Аннотация. В статье представлен обзор материалов польской научно-популярной военно-исторической печати, посвящённых Курской битве. Определены сюжетно-тематические блоки, дана характеристика позиций польских авторов. Обнаружено стремление большинства из них принижать значение и результаты Курской битвы, преувеличивать недостатки Красной армии и ошибки, допущенные её командованием в подготовке и ведении боевых действий. Действия же вермахта и войск СС оцениваются более взвешенно, чем действия их противника. Решения немецкого командования критикуются в более мягкой форме. Выявлено, что донесения немецких войск со сведениями по астрономическому количеству уничтоженной советской техники либо принимаются без критического анализа, либо никак не комментируются. Применение в боевых действиях новых образцов немецкой военной техники интересует авторов намного больше, чем использование советской техники. Кроме авиации и танковых войск, действия других родов войск в Курской битве не освещены.
Summary. The paper offers a survey of materials on the Battle of Kursk in the Polish popular science press. It defines the subject-thematic blocks, and characterizes the stand of Polish authors. It detects the desire of most of them to demean the significance and results of the Battle of Kursk, as well as exaggerate the faults of the Red Army and the mistakes made by its commanders in preparing and conducting fighting. As for the Wehrmacht and SS activities, these are assessed more objectively than the actions of their adversary. Decisions made by the German command are criticized more mildly. It transpires that the German troops’ reports to the effect that they had demolished fantastic amounts of Soviet hardware are either taken at their face value or are not commented on in any way. Employment of new items of German military equipment seems to interest the authors far more than does the use of Soviet hardware. Apart from aircraft and tanks, the activity of other arms in the Battle of Kursk is ignored.
ПРОТИВ ЛЖИ И ФАЛЬСИФИКАЦИЙ
ТИМИРЯЕВ Денис Олегович — научный сотрудник Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, кандидат исторических наук
КУРСКАЯ БИТВА В ОСВЕЩЕНИИ СОВРЕМЕННОЙ ПОЛЬСКОЙ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРИОДИКОЙ
Несмотря на незыблемость итогов Второй мировой войны, в европейском информационном пространстве постоянно предпринимаются попытки сформировать в общественном мнении такую точку зрения, согласно которой вклад СССР в общую победу над нацизмом преувеличен, а успехи Красной армии достигались только за счёт её количественного превосходства над вермахтом. В этой связи представляется актуальным проанализировать освещение такой переломной точки Великой Отечественной и Второй мировой войн, как Курская битва, в польской научно-популярной военно-исторической периодике, ведь Польша в информационном плане больше всего пытается выставить в негативном свете всю историю России и СССР. В качестве репрезентативных материалов для анализа взяты статьи из двух научно-популярных польских журналов: «Technika Wojskowa Historia» («Техника. Военная история») и «Poligon — Magazyn Miłośników Wojsk Lądowych» («Полигон — иллюстрированный журнал поклонников сухопутных войск»).
Можно выделить следующие тематические блоки, которые более всего интересуют польских авторов:
— значение и характеристика Курской битвы и её отдельных этапов: сражение под Прохоровкой, операция «Полководец Румянцев»;
— участие в битве ВВС Красной армии, люфтваффе;
— использование объединений танковых войск;
— применение в битве отдельных образцов боевой техники: немецких танков («Тигр», «Пантера») и самоходных орудий.
Оценивая результаты Курской битвы, Р. Михулец в своей статье «Курская битва — перелом без перелома» утверждает, что, анализируя планы, цели и действия противников в битве, можно прийти к выводу, что обе стороны не достигли своих целей, ни одна из них не выиграла битву1. По его мнению, причина остановки немецкого наступления на северном фасе Курской дуги — прежде всего высадка союзников на Сицилии и только потом Орловская стратегическая наступательная операция Красной армии. Автор подчёркивает, что негативный эффект для немцев от действий Красной армии проявился только в сентябре и особенно в октябре 1943 года, когда войска вермахта стали терять контроль над южным участком Восточного фронта, а Курская битва была лишь только началом этого процесса. Примечательно, что у представителей германского высшего военного руководства в отличие от Михулеца принципиальное поражение именно в ходе Курской битвы, а не осенью на Украине или в Сицилии, не вызывало никаких сомнений. Х. Гудериан, будучи в 1943 году генерал-инспектором танковых войск, утверждал: «В результате провала наступления “Цитадель” мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос»2.
Сражению под Прохоровкой 12 июля 1943 года тот же автор посвятил отдельную статью под названием «Битва под Прохоровкой, или Мифы и легенды» в двух частях. Он обращает внимание читателей на то, что главную роль в этих боях играла артиллерия3. При этом он считает, что немецкая артиллерия была более эффективна, чем советская, так как была лучше организована. Советская же артиллерия, несмотря на численное превосходство, по его мнению, хуже управлялась и испытывала проблемы с боеприпасами. Обращение к документам армий Воронежского фронта даёт нам принципиально иную картину. В частности, «Отчёт о действиях артиллерии 5-й гвардейской армии за период с 11.06 по 7.8.1943 г.» свидетельствует об огромной работе штаба артиллерии армии по организации взаимодействия с общевойсковыми командирами по обеспечению артогнём стрелковых и танковых частей, обустройству пунктов управления огнём и созданию подвижных групп управления4. Лишь в вопросе о боеприпасах можно согласиться с автором, так как советская промышленность, к сожалению, летом 1943 года была не в состоянии полностью и своевременно удовлетворять запросы фронта, и войска испытывали значительную нехватку боеприпасов5. Высокую оценку автор дал реактивным системам залпового огня обеих сторон.
Затрагивая дискуссионный вопрос о численности танков в сражении под Прохоровкой, Михулец утверждает, что на главном направлении сражения их соотношение было один к девяти в пользу Красной армии. Имеющиеся данные о численности бронетехники, участвовавшей в Прохоровском сражении, не дают оснований для выведения такого соотношения. Согласно боевому донесению № 7 штаба 5 гв. ТА на 21.00 от 11 июля 1943 года в 5 гв. ТА, а также в приданных ей 2 тк и 2 гв. ттк было 828 танков и САУ6. 2-й танковый корпус СС на 11 июля 1943 года располагал на вечер 436 танками и САУ7. Как мы видим, соотношение чуть меньше, чем один к двум.
Польский автор убеждён, что действия Воронежского фронта под Прохоровкой против немецкой 4 ТА группы армий «Юг» в общем и, в частности, 2-го танкового корпуса СС окончились его поражением8. По его мнению, немцы выполнили свою главную задачу: обескровили и отбросили мощное танковое объединение Красной армии — 5-ю гв. танковую армию, поэтому именно они победили в этом сражении. Но Михулец совершенно забывает или не желает сообщить читателям тот факт, что главной задачей немецких войск был прорыв к Обояни и Курску. В результате Прохоровского сражения вермахт свою задачу не выполнил9. Автор утверждает, что соотношение потерь в бронетехнике было как минимум двадцать к одному, а возможно, и тридцать к одному в пользу немцев. Откуда взяты данные для выведения такого соотношения потерь, неясно. В донесении офицера Генштаба Красной армии гвардии майора Черника «Боевые действия 5-й гв. ТА с 7 по 24.7.43 г.» от 1 августа 1943 года указано следующее: «За день боевых действий 5-я гв. ТА потеряла 300 танков»10. Выяснить же потери в технике 2-го танкового корпуса СС из-за отсутствия документов не представляется возможным11. Тем более что один из исследователей этих событий, М.В. Коломиец — автор труда об использовании вермахтом «Пантер» в Курской битве, сообщает: «Система учёта потерь танков в немецкой армии была довольно хитрой, и оценить потери в той или иной операции часто просто не представляется возможным»12.
Апофеозом оценок Михулецем действий Красной армии является статья об операции «Полководец Румянцев», которую он охарактеризовал так: «Пример своего рода победы хаоса над рассудком»13. Он всё же признаёт успех Красной армии, т.к. были освобождены большие территории, захвачен важный коммуникационный узел — Харьков, немцы понесли большие потери, но со многими оговорками: «кошмарные» потери, «политический» характер операции и т.п.14 По нашему мнению, оценки польского исследователя являются явно одиозными и неверными. В ходе трёхнедельных ожесточённых и упорных боёв войска Воронежского и Степного фронтов смогли разгромить ударную группировку противника, освободить Белгород и Харьков, продвинулись на 140 км и расширили фронт наступления до 300 км15.
По словам Михулеца, воздушная битва над Курском была выиграна немцами. При этом они не смогли использовать свой успех, т.к. изменилась стратегическая ситуация в воздухе, которая привела к переносу усилий люфтваффе на Западный фронт для борьбы с авиацией союзников16. Он считает, что советские ВВС понесли тяжёлые потери и были вынуждены исключительно обороняться, что позволило люфтваффе успешно поддерживать сухопутные войска. Но автор умалчивает о том, что тактические успехи немецкой авиации и сухопутных войск не переросли в оперативный и тем более стратегический успех17. Усилия люфтваффе оказались напрасными.
Р. Михулец подчёркивает, что критика руководством страны действий советских воздушных армий, участвовавших в сражении, была обоснованной. Он обращает внимание на то, что руководство в Москве не видело положительную динамику в плане организации и успешности действий руководства ВВС в битве18. По мнению российских исследователей, ход битвы свидетельствует об обратном. Руководство ВВС КА в лице командующих воздушными армиями оперативно извлекало из опыта боёв необходимые уроки и умело концентрировать силы бомбардировочной и ударной авиации19. Михулец же считает, что использование ВВС КА было огромным, а эффективность применения — мизерная. Представляется, что немецкие солдаты и офицеры, попавшие под удары советской авиации, не согласились бы с такой оценкой польского историка. Допросы немецких военнопленных свидетельствуют о больших потерях в живой силе и технике после воздушных налётов, не говоря уже о сильном моральном воздействии на личный состав вермахта20.
Как полагает автор обсуждаемой нами публикации, не считая «Барбароссы», ни раньше, ни позже не было такой интенсивной воздушной борьбы, как в небе над Курской дугой, с таким большим напряжением сил на таком ограниченном пространстве21. По его мнению, после завершения битвы во второй половине июля немцы уже нигде не решались на концентрацию воздушных сил до такого же уровня, не говоря о навязывании ВВС КА интенсивной воздушной схватки. По подсчётам автора статьи в польском журнале, немцы подвергали сосредоточенной бомбардировке советскую оборону: каждый удар означал сброс 50 тонн бомб на ограниченную площадь22. Но количество не означает качество. Автор умолчал о том, что советская оборона основательно подготовилась к ударам немецких бомбардировщиков путём создания системы полевой фортификации23.
Тема ожесточённых боёв в небе над Курской дугой стала предметом изучения другого польского исследователя — Ш. Тетера. В своей статье, посвящённой борьбе за господство в воздухе в первый день битвы, он безапелляционно утверждает, что она закончилась безоговорочным успехом люфтваффе24. С одним, правда, «но»: это опять-таки не имело большого значения, так как авиационные резервы Красной армии значительно превосходили немецкие. Необходимо отметить, что вывод польского исследователя слишком категоричен: не только наличие авиационных резервов «смазало» результаты якобы безоговорочной победы люфтваффе. В первый день Курской битвы немецкая авиация понесла большие потери от советских истребителей и зенитной артиллерии25. Действия немецких пикирующих бомбардировщиков (Ju 87D) по поддержке сухопутных войск автор также оценивает очень высоко, ссылаясь в том числе на документы Красной армии26. При этом он все же отмечает, что из-за возросшего противодействия советских истребителей подразделения пикирующих бомбардировщиков понесли большие потери.
Участие бронетанковых войск в Курской битве получило, пожалуй, наиболее полное освещение в выбранных нами журналах. Н. Бончык в своей статье «Танковые армии РККА под Курском» утверждает, что танковые армии как оперативные объединения этого рода войск не сыграли в Курской битве особой роли27. По его мнению, эта роль была незаметна, потому что именно танковые и механизированные корпуса выполняли ключевые роли, а кто ими управлял (командующий танковой или общевойсковой армией), не имело принципиального значения. При этом автор статьи не указывает, на основании чего он делает такие выводы. Изученные нами документы 1, 2 и 5 гв. ТА однозначно указывают на то, что именно командующий танковой армией и его штаб ставили задачи не только своим корпусам, но также и оперативно им подчинённым частям и соединениям28.
Далее Бончык пишет, что командующие фронтами (за исключением Харьковской операции) не использовали танковые армии как оперативные объединения для манёвренных действий. Пример тому — использование 3 гв. ТА на ошибочном направлении наступления и слишком поздний ввод в битву 4 ТА. В итоге получилось, что немцев пришлось методично «выталкивать» с Орловской дуги вместо того, чтобы окружить и уничтожить. Хотелось бы отметить, что Бончык, критикуя действия командующих армиями, фронтами, к сожалению, не сообщает читателям те обстоятельства, которые приводили к принятию реализации иногда ошибочных решений. Ничего он не сообщает о наличии у противника развитых оборонительных позиций, о местности, затруднявшей использование подвижных соединений и частей. В итоге всё вышеперечисленное, а также нехватка времени для подготовки привели к большим потерям наших танковых армий, участвовавших в боях на северном фасе Курской дуги29.
Его коллега по журналу Р. Михулец в статье «Танковые войска РККА под Курском» считает, что использование танковых войск РККА в операции вермахта «Цитадель» не оказало серьёзного влияния на снижение боевых возможностей противника30. При этом автор не подкрепляет свою точку зрения ссылками на какие-либо немецкие документы. Да и сложно себе представить в полевых условиях точное определение, из какого орудия (танкового / противотанкового / полевого) был подбит, уничтожен или повреждён танк. Тем более что основные танковые и противотанковые орудия КА были одних и тех же калибров — 45 и 76 мм. Другие артиллерийские калибры, применявшиеся в Красной армии, были в меньшинстве.
По мнению Михулеца, Красная армия, неся значительные потери от немцев, сохраняла способность к проведению всех запланированных наступательных операций. Он считает, что если «Цитадель» была битвой артиллерийской, проводившейся пехотой при поддержке танков, то с 12 по 23 июля массы танков были в роли «первой скрипки», а другие рода войск, в т.ч. и авиация, только им помогали.
Переходя на уровень отдельных танковых армий, Н. Бончык убеждён, что действия советской 2 ТА в танковой битве под Курском были неудачными. Он пишет, что, без сомнения, её действия были успешными под Понырями и Ольховаткой, но входившие в её состав танковые бригады могли там хорошо отличиться и в составе 13-й армии в роли отдельных корпусов, находясь в распоряжении руководства фронта31. По его мнению, не для таких целей были созданы танковые армии. Если принять точку зрения Бончыка, то следовало упразднить и управление 13-й общевойсковой армии Центрального фронта. Ведь её 17-й стрелковый корпус и другие стрелковые части, действуя в полосе обороны 2 ТА, подчинялись по факту ей, а не управлению 13-й армии32. Польский автор считает, что 2 ТА не смогли использовать в манёвренной операции под Курском и Орлом — таковой просто не было. Вместо изощрённых манёвров пришлось прорывать очередные линии обороны противника, отражать его контратаки и занимать территории.
По мнению Э. Жигульского, автора статьи «Немецкие танковые войска — дорога под Курск», танковые войска вермахта не были готовы к Курской битве33. Он пишет, что надежды на применение новых образцов техники оказались напрасными, ведь большая часть из них технически не была доведена до ума. Да и с другой стороны фронта противник подготовил мощную противотанковую оборону. В этой связи неудивительно, что начавшаяся 4 июля Курская битва окончилась для немцев полной катастрофой. В период июля—августа немецкие танковые соединения понесли, как считает Жигульский, большие потери в личном составе34. Ситуация с танковой техникой вообще была трагична.
Н. Бончык посвятил отдельную статью 4 ТА группы армий «Юг» под названием «“Цитадель” Юг — танковый кулак Манштейна». Автор утверждает, что войскам Воронежского фронта при участии соединений Степного фронта в июле 1943 года удалось ценой больших потерь остановить наступление двух немецких армий группы армий «Юг»35. Он полагает, что именно в этой группе армий были собраны сильнейшие и лучшие подвижные дивизии вермахта. Это был мощный танковый таран, состоявший из девяти танковых и танкогренадерских дивизий, а также всех имевшихся «Пантер» и большей части «Тигров».
Тем самым признаётся, что Э. фон Манштейн имел «танковый кулак», состоявший из 1500 боевых машин. При этом автор считает, что танковые войска руководством группы армий «Юг» использовались неправильно — для лобового тарана сильно укреплённой и глубоко эшелонированной обороны противника. В течение двух недель боёв немцы истощили свой потенциал и не могли удержать собственные позиции в третьей фазе битвы. По его мнению, немцы выбрали не то место и не то время для наступления, за что и были наказаны. Численный перевес Красной армии «доделал» всё остальное.
Применение новых образцов немецкой бронетехники в Курской битве является популярной темой для польских авторов. Э. Жигульский в своей статье «Тигры под Курском — анализ операции» констатирует, что «Тигры» показали в битве свои высокие боевые возможности36. Мощное вооружение, хорошо подготовленные экипажи — всё это приводило к успехам в борьбе с советскими танками. Но «Тигры», как справедливо указывает автор, не были неуязвимыми. Большую часть из них советская оборона вывела из строя в течение первых 48 часов битвы, пусть и временно. В итоге это имело большое значение, т.к. численность исправных «Тигров» сильно упала, хоть и в следующие дни битвы снова возросла. К тому же, как подчёркивает польский автор, нигде немцы не смогли собрать больше 30 «Тигров» в одном месте, поэтому применение этих танков не оказало большого воздействия на развитие операции в тактическом и оперативном значении. Их нехватка возникала не только вследствие небольшого количества этих машин, но также по причине тактических и оперативных ошибок немецкого руководства.
По мнению Р. Михулеца, опубликовавшего статью на ту же тему, применение «Тигров» в Курской битве было не только венцом их «карьеры», но и единственной битвой, в которой они применялись по своему прямому назначению — как танки прорыва37. Автор отмечает, что подразделения, оснащённые «Тиграми», добились огромных успехов в борьбе с советскими танками. Порой итог столкновений составлял до 10 подбитых советских танков на 1 выведенный из строя «Тигр». При этом он считает важным указать, что «Тигры» добивались таких успехов не в одиночку, а только с использованием авиации и артиллерии. В итоге, как считает Михулец, эти танки не выполнили своей роли в тактическом и оперативном плане, а причиною этого стала их высокая аварийность. У российских исследователей количество уничтоженной советской техники, заявленное в донесениях экипажами «Тигров», немецкими и польскими исследователями, вызывает сомнения38.
Помимо «Тигров» внимание польских авторов привлекает и техническая новинка немцев — танк «Пантера». Э. Жигульский в своей статье «“Цитадель” — поражение Пантер» пишет, что Курская битва выставила эти танки в чёрном цвете39. «Пантера», обладавшая прекрасным орудием, приличным бронированием и эффективно поражавшая на больших дистанциях Т-34, так и не смогла принести немцам победу. В атаках, несмотря на вышеперечисленные достоинства, приходилось бороться с минными полями, подставлять свои слабые места под огонь советской артиллерии, от которой не спасало бронирование. Как замечает автор, танки мало вывести из строя, важно, чтобы их изначально было много и подбитые можно было легко заменить новыми. Численность и универсальность оказались самыми важными критериями, и «Пантера» в этом плане не показала себя с лучшей стороны.
Р. Михулец в своей статье о применении «Пантер» в Курской битве помимо перечисления всех технических проблем этого танка, которые приводили к их массовому выходу из строя, подчёркивает одно важное обстоятельство: из-за множества дефектов, боевых повреждений, трудности эвакуации большое количество танков стали трофеями Красной армии40. Это привело к тому, что, по его мнению, эффективная в противоборстве с советскими танками машина была досконально изучена советскими специалистами, а потом и союзниками. Соответственно, были обнаружены все слабые места в конструкции и бронировании «Пантеры», и этот танк перестал быть «неведомой угрозой».
Применение новых типов немецкой самоходной артиллерии также стало полем для дискуссии среди польских авторов. В своей статье, посвящённой участию истребителей танков «Элефант/Фердинанд» в Курской битве, Т. Меллеман справедливо указывает, что в ходе первого применения машины вскрылись все её достоинства и недостатки41. Он пишет, что с точки зрения немецких офицеров сама концепция хорошо бронированного и вооружённого мощной противотанковой пушкой истребителя танков полностью подтвердилась в ходе битвы. 88-мм пушка позволяла успешно бороться с любыми типами танков, а мощная броня защищала экипажи от огня танков и противотанковой артиллерии. Опасность представляли только снаряды тяжёлой артиллерии (152-мм пушка-гаубица МЛ-20, например), а также мины.
Меллеман также отмечает, что экипажи машин настойчиво требовали вооружения пулемётами для самообороны от атак советской пехоты. Также экипажи сетовали на малую скорость машин и слабую проходимость на мягких грунтах. Польский автор, приводя в статье донесения экипажей по количеству уничтоженной ими советской техники, никак не комментирует эти цифры. Также он не высказывает своего суждения об эффективности применения этих истребителей танков для прорыва оборонительных позиций Красной армии.
Статью о первом применении самоходного орудия «Sturmpanzer IV Brummbär» (медведь/ворчун) опубликовал М. Скотницки. В ней он приводит фрагменты немецких отчётов, из которых следует, что новейший тип штурмового орудия, несмотря на потери от огня советской артиллерии и минных полей, хорошо себя показал в бою42. При этом выявилась большая аварийность новой техники, из-за которой часть, оснащённая ими, оказалась небоеспособной. Примечательно, что, судя по документам, несмотря на способность машин выдержать в основном огонь советской артиллерии, пехота, их сопровождавшая не могла из-за огня подняться в атаку и, соответственно, развить успех штурмовых орудий.
Завершает наш обзор публикаций в польских журналах о Курской битве статья П. Скульского о советских танковых асах. Он пишет, что в перечне выдающихся советских танкистов нет ни одного, претендующего на первенство в уничтожении «Тигров» и «Пантер»43. Тем не менее автор справедливо указывает, что именно в ходе Курской битвы у советских танкистов появилась возможность уничтожать оба типа новых немецких танков. Он скептически относится к донесениям советских танкистов об уничтожении немецкого «зверинца», подчёркивая, что они повсеместно путали типы немецких танков, везде видя «Тигры». Считаем нужным отметить, что, несмотря на скепсис польского автора, согласно немецким документам за время Курской битвы были потеряны безвозвратно 14 «Тигров» из 147 машин44.
Таким образом, можно утверждать, что на страницах двух польских журналов тема Курской битвы получила многогранное освещение. При этом важно отметить: освещение порой очень тенденциозное (пример — статьи Р. Михулеца или Н. Бончыка). Подчёркивание источника побед Красной армии исключительно в численном превосходстве проводится достаточно навязчиво. И лишь небольшая часть авторов статей более взвешенно относится к трактовке событий Курской битвы и к оценке деятельности советских Вооружённых сил. К сожалению, использование немцами новых типов техники получило большее внимание польских авторов, чем участие новой советской техники в битве. Не получила освещения и деятельность артиллерии, инженерных войск, хотя периодически они упоминаются. Отсутствие ссылок в статьях на использованную литературу и документы затрудняет выявление источников информации, на основе которых авторы делают свои весьма спорные выводы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Michulec R. Łuk kurski — przełom bez przłomu // Technika Wojskowa Historia. 2016. № 3. S. 49.
2 Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск, 1998. С. 431.
3 Michulec R. Bitwa pod Prochorowką, czyli mity i legendy (Cz. 1) // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2018. № 4. S. 44.
4 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 328. Оп. 4852. Д. 96. Л. 8—9.
5 Операции Советских Вооружённых сил в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Т. 2. М., 1958. С. 192.
6 ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 326. Л. 3.
7 Небольсин И.В. Первая из Гвардейских: 1-я танковая армия в бою. М., 2016. С. 118.
8 Michulec R. Bitwa pod Prochorowką, czyli mity i legendy (Cz. 2) // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2018. № 5. S. 48.
9 Курская битва (5 июля — 23 августа 1943 г.): к 75-летию подвига советских солдат и тружеников тыла / Под ред. И.И. Басика, Н.И. Овчаровой [и др.]. СПб., 2018. С. 40.
10 ЦАМО РФ. Ф. 332. Оп. 4948. Д. 51. Л. 8.
11 Томзов А. Потери бронетехники группы армий «Юг» в ходе Курской битвы // Танковый удар: советские танки в боях, 1942—1943 / Ред.-сост. В. Гончаров. М., 2007. С. 319—321.
12 Коломиец М.В. «Пантеры» в Курской битве. М., 2013. С. 64.
13 Michulec R. Operacja «Połkowodiec Rumiancew» (Cz. 1) // Technika Wojskowa Historia. 2021. № 1. S. 52.
14 Ibid. (Cz. 2) // Technika Wojskowa Historia. 2021. № 2. S. 15.
15 Операции Советских Вооружённых сил в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Т. 2. С. 284.
16 Michulec R. Bitwa powietrzna na Łuku Kurskim // Technika Wojskowa Historia. 2010. № 6. S. 65.
17 Горбач В. Авиация в Курской битве. М., 2008. С. 61, 75.
18 Michulec R. Kursk w powietrzu // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2016. № 3. S. 21.
19 Горбач В. Указ. соч. С. 100, 188.
20 Хазанов Д.Б. Авиация в Курской битве: провал операции «Цитадель». М., 2013. С. 64, 150.
21 Michulec R. Luftwaffe nad Kurskiem (Cz. 1) // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2018. № 2. S. 30.
22 Ibid. (Cz. 2) // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2018. № 3. S. 34.
23 Хазанов Д.Б. Указ. соч. С. 68, 69.
24 Tetera S. 5 lipca 1943 r. — największa bitwa powietrzna frontu wschodniego // Technika Wojskowa Historia. 2013. № 4. S. 31.
25 Горбач В. Указ. соч. С. 61, 125.
26 Tetera. Junkers Ju 87D — strażak frontu wschodniego // Technika Wojskowa Historia. 2013. № 4. S. 58.
27 Bączyk N. Armie pancerne RKKA pod Kurskiem // Technika Wojskowa Historia. 2010. № 6. S. 51.
28 ЦАМО РФ. Ф. 299. Оп. 3070. Д. 208. Л. 7—17; Ф. 307. Оп. 4148. Д. 147. Л. 18—30; Ф. 332. Оп. 4948. Д. 31. Л. 9—19, 33.
29 Великая Отечественная война 1941—1945 годов в 12 т. Т. 3. Битвы и сражения, изменившие ход войны. М., 2012. С. 564.
30 Michulec R. Wojska pancerne RKKA pod Kurskiem // Technika Wojskowa Historia. 2016. № 3. S. 70.
31 Bączyk N. 2 Armia Pancerna RKKA pod Kurskiem // Technika Wojskowa Historia. 2013. № 4. S. 19.
32 ЦАМО РФ. Ф. 307. Оп. 4148. Д. 147. Л. 34.
33 Żygulski E. Panzertruppen — droga pod Kursk // Poligon. 2011. № 6. S. 31.
34 Żygulski E. Panzertruppen po Kursku // Poligon. 2012. № 5. S. 8.
35 Bączyk N. «Zitadelle» Süd — Pancerna pięść Mansteina // Technika Wojskowa Historia. 2010. № 6. S. 14.
36 Żygulski E. Tygrysy pod Kurskiem — analiza operacyjna // Poligon. 2010. № 6. S. 18.
37 Michulec R. Tygrysem wokół Kurskiem // Technika Wojskowa Historia. 2011. № 5. S. 64.
38 Коломиец М.В. «Тигры» на Огненной Дуге. М., 2013. С. 89.
39 Żygulski E. «Cytadela» — Klęska Panter // Poligon. 2012. № 1. S. 13.
40 Michulec R. Co nagle, to po Panterze // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2017. № 4. S. 49.
41 Melleman T. Ferdinandy pod Kurskiem // Technika Wojskowa Historia. Numer specjalny. 2018. № 2. S. 44.
42 Skotnicki M. Działo samobieżne Sturmpanzer IV Brummbär // Technika Wojskowa Historia. 2010. № 6. S. 11.
43 Skulski P. Radzieckie asy pancerne // Poligon. 2016. № 1. S. 37.
44 Коломиец М.В. Указ. соч. С. 89.Иллюстрации из источников: archive.mil.ru; magnum-x.pl