Нарком К.Е. Ворошилов и репрессии в Военно-морских силах РККА

«Я не думаю, чтобы он был врагом народа». Нарком К.Е. Ворошилов и репрессии в Военно-морских силах РККА

image_print

Аннотация. В статье на основе архивных документов исследуется роль Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова в становлении и развитии Военно-морских сил РККА в период с 1925 по 1937 год; оценивается его непосредственное участие в репрессиях против флотского комсостава.

Summary. The paper relies on archival documents to study the role of Marshal of the Soviet Union K.Ye. Voroshilov in the formation and development of the Red Army Navy from 1925 to 1937; it estimates his personal participation in reprisals against the Navy commanders.

С.С. Близниченко

Полководцы и военачальники

Сведения об авторе. Близниченко Сергей Сергеевич – доцент кафедры транспортных сооружений Кубанского государственного технологического университета, кандидат технических наук (г. Краснодар. E-mail: Flagman.Flota@yandex.ru).

Возглавлявший в течение 15 лет военное ведомство СССР Маршал Советского Союза К.Е.Ворошилов внес большой вклад в процесс возрождения, реконструкции и развития Военно-Морских Сил РККА и превращения их в мощный Военно-Морской Флот СССР. Благодаря нему были отремонтированы и реконструированы  старые, построены  новые боевые корабли, выращены молодые флотские командно-начальствующие кадры, прославившиеся в годы войны. Эта деятельность первого советского маршала требует дополнительного исследования и подробного описания, но рамки статьи ограничивают их только отдельными фрагментами.

После внезапной кончины своего предшественника на посту главы  военного ведомства Советского Союза  М.В.Фрунзе, бывший до этого его  заместителем, К.Е.Ворошилов занял освободившуюся главную военную должность в стране. С 6 ноября 1925 года по 20 июня 1934 года он был народным комиссаром по военным и морским делам (наркомвоенмором) и председателем Реввоенсовета СССР, а в 1934-1940 годах – наркомом обороны СССР. И буквально с первых дней пребывания в указанной должности он начал детально вникать в дела Управления Военно-Морских Сил (ВМС) СССР, которое было организовано еще 28 марта 1924 года в составе Наркомата по военным и морским делам СССР.

Илл. 1. И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.И. Калинин, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андреев идут на парад. 1935 г.
Илл. 1. И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.И. Калинин, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андреев идут на парад. 1935 г.

Нужно отметить, что из всех видов и родов Вооруженных Сил СССР, ВМС находились в самом плохом состоянии после окончания Гражданской войны и военной интервенции в нашей стране. Все усилия наркомвоенмора М.В.Фрунзе по приведению флота к довоенному уровню не увенчались успехом из-за отсутствия необходимых для этого средств в государственном бюджете. К тому же наступил кадровый голод в ВМС: социалистическому государству требовались флотские военачальники высшей квалификации из рядов большевиков. Но таковых тогда не имелось в наличии. В качестве временной меры М.В.Фрунзе потребовал от начальника ВМС СССР (наморси) бывшего царского офицера Э.С.Панцержанского решения вопроса о членстве в партии. Последний счёл для себя невозможным вступать в ряды членов РКП(б) по карьерным соображениям. В результате Э.С.Панцержанского направили командовать Морскими силами Чёрного моря (МСЧМ), а его место с 9 декабря 1924 года занял революционер-подпольщик с дореволюционным стажем, бывший военный комиссар ВМС СССР В.И.Зоф[1]. С ним на первых порах пришлось тесно взаимодействовать К.Е.Ворошилову.    

         16 марта 1926 года по докладу наморси СССР В.И.Зофа РВС СССР под председательством К.Е.Ворошилова постановил утвердить смету на судостроение и судоремонт 1925/26 годов. Это был один из первых важнейших документов,  относящихся к флоту, подписанный новым наркомвоенмором[2]. Таких документов за весь период руководства им военным ведомством было подписано немало. Среди них значительную долю составляли документы о кадровых перемещениях (включая аресты)  командно-начальствующего состава. И решать такие вопросы в 1926-1937 годах наркомвоенмору К.Е.Ворошилову пришлось в большинстве случаев  кардинально. Вот тому первый пример.

Еще в январе 1925 года (до вступления К.Е.Ворошилова в указанную должность) пятое отделение Контрразведывательного отдела (КРО) Полномочного представительства  (ПП) Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) и Ленинградского военного округа (ЛВО) в контакте с Особым отделом (ОО) Морских сил Балтийского моря (МСБМ) завели агентурное дело «Моряки». По ходу дела чекисты уточнили оперативную базу поиска и к средине июня 1926 года обобщили информацию о  командном составе боевых кораблей и штабов МСБМ и МСЧМ. По этим данным из 64 человек комсостава: 60 являлись бывшими флотскими офицерами, 56 происходили из дворян, 4  командира состояли в ВКП(б). Среди 60 моряков из числа комсостава и предстояло вести работу работникам ОГПУ. Однако необходимо было учесть также, что еще несколько десятков флотских офицеров в разные годы после окончания Гражданской войны были уволены с военной службы. Сведения о них направили в органы ОГПУ по месту их жительства. Таким образом, можно говорить о более чем ста фигурантах агентурного дела «Моряки»[3].

Илл.2. И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.И. Калинин, А.И. Микоян, Г. Димитров во время парада на Красной площади на трибуне Мавзолея В.И. Ленина. 1935 г.
Илл.2. И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.И. Калинин, А.И. Микоян, Г. Димитров во время парада на Красной площади на трибуне Мавзолея В.И. Ленина. 1935 г.

В мае 1926 года разработка этого агентурного дела подошла к своей финальной стадии. Сигналом к началу ее реализации послужили данные, добытые Разведывательным управлением (Разведупром) Штаба РККА о намеченной англичанами на июнь массовой диверсионной операции, включавшей объекты Морских сил Балтийского и Черного морей. В свою очередь, особисты заострили внимание наркомвоенмора К.Е.Ворошилова на ряде аварий, произошедших на кораблях и подозрительных в плане диверсий. Климент Ефремович и так не доверял бывшим офицерам. Так что, семена этих подозрений особистов легли в подготовленную почву.  

В середине мая состоялось рабочее совещание у наркомвоенмора К.Е.Ворошилова представителей Разведупра и Особого отдела ОГПУ, по результатам которого для проверки собранной информации в Севастополь – главную базу  МСЧМ выехали помощник начальника ОО ОГПУ Л.Б.Залин, начальник Разведупра Штаба РККА Я.К.Берзин и представитель политического управления А.Я.Анскин. В Ленинград и Кронштадт – главную базу МСБМ отправился заместитель начальника ОО и по совместительству КРО  ОГПУ  Я.К.Ольский.     

В результате поверки обе комиссии пришли к выводу, что ожидать массовых выступлений моряков МСБМ и МСЧМ нет оснований, однако имеется несколько группировок бывших офицеров, отдельные члены которых участвовали в 1918-1920 годах в антибольшевистских организациях и некоторым образом были причастны к авариям на кораблях.  

С целью разгрома потенциально опасных группировок было принято и утверждено наркомвоенмором К.Е.Ворошиловым решение о проведении арестов и дальнейшей разработке дела следственным путем[4].

Кроме этого, предполагалось провести чистку комсостава МСБМ и МСЧМ, решительнее выдвигать на ответственные должности краскомов, назначать их командирами боевых кораблей.

14 июня 1926 года заместитель председателя ОГПУ и начальник Особого отдела Г.Г.Ягода  доложил на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в присутствии К.Е.Ворошилова о намеченной операции. Его информацию   приняли к сведению и согласились с групповыми арестами[5].  

В течение последующей недели сотрудники ПП ОГПУ в ЛВО арестовали 25 человек из числа бывших офицеров флота, как состоявших на военной службе в МСБМ, так и уволенных в запас[6]. По ответвлению дела «Моряки», в рамках разработки под названием «Боевое ядро», их коллеги из ПП ОГПУ в УВО арестовали 13 действующих командиров и запасников МСЧМ[7].  

В ходе следствия сотрудникам центрального аппарата ОГПУ удалось доказать причастность арестованных к подпольной сети бывшего английского военно-морского атташе Ф.Кроми, «Объединенной организации кронморяков (ОК)» и другим подпольным группам. Однако следователи, также  констатировали, что их враждебная деятельность имела место лишь в годы Гражданской войны. Отдельным фигурантам этого дела инкриминировали наличие несанкционированной командованием переписки с заграницей.   

Тем не менее, из числа арестованных в МСБМ 7 человек приговорили к расстрелу (некоторым замененному позже на различные сроки лагерей), 4 – к десяти и 8 – к пяти  годам лагерей[8].

В МСЧМ 5 человек получили по десять лет лагерей, 3 – по пять и еще 4 подследственных – по три года. Один бывший офицер был выслан на Урал сроком на три года[9].  Нужно отметить, что Дело  №7455 в отношении моряков МСБМ и МСЧМ было одним из самых крупных в то время[10]. Как установлено позже, в 1990-х годах, это дело было сфальсифицировано. Некоторые подробности об этом деле стали известны значительно позже[11].    

С документами следствия по Делу №7455, после его окончания, был ознакомлен наркомвоенмор К.Е.Ворошилов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б). И  все они согласились с выводами чекистов. Вот таким был итог первого участия К.Е.Ворошилова в кадровых чистках старого флотского офицерского комначсостава.  

А вот свидетельство одного из тех, для кого таким образом «расчищал путь» Климент Ефремович – будущего адмирала, а тогда красного командира (краскома) Г.И.Левченко. В своих воспоминаниях Гордей Иванович написал следующее: «… в 1927 году я получил назначение на должность командира эскадренного миноносца «Артем»… На Балтике в то время я был тогда одним из первых выдвиженцев в командиры корабля. Остальные были из офицеров – дворян, как Шельтинга, а ведь пять лет тому назад я у него на корабле был артиллеристом, Сарнович, Макаров, Бурачек, Евдокимов и т.д. Каждый мой промах, каждая ошибка в управлении кораблем вызывали у них радость и веселый смех. Из матросов – да в командиры корабля! Посмотрим, что получится!

Илл. 3. И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов и А.А. Жданов на даче. 1935 г.
Илл. 3. И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов и А.А. Жданов на даче. 1935 г.

Однако уже через год они убедились, что просчитались, что переоценили свои знания и свою ценность для флота молодой Советской Республики. Их позиции оказались шаткими. Им на смену идут способные, любящие свою Родину, море и корабль, хорошо подготовленные кадры. Этим кадрам нужно уступать дорогу без боя. Так оно и получилось…»[12].

В тот период, когда уже происходили вышеописанные трагические события, наркомвоенмор К.Е.Ворошилов продолжал вникать в дела флота.

28 мая 1926 года наморси В.И.Зоф направил докладную записку  заместителю председателя  РВС СССР И.С.Уншлихту о необходимости принятия 5-летней Программы строительства ВМС СССР. И это письмо  возымело действие. 22 июля 1926 года был издан приказ РВС СССР, подписанный К.Е.Ворошиловым,  в соответствии с которым было создано Управление Военно-Морских Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии (УВМС РККА). Начальник УВМС РККА, а им остался В.И.Зоф, являлся одновременно начальником Военно-Морских Сил РККА[13]. Но вскоре ему, как стороннику Л.Д.Троцкого, пришлось оставить этот пост.  

Илл. 12. К.Е. Ворошилов и М.В. Викторов. 1928 г.
К.Е. Ворошилов и М.В. Викторов. 1928 г.

23 августа 1926 года был издан приказ РВС СССР, подписанный К.Е.Ворошиловым,  в соответствии с которым начальником ВМС РККА был назначен другой революционер-подпольщик с дореволюционным стажем Р.А.Муклевич[14]. Одновременно он стал членом  РВС  СССР. Новый наморси сразу публично изложил свою принципиальную позицию: «Дальнейший  рост нашего флота должен идти нога в ногу с нашими ресурсами и отвечать задачам, возложенным на флот…»[15].  

По указанию К.Е.Ворошилова под непосредственным руководством Р.А.Муклевича были доработаны «Оперативно-стратегическое обоснование и плановое задание к первой кораблестроительной программе» (начатые еще при В.И.Зофе), утверждённой Советом Труда и Обороны (СТО) 26 ноября 1926 года. В этой работе принимали участие начальник Штаба РККФ С.П.Блинов, начальники отделов Г.А.Степанов и А.А.Тошаков, командиры и инженеры основных подразделений Штаба, а также работники аппарата Технического управления и Научно-технического комитета морского (НТКМ). Программа была рассчитана до 1930 года[16].  

Необходимо отметить следующее обстоятельство, характеризующее героя нашей публикации. Если ни один род войск не мог пожаловаться на невнимание или пренебрежение наркомвоенмора К.Е.Ворошилова, то ВМС РККА, несомненно, были его любимым детищем. Ведь его именем была названа Военно-морская академия. Климент Ефремович очень любил покрасоваться в военно-морской форме с многочисленными нашивками на рукавах.  А о том, какие вопросы приходилось решать ему тогда, можно судить по протоколам РВС СССР. Так, уже в начале 1927 года  этим высшим военным органом под председательством К.Е.Ворошилова были рассмотрены два флотских вопроса, оба 6 января: «По постройкам и ремонту кораблей и  вооружения»[17] и «О минном вооружении морского флота»[18]. Кроме того Климент Ефремович участвовал в заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), на которых рассматривались флотские вопросы.

Еще одним важным видом деятельности наркомвоенмора К.Е.Ворошилова было ежегодное участие в учениях и маневрах флота на Балтийском и Черном морях. Так, например, 20-24 июля 1927 года он принял участие в походе отряда кораблей МСБМ. Целью этого похода являлись отработка совместного плавания и взаимодействия сил при выполнении боевых упражнений в море. Вот как это происходило.

Илл. 13. К.Е. Ворошилов во время собрания экипажа линкора «Октябрьская революция». 1928 г.
К.Е. Ворошилов во время собрания экипажа линкора «Октябрьская революция». 1928 г.

20 июля 1927 года  в 14 ч на линкоре «Марат» был поднят флаг Председа­теля РВС СССР и наркомвоенмора К.Е.Ворошилова. Через полчаса отряд в составе дивизии линейных кораблей («Марат», «Парижская коммуна», «Октябрьская революция») и бригады эскадренных миноносцев (6 единиц) снялся с якоря и вышел из Кронштадта в море. Вскоре в море вышли крейсер «Аврора» и 4 подводные лодки. В походе были проведены ночной бой между линкорами и эсминцами, атаки ко­раблей подводными лодками, бой в открытом море между отря­дом кораблей и крейсером «Аврора». Самолеты морской авиации выполняли задачи прикрытия кораблей с воздуха, поиска подвод­ных лодок, разведки и корректировки артиллерийского огня. Затем 24 июля 1927 года корабли вернулись в Кронштадт. В походе линкоры и эсминцы прошли более тысячи миль, крейсер «Аврора» – 664 ми­ли, а подводные лодки – от 120 до 700 миль[19]. Наркомвоенмор К.Е.Ворошилов остался доволен походом. И уже через неделю он принял участие в маневрах МСБМ.

С 30 августа по 2 сентября маневры МСБМ проходили под руководством начальника ВМС РККА Р.А.Муклевича. На этих маневрах, кроме наркомвоенмора, присутствовали начальник ПУ РККА А.С.Бубнов, начальник Штаба РККА М.Н.Тухачевский, командующие войсками Белорусского военного округа (БВО) А.И.Егоров и Северо-Кавказского военного округа (СКВО) И.П.Уборевич и другие. Задачей маневров являлась проверка уровня готовности сил флота к содействию приморскому флангу сухопутных войск и к ведению боя с фло­том противника на минной позиции.

На первом этапе маневров отрабатывалось огневое содействие кораблей продвижению сухопутных войск на нарвском направле­нии при наличии в Балтийском море превосходящих (непосред­ственно в Финском заливе – равных) сил противника. Второй этап включал совместный бой кораблей, береговой обороны и морской авиации с главными силами неприятельского флота на минной позиции, условно расположенной на линии маяк Шепелевский, Стирсудден[20].  

На этих маневрах МСБМ впервые отрабатывалась практически высадка оперативного десанта в тыл противника на направлении главного удара сухопутного фронта. В ходе маневров МСБМ основное внимание уделяли поддержке сухопутных войск огнем корабельной артиллерии, высадке десантов и действиям в шхерном районе восточной части Финского залива. В результате проведенных маневров были уточнены важные положения военно-теоретических взглядов на морские десантные операции.

В 1920-х и 1930-х годах наркомвоенмор К.Е.Ворошилов много раз бывал на маневрах Морских сил Черного моря. При этом он всегда общался с морским командованием и краснофлотцами. Так, например, 14–22 сентября 1927 года он участвовал в маневрах МСЧМ. В ходе маневров, носивших тактический характер, отрабатывались действия дивизионов и отрядов кораблей на длительном морском переходе, при ведении морского боя, при постановке минных заграждений и при отражении атак подводных лодок, взаимодействие с частями сухопутных войск: при высадке десанта, а также действия береговой обороны и сил главной базы при ведении боя с линейными кораблями условного противника.

В маневрах участвовали крейсера «Червона Украина», «Коминтерн», канлодки «Красная Абхазия», «Красный Аджаристан», отдельные дивизионы эскадренных миноносцев и подводных лей док, дивизион сторожевых и торпедных катеров, 42-й и 44-й отдельные артиллерийские дивизионы (бывш. Одесская и Очаковская группы береговых батарей), Севастопольский район береговой обороны, ВВС Черного моря, а также 44-й стрелковый полк 15-й стрелковой дивизии.         

Руководил маневрами начальник ВМС РККА Р.А.Муклевич. На маневрах кроме наркомвоенмора К.Е.Ворошилова присутствовали и другие члены PBС СССР – начальник ПУ РККА А.С.Бубнов, начальник Штаба РККА М.Н.Тухачевский, инспектор кавалерии РККА С.М.Буденный, командующие войсками: БВО А.И.Егоров и СКВО – И.П.Уборевич. Маневры показали возросший уровень боевой готовности МСЧМ[21].

 В следующем 1928 году на заседаниях РВС СССР, проходивших под   председательством наркомвоенмора К.Е.Ворошилова также регулярно рассматривались флотские вопросы: 8 февраля «О работах Остехбюро»[22],  20 апреля «О судостроении II очереди»[23], 8 мая «О модернизации линейных кораблей»[24], 16 мая «О судостроении 1‑й и 2‑й очереди» и «О подводных лодках»[25], 29 декабря «О кредитах на строительство береговой обороны»[26].

Особенно значимым для ВМС РККА было мероприятие, проведенное  8 мая 1928 года[27]. В этот день на расширенном заседании Реввоенсовета СССР под председательством К.Е.Ворошилова были заслушаны доклады начальника Учебно-строевого управления (УСУ) УВМС РККА М.А.Петрова «О задачах Рабоче-Крестьянского Красного Флота»[28] и начальника Штаба РККА М.Н.Тухачевского «О военно-морской обороне СССР»[29]. Суть расхождения между ними сводилась к разной точке зрения на перспективу развития ВМС РККА, особенно на роль линейного флота[30]. После бурного обсуждения обоих докладов РВС СССР постановил: «Учитывая роль морских операций на Балтийском и Черноморском театрах в общем ходе будущей войны, считать основными задачами Военно-Морских Сил РККА: содействие операциям сухопутной армии в прибрежных районах, оборона берегов в условиях совместного разрешения этой задачи средствами морских сил и сухопутной армии, действия на морских коммуникациях, выполнение особых морских операций»[31].

В том же году наркомвоенмор К.Е.Ворошилов продолжил свое участие в очередных флотских мероприятиях.  

6–12 августа 1928 года проводился поход кораблей МСБМ под флагом Председателя РВС СССР К.Е.Ворошилова в целях от­работки задач учебно-боевой подготовки и изучения морского те­атра. Три отряда кораблей (3 линкора, крейсер «Профинтерн» и 9 эсминцев; 9 подводных лодок; 3 транспорта) прошли из восточ­ной части Финского залива в юго-западную часть Балтийского моря и вернулись обратно в Кронштадт. В походе приняли участие также учебное судно «Комсомолец» и несколько самолетов ВВС Балтийского моря[32]. Результатами этого похода Климент Ефремович был полностью удовлетворен, хотя и сделал несколько замечаний.

В 1929 году на заседаниях РВС СССР, проходивших ежеквартально под председательством К.Е.Ворошилова, были рассмотрены важнейшие флотские вопросы: 2 января «О передаче крейсера «Измаил» Рудметаллторгу для разборки на лом»[33], 19 июня «О постройке плавучей батареи для реки Днепра»[34],  3 ноября. «О выводе из строя подводных лодок за негодностью» и «О стандарте морских и сухопутных порохов»[35].  3 декабря «Пересмотр программы строительства морского флота» и «Об утверждении проекта канонерской лодки для отдельного отряда судов реки Днепра»[36].  Все вышеперечисленные вопросы были позже реализованы под строгим контролем наркомвоенмора К.Е.Ворошилова.

 В конце 1929 года Реввоенсовет СССР под председательством К.Е.Ворошилова решил перевести из Балтики в Черное море линкор «Парижская коммуна» и крейсер «Профинтерн».

Приказом РВС МСБМ от 15 ноября 1929 года был объявлен следующий состав командования и штаба отряда: командир Л.М.Галлер, флагштурман Н.А.Сакеллари, помощник флагштурмана Б.П.Новицкий, флагмех К.Г.Дмитриев, флагсвязист В.М.Гаврилов. Кроме того, по просьбе Льва Михайловича в штаб отряда вошли «для особых поручений» преподаватели Военно-морской академии Е.Е.Шведе и П.Ю.Орас. Знатоки театра и международного морского права, они могли пригодиться. В поход шел и член Реввоенсовета МСБМ, начальник политуправления Г.П.Киреев.

21 ноября в Кронштадт прибыли наркомвоенмор К.Е.Ворошилов и начальник ВМС РККА Р.А.Муклевич. «Парижская коммуна» и «Профинтерн» уже стояли на Большом Кронштадтском рейде, готовые к походу. Наркомвоенмор и наморси вместе  провели смотр кораблей. После этого Р.А.Муклевич выступил с короткой речью перед командой линкора: «Предстоящий поход тяжел и будет полон лишений, но на Кронштадтском рейде нет, ни одного моряка из остающихся, которые бы не позавидовала вам».  

В салоне флагмана, в присутствии наркомвоенмора К.Е.Ворошилова, наморси Р.А.Муклевича, начальника МСБМ М.В.Викторова, бывшего   военно-морского атташе СССР в Японии (будущего командующего МСЧМ (ЧФ) в 1931-37 гг.) И.К.Кожанова, бывшего командующего Балтфлотом в 1920-21 гг., а тогда полпреда (посла) СССР в Эстонии Ф.Ф.Раскольникова, командира линкора К.И.Самойлова и командира крейсера А.А.Кузнецова, Л.М.Галлер получил последние напутствия. Затем Муклевич вручил ему секретную инструкцию. Она гласила, что поставленная задача имеет «важное политическое и военное значение» и «до стоянки в Неаполе никто, кроме Вас и комиссаров кораблей, не должен знать, что отряд направляется в Черное море». Сообщить личному составу о следовании в Севастополь инструкция разрешала лишь после выхода из Неаполя. И наконец, последнее указание: «Газетным репортерам интервью не давать»[37].

22 ноября 1929 года корабли Практического отряда вышли из Кронштадта. Переход обеспечивали транспорты «Железнодорожник» и «Металлист» МСБМ, суда «Советская нефть» и «Пролетарий» Совторгфлота. В походе морякам пришлось бороться со штормами, но они успешно преодолели удары стихии. 17 января 1930 года корабли вошли в Черное море, а на сле­дующий день встреченные дивизионом эсминцев и гидросамолета­ми, пройдя за 57 суток 6270 миль, прибыли в Севастополь.

Председатель PBC СССР К.Е.Ворошилов в своем приказе от 20.01.1930 г №63 отмечал: «… со­вершено первое для боевых кораблей РККФ длительное загранич­ное плавание между Балтийским и Черным морями. Восьминедельный поход отряда… потребовал от личного состава кораблей большого напряжения энергии, выносливости и показал, что молодой состав Рабоче-Крестьянского Флота вырос и уже обладает хорошими морскими качествами, надежными навыками я уверенном обслуживании механизмов и высокой политико-моральной стойкостью». Этим же приказом всем участникам перехода объявлена благодарность[38].      

В 1930  году на заседаниях РВС СССР, проходивших под   председательством К.Е.Ворошилова, были рассмотрены следующие важные флотские вопросы: 23 января «О системе морского вооружения и вооружения береговой обороны» и «Об изменении проекта подводной лодки в 550 тонн»[39], 23 марта «О программе судостроения»[40], 3 августа  «Рассмотрение эскизного проекта эсминца»[41], 13 августа «Эскизный проект эсминца для Балтийского и Черного морей»[42], 1‑2 октября «Программа судостроения военного времени»[43], 13 ноября «Об обеспечении военно-морских сил РККА торпедным вооружением»[44], 23 ноября «О проекте эскадренной подводной лодки, разработанной вредителями под наблюдением ОГПУ»[45], 3 декабря «Об эскадренной подводной лодке» и  «Проект эсминца для Балтийского и Черного морей»[46].  Обилие вопросов свидетельствует о возросшем внимании к флоту со стороны партии и правительства,  включая наркомвоенмора К.Е.Ворошилова.   

16-19 сентября 1930 года были проведены маневры МСБМ, на которых присутствовали наркомвоенмор К.Е.Ворошилов, начальник Морских Сил РККА Р.А.Муклевич, члены РВС Ленинградского военного округа. Целями маневров были отработка нанесения сосредоточенного удара и применения оружия, а также проверка степени готовности соединений, кораб­лей и частей к выполнению этих задач. В соответствии с планом маневров легкие силы (эсминцы, торпедные катера) и авиация отрабатывали совместную атаку линейного корабля. Был проведен встречный бой главных сил в море с использованием подводных лодок. Боевое ядро флота и авиация осуществляли сосредоточенную атаку неприятельских линейных сил. Отрабатывали также и другие упражнения.

В приказе председателя РВС СССР К.Е.Ворошилова от 19.09.1930 г. о результатах маневров отмечалось повышение качества боевой подготовки, особенно при нанесении комбинированных ударов разнородными силами. Одновременно обращалось внимание на усложнение условий проведения боевых упражнений, улучшение организации взаимодействия, родов сил, а также на недостаточное количество и низкое техническое состояние тральщиков дореволюционной постройки, в связи с чем предписывалось представить на рассмотрение РВС СССР проекты новых тральщиков для включения их в программу судостроения[47].

В этом же году по инициативе ОГПУ наркомвоенмору К.Е.Ворошилову пришлось вновь решать кадровые вопросы.

К.Е. Ворошилов на линкоре «Октябрьская революция». 1937 г.
К.Е. Ворошилов на линкоре «Октябрьская революция». 1937 г.

В 1930 году в рамках чекисткой операции «Весна» было «изъято» практически все руководство штаба МСБМ и других флотских учреждений, располагавшихся в Ленинграде. Были так же арестованы военные моряки на Черном и Каспийском морях. Сотрудники ОГПУ обнаружили в МСБМ заговор, во главе которого якобы стояли:

1. Председатель Научно-технического комитета морского (НТКМ) Н.И.Игнатьев, в гражданскую войну арестовывавшийся ЧК за связь с Колчаком. По версии ОГПУ, Игнатьев поддерживал отношения с белоэмигрантами, получал от них задания и пр. Делал он это якобы через сотрудника НТКМ Г.Н.Пелль, который действительно по делам службы ездил в Париж.

2. Начальник УСУ ВМС РККА М.А.Петров (автор знаменитой вредительской теории «Владение морем»).

3. Начальник штаба МСБМ А.А.Тошаков (автор знаменитой вредительской программы «Большого судостроения»).

4. Начальник Военно-морской академии (ВМА) Б.Б.Жерве (автор вредительской теории «Биологический характер войны»)[48].    

Первым еще в ноябре 1930 года был арестован начальник штаба МСБМ А.А.Тошаков. Затем – Игнатьев и Петров. Ко времени составления отчета по Ленинградской контрреволюционной организации (25 января 1931 года) на воле оставался лишь профессор Б.Б.Жерве, но и он был арестован в начале следующего месяца.

Всего на протяжении декабря 1930 – января 1931 годов в МСБМ было «разоблачено» 13 «контрреволюционных организаций», арестован 81 человек, из которых 38 в прошлом были офицерами. Еще одна организация была «раскрыта» в Кронштадте, где было схвачен 31 человек. Все эти данные отображены в отчете ОО МСБМ по состоянию на 25 января, но и в феврале, и весной аресты продолжались.

В том же деле Ленинградской контрреволюционной организации есть обобщающая схема, в которой фигурируют еще не арестованные «заговорщики» в таких частях МСБМ:

а) штаб Береговой обороны: 18 артиллерийская бригада (2 «заговорщика»), 38 артиллерийская бригада (1), саперная рота (1), 41 артиллерийский полк (2), стрелковый полк (2);

б) корабли Учебного отряда: «Ленинградсовет» (1), «Комсомолец» (1), «Ленинград» (1), «Аврора» (5), «Железняков» (1);

в) бригада эсминцев: «Рыков» (1), «Энгельс» (1);

г) бригада заградителей и тральщиков (2): «25 Октября» (1), «Змей» (1), «9 Января» (2);

д) дивизия линкоров: «Октябрьская революция» (2)[49].

После арестов указанных в схеме подозреваемых круг «заговорщиков» еще более расширился. О том, что  инкриминировало ОГПУ всем этим «контрреволюционным группам» сказано в отчете:

«1. Штаб флота. Группировка сорвала мобилизационное строительство по основным его объектам (база подводных лодок, база торпедных катеров), вредила в оперативных планах, запутала всю мобилизационную работу, оставила почти безоружным флот в химическом отношении.

2. Управление комплектования. Группировка в основном занималась вредительством по кадрам; всячески протаскивала на руководящую работу классово-чуждых нам людей – дворян, офицеров и т. д.

3. Военно-морская академия. Группировка вредила, главным образом, по линии подготовки негодных кадров, тормозила и всячески усложняла учебу молодых специалистов, организовала рвачество, ликвидировала, как уже раньше сказано, инженерный факультет Академии. Создала целый ряд вредительских теорий, затуманивая головы которыми, пыталась не допустить проработку нужных вопросов военно-морского строительства.

4. Курсы усовершенствования. Помимо вредительства по линии учебной части, группа через Михайлова, его жену, была связана с английскими разведчиками, будучи же командующим морскими силами Каспийского моря, Михайлов, вместе со служившим там Самойловым, создали группировку офицеров из командиров Каспийского флота, который они связали с Персидским консулом в Баку, а также с лицами, занимающимися разведывательной работой в пользу Англии.

5. Бригада миноносцев. Группировка занималась вредительством по учебно-боевой подготовке бригады, содействовала постоянной текучести личного состава, в результате бригада, если не считать торпедных атак, проводила «занятия» плохо, в нужных действиях почти не натренирована.

6. Бригада подводных лодок. Характер работы группировки примерно тот же, что и на бригаде миноносцев, т. е. срыв учебно-боевой подготовки.

7. Бригада тральщиков. Вредительство выражалось также в учебно-боевой подготовке.

8. Гидрографическое управление. Группировка работала путем использования походов за границу лоцманов, использования нелегально перешедших границу лиц, была связана с финским консульством.

9. Управление берегового строительства. Группировка провела ряд вредительских мероприятий по строительству: аэродромов, ангаров, складов и т. д., которые намного понизили боеспособность Балтийской морской авиации.

10. Морской госпиталь. Арестованные врачи госпиталя Алтухов, Петерсон и Удальцев пытались создать из военных медицинских работников организацию, «независимую от Советской власти», систематически травили коммунистов – молодых специалистов и вели контрреволюционную агитацию среди медицинских служащих.

11. Флотский экипаж и сторожевые суда. Группировка… вела работу по разложению команды, дискредитации командиров и т. д. Помимо этого, группировка занималась спекуляцией биржевыми облигациями займов, распространяемых в указанных частях.

12. Форт «О». Группировка вела среди личного состава форта троцкистскую агитацию, пыталась спровоцировать краснофлотцев на троцкистские выступления во время Ленинградской демонстрации в Октябре, занималась вредительской работой на форте.

13. Главный Военный порт. Ветеринарный врач порта пытался уничтожить кронштадтское стадо рогатого скота путем приписки этому стаду опасной болезни.

14. Кронштадт. Среди гражданского населения в Кронштадте до последнего времени существовала контрреволюционная организация, которая фактически являлась продолжением работы Кронштадтского отделения «Союза Русского Народа». Организация включала в себя известную Кронштадтскую секту последователей известного монархиста  Иоанна Кронштадтского, все кронштадтское духовенство и остатки людей из бывших, неоднократно подвергавшихся арестам, выселению из Кронштадта и вновь, под разными предлогами туда возвращающихся, купцов, кулаков и офицеров»[50]. 

Подобная же волна политических репрессий прокатилась в МСЧМ.   В начале 1931 года в Севастополе был арестован 21 человек – в основном, бывшие морские офицеры. Среди них, в частности, были; командир дивизии крейсеров Г.Г.Виноградский, командир дивизиона эскадренных миноносцев Ю.В.Шельтинга, главный корабельный инженер Севастопольского порта С.Н.Котылевский, а также командиры под водных лодок; № 13 – Б.С. Сластников, № 14 – К.К.Немирович-Данченко, № 15 – В.К.Юшко и другие.

Из числа арестованных 15 человек «признались» в членстве в контрреволюционной организации МСЧМ. Трое из них 6 июня 1931 года были приговорены к расстрелу, 12 признавшихся – к 10 годам ИТЛ, не признавшиеся – к более мелким срокам[51].

Как указано в докладе ОО МСБМ, еще одна контрреволюционная организация была «раскрыта» в Морских силах Каспийского моря (МСКМ).  Всего же, по имеющимся данным, в 1931 году в Управлении ВМС РККА, в Морских силах Балтийского, Черного и Каспийского морей, а также в Кронштадте было репрессировано около 300 человек, из которых более половины составляли бывшие морские офицеры.

Таким образом наркомвоенмор К.Е.Ворошилов готовил вакантные места для представителей «первого пролетарского» выпуска Военно-морской академии 1927 года: А.П.Александрова, К.И.Душенова, З.А.Закупнева, И.К.Кожанова, И.М.Лудри и других молодых флотских командиров единоначальников – героев Гражданской войны. И они заняли эти вакансии.

В 1931 году на заседаниях РВС СССР, проходивших под   председательством наркомвоенмора К.Е.Ворошилова, были рассмотрены следующие важные флотские вопросы:  3 января «О переделке линкора «Фрунзе» под плавучую батарею», «О достройке крейсера «Бутаков»[52], 17 марта «Система вооружения ВМС РККА по минам, тралам и временная по торпедам», «О производстве 21‑дюймовых торпед[53]. 3 апреля «Об утверждении эскизного проекта батареи № 30 (Б. О.)»[54]. 28 апреля «О введении на вооружение РККАиФ, БО и железнодорожной артиллерии 180‑мм систем», «Система вооружения военно-морских сил РККА по минам, тралам и временная по торпедам», «Об обеспечении ВМС РККА тральщиками»[55]. 8 мая «О 100‑мм зенитной пушке»[56], 13 мая. «180‑мм пушки для вооружения судов, БО, ТАК и железнодорожных транспортеров»[57]. 3 июня «О вознаграждении гр-на Дейло за изобретенный им сигнальный буй для подлодок»[58]. 23 июня «Доклад «Союзверфи» о ходе работ по военному судостроению», «О постройке второй подводной лодки на средства общественных организаций»[59]. 23 июля «Организация сбора средств на 2‑ю подводную лодку»[60]. 23 августа «О строительстве ВМС в связи с постановлением правительства от 11 июля с. г.»[61].  7 октября «О выводе из строя подводных лодок типа «Барс» № 5 и 6»[62]. 27 октября «Морская программа строительства»[63]. 7 декабря «О состоянии торпедно-минного вооружения РККА»[64].

Как видно из приведенного перечня, технической реконструкции ВМС РККА наркомвоенмор К.Е.Ворошилов уделял большое внимание и затрачивал много времени. И, все же, главным для него был вопрос о флотских кадрах высшего и старшего командно-начальствующего состава. В этом вопросе он руководствовался важнейшим сталинским постулатом «Кадры решают все».

 Согласно протоколу заседания Политбюро ЦК ВКП(б) № 45 от 25 июня 1931 года были приняты важные кадровые решения: «п.2. О назначениях по Наркомвоенмору  (Ворошилов): а) освободить т.Муклевича от должности начальника морских сил РККА; б) назначить начальником морских сил РККА т.Орлова В.М.; в) назначить т.Алксниса Я.И. начальником воздушных сил РККА; г) назначить т.Кожанова командующим Черноморским флотом; д) назначить т.Левичева заместителем начальника Штаба РККА»[65].

Таким образом состоялась замена Р.А.Муклевича на посту начальника Морских Сил РККА В.М.Орловым. В свою очередь последнего на посту командующего МСЧМ сменил И.К.Кожанов. Оба они были ставленниками К.Е.Ворошилова по согласованию с И.В.Сталиным.

11 июля 1931 года на заседании Комитета обороны (КО) при СНК СССР было при­нято постановление по докладу наркомвоенмора  К.Е.Ворошилова «О направлении строительства Морских Сил», в котором комиссии в составе В.В.Куйбышева (предсе­датель), М.Н.Тухачевского, А.И.Егорова, В.М.Орлова и других предписывалось к 15 сентября    разработать проект предложений по стро­ительству Морских Сил и производственных баз, приняв за основу следующее: «К концу 1935 г. построить для всех морей: 200 под­водных лодок (включая и малые), 40 – 50 эсминцев, 250 торпедных катеров и самолеты гидроавиации.

Предусмотреть постройку новых верфей. Пересмотреть мощ­ности существующих производственных баз (как по судостроению, так и по морскому вооружению)»[66].

Не забывал Климент Ефремович и регулярно инспектировать  боеготовность флотских соединений на  реках. Для этого в июле 1931 года наркомвоенмор К.Е.Ворошилов отправился в инспекционную поездку на Дальний Восток. В письме на имя своего заместителя – начальника Политуправления РККА Я.Б.Гамарника он сообщал: 

«С. Секретно.

Вагон, (после Вятки) 12/VII–31 г. Дорогой Ян Борисович!

Уже скоро сутки, как я в вагоне по пути на ДВ[67]. Сколько раз Вам пришлось этой же дорогой туда же путешествовать в течение 5 лет.  Последние дни в Москве был поглощен сутолокой повседневной работы настолько, что не мог выкроить времени для написания В[ам] хотя бы краткой записки о наших первоочередных делах.

Информировать за истекший месяц не стану, это сделают оставшиеся т.т., да ничего, собственно, значительного и не произошло, если не считать перемещений, о которых В[ы] (в основном) были осведомлены. П.И.   перешел в ВАО[68], как будто бы без особого осадка (так мне показалось) и взялся за работу так усердно, что уже счел нужным выступить с предложением о сокращении наших заказов по моторам – «бытие…» Р.А.[69]  едет вместе со мной в вагоне, пьет чай, воду и пр. и как, подобает, острит. Успокоился. Рекомендую прочесть письмо Р.А. в ПБ, где он, по-моему, не совсем справедливо обвиняет меня в «одностороннем» и «субъективном» подходе в оценке его работы в приказах и постановлениях РВС. Из протоколов ПБ В[ы| уже знаете, что Р.А. будет инспектором ВМС[70], что по-моему будет не плохо. Вчера на КО обсуждался (в порядке направления) морск[ой] вопрос. Этим делом (морскими вооружениями) серьезно занялся С[талин| и по его предложению штаб и наморси, а также пр[омышленно]сть должны через два месяца представить доклад о стр[оительст]ве м[орских] с[ил] на ближайшие 4 года (32—35 г. г.). В виде директивы даны устные (и кратко письмен(ные)) задания исходить из необходимости постройки 200-250 подлодок, 40-50 миноносцев, 150-200 торп[едных] катеров, усиления береговой обороны, морск[ой] авиации и пр., и пр. Избрана специальная] комиссия для разработки един[ого] доклада для КО. От нас в комиссию входят М.Н.[71], Егоров и Орлов. Очень прошу заинтересоваться вопросом и следить за работой этой к[омиссии]. Важнейшей задачей штаба и м[орских] с[ил], подработать вопрос о защите Д[альнего] B[oc-тока] и Севера. И на Д[альнем] В[остоке] и на Мурмане необходимо кроме береговой обороны строить надводный, а главное подводный флот. Не знаю, когда Вы вернетесь с Кисловодска (плохо, если к 15/VII), но очевидно на следующем заседании КО Вы уже будете. Первым вопросом будет стоять стр[оительст]во в[ооруженных] сил на 32– 33 г. г….  

Новая морская программа должна основательно изменить все контр[ольные] цифры нашей бюджетной наметки[72]. Хорошо бы предварительно об этом поговорить со С[талиным][73]. 

20–26 июля 1931 года состоялся большой поход кораблей Амурской Краснознаменной военной флотилии (АКВФ) от Хабаровска до Николаевска-на-Амуре, возглавляемый председателем РВС СССР и  наркомвоенмором К.Е.Ворошиловым, в сопровождении начальника ПУ РККА Я.Б.Гамарника, члена РВС СССР С.М.Буденного, командую­щего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией (ОКДВА) В.К.Блюхера, начальника ВМС РККА В.М.Ор­лова. Перед походом прошел смотр кораблей в Осиповском затоне.  

В походе и учениях участвовали мониторы «Ленин» (флаг наркомвоенмора), «Свердлов», «Сун-Ят-Сен», «Красный Восток», 3 канонерские лодки, 2 бронекатера, минный заградитель «Силь­ный» и авиабаза «Амур» с 6 гидросамолетами на борту.   

Подробный анализ похода и учений, характеристика общего состояния флотилии приводились в приказе РВС СССР от 22.09.1931 г., подписанном К.Е.Ворошиловым. «Поход и проведенные занятия, – говорилось в прика­зе, – показали, что флотилия может сыграть важную роль в бое­вых операциях на Дальнем Востоке». В приказе были даны указания восстановить и ввести в строй мониторы «Смерч» и «Тайфун», начать постройку бронекатеров нового типа, ускорить развертывание на флотилии еще одного авиаотряда, устаревшие самолеты МР-1 заменить поплавковыми самолетами МР-5. Кроме того, необходимо было быстрее издать лоцию, штурманские карты и другие пособия для кораблевождения в нижней части Амура[74].  

Во время этой поездки на Дальний Восток наркомвоенмор К.Е.Ворошилов  побывал на кораблях и в расположении АКВФ. Вот как об этом вспоминал позже вице-адмирал В.В.Григорьев: «Во второй половине лета, в разгар боевой учебы, стало известно: в гарнизоны Дальнего Востока прибудет Народный комиссар по военным и морским делам К. Е. Ворошилов. К амурцам нарком приезжал впервые. Все понимали, что это связано с обстановкой на дальневосточных рубежах, с мерами, принимаемыми для укрепления их обороны.

Знакомиться с флотилией нарком решил в плавании. Был назначен большой поход – до Николаевска. А перед этим – наркомовский смотр в Осиповском затоне…  

Мы следили за тем, как нарком, заканчивая смотр мониторов, обходит стоявший недалеко от нас «Сун Ят-сен». Ворошилова сопровождали С.М.Буденный, Я.Б.Гамарник, В.К.Блюхер, начальник Военно-Морских Сил В.М.Орлов и еще несколько лиц высшего комсостава. Вскоре все они поднялись на борт «Пролетария».

Отрапортовал я как положено. Справиться с волнением помогла, наверное, деловитая простота, с которой держался Климент Ефремович Ворошилов. Легко, словно заправский моряк, взбежал он по сходням – крепкий, румяный, в гимнастерке с синими кавалерийскими петлицами без ромбов (Ворошилов носил знаки различия не всегда). И так же уверенно, быстро ориентируясь, пошел по кораблю. Некоторые из сопровождавших поспевали за ним не без труда…

После «Пролетария» нарком осмотрел остальные канлодки, ни одной не пропустив. На каждом корабле его встречали и провожали со всей предусмотренной для такого случая торжественностью. Это соблюдалось и в дальнейшем, во время плавания, когда народный комиссар переходил с флагманского монитора «Ленин» на другой корабль…

В устье Амура Ворошилов перешел на корабль морпогранохраны, взявший курс к Владивостоку, вдоль побережья, где надо было выбирать места для будущих постов, батарей, баз.

А для укрепления обороны на амурской «голубой границе» было решено, в частности, усилить нашу флотилию. По указанию наркома началось восстановление трех мониторов и канлодки, стоявших долгие годы в консервации. Потом стало прибывать корабельное пополнение из европейской части страны – новый монитор в разобранном виде, бронекатера. Посещение флотилии наркомом помогло решить также наболевшие вопросы хозяйственного порядка. Ворошилов решал их, как и многое другое…»[75].

Ворошилов путешествовал по Дальнему Востоку, Сибири и Уралу более 2-х месяцев. За это время он посетил Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, Верхнеудинск, Читу, Иркутск, Красноярск, Новосибирск. Ворошилов побывал на строительстве Магнитогорска, Челябинского тракторного завода, Кузнецка.

 Нужно отметить, что и в следующем году помимо заседаний РВС СССР, К.Е.Ворошилов продолжал активно заниматься флотскими вопросами. Об этом свидетельствуют другое его письмо  Я.Б.Гамарнику:

«Москва, 13/1–32 г. Здравствуйте дорогой Ян Борисович! Здоровы ли, можете ли работать без риска «загнать себя в бутылку»? У нас дела идут не худо вообще, в частности – много неприятностей и безобразий. За это время РВС заседал трижды…

Сталин вплотную занимается вопросами ДВ и только поэтому удалось заставить промышленность взяться за сооружение 30 подлодок (в этом году) 130-140 т водоизмещения на Ленинградском и Николаевском судостроительных заводах»[76].

 Эта активная деятельность В.И.Сталина была обусловлена тем, что в  связи с осложнением международной обстановки и необходимостью укрепления Дальневосточных морских границ Со­ветское правительство приняло решение о создании Морских сил Дальнего Востока (МСДВ).  

25 февраля 1932 года Председателем Реввоенсовета СССР К.Е.Ворошиловым был утвержден «План мероприятий по сформированию МСДВ», согласно которому фор­мирование флота, береговой обороны и ВВС МСДВ должно быть в основном завершено к концу 1933 года. В составе МСДВ планиро­валось иметь бригады средних подводных лодок типа «Щ» (12 ед.), малых подводных лодок типа «М» (30 ед.), траления и заграж­дения (3 минных заградителя и 9 тральщиков), отряд торпедных катеров трехдивизионного состава (12, 12 и 18 ед.).

15 марта 1932 года приказом РВС СССР, подписанным К.Е.Ворошиловым, командующим МСДВ был назначен М.В.Викторов, который  вступил в командование 21 апреля по приезду во Владивосток.  

30 марта 1932 года был сформирован штаб МСДВ в составе оперативного, организационно-мобилизационного, разведывательного отделов и распорядительно-строевой части. Начальником был назначен О.С.Солонников. К концу 1932 года в штаб вошли также отдел военных сообщений, службы противовоздушной обороны и связи, хозкоманда и санитарная часть.

21 апреля 1932 года по приказу командующего М.В.Викторова в состав МСДВ была включена бригада заграждения и траления (в брига­ду вошли минные заградители «Ставрополь», «Томск» и «Эривань», находились в стадии приемки от Наркомвода, вооружения и переоборудования; сторожевой корабль «Красный вымпел», пере­дан из состава АКВФ). Командиром бригады был назначен А.В.Васильев, военкомом – В.Г.Григорьев, начальником штаба – Н.Е. Басистый.  

В береговую оборону входили 9-я артиллерийская бригада четырехдивизионного состава (командир С.Д.Плотников, военком С.В.Руднев) и 12-й полк ПВО, а в военно-воздушные силы — 19-я тяжелая авиабригада (командир А.Г.Добролеж, военком П.Г.Марченко) и 111-я авиаэскадрилья дальних разведчиков.    

Кроме того, в состав МСДВ включались Владивостокский во­енный порт (командир С.И.Калинин, военком С.А.Бородин), Управление безопасности кораблевождения Дальнего Востока (УБЕКО) с судами и плавсредствами, Амурская лоцдистанция.

Политическое управление МСДВ, сформированное в середине апреля, возглавил А.А.Булышкин.

Местами базирования МСДВ стали острова Русский с бухтами, Большой Улисс и занимаемая УБЕКО береговая линия бухты Золотой Рог[77]. 

К.Е. Ворошилов спускается по трапу на пирс с подлодки М-71. 1936 г.
К.Е. Ворошилов спускается по трапу на пирс с подлодки М-71. 1936 г.

В июле того же года К.Е.Ворошилов отправился в новую инспекционную поездку на юг страны (с посещением баз МСЧМ в Ейске и Севастополе) по поручению Политбюро ЦК ВКП(б). И вот что он писал тогда по возвращению в Москву И. В. Сталину,  находящемуся на отдыхе в Сочи:

«Москва. 26.VII.32 года. Дорогой Коба, здравствуй! 1). Я тебе рассказывал о своих впечатлениях от виденного из окна вагона на пшеничных полях Сев. Кавказского края. На обратном пути еще раз себя проверил и уже не только через вагонное окно, но и непосредственно — на ощупь. Из Кущевки я на машине поехал через Уманскую, Староминскую и Старощербиновскую в Ейск. На протяжении всех ПО кил[ометров] видишь тяжелую картину безобразной засоренности хлебов…  

2) В Ейске смотрел новую (1 год существует) авиашколу. Школа готовит гидроавиаторов, морских летнабов, авиатехников и сухопутных пилотов – всего около 2500 человек обучающихся.

Невзирая на молодость школы, впечатление она производит хорошее. Аэродромы сухопутные и водные прекрасные. Народ обучающийся неплохой. Немного слабоват командный и преподавательский состав, но и он работает усердно и много, восполняя пробелы знаний и опыта.

3) Из Ейска на эсминце «Незаможник» отправился прямо в Керчь.  Здесь осмотрел старую (построенную в 62–64 гг.) крепость, вполне сохранившуюся, но запущенную. Тут же, в крепости стоит одна наша 6″ (пушки Канэ) 4-х оруд[ийная] батарея на открытой временной установке. Осмотрел склады огнеприпасов и мин. Запас снарядов и мин значителен.

Защита пролива при нынешней артиллерии ненадежна. Ведутся работы (подготовительные пока) по установке 4-х оруд[ийной] батареи 7″ (180 м/м с 41 кл. дальности), но работы идут безобразно вяло. Принял меры форсирования работ. Кроме указанной строящейся батареи должно быть установлено еще 2 таких же, 7″ батареи. Даже ныне существующие пушки целиком простреливают весь пролив – (6–7 кил[ометров]), а если будет установлена хотя бы одна 7″ батарея, то будет перекрываться и значительная часть Таманского п[олу]о[строва] и значительный морской радиус.

Мы имеем полную возможность прочно запереть пролив, что и сделаем еще в этом году (не запрем, разумеется, а подготовимся к этому), это тем паче необходимо сделать, что, как оказывается, весь наш флот (так заявили моряки, я еще не проверил) уже теперь, без всяких дополнительных работ, может укрываться в двух Азовских портах — Мариупольском и Бердянском. Кроме того, строится большой порт у Керчи, в Кумыш-Бурунской бухте. Мы включились в это строительство и наши интересы, как будто бы, учтены полностью, проверю»[78].

На следующий год К.Е.Ворошилов еще раз смог посетить береговую батарею Керченского сектора Береговой обороны МСЧМ. Вот как описывал в своей книге свидетель – бывший редактор флотской газеты МСЧМ П.И.Мусьяков подробности этого события: «Летом 1933 года Народный комиссар по военным и морским делам Климент Ефремович Ворошилов на боевом корабле вышел из Мариуполя в Одессу. Он выполнял какое-то задание Политбюро ЦК по вопросам сельского хозяйства на Дону, а затем должен был побывать в Одессе.

На корабле находились также Кожанов, член Военного совета Гугин и Душенов. Вышли из Керченского пролива, обогнули мыс Такиль и легли курсом на запад. Нарком стоит с биноклем на мостике и осматривает берег:

– А это что такое у вас там на берегу?  

– Береговая батарея Керченского сектора, – ответил Кожанов.

– Какова она по боевой подготовке, кто командир?

Кожанов фамилию командира забыл, а об уровне подготовки сказал: средняя батарея, ничем не выделяется…

– Давайте ближе к берегу, хочу посмотреть, что за батарея и как там эти робинзоны живут вдали от населенных пунктов и своих штабов. Судя по карте, ближайшая деревня в десяти километрах от батареи. Подойдем внезапно, никого не предупреждать. Эсминец, описав циркуляцию, стал в полумиле от берега и бросил якорь. Живо спустили маленький катерок. Нарком первым сошел в него, и помчались к полуразрушенной пристани, что сиротливо торчала под высоким берегом. От батареи спешно спускались два человека – командир и политрук. Они уже давно заметили эсминец под флагом народного комиссара и были несказанно удивлены таким внезапным посещением их батареи…

Начали проверку с одиночной подготовки бойца. Рослые комендоры быстро и сноровисто работали у зарядного станка. Трехпудовые снаряды играли в их натренированных руках. Зажав в руке секундомер, Ворошилов с нескрываемым восхищением глядел на ладную работу расчета. Было жарко, бойцы уже сделали двадцать «выстрелов», парусиновые рубахи взмокли, но темп работы почти не уменьшился…

Потом провели тренировку на орудиях, заходили в погреба, кладовки, даже конюшню не забыли, где стояли сытые, ухоженные лошади. Ворошилов, как старый кавалерист, погладил могучие крупы коней, потрепал их за холки, заглянул в кормушки, пощупал сбрую и потребовал:

– Повозочных ко мне!

Трое невзрачного вида бойцов в чистых, недавно постиранных робах подошли к наркому.

– Спасибо за отличную службу!

– Служим народу! – недружно ответили бойцы и застеснялись. А нарком шагнул к ним и пожал руку. Сразу все повеселели…  

Когда пришли на эсминец, выбрали якорь и пошли вдоль побережья Крыма. Нарком вызвал в каюту Кожанова, Гугина и Душенова.

– Ну как, товарищи начальники, хороша батарея, а? «Ничем не выделяется…» Эх, вы! Полагаю, пояснять не стоит, выводы сделаете сами. Богом забытая отдаленная батарея, а как работают! Обязательно поручу послать сюда на практику группу слушателей выпускного курса Артиллерийской академии…  

После того как нарком высадился в Одессе, Кожа­нов собрал своих ближайших помощников и строго спросил, почему, дескать, не знали о такой передовой батарее? Душенов впоследствии признавался, что он
переживал в этот день больше всех…

Военный совет флота тоже выполнил приказание наркома и наградил весь личный состав. Газета «Красный черноморец» стала чаще печатать корреспонденции о батарее Шемрука» [79].   

Нужно отметить, что почти ежегодно наркомвоенмор посещал флоты   – Балтийский и Черноморский, – а иногда и дважды в год.   

На приеме в Кремле:  И.В.Сталин, В.М.Молотов, К.Е.Вороши¬лов и Г.К.Орджоникидзе, Я.Б.Гамарник, С.М.Буденный, А.И.Егоров,   В.М.Орлов, И.М.Лудри, М.В.Викторов и члены делегации ТОФ. 23 декабря 1935 г.
На приеме в Кремле:  И.В.Сталин, В.М.Молотов, К.Е.Вороши­лов и Г.К.Орджоникидзе, Я.Б.Гамарник, С.М.Буденный, А.И.Егоров,   В.М.Орлов, И.М.Лудри, М.В.Викторов и члены делегации ТОФ. 23 декабря 1935 г.

С 13 по 14 сентября 1932 года прошли тактические учения МСБМ, на кото­рых присутствовали Председатель Реввоенсовета СССР   К.Е.Ворошилов, член Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С.М.Киров, руководители ВМС РККА. Наркомвоенмор вместе с С.М.Кировым вышел в море на линкоре «Марат». Наблюдая за работой боевых постов, наркомвоенмор проверял подготовку личного состава, вникал  во все детали, в башнях следил за действиями орудийных расчетов с секундомером в руках; в помещении главных машин знакомился с тем, как личный состав овладел сложной техникой.

При подведении итогов учений К.Е.Ворошилов отметил боль­шую и добросовестную работу личного состава Морских сил. Осо­бенно отличился линейный корабль «Марат». Кроме того наркомвоенмор указал на то, что основной задачей дальнейшего этапа боевой подготовки явля­лась подготовка соединений к взаимодействию в любой обстанов­ке, что требовало быстрейшего овладения техникой, укрепления воинской дисциплины, улучшения организации корабельной службы[80].

 28 октября – 1 ноября 1932 года под руководством Председателя Рев­военсовета СССР, наркомвоенмора К.Е.Ворошилова состоялся поход кораблей МСБМ в юж­ную часть Балтийского моря. В походе участвовали линейный ко­рабль «Марат», бригада эскадренных миноносцев (11 ед.) и ди­визион сторожевых кораблей (последний следовал только до меридиана маяка Каллбодагрунд).

Во время похода кораблями отрабатывались выход флота базы и обеспечение его перехода фарватером, маневрирование линкора с дивизионом сторожевых кораблей, ночная артиллерийская стрельба линкора «Марат», ночные и дневные атаки линкора бригадой эсминцев и подводными лодками, проводка линкора эсминцами в параванном ордере через минное поле, приемка топлива кораблями в открытом море.

Кроме того, было проведено двустороннее учебно-боевое упражнение с привлечением кроме вышеуказанных кораблей крейсе­ра «Аврора», бригады подводных лодок, канлодки «Красное Знамя», отряда торпедных катеров, бригады заграждения и траления, а также береговой обороны, морской авиации, УБЕКО Балтийско­го моря, плавсредств Главного военного порта[81].

После каждого морского учения Ворошилов проводил разбор. Выступая, он давал подробные указания, хвалил за достижения, ругал за недостатки, даже самые мелкие, видел малейшие упущения по службе.

Везде и всегда нарком беседовал с краснофлотцами и командирами. Исключительно простой в обращении с людьми, он приходил в кубрик, на боевые посты, останавливал моряков на палубе. Расспрашивал не только о том, как они работают, хорошо ли учатся, но вникал во все подробности быта. Разумеется, нарком ежедневно пробовал качество пищи команды, отмечая результаты в книге. Так на «Марате», проверив пищу на камбузе, он записал однажды: «Ужин хорошо приготовлен, из хороших продуктов, хорошими коками, для хороших краснофлотцев. К. Ворошилов».

В период с 13 апреля по 25 сентября 1933 года К.Е.Ворошилов уделил большое внимание созданию Северной военной флоти­лии (СВФл). Это было обусловлено тем, что Правительство СССР приняло решение о подготовке и от­правке по внутренним водным системам из Ленинграда в Запо­лярье Экспедиции особого назначения (ЭОН-1) и о сформирова­нии в последующем из ее состава Северной военной флотилии. В ЭОН-1 вошли эсминцы «Урицкий» (командир и военком Л.С.Мельников) и «Рыков» (командир С.С.Рыков, военком Е.Н.Самойлов), сторожевые корабли «Ураган» (командир Г.А.Визель, военком П.Р.Муха) и «Смерч» (командир и воен­ком В.А.Окин), подводные лодки «Декабрист» (командир Б.А.Секунов, военком Н.Д.Ралько) и «Народоволец» (коман­дир Л.М.Рейснер, военком М.С.Загубин).

10 мая 1933 года приказом по ВМС РККА был назначен руководящий состав экспедиции: командир и военный комиссар 3.А.Закупнев, началь­ник штаба И.С.Исаков, помощник начальника штаба К.Ф.Чубрин, флагманский штурман В.Ф.Андреев, флагманский связист Б.Н.Шатров, начальник снабжения И.Г.Карпов, начальник распорядительно-строевой части В.О. Пиндичук, флагманский врач Эдель-Смольник, флагманский инженер-механик Н. Р.Лукашевский.

18 мая 1933 года корабли ЭОН-1 покинули Кронштадт и на буксире на­чали движение. А в это время в Москве К.Е.Ворошилов решал организационно-штатные вопросы по СВФл и подписывал документы.

1 июня 1933 года начальник Штаба РККА А.И.Егоров издал циркуляр о сформировании Северной военной флотилии в  составе: командования и штаба, политического отдела, Мурманского военного порта, командования и штаба дивизиона подводных лодок, подводных лодок «Декабрист» и «Народоволец», эскадренных миноносцев «Урицкий» и «Рыков», сторожевых кораблей «Ураган» и «Смерч», управления Мурманского сектора и отдельного артдивизиона бе­реговой обороны.

Местом постоянного базирования СВФ устанавливались Мур­манск, а также губы и бухты Кольского залива.

2 июля 1933 года группа командиров управления ВМС РККА во главе с начальником ВМС РККА В.М.Орловым на гидрографичес­ком судне «Мороз» произвела осмотр бухт и губ в Кольском заливе с целью выбора мест для строительства баз и оборонительных сооружений флотилии.

20 июля 1933 года ЭОН-1, пройдя по Неве, Ладожскому озеру, Свири, Онежскому озеру и Беломорско-Балтийскому каналу, прибыв в Сорокскую губу Белого моря (ныне порт Беломорск).   

21 июля 1933 года партийно-правительственная комиссия в составе: И.В.Сталина, К.Е.Ворошилова, С.М.Кирова, прибывшая а пароходе «Тов. Анохин», посетила эсминец «Урицкий», подводную лодку «Декабрист» и сторожевые корабли «Ураган» и «Смерч» 22 июля 1933 года члены комиссии прибыли на поезде в Мурманск и на буксирном пароходе «Буревестник» осмотрели побережье от Мурманска до м. Сеть-Наволок, посетив Росту, пос. Ваенга (Североморск) и Екатерининскую гавань (Полярный).                                                            

26 июля 1933 года из Ленинграда на север вышли корабли ЭОН-2 в составе эсминца «Карл Либкнехт» (командир К.Ю.Андреус), подводной лодки «Красногвардеец» (командир К.Н.Грибоедов) и сторожевого корабля «Гроза» (командир А.Е.Пастухов). Возглавил экспедицию М.П.Скриганов.

5 августа 1933 года корабли ЭОН-1, завершив 2,5-месячный переход, торжественно прибыли на рейд Мурманского порта.  

9 августа 1933 года командующий и военный комиссар СВФл 3.А.Закупнев в приказе объявил о вступлении в должность и о составе флоти­лии, в которую помимо кораблей ЭОН-1 были зачислены траль­щики «Налим» и «Форель» (переданные Севгосрыбтрестом ры­боловные траулеры), гидрографические суда «Таймыр», «Мигал­ка», «Мороз» и плавучая база подводных лодок «Умба». Опера­тивно командующему СВФ подчинялись начальники УБЕКО Се­вера, 95-го строительного участка, Мурманского отделения ЭПРОН и Мурманской отдельной лоцдистанции. Начальником политического отдела СВФ назначен П.П.Байрачный, началь­ником штаба – Ю.А.Пантелеев.

13 сентября 1933 года отряд кораблей СВФ в составе эсминцев «Урицкий» и «Рыков», сторожевых кораблей «Смерч» и «Ураган» под коман­дованием 3.А.Закупнева вышел из Кольского залива в Архан­гельск, где находился с 14 по 19 сентября 1933 года.  

19 сентября 1933 года на рейде о. Сосновец в Белом море состоялась торжест­венная встреча отряда с кораблями ЭОН-2, после чего оба отря­да направились в Мурманск и 21 сентября 1933 года вошли в Кольский залив.  

25 сентября 1933 года на основании приказа командующего флотилией все эс­минцы и сторожевые корабли СВФ объединены в отдельный ди­визион миноносцев[82]   

 После завершения этой эпопеи К.И.Ворошилов отправился с официальным зарубежным визитом в Турцию, проходившим с 25 октября по 12 ноября 1933 года. Вот как это было.

Для следования морским путем на празднование 10-й годовщины провозглашения Турецкой респуб­лики 25 октября в  Севастополь прибыла советская правительственная делегация во главе с наркомвоенмором  К.Е.Ворошиловым. Делегация  осмотрела корабли и гидросамо­леты авиации МСЧМ и в тот же день на турецком пароходе «Измир», прибывшем 24 октября 1933 года в Севастополь, в сопровождении лин­кора «Парижская коммуна», крейсеров «Профинтерн», «Червона Украина», эсминцев «Фрунзе», «Незаможник» и самолетов ВВС Черного моря убыла в Стамбул. Линкор, эсминцы и авиация со­провождали пароход 20 миль, а затем вернулись в Севастополь, крейсера же следовали до Стамбула, куда прибыли утром 26 октября 1933 года. Пробыв там 6 часов, на следующий день они возвратились в Се­вастополь.  

9 ноября 1933 года «Профинтерн» и «Червона Украина» под общим командо­ванием начальника штаба МСЧМ К.И.Душенова вновь вышли в Стамбул и, вступив 11 ноября 1933 года в охранение парохода «Измир» с воз­вращавшейся советской правительственной делегацией, утром 12 ноября 1933 года прибыли в Одессу. Их встречал отряд кораблей в составе крейсера «Красный Кавказ», эсминцев «Петровский», «Шаумян» и «Фрунзе», а также самолеты ВВС Черного моря.

В Одессе К. Е. Ворошилов провел осмотр крейсера «Красный Кавказ» и дал высокую оценку боевой выучке его экипажа[83]. На крейсере, только что вернувшемся из заграничного похода, Климент Ефремович обследовал все. Несмотря на то, что нарком впервые прибыл (крейсер был недавней постройки) на этот корабль, окружающие чувствовали: он хорошо знает тактико-технические данные крейсера, следил за его постройкой и прекрасно помнит, какие боевые задачи может решать корабль. Легко и уверенно спускался Ворошилов в машинные отделения, с поразительной для не моряка быстротой поднимался по трапам. К концу обхода кое-кто из сопровождавших наркома стал отставать или уклоняться от осмотра намеченных объектов. Но он за всеми наблюдал и не давал никому отставать.  

1 декабря 1933 годаРеввоенсовет СССР подвел итоги боевой подготов­ки за 1933 год. В изданном приказе наркомвоенмора К.Е.Ворошилова указывалось, что морские си­лы в истекшем году имели некоторые успехи в огневой подготов­ке и организации связи, однако главная задача – овладение так­тикой сосредоточенного удара на базе боевого взаимодействия подводных лодок, авиации и легких сил флота выполнена не пол­ностью[84].

20 июня 1934 года ЦИК СССР постановил: «Революционный военный совет Союза ССР – коллегию Народного комиссариата по военным и морским делам считать ликвидированным». Этим же постановлением Народный комиссариат по военным и морским делам преобразовывался в Народный комиссариат обороны CCCP. Наркомом обороны назначен К.Е.Ворошилов, его заместителем – М.Н.Тухачевский[85].

До конца того года К.Е.Ворошилов занимался вопросами реорганизации вверенного ему обновленного военного ведомства и готовил новые кадровые назначения.  

11 января 1935 года в соответствии с Положением о Наркомате обороны, утвержденном Советским правительством, приказом наркома обороны СССР №9 К.Е.Ворошилова Морские силы Балтийского моря  были переименованы в Краснознаменный Балтийский флот, Морские силы Черного моря – в Черноморский флот, Морские силы Дальнего Востока – в Тихоокеанский флот.

5 мая 1935 года  приказом наркома обороны СССР К.Е.Ворошилова в соответствии с по­становлением ЦИК и СНК СССР от 5.05.1935 г. начальник Управ­ления Морских Сил РККА В.М.Орлов был назначен начальником Морских Сил РККА с подчинением ему командующих флотами и флотилиями. Этим же приказом морская авиация выведена из состава Воз­душных Сил РККА и подчинена начальнику Морских Сил РККА[86].

К сожалению, в том же году на долю К.Е.Ворошилова выпало нелегкое участие в трагических событиях на Балтике.

25 июля 1935 года во время учений КБФ в Финском заливе при выполнении сложного маневрирования подводная лод­ка «Б-3» (командир А.П.Голоднов, военком М.С.Федосеенков), находившаяся в подводном положении, была таранена линейным кораблем «Марат» и получив пробоину, затонула со всем экипа­жем и проходившими практику курсантами ВМУЗ (всего 55 че­ловек). На мостике «Марата» в тот час находились нарком обороны К.Е.Ворошилов, начальник штаба КБФ И.С.Исаков, командир бригады (БЛК) Г.И.Левченко и командир корабля А.Ф.Леер. Трагедия произошла по вине К.Е.Ворошилова, который неправомерно вмешался в действия командира линкора А.Ф.Леера. Ворошилов приказал Лееру увеличить ход в надежде побыстрее «проскочить» место пересечения курсов линкора и субмарины. Но «проскочить» не удалось. В результате погибли военные моряки-подводники.

2 августа «Б-3» поднята специальной партией ЭПРОН на СС «Ком­муна» и доставлена в Кронштадт.

4 августа в Кронштадте состоялись торжественные похороны по­гибших подводников, на которых присутствовали заместитель наркома обороны М.Н.Тухачевский, начальник Морских Сил РККА В.М.Орлов, командующий КБФ Л.М.Галлер, начальник политического управления А.С.Гришин и другие должностные лица[87].  

Сфальсифицированные подчиненными наркома внутренних дел Г.Г.Ягоды по устной договоренности с ним К.Е.Ворошилова обстоятельства катастрофы описаны в «Справке об аварии подлодки Б-3 Балтфлота»[88].

Несколько позднее, уже после подъема «Большевика» и обследования его отсеков, родился еще один документ[89].

Расплачиваться за произошедшую катастрофу пришлось военным морякам: выгораживая наркомвоенмора, начальник штаба КБФ И.С.Исаков взял всю вину на себя и своих подчиненных. В результате он, комбриг БЛК Г.И.Левченко и командир линкора «Марат» А.Ф.Леер были сняты с занимаемых постов и перемещены на нижестоящие должности[90].  

31 июля срочно возвратившийся из Ленинграда в Москву нарком обороны К.Е.Ворошилов утвердил новые штаты Управления МС РККА, в которое вошли 1-е (боевой подготовки) 2-е (opганизационно-мобилизационное) управления, а также восемь отделов: кадров, военно-морских учебных заведений, морской авиации, кораблестроения, вооружения, гидрографический, портов, финансов. В свою очередь 1-е управление состояло из отделений: оперативно-тактической подготовки, методического и уставного, а 2-е управление — из планового, организационного, мобилизационного и военно-транспортного отделений[91].

22 сентября 1935 года ЦИК и СНК СССР утвердили новое Положение о прохождении службы командным и начальствующим составом. РККА, в  котором определялись сроки обязательной военной служи бы, излагался порядок назначения на должности, присвоения воинских званий, вводились новая форма одежды и знаки различия. Положением учреждались персональные воинские звания для ко­мандного состава всех видов Вооруженных Сил. В Морских Си­лах РККА вводились воинские звания: лейтенант, старший лейте­нант, капитан-лейтенант, капитан 3 ранга, капитан 2 ранга, капитан 1 ранга, флагман 2 ранга, флагман 1 ранга, флагман флота 2 ранга и флагман флота 1 ранга. Новое Положение более четко определяло военную и специальную квалификацию каждого командира и начальника, поднимало их авторитет, а вместе с тем и личную ответственность за обучение и воспитание личного со­става[92].

В течение двух месяцев после этого комиссия под председательством К.Е.Ворошилова готовила для высших органов власти – ЦИК и СНК СССР предложения по присвоению воинских званий военнослужащим РККА.

20 ноября 1935 года по представлению наркома обороны Маршала Советского Союза К.Е.Ворошилова Постановлением ЦИК и СНК СССР были присвоены во­инские звания высшему командному составу ВМС. Звание флаг­мана флота 1 ранга получили начальник Морских Сил РККА В.М.Орлов и командующий ТОФ М.В.Викторов; флагмана флота 2 ранга – командующий КБФ Л.М.Галлер и командую­щий ЧФ И.К.Кожанов; флагмана 1 ранга – командующий СВФл К.И.Душенов, командующий АКВФл И.Н.Кадацкий-Руднев, за­меститель командующего ТОФ Г.П.Киреев, заместитель началь­ника Морских Сил РККА И.М.Лудри, начальник управления боевой подготовки МС РККА Э.С.Панцержанский и председатель Постоянной комиссии по испытаниям и приемке вновь построенных и капитально отремонтированных кораблей  А.К.Векман[93].    

    23 декабря 1935 года по представлению наркома обороны Маршала Советского Союза К.Е.Ворошилова Постановлением ЦИК СССР «За выдающиеся за­слуги в деле организации подводных и надводных морских сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии и за успехи в боевой и по­литической подготовке краснофлотцев» большая группа рядового, командного, начальствующего состава и политсостава Морских Сил РККА награждена орденами Советского Союза, в том числе орденом Ленина – 183 человека, орденом Красной Звезды – 65 человек и орденом «Знак Почета»  –  23 человека[94].

23 декабря 1935 года руководители Коммунистической партии и Совет­ского правительства И.В.Сталин, В.М.Молотов, К.Е.Вороши­лов и Г.К.Орджоникидзе приняли в Кремле делегацию младших командиров ТОФ в составе 34 человек. Командующий ТОФ флагман флота 1 ранга М. В. Викторов кратко доложил членам Политбюро ЦК ВКП(б) о результатах боевой и политической подготовки на ТОФ. На приеме также присутствовали заместитель наркома оборо­ны армейский комиссар 1 ранга Я.Б.Гамарник, Маршалы Совет­ского Союза С.М. Буденный и А.И.Егоров, начальник Морских Сил РККА флагман флота 1 ранга В.М.Орлов, заместитель началь­ника Морских Сил РККА флагман  1 ранга И.М.Лудри[95].   

С 29 сентября по 4октября 1936 года для подведения итогов боевой под­готовки за летний период обучения состоялись тактические уче­ния КБФ, в которых приняли участие все соединения флота. Учения проходили под наблюдением наркома обороны СССР Маршала Советского Союза К.Е.Ворошилова. Особое внимание уделялось отработке взаимодействия соединений, частей и кораб­лей в бою в дневных условиях и в темное время суток. При этом проверялась степень овладения флотом сложных форм боя. Результаты учений показали возможности кораблей и морской авиации выполнять поставленные перед ними задачи, их подготов­ленность к плаванию и совместным действиям в сложной штор­мовой обстановке[96].

13 октября 1936 года Постановлением ЦИК СССР Военно-морское училище (ВМУ) им. М.В.Фрунзе «за героическое боевое прошлое и большие заслуги в деле под­готовки морских кадров» было награждено Почетным революционным Красным знаменем. В приветственной телеграмме по случаю награждения учили­ща К.Е.Ворошилов писал: «Военно-морское училище имени М.В.Фрунзе пользуется любовью не только личного состава Мор­ских Сил, но и всей Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Оно воспитало не одну тысячу командиров, штурманов, артиллеристов и минеров, все свои силы, знания и волю отдающих строительству нашего славного флота.

Уверен, что награждение училища Почетным революционным Красным знаменем послужит новым стимулом для напряженной и плодотворной работы, как и подобает истинным партийным и непартийным большевикам, питомцам нашей славной большеви­стской партии…»[97].

17 января 1937 года приказом №06 наркома обороны СССР К.Е.Ворошилов при начальнике Морских Сил РККА был создан штаб Морских Сил РККА. Этим же приказом части Морского берегового строи­тельства выделялись из Инженерного управления РККА и пере­давались в УМС РККА, в котором был организован отдел Мор­ского берегового строительства. Одновременно нарком утвердил временное Положение об Управлении Морских Сил РККА.

28 марта 1937 года приказом №034 нарком К.Е.Ворошилов объявил Положение о началь­нике Морских Сил РККА – заместителе наркома обороны по Мор­ским Силам и об его управлении. Согласно приказу наморси РККА подчинялись командующие флотами и флотилиями, начальники ВМА, военно-морских учеб­ных заведений и морских НИИ, председатель постоянной ко­миссии.

На наморси РККА возлагался контроль за своевременным снабжением центральными довольствующими органами Наркома­та обороны всеми видами общевойскового снабжения, обеспечени­ем аэродромного, казарменного, складского и железнодорожного строительства. Он нес ответственность перед наркомом обороны за оперативную, боевую, техническую, специальную и строевую подготовку, а также за мобилизационную готовность флотов и фло­тилий. Кроме того, он отвечал за вопросы строительства, органи­зации и мобилизации морских сил, за оперативное руководство ими как в мирное, так и в военное время, за боевую подготовку и кадровую политику, а также за материально-техническое обес­печение.

Этим же приказом объявлялась структура Управления началь­ника Морских Сил РККА, состоявшего из штаба Морских Сил, управлений кораблестроения, вооружения и гидрографического, отделов морской авиации, кадров, военно-морских учебных заве­дений, портов, морского берегового строительства и финансов.

26 марта 1937 года приказом народного комиссара обороны СССР К.Е.Ворошилова был вве­ден временный «Боевой устав Морских Сил РККА  1937 г. (БУМС-37)», в котором нашли отражение вопросы взаимодействия маневренных соединений различного назначения, объединения их усилий для совместного удара по противнику в открытом море и на минно-артиллерийских позициях, создаваемых в узкостях и на подходах к военно-морским базам. Рассматривались набеговые действия на неприятельское побережье в целях уничтожения ук­репленных объектов, нанесению ударов по конвоям, противоло­дочным барражам противника, группировкам кораблей в прибреж­ных водах, портам и морским базам.

В уставе подчеркивалось, что основными задачами флотов яв­ляются недопущение высадки десантов на свою территорию и защита крупных промышленных и административных центров от разрушения ударами с моря. Флоты должны были содействовать сухопутным войскам в обороне и наступлении в прибрежной поло­се. Кроме того, флот должен нарушать коммуникации противника и наносить удары по базам и военно-промышленным объектам на побережье. В отличие от БУМС-30, в котором сохранялись элементы линейной тактики, новый устав отражал тактику маневренных соединений, состоящих из разнородных сил[98].

  30 декабря 1937 года в целях дальнейшего укрепления морских рубе­жей Советского Союза ЦИК и СНК СССР приняли постановление о создании Народного комиссариата Военно-Морского Флота, в задачи которого входили разработка планов строительства, воору­жения и комплектования Военно-Морских Сил, руководство боевой и политической подготовкой кораблей, частей и соединений, орга­низация противовоздушной обороны на морских театрах страны, подготовка кадров и разработка руководящих документов[99]. Первым наркомом ВМФ СССР был назначен выдвиженец К.Е.Ворошилова армейский комиссар 1 ранга П.А.Смирнов. Затем его сменил командарм 1ранга М.П.Фриновский.

К.Е. Ворошилов спускается по трапу на пирс с подлодки М-71. 1936 г.
К.Е. Ворошилов спускается по трапу на пирс с подлодки М-71. 1936 г.

Отдельного рассказа заслуживает участие К.Е.Ворошилова в массовых политических репрессиях в РККА, включая ВМС.

Еще на февральско-мартовском 1937 года пленуме ЦК нарком обороны СССР К.Е.Ворошилов   на заседании Пленума ЦК ВКП(б) заявлял: «…Доклады т.т. Молотова и Кагановича, вчерашнее выступление тов. Ежова со всей ясностью, как прожектором, осветили подрывную работу наших классовых врагов и показали, как глубоко проникли они в поры нашего социалистического хозяйства и государственного аппарата…

Разрешите перейти теперь к военному ведомству. Лазарь Моисеевич (Каганович) перед тем, как я пошел на трибуну, сказал мне: «Посмотрим, как ты будешь себя критиковать, это очень интересно»… Я ему сказал, что мне критиковать себя очень трудно, и вовсе не потому, что я не люблю самокритики, – особенно больших любителей самокритики, впрочем, среди всех нас немного найдется…    

Но положение мое, Лазарь Моисеевич, несколько особое. И потому, что я представляю армию, – это имеет «кое-какое» значение, – и потому, что в армии к настоящему моменту, к счастью, вскрыто пока не так много врагов. Говорю «к счастью», надеясь, что в Красной Армии врагов вообще немного.

Так оно и должно быть, ибо в армию партия посылает лучшие свои кадры; страна выделяет самых здоровых и крепких людей».

И после этого необходимо с горечью отметить то, что далее К.Е.Ворошилов являлся послушным сторонником организованной по инициативе Сталина кампании массовых политических репрессий в стране и главным проводником репрессий в Красной Армии, которая нанесла опустошительный урон боеспособности войск. Он был в числе вдохновителей расправы над высшим командным составом РККА под видом ликвидации так называемого «военно-фашистского заговора» (дело М.Н.Тухачевского, И.Э.Якира, И.П.Уборевича и других).

На состоявшемся с 1 по 4 июня 1937 расширенном заседании военного совета при наркомате  обороны с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) К.Е.Ворошилов выступил с докладом, в котором утверждал, что «органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная, контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии». Ворошилов лично утверждал представлявшиеся НКВД СССР списки на арест представителей высшего, старшего, среднего и младшего комначсостава. Подпись Ворошилова стоит на 186 списках общим числом 18474 человека. Всего под руководством наркома обороны в РККА были «вычищены» около 40 тысяч командиров. Среди них было около 3500 флотских военнослужащих[100].  Таким образом, ВМС РККА почти полностью лишились свой флотской элиты.  

Особенно показательно участие К.Е.Ворошилова в судьбе   И.К.Кожанова. По правилам тех страшный лет, обычно было достаточно для ареста любого военнослужащего показаний трех свидетелей. Но Кожанов был заслуженным флотским военачальником, и любимцем наркома обороны. И для его увольнения и последующего ареста нарком К.Е.Ворошилов потребовал больше показаний. НКВД их предоставило. После такого большого количества человек, давших показания на И.К.Кожанова, Клименту Ефремовичу не осталось ничего больше, как вызвать Ивана Кузьмича к себе и объявить ему об увольнении из РККА.

О том, как воспринял это известие И.К.Кожанов, свидетельствует выдающийся потомственный дипломат (сын А.А.Трояновского, с которым И.К.Кожанов вместе служил в полпредстве в Японии в 1927-1929 годах) Олег Александрович Трояновский: «… летом 1937 года, однажды вечером, вернувшись домой, мы узнали от родственницы, жившей в то время у нас, что звонил Иван Кузьмич и спрашивал отца, причем ей показалось, что он был пьян. Поскольку Кожанов практически никогда не пил, мы почувствовали, что произошло что-то из ряда вон выходящее. На следующий день выяснилось, что Ивана Кузьмича вызвал к себе Ворошилов и сообщил, что на него поступили серьезные компрометирующие материалы. Нарком выразил надежду, что все это вскоре прояснится, но заявил, что тем временем он вынужден отстранить Кожанова от командования Черноморским флотом[101].

К.Е. Ворошилов на борту канонерской лодки «Пролетарий» слушает доклад командующего АКВФл Д.П. Исакова. 1931 г.
К.Е. Ворошилов на борту канонерской лодки «Пролетарий» слушает доклад командующего АКВФл Д.П. Исакова. 1931 г.

10 августа 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об освобождении от занимаемых должностей и зачислении в распоряжение НКО» следующих военно-морских командиров и начальников:

командующего ЧФ флагмана флота 2 ранга И.К. Кожанова;

начальника ВМА флагмана 1 ранга И.М. Лудри;

начальника штаба УВМС РККА капитана 1 ранга П.Г. Стасевича;

начальника политуправления ТОФ дивкомиссара С.И. Земскова;

члена Военного совета ЧФ армкомиссара 2 ранга Г.И. Гугина[102].

Казалось бы, идет обычная ротация кадров. Но, это было обманчивое впечатление. Все эти флотские военнослужащие были вскоре репрессированы.

На трибуне во время праздника во втором ряду сидят  слева направо:  В.М.Молотов, К.Е.Вороши¬лов, И.В.Сталин, М.И. Калинин, Л.М. Каганович. В третьем ряду за ними сидят в белой парадной морской форме Р.А. Муклевич, Д.С. Дуплицкий и через одного Г.П. Киреев.1930 г.
На трибуне во время праздника во втором ряду сидят слева направо: В.М.Молотов, К.Е.Вороши¬лов, И.В.Сталин, М.И. Калинин, Л.М. Каганович. В третьем ряду за ними сидят в белой парадной морской форме Р.А. Муклевич, Д.С. Дуплицкий и через одного Г.П. Киреев.1930 г.

К.Е.Ворошилов всегда благоволил И.К.Кожанову. Это он делал на основе хорошего знакомства с ним в годы Гражданской войны и после нее на учениях Черноморского флота и на ежегодных совещаниях в Реввоенсовете СССР и Наркомате обороны. Именно в Иване Кузьмиче видел первого наркома ВМФ СССР Климент Ефремович.  

Ученик И.К.Кожанова Адмирал Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов вспоминал: «Первостепенное место Кожанов отводил подводному флоту, морской авиации и торпедным катерам.

Опыт Отечественной войны подтвердил правильность взглядов, которые Кожанов настойчиво прививал морякам-черноморцам. Самому Ивану Кузьмичу принять участие в этой войне не пришлось. В 1937 году он был репрессирован. Для тех, кто хорошо знал его, это было необъяснимо.

– Я не думаю, чтобы он был врагом народа, – сказал мне в 1939 году К. Е. Ворошилов.

Я подумал: почему же Ворошилов, не веря в виновность Кожанова, не высказал это мнение в другом месте?! Однако непоправимое случилось: Кожанов погиб»[103].  

Процесс политических репрессий командно-начальствующего состава ЧФ значительно обострил существующую кадровую проблему на флоте. В 1937–1938 гг. в результате арестов и увольнений по политическим мотивам командно-начальствующего состава ЧФ лишился 146 человек плавсостава, что сопоставимо с потерей командиров (начальников) для 14 эсминцев или 24 подводных лодок. В результате этого, как докладывал 20 ноября 1938 г. наркому обороны К.Е.Ворошилову нарком ВМФ командарм 1 ранга М.П.Фриновский: «….на ЧФ создался текущий некомплект в 116 человек командно-начальствующего состава»[104].  И так было тогда на всех флотах и флотилиях и во всех флотских учреждениях Советского Союза.

Такова действительная роль  наркома обороны Маршала Советского Союза К.Е.Ворошилова в процессе возрождения, реконструкции и развития Военно-Морских Сил РККА и выращивании молодых флотских командно-начальствующих кадров.  


[1] Военно-морской энциклопедический словарь. –  М.: Воениздат, 2003. С. 297.

[2] Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 4. Оп. 13. Д. 18. Л. 172‑180.

[3] Центральный архив Федеральной Службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ РФ). Ф. 2. Оп. 4. Д. 29. Л. 80.

[4] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 252. Л. 24-25.

[5] Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 76. Оп. 2. Д. 392. Л. 202.

[6] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 177. Л. 166.

[7] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 178. Л. 211.

[8] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 177. Л. 183-194.

[9] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 29. Л. 213.

[10] 28 февраля 1927 года моряки предстали перед судебной коллегией ОГПУ по обвинению в создании на флоте контрреволюционной военно-монархической организации. По делу они проходили как бывшие офицеры Российского Императорского Флота. Потому в деле фигурировали их воинские звания, которые они носили до революции. На момент ареста бывший капитан 1 ранга П.Ю.Постельников служил в Ленинградском военном порту, капитан 2 ранга К.В.Вонлярлярский – начальником отдела штаба МСБМ, мичман Н.Л.Вартенбург – командиром 1 дивизиона эсминцев, лейтенант Е.С.Велецкий – командиром учебного судна «Комсомолец», мичман Н.Ф.Оболенский – флаг-штурманом бригады траления и заграждения, мичманы С.А.Ловцов и В.Б.Лесгафт – командирами эсминцев. «Бывший гардемарин царского флота» А.В.Томашевич служил флагманским минером бригады подводного плавания МСБМ. Лейтенант С.А.Хвицкий, награжденный орденом Красного Знамени, преподавал в Военно-морской академии. В Москве «взяли» бывшего капитана 2 ранга Ф.В.Васильева, проходившего службу начальником минного отдела Технического управления РККА и сотрудника того же управления бывшего лейтенанта А.И.Борячинского. Капитан 1 ранга Н.А. Арбенев, инженер-механик Г.М.Назаров, лейтенант А.П.Дулов после революции уволились с флота и работали на разных предприятиях Ленинграда, бывший мичман В.В.Дашкевич «занимался садоводством в г. Николаеве», а А.Н.Бахтин, награжденный орденом Красного Знамени, был единственным, кого арестовали в Севастополе. По версии следствия, все бывшие офицеры царского флота, арестованные по этому делу, занимались контрреволюционной деятельностью в период в 1918 по 1926 год. Большинство из них назвал в качестве своих соучастников К.В.Вонлярлярский. В том числе и Бахтина. Последний обвинялся в том, что в 1918-1919 годах состоял членом «ТТТ»6 и работал вместе с адмирала Развозовым, а в 1918 году, во время Ледового похода, ушел с подлодки и остался в Финляндии. Бахтин на допросах категорически отверг все предъявленные ему обвинения. Хотя не отрицал, что некоторое время, после увольнения с флота, работал капитаном парохода в артели «ТТТ», которая являлась не контрреволюционной, а обычной коммерческой организацией, созданной по инициативе Развозова для трудоустройства увольняемых офицеров. По поводу оставления подлодки в Гельсингфорсе Бахтин заявил на допросе, что действительно ему было сделано предложение остаться в Финляндии в качестве инструктора подводного плавания, поскольку финны предполагали закупить у советского правительства подлодки, и он считал, что это предложение согласовано с нашей стороной. На основании постановления коллегии ОГПУ Вонлярлярский, Дашкевич, Постельников, Васильев, Федоров, С.А.Хвицкий, его брат А.А.Хвицкий, вахтенный механик линкора «Октябрьская революция» С.В.Федоров и бывший подполковник военно-морского суда В.В.Атрепьев были заключены в лагерь сроком на 10 лет каждый. Еще восемь человек, в том числе Бахтин, получили по пять лет лагерей. Оставшимся пяти «контрреволюционерам» дали по три года лагерей, а по отношению к Лесгафту и судовому механику линкора «Марат» В.И.Симонову члены коллегии ограничились высылкой в Сибирь на тот же срок.   

[11]ЦА ФСБ РФ. Ф.2. Оп.4. Д.29. Л.77–79. «Справка Особого отдела ОГПУ по делу контрреволюционной офицерской организации в РККФ 26 июня 1926 г. 1. Произведенными арестами среди комсостава Б и ЧФ ликвидированы отдельные наиболее активные контрреволюционные группировки. 2. Следствием установлено, что основанная в 1918 г. контрреволюционная организация морских офицеров существует и поныне; принимая за весь этот период руководящее участие в контрреволюционном движении на флоте. 3. Организация эта частично громилась нами по делу Бахирева и Развозова, по делу ликвидации заговора в пользу Юденича, по делу Таганцевской организации, по делу лицеистов в 1925 г. и др. более мелким. 4. Организация эта ставила себе целью «свержение советской власти и восстановление в России монархии путем открытого восстания» (показания представителя этой организации для Кронштадта в период 1922-23 г.г., ныне арестованного помначштаба БФ Вонлярлярского). 5. Следствием установлено, что организация основана при ближайшем участии англичан (капитан Кроми и др.) и что отдельные члены организации были связаны с английской разведкой вплоть до последнего времени (связь Постельникова – начальник мобчасти Ленвоенпорта с англичанами и эстонскими разведчиками, посещение им эстонской охранки в феврале 1925 года, связь с капитаном Вилькиным – руководителем белой эмигрантской морской организации в Финляндии, связь командира «Коминтерна» Ковтуновича с английским шпионом Козловским в Константинополе в 1925 году,  характерно, что после беседы с Козловским Ковтунович организовал в ЧФ группу «боевое ядро», связь арестованного Пуарэ с английскими офицерами и ряд других). 6. Целый ряд арестованных морских офицеров имели связь и с другими разведками и иностранными миссиями (шпионская связь начдива подплава Головачева с итальянским консульством и польским резидентом в Закавказье Дашкевичем; шпионская связь флагштурмана Бекмана с итальянским в/м атташе Миралья и польским резидентом Ляховецким-Чеховичем; связь к-ра э/м «Сталин» Лавцова с финской разведкой; связь бывшего начальника Амурской флотилии Хвицкого с латвийской миссией и др.). 7. Следствием установлено, что в 1921 году, после ликвидации Кронштадского мятежа, в котором принимала участие часть организации, было собрание организации, на котором было постановлено: организацию не распускать и деятельность ее продолжить; председательствовал на этом собрании бывший начальник Оперативного управления Штаба РККФ Степанов, ныне начальник Штаба ЧФ. 8. Следствием установлено существование специального представительства организации в Кронштадте в лице Зацепина до осени 1922 года; кроме того, установлен еще ряд командиров во флоте, еще не арестованных, принадлежащих к организации и обязавшихся принять все меры к выполнению ее распоряжения. 9. За последние годы пассивности организации ряд ее активных участников принимает меры к сплочению вокруг себя комсостава из бывших морских офицеров, преимущественно дворян, и захвату ответственейших должностей во флоте, в особенности командования боевыми кораблями. Устраиваются вечеринки, на которые втягиваются командиры – бывшие офицеры, на этих вечеринках поют «Боже царя храни», провозглашаются тосты за «жертвы» – расстрелянных, белых эмигрантов, демобилизованных из флота; ведутся контрреволюционные беседы и тут же обсуждаются различные назначения своих людей, которые затем через имеющиеся обширные связи в штабах морей и РККФ, проводятся. 10. Следствием установлено, что среди комсостава ЧФ существовала замкнутая группировка, во главе с начальником дивизиона э/м Чериковым, под названием «Боевое ядро», поставившее целью, по показаниям арестованных, выработку единой линии и проведение единой политики со стороны комсостава из бывших офицеров по отношению к комиссарам, политсоставу, краснофлотцам и по различным вопросам жизни флота. 11. Приходится отметить, что с конца 1925 г. начинается заметное оживление контрреволюционных элементов среди комсостава флота: учащаются вечеринки, на них вовлекаются все новые и новые командиры, разговоры и беседы становятся смелее и т. д. Начинаются опять разговоры о необходимости воссоздания контрреволюционной организации во флоте (показания Лисаневича о беседах с Дашкевичем, бывшим командиром Кемского порта, якобы имеющем поручение от «Белого креста» по организации «пятерок»; беседы Вонлярлярского с Вартенбургом и Степановым и т. д.). <…>».  

[12] Левченко Г.И. Вместе с флотом. Неизвестные мемуары адмирала/Г.И.Левченко.- М.: ООО «ТД Алгоритм», 2015. С. 74, 77.

[13] РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 743. Л. 24, 64-68.

[14] Березовский Н.Ю. и др. Боевая летопись Военно-Морского Флота, 1917-1941/ Н.Ю. Березовский, С.С. Бережной, З.В. Николаева. – М.: Воениздат. 1992. С. 678.

[15] Судостроение. 1936. №5. С. 47-48.

[16] Березовский Н.Ю. и др. Боевая летопись Военно-Морского Флота. 1917-1941. – М.: Воениздат, 1993. С.541-544, 553.

[17]  РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 11. Л. 143.

[18]  РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 11. Л. 145‑145 об.

[19] Российский государственный архив Военно-Морского флота (РГА ВМФ). Ф.Р-92. Оп. 2. Д.35. Л. 18-29.

[20] РГА ВМФ. Ф.Р-92. Оп. 2. Д.40. Л. 13-16.

[21] РГА ВМФ. Ф.Р-397. Оп. 2. Д.71. Л. 43-47.

[22] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 13. Л. 43‑44.

[23] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 13. Л. 199, 200.

[24] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 13. Л. 182, 183.

[25] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 13. Л. 184‑185, 189, 190, 192.

[26] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 13. Л.  376, 377‑378.

[27] РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 209. Л. 190–192.   

[28] РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 209. Л. 104–121.

[29] РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 209. Л. 174–178.

[30] РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 209. Л. 121, 176.

[31] РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 209. Л. 190–191.

[32] РГА ВМФ. Ф.Р-92. Оп. 2. Д.62. Л. 53-54, 160.

[33] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 15. Л. 6‑8.

[34] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 15. Л. 187.

[35] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 15. Л. 243‑244, 245‑246.

[36] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 15. Л. 256, 257‑258.

[37] РГА ВМФ. Ф. Р-307. Оп. 2. Д. 55. Л. 100.

[38] РГА ВМФ. Ф.Р-1483. Оп. 1. Д.87. Л. 24, 42, 158-159, 185; Морской сборник. 1930. №2. С. 3-25; №4. С. 55-58.

[39] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 24‑28.

[40] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 83‑85.

[41] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 266‑267.

[42] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 300.

[43] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 359‑361.

[44] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 407‑408.

[45] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 414.

[46] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 19. Л. 419‑421.

[47] РГА ВМФ. Ф.Р-92. Оп. 2. Д. 135. Л. 1.

[48] Государственный архив Службы Безопасности Украины (ГАСБУ). Фп. Д. 67093. Т. 15. Отчет по Ленинградской контрреволюционной организации. Л. 79. (Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930-1931 гг. – М.: Московский общественный научный фонд, 2000. С. 123).   

[49] ГАСБУ. Фп. Д. 67093. Т. 15, Отчет по Ленинградской контрреволюционной организации. Л.76. (Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930-1931 гг. – М.: Московский общественный научный фонд, 2000. С. 124). 

[50] ГАСБУ. Фп. Д. 67093. Т. 15. Отчет по Ленинградской контрреволюционной организации. Л. 81-85. (Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930-1931 гг. – М.: Московский общественный научный фонд, 2000. С. 125-126).   

[51] Сувениров О.Ф. Трагедия РККА. – М.: ТЕРРА, 1998. С.47.

[52] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 3.

[53] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 138‑139.

[54] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 188.

[55] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 235, 236.

[56] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 256.

[57] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 271.

[58] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 297, 303.

[59] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 20. Л. 318‑319.

[60] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 21. Л. 14.

[61] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 21. Л. 97.

[62] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 21. Л. 136.

[63] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 21. Л. 198‑199.

[64] РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 21. Л. 209.

[65] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 832. Л. 1-2.

[66] РГА ВМФ. Ф.Р-1483. Оп. 1. Д.497. Л. 1.

[67] 5 июля 1931 г. ПБ приняло решение: «а) Разрешить т. Ворошилову поездку на Дальний Восток сроком с 11 июля по 20 сентября […] в) заместителем т. Ворошилова на время его командировки утвердить т. Гамарника» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 10. Л. 106).

[68] П.И.Баранов. 23 июня 1931 г. ПБ по предложению Орджоникидзе назначило Баранова председателем правления ВАО, освободив его от поста начальника воздушных сил СССР (Там же. Оп. 3. Д. 832. Л. 4).

[69] Р.А.Муклевич. 8—9 июля 1931 г. ПБ приняло решение разрешить Ворошилову взять с собой на Дальний Восток Р.А.Муклевича (Там же. Оп. 162. Д. 10. Л. 111).

[70] 25 июня 1931 г. ПБ освободило Муклевича от должности начальника морских сил РККА (Там же. Оп. 3. Д. 832. Л. 1). 8—9 июля 1931 г. ПБ предрешило назначение Муклевича инспектором морских сил после его возвращения с Дальнего Востока (Там же. Д. 835. Л. 6).

[71] М.Н.Тухачевский.

[72]В связи с вторжением Японии в Маньчжурию в сентябре 1931 г., осенью 1931 г. были существенно увеличены военные расходы. Еще более значительный их рост произошел в 1932 г. Бюджет НКВоенмора в 1932 г. превысил 4 млрд. рублей по сравнению примерно с 1,9 млрд. рублей в 1931 г. Значительную часть этих расходов составляло финансирование военных заказов, в том числе судостроения. Финансирование заказов судостроения по бюджету НКВоенмора увеличилось с 84 млн. рублей в 1931 г. до 384 млн. рублей в 1932 г.  

[73] РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 44. Л. 39-44. Автограф.

[74] Багров В.Н., Сунгоркин Н.Ф. Краснознаменная Амурская флотилия. — М.: Воениздат, 1976. С.113

[75] Григорьев В.В. И корабли штурмовали Берлин. – М.: Воениздат, 1984. С. 15-17.

[76] РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 44. Л. 53-55. Автограф.

[77] РГА ВМФ. Ф.Р-1090. Оп. 6. Д.1. Л. 1; Д.3. Л. 1; Д. 5. Л. 1; Ф.Р-1483. Оп. 1. Д. 136. Л. 7; Оп. 3. Д. 117. Л. 2-5, 17; Д. 119. Л. 5.

[78] РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 37. Л. 54-59. Машинописная копия

[79] Мусьяков П.И. Флагман Константин Душенов. – М.: Воениздат, 1966. С. 84-89.

[80] См.: Морской сборник. 1932. №9. С. 174; №10. С. 126-127; 1982. №6. С. 72.

[81] РГА ВМФ. Ф.Р-92. Оп. 2. Д. 206. Л. 1-10.

[82] РГА ВМФ, Ф.Р-1483. Оп. 1 Д. 200. Л. 13-15, 20; Оп. 3. Д. 135. Л. 3-5; Ф.Р-970. Оп. 2. Д. 1. Л. 33; Д. 3. Л. 2, 15, 25, 26, 35.

[83] РГА ВМФ. Ф.Р-961. Оп. 1. Д. 113. Л. 48-58.

[84] См.: Сб. приказов РВС СССР.

[85] РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 3298. Л. 76; Правда. 1934. 21 июня.

[86] РГА ВМФ, Ф.Р-1483. Оп. 1. Д. 282. Л. 5.

[87] См.: Морской сборник. 1935. №9. С. 145, 148.

[88] «По предварительным данным, из беседы с  Зам. Наморси РККА т. Лудри, возвратившимся из  Кронштадта, установлено: 1. Неправильные действия штаба флота по организации учения и выполнения подлодками задачи № 3. В результате чего, вместо выполнения каждой лодкой зачетного упражнения по решению задачи № 3  – получилось двухстороннее учение, к которому подготовлены не были. 2. Расстановка 4-х подлодок дивизиона на позиции неудачна. Подлодки были расположены по плану одна против другой (Б-4 против Б-8, Б-3 против Б-7) по обоим сторонам курса линкора «Марат», почему Б-4 и Б-8 всплыли друг от друга в расстоянии 8-ми кабельтовых. Кроме того, командование, выполняя малое отрядное учение в условиях удовлетворительной видимости, решило, что подлодки, находящиеся в другом районе, могут не заметить линкора, поэтому комбриг подплава Штейнгаузен дал кодированную телеграмму пойти на сближение. Подлодка Б-3 и все лодки оказались очень близко к курсу линкора, в результате чего линкор наблюдал за целым районом, а не за отдельной подлодкой. 3. Линкор «Марат» впервые заметил Б-3 в 23-х кабельтовых, и было видно, что лодка выходит в атаку неправильно, по курсу идя на сближение (курсовой угол 8 градусов, уменьшающийся с приближением к линкору). Тогда же комбриг Штейнгаузен, находившийся вместе с Начальником штаба флота Исаковым на кормовом мостике, заметил, что упражнение зачтено быть не может, как неправильно выполненное. Несмотря на это, никаких мер, вытекающих из обстановки, принято не было. Лодка шла на сближение, явно на пересечение курса линкора. Решение о повороте линкора влево было принято Штейнгаузеном, подтверждено начштаба флота Исаковым и комбригом линкоров Левченко, когда лодка была в 7-ми кабельтовых от линкора, продолжая идти на пересечение его курса. Решение с кормового мостика было передано командиру линкора Лееру, находившемуся на носовом мостике, во исполнение полученною приказания Леер повернул влево, но было поздно, так как лодка погрузилась и ее эволюции под водой известны быть не могли. Столкновение произошло в момент поворота линкора влево. Видимость была хорошая  – до 150 кабельтовых. Дивизион подлодок к выполнению задачи № 3 был подготовлен предыдущими учениями. Спуском водолазов установлено, что подлодка имеет сквозную пробоину по ширине корпуса, пробоина равна 1/3 корпуса лодки и находится между носовой пушкой и рубкой. На сегодняшний день водолазами подведено три стропа, подводится четвертый, и как только позволит погода – лодка будет поднята ВСОН «Коммуна». Оперуполномоченный 3 ОТД ОО ГУГБ Кудрявцев 31 июля 1935 г.». (Шигин В.В. Издательство: М.: Вече, 2012. С. 5-6).

[89] Из докладной записки начальника управления НКВД СССР по Ленинградской области Л.М.Заковского: «Совершенно секретно. В дополнение к моей записке от 29 июля с.г., сообщаю следующие дополнительные данные о гибели подводной лодки Б-3: 3-го августа, после доставки  подводной лодки в Кронштадт, было немедленно приступлено к осмотру материальной части ее и розыску корабельных документов. Розыск документов был сопряжен с необычайными трудностями, так как вся начинка лодки была разрушена. Все оборудование кают поломано и смещено со своих мест, обломки труб, дерева и оборудования волной были сбиты в нос и корму корабля. Все успело покрыться слоем ила, мазута и масла. Между этих развалин удалось разыскать обрывки корабельных документов и восстановить по ним поведение лодки перед катастрофой. Согласно документации устанавливается, что лодка в заданной ей точке находилась до начала маневрирования. Радиограмму о перемещении к югу на полмили лодка приняла правильно – без искажений. Начав маневрирование для выхода в атаку, лодка слишком близко подошла к курсу «Марата». Записи навигационного и  вахтенного журналов лодки свидетельствуют о том, что командир лодки, отказавшись от атаки и не имея возможности развернуться по правую сторону курса линкора, чтобы избежать столкновения с ним, решил пересечь курс линкора и всплыть. Согласно штурманских записей установлено, что если бы линейный корабль не ворочал влево и оставался на своем курсе, даже не уменьшая хода, – никакого столкновения с лодкой не произошло бы. Командир лодки, твердо зная, что линейный корабль ворочать с курса не будет, согласно задачи, рассчитал свой маневр на пересечку курса, чтобы избежать столкновения, правильно. После прохода курса линкора лодка, считая себя вне опасности от встречи с линкором, приняла меры к тому, чтобы не столкнуться с подлодкой «Б-7», которая находилась влево от курса «Марата» и к этому времени должна была атаковать линкор «Марат». Для предупреждения этого столкновения лодка повернула влево, начала всплывать и в этот момент погибла. Все записи навигационного журнала свидетельствуют о том, что, выйдя в атаку, лодка не прятала перископы и, следовательно, при тщательной наблюдении с линкора должна быть все время видимой. Характер маневрирования лодки Б-3 с момента выхода в атаку был весьма трудным, вследствие близости к курсу линкора и запрещения пересекать этот курс. В этом отношении маневр лодки совпадал целиком с характеристикой маневра лодок Б-4 и Б-8, вышедших в атаку ранее, о чем Вам уже известно из моей первой записки. Выводы из записей журналов лодки подтверждаются также и характером полученной пробоины и положением ее оборудования. Так, пробоина на лодке равна 68 градусов к ее горизонтальной плоскости, горизонтальные рули положены на всплытие, вертикальный руль положен в соответствии с записями журнала – поворот влево. Показание гирокомпаса от удара сместилось, но близко к записи навигационного журнала (навигационный журнал курс 150 градусов; гирокомпас истинный курс 133 градуса). Никаких записей никто из команды о моменте катастрофы сделать не успел, так как в результате удара все попадали со своих мест и моментально были залиты водой. Выводы: Лодка, маневрируя для выхода в атаку в стесненном районе, приблизилась к курсу линкора, желая избежать столкновения с ним и зная, что линкор не имеет права ворочать, пересекла курс. Считая себя вне опасности от линкора, начала всплытие и в этот момент погибла. Маневр выхода в атаку лодки Б-3 аналогичен по трудности и характеру лодкам Б-8 и Б-4, ранее вышедшим в атаку. Виновниками настоящего является, прежде всего, начальник штаба флота Исаков и командир 2-й бригады подводных лодок Штейнгаузен, которые, руководя учением и видя, что лодка Б-8 вышла и провела атаку неправильно, что лодка Б-4 вышла и провела атаку также неправильно, и, наконец, лодку Б-3, идущую с момента ее обнаружения контркурсом «Марат» (навстречу друг другу), должны были с самого начала отменить учение, как плохо подготовленное и, в крайнем случае, отменить его в момент обнаружения на курсе линкора лодки «Б-3», что совершенно ясно противоречило условиям учения, – не отменили это учение и тем самым погубили лодку». (Шигин В.В. Издательство: М.: Вече, 2012. С. 6-7).

[90] Зонин С.А. Адмирал Л.М. Галлер: Жизнь и флотоводческая деятельность. – М.:Воениздат,1991. С.273.

[91] РГА ВМФ. Ф.Р-1483. Оп. 1. Д. 368. Л. 4.

[92] См.: Советские Вооруженные Силы. История строительства. – М.: Воениздат, 1978. С. 210.

[93] См.: Морской сборник. 1935. №12. С. 39-41.

[94] См.: Морской сборник. 1936. №1. С. 3-7.

[95] См.: Морской сборник. 1936. №1. С. 102.

[96] См.: Морской сборник. 1936. №9. С. 37-39.

[97] РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 3304. Л. 3-4об.

[98] История военно-морского искусства. – М.: Воениздат, 1963. Т. 2. С. 149-150.

[99] РГА ВМФ. Ф.Р-1678. Оп. 1. Д. 10. Л. 45.

[100] По последним данным были расстреляны: 2 флагмана флота 1 ранга (адмирала флота), 2 флагмана флота 2 ранга (адмирала), 5 из шести флагманов 1 ранга (вице-адмиралов), 4  флагмана 2 ранга (контр-адмирала), 3 инженер-флагмана 2 ранга (инженер-контр-адмирала), 16 капитанов 1 ранга, 10 инженер-флагманов 3 ранга, 40 капитанов 2 ранга, 24 капитана 3 ранга, 20 капитан-лейтенантов. И это не считая армейских, корпусных, дивизионных и бригадных комиссаров, служивших на флоте.

[101]Трояновский О.А. Через годы и расстояния. История одной семьи. «Центрполиграф», 2017. С. 63-67.

[102] РГАСПИ. Ф. 17. Оп.3. Д. 990. Л. 27.

[103] Кузнецов Н.Г. Накануне. М.: Воениздат, 2003. С. 133.

[104] РГА ВМФ. Ф.Р-2153. Оп. 1. Д. 1. Л. 70.