявская Е.С. Психология войны в ХХ веке: исторический опыт России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. 383 с.; Серова О.Е., Гусева Е.П. Научная жизнь и научные исследования психологического института в 1941—1945 годах: 70-летию Великой Победы посвящается // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2015. С. 124—131; Смирнов А.А. Советские психологи — обороне Родины в годы Великой Отечественной войны // Вопросы психологии. 1975. № 2. С. 13—30; № 4. С. 124—126 и др.

3 В 1930-е гг. в вину психологам были поставлены результаты деятельности педологов, которые были несовместимы с доминировавшей идеологией. Педология (от греч. «педос» — ребёнок, дитя, мальчик и «логос» — наука), комплексная междисциплинарная наука о ребёнке, объединяющая исследования детского развития психологами, педагогами, биологами, педиатрами, антропологами, социологами и др. Нападки на педологию, связанные с её действительными (отсутствие достаточного числа квалифицированных практиков, разрыв между теорией и практикой) и мнимыми ошибками привели к постановлению ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» 1936 г. и директивному закрытию педологии как науки. Из-за схожести методик исследования (тестов) педологии и психотехники положения постановления были распространены на психотехнику. Психотехника, ранний этап развития психологии труда, в т.ч. инженерной психологии. Широкое развитие получила во время Первой мировой войны в связи с необходимостью профотбора для нужд армии, затем, в 1920-х — первой половине 1930-х гг. в СССР, Германии и США. Ликвидирована в СССР одновременно с педологией в 1936 г. на основе упомянутого выше постановления ЦК ВКП(б). Подробнее см.: Педология // Большая российская энциклопедия: электронная версия (БРЭ ЭВ): https://bigenc.ru; Психотехника // там же; Курек Н.С. История ликвидации педологии и психотехники в СССР. СПб.: Алейтейя, 2004. 330 с.

4 Кольцова В.А., Олейник Ю.Н. Советская психологическая наука в годы Великой Отечественной войны (1941—1945). М.: Московский гуманитарный университет; Институт психологии РАН, 2006. С. 144.

5 Подробнее см.: Алиментарные болезни // БРЭ ЭВ.

6 Кольцова В.А., Олейник Ю.Н. Советская психологическая наука в годы Великой Отечественной войны (1941—1945). С. 63—66, 69, 74, 91, 105, 111, 112, 115, 117, 121, 122, 124, 135.

7 Дьяченко М.И. Указ. соч. С. 5—13.

8 Курек Н.С. Указ. соч. С. 140.

9 Измаильцев А.М. Руководство по медицинскому отбору дальномерщиков-стереоскопистов для Военно-морского флота. М.; Л.: Военмориздат, 1944. С. 52—56.

10 Ферстер Н.П. Специалисты на военной службе / Пер. с англ. // Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 642. Рубинштейн С.Л. К. 36. Ед. хр. 13. Л. 1, 2.

11 Ферстер Н.П. Воспитание по окончании войны / Пер. с англ. // там же. Л. 3.

12 Теплов Б.М. Отзывы о кандидатских диссертациях // ОР РГБ. Ф. 815. К. 4. Теплов Б.М. Ед. хр. 8. Л. 1, 2; Ед. хр. 14. Л. 1—3; Ед. хр. 16. Л. 1, 2; Ед. хр. 17. Л. 1, 2.

13 А.А. Смирнов в воспоминаниях современников: Психологический портрет выдающегося учёного / Сост. В.В. Рубцов, Э.А. Фарапонова. М.: Психологический институт Российской академии образования; Международный образовательный и психологический колледж, 1999. С. 206.

14 Шванебах Б.Э. Руководство по немецкому военному переводу. Вып. 1. М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1943. С. 5.

15 Омельченко Е.В., Липкина В.П. Психологические особенности проведения допроса военнопленных в годы Великой Отечественной войны // Вестник Московского государственного областного социально-гуманитарного института. Гуманитарные науки. 2016. № 3(23). С. 41—46.

16 Подробнее см.: Кольцова В.А., Олейник Ю.Н. Советская психологическая наука в годы Великой Отечественной войны (1941—1945). С. 232, 235, 239, 246, 247.

17 Ребельский И.В. О поведении врача и сестры в операционной (к вопросу о ятрогении на войне) / Сан. упр. 3-го Белорус. фронта. Вильнюс:[б.и.], 1945. 16 с.

18 Елисеева И.Н. Междисциплинарная проблематика работ И.В. Ребельского в годы Великой Отечественной войны // Научные труды Московского гуманитарного университета. 2019. № 1. С. 77.

19 Подробнее см.: Опыт решения психологических задач в годы Великой Отечественной войны (1941—1945 гг.): сборник материалов научно-практической конференции. М.: Центр экстренной психологической помощи МЧС России, 2016. 515 с.

20 Кутанин М.П. Библиотерапия // Труды научной библиотеки Саратовского государственного университета. Саратов: СГУ, 1947. Вып. 1. С. 161—166.

21 Там же.

22 См.: Кольцова В.А. Н.А. Рубакин — выдающийся русский просветитель, создатель библиопсихологии // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 3. С. 76—80; Казанцева Е.В. Библиопсихология Н.А. Рубакина в развитии советской психологии читателя и чтения 1920—30-е годы. Дисс. … канд. психолог. наук. Ростов-н/Д, 2006. 190 с.

23 Библиопсихология и библиотерапия / Ред. Н.С. Лейтес, Н.Л. Карпова, О.Л. Кабачек. М.: Школьная библиотека, 2005. С. 132, 133.

24 Там же. С. 135.

25 Рубакин А.Н. Рубакин: лоцман книжного моря. Серия «ЖЗЛ». М.: Молодая гвардия, 1967. С. 157.

26 Там же. С. 159.

27 Там же. С. 158.

28 Олейник Ю.Н., Няголова М.Д. Психология и психологи в годы войны: к 75-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне // Институт психологии Российской академии наук. Социальная и экономическая психология. 2020. Т. 5. № 2(18). С. 30.

Фото с сайтов: https://www.rsl.ru; velikaya_otechestvennaya_voyna.academic.ru; alifrag___.blogpost.com