Аннотация. Статья посвящена проблеме привлечения российскими властями команд донских казаков в качестве военной силы для содействия в проведении различных государственных комиссий и экспедиций в середине XVIII века. В историографии встречаются отрывочные или неполные сведения об участии казачества в проводившихся в рассматриваемый период российскими властями операциях в Поволжье и на Северном Кавказе. Источниковую базу исследования составили как опубликованные, так и новые материалы, извлечённые из архивов, — центральных (Российский государственный военно-исторический архив, Российский государственный архив древних актов) и местных (Государственный архив Астраханской обл.). В центре изучения — Калмыцкая комиссия (1741—1743), Персидская экспедиция (1742—1745), а также войсковая операция против солтанаульцев (малых ногайцев) в 1743 году. Основное внимание уделено фактам участия в указанных событиях казаков Донского войска: анализируются мобилизационные возможности донского казачества, степень участия казаков в мероприятиях российских властей. Делается вывод, что донские казаки принимали деятельное участие во всех ключевых событиях, проходивших на Юго-Востоке России в середине XVIII века. Сравнительный анализ показал, что в 1740-х годах Донское войско было вынуждено дополнительно выставить на службу несколько тысяч казаков. Это соизмеримо наряду, направленному во время войны со Швецией (1741—1743).
Summary. The paper focuses on the Russian government’s use of Don Cossack teams as a military force to aid in state commissions and expeditions during the mid-18th century. The historiography presents limited and incomplete details on the Cossacks’ involvement in the Russian authorities’ operations in the Volga region and the North Caucasus during the relevant timespan. The study’s source materials included both published and newly acquired documents obtained from archives, both central (Russian State Military History Archive, Russian State Archive of Ancient Acts) and local (State Archive of the Astrakhan Region). The study focuses on the Kalmyk Commission (1741—1743), the Persian Expedition (1742—1745), and the army’s operation against the Soltanaulians, a group of Little Nogais, in 1743. The focus of this study is the extent of Don Cossack participation in the analyzed events. Their mobilization abilities and involvement with the Russian authorities are thoroughly examined. The findings show that the Don Cossacks played an active role in all major events that occurred in the southeastern region of Russia during the mid-18th century. The comparative analysis indicates that during the 1740s, the Don Army had to enlist several thousands of additional Cossacks. This increase in troops was proportional to those sent during the war with Sweden (1741—1743).
ТОРОПИЦЫН Илья Васильевич — доцент кафедры истории Астраханского государственного университета имени В.Н. Татищева, старший научный сотрудник Института истории имени Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан, кандидат исторических наук
«КРАЙНИМ СТАРАНИЕМ ПРИЛЕЖАТЬ ОНЫХ СОЛТАНАУЛЬЦОВ СИЛОЮ ПЕРЕВЕСТЬ ЗА КИЗЛЯР…»
Служба донских казаков на Юго-Востоке России в середине XVIII века
Использование донского казачества для решения внутри- и внешнеполитических задач России стало широко распространённой практикой в XVIII веке. Казаки привлекались к участию в войнах со Швецией, Турцией, Персией, Пруссией; их силы использовались для образования новых казачьих войск на Северном Кавказе (Аграханское, впоследствии Терское Семейное казачество) и в Нижнем Поволжье (Волжское), для охраны Царицынской линии. Библиография, освещающая эти стороны деятельности Донского казачьего войска, достаточно обширна1. Однако об участии донских казаков в операциях, проводившихся на Юго-Востоке России в рамках деятельности различных государственных комиссий и экспедиций в середине XVIII века, известно не так широко.
Ряд авторов, затрагивающих события, происходившие в тот период в Поволжье и на Северном Кавказе, вообще не упоминают об участии в них донских казаков либо не приводят никаких подробностей или дают неточные данные. По поводу инцидентов начала 1740-х годов в Калмыцком ханстве П.Г. Бутков писал: «К прекращению сих междоусобий послан тайный советник Татищев, определенный тогда и астраханским губернатором, коему для укрощения сих мятежей велено употреблять Волгских Казаков, воинскую команду подполковника Бабарыкина, а в случае недовольствия их, драгунскую команду до 500 человек»2.
Между тем источники свидетельствуют, что с самого начала Калмыцкой комиссии основу её воинских сил составили донские казаки3. Об их пребывании на Кавказе в 1740-е годы тоже известно немного. А.П. Пронштейн упоминал о направлении в Кизляр 4000 казаков в 1744 году и 3000 — в 1747-м, не уточняя целей этих походов4.
С.И. Алиева и З.Б. Кипкеева, повествуя о событиях на Северном Кавказе, не пишут о роли донского казачества в солтанаульских делах5. Но для выполнения именно этой задачи и были командированы достаточно многочисленные воинские команды Донского войска.
В современной историографии службе донских казаков в XVIII веке посвящено немало работ. Обобщенное представление о ней даёт монография по истории и культуре казачества Юга России6. Имеются и специальные работы, охватывающие интересующий нас период. Так, исследование А.В. Венкова посвящено участию донских казаков в боевых действиях на Северном Кавказе в XVIII—XIX столетиях, но при этом период 1740-х годов автор не затрагивает7. Возможно, это связано с тем, что широкомасштабных боевых действий с участием казачества в указанное время не велось. Однако это не исключало необходимости мобилизации крупных сил донского казачества для проведения государством мероприятий внутри- и внешнеполитического характера. Косвенно это подтверждает и А.В. Венков. В работах, посвящённых участию в прикрытии границ на Юге России донских казаков и их взаимоотношениям с другими народами, автор указывает, что в 1718—1756 гг. на Дону несли службу 15 тыс. казаков. При этом сменную команду в тысячу донцов (2 полка) каждые два года отправляли стоять гарнизоном в Кизляр8.
Определённое представление об их службе в Кизляре под началом походного атамана И.М. Иловайского можно почерпнуть из монографии С.А. Козлова. Согласно его сведениям численность донских казаков достигала 2000 человек. Донцы выполняли задачи как в городе, так и по всей Кизлярской линии. Основными их миссиями стали недопущение проникновения беглых на Кавказ, розыск и поимка скрывавшихся в бассейне Терека, а также противодействие контрабанде. Эта служба, поясняет автор, носила временный характер — одни казачьи отряды возвращались на Дон, а другие их заменяли9.
Потребовалось привлечение значительного количества донских казаков и для содействия работе Калмыцкой комиссии. Она была создана летом 1741 года для урегулирования внутриполитической ситуации в Калмыцком ханстве, где после смерти хана Дондука Омбо началась борьба местных феодальных группировок за власть.
Решение Военной коллегии по калмыцким делам было принято 28 июля 1741 года: «Для успокоения калмыцкого народа отправляется знатная особа, и надлежит в команду той особы командировать из Донского войска тысячу человек»10. В.Н. Татищеву, назначенному руководителем Калмыцкой комиссии, предписывалось провести съезд калмыцких владельцев и объявить Дондука Даши наместником Калмыцкого ханства. На случай отказа отдельных калмыцких владельцев явиться на съезд В.Н. Татищев должен был привести их к присяге на месте, прибыв к ним в улусы во главе двух полков регулярной армии, а также 1000 донских казаков и 2000 калмыков «противной партии»11.
22 октября В.Н. Татищев со своей командой прибыл в Селитряный городок на р. Ахтубе и начал переговоры (продолжались до начала декабря 1741 г.) с калмыцкими владельцами. В общении с мятежной ханшей Джан в качестве посредника от лица В.Н. Татищева часто выступал казацкий старшина Поздеев, являвшийся походным атаманом донской команды. По завершении основного раунда переговоров в условиях угрозы нападения казахов на калмыцкие улусы донские казаки вместе с драгунами заняли форпосты по Волге — от Астрахани до Чёрного Яра12.
Руководство Калмыцкой комиссии предполагало, что улусы ханши Джан будут зимовать в районе р. Кума. Но ханша со своими сторонниками и частью улусов бежала в Кабарду13. Опасаясь нового витка междоусобной борьбы, в марте 1742 года В.Н. Татищев потребовал нарядить к нему 1000 донских казаков «конных и оружных». Одновременно с этим и генерал-поручик А.И. Тараканов затребовал от Донского войска прислать в Кизляр 2000 казаков. Усиление российских войск на Северном Кавказе обусловливалось агрессивной политикой Персии, развязавшей войну против народов Кавказа14.
Чтобы понять масштаб запрошенных людских ресурсов с Дона для действий на Северном Кавказе, достаточно сравнить, сколько донских казаков привлекалось в тот период на службу. Так, в войне со Швецией (1741—1743) участвовали 4000 казаков, в дополнение к которым в апреле 1742 года от Донского войска потребовали выслать еще 1000 казаков в Лифляндию и к Великим Лукам «для разъездов по морским берегам»15; с учётом наряда 2000 казаков к Кизляру. Как отмечали в Военной коллегии, «ежели ныне еще требованное число тысячу человек отправить, то войску тому от таких многих командирований не без великой тягости признавается»16.
На Дону стали готовиться к новому походу. Тысячной команде к калмыцким делам, которую доверили возглавить походному атаману Петру Жмурину, приказано было собраться к 7 апреля в станице Нижне-Чирской, а двухтысячной команде, запрошенной генерал-поручиком А.И. Таракановым, — к 1 мая в станице Верхне-Каргальской.
Однако к 20 мая донцы ещё не были готовы выступить в поход. Возникли сложности с их комплектованием и снаряжением, что задержало выполнение императорского указа17. «Казаки по бедности лошадьми, платьем и оружием исправиться не могли, — пишет Н. Попов, — били челом Военной коллегии, чтоб их не наряжали в поход»18. Военное ведомство встало на сторону донского казачества и отменило наряд на службу19.
Летом 1742 года астраханскому губернатору удалось добиться возвращения ханши Джан с детьми в Россию20. Её переезд из Кизляра в Астрахань обеспечивала команда из 200 донских казаков21.
Пока решался вопрос с возвращением мятежной калмыцкой ханши в Россию, обострилась ситуация в районе Кабарды с кочевниками-солтанаульцами. Они подозревались в стремлении бежать в крымские владения Порты22. В этой обстановке астраханский губернатор потребовал от войскового атамана Данилы Ефремова направить 2000 казаков для предотвращения ухода солтанаульцев в турецкое подданство. Губернатор пообещал, что провиант для казаков будет припасён в Кизляре к их прибытию23.
Вскоре на Дону получили ещё одну императорскую грамоту, в которой предписывалось направить 2000 казаков в распоряжение генерал-лейтенанта А.И. Тараканова24. Вместе с драгунскими полками донские казаки должны были организовать новые форпосты на пограничной линии. Чтобы затруднить продвижение неприятельских войск, на бродах и других пригодных для переправы местах указано было сделать надолбы и засеки и укрепить их артиллерией25.
Экстренный сбор значительного числа казаков потребовал от Донского войска решения ряда организационных задач. К середине августа двухтысячная команда была уже собрана, в неё определили старшин и полковников, походным атаманом назначили Романа Емельянова. Подъёмное денежное жалованье (10 607 руб. 44 коп.) ожидали из Воронежа, а провиант, порох и свинец должны были поступить из крепости Святой Анны. Об этом Д.Е. Ефремов сообщил в Военную коллегию в августе 1742 года26.
25 сентября 2000 донских казаков прибыли к подполковнику К. фон Цейдеру. Их появление не разрядило обстановку в ногайских улусах. «По прибытии туда, к Цейдеру, — писал П.Г. Бутков, — 2 т. Казаков наряженных под претекстом похода в Кизляр для удержания Салтанульцов, сии пришли в страх, и как не обнадеживаны были от Цейдера, но безуспешно, и Муса-Мурза и прочие мурзы, оставя в Кизляре своих аманатов, 29 того же сентября бежали за Кубань, а при Кабарде из них осталось 30 аулов»27.
В январе 1743 года астраханские власти приняли решение: не дожидаясь весны, перевести солтанаульцев из Кабарды. Полковнику Ф. Кнутову, которому была поручена эта операция, передавалась находившаяся в распоряжении К. фон Цейдера двухтысячная команда донских казаков. Инструкция предписывала: «Захватя все пути от Кубани, чтоб никто из них не мог прокрасться, крайним старанием прилежать оных солтанаульцов силою перевесть за Кизляр к Терскому устью или к Астрахани на Волгу». В случае сопротивления командовавший операцией имел право, «не допуская до принадлежащих к Кубани земель разорять и яко неприятелей военною рукою к показанным местам гнать, а в крайнем случае всех разобрать и по калмыцким улусам разделить, обнадежа казаков и калмык отдачею им всей при том полученной ими добычи»28.
В феврале того же года командование российских войск решило сократить число донских казаков в Кизляре до 500 человек, «дабы за малоимением провианта войски Ея И.В. не претерпели голода». Кизлярскому коменданту приказали выбрать из 2000 казаков самых лучших «поисправнее и доброконнее», которым следовало находиться далее в Кизляре «для внезапного иногда в надобности случая»29.
Этот случай представился в марте 1743 года. Пятисотенная донская команда в составе российских войск приняла участие в экспедиции в солтанаульские аулы. Полковник Ф. Кнутов прибыл к ним 10 марта. Встретивший его терский дворянин А. Брагунский объявил, что «оные салтанаульцы обретаются в тех же зимовных местах за Малком с кабардинской стороны в урочище Караагаче». Они дожидались схода снега, чтобы перейти на кочевья в степь за р. Малку30. После подхода отряда князя В. Оболенского и калмыцких войск солтанаульцев повели из Кабарды к Кизляру «непроходимыми местами, где трав нет». По этому поводу наместник Калмыцкого ханства высказал опасение, что переселенцы «принуждены будут кибитки свои и скот потерять»31.
Пока шла эта операция, политическая обстановка на кавказской границе разрядилась, и в середине марта 1743 года последовало указание отвести войска Персидской экспедиции в прежние места дислокации. 7 апреля из Астрахани сообщили в Сенат об отправке на Дон полутора тысяч донских казаков, находившихся в Кизляре. Ещё 500 человек были оставлены в команде бригадира и кизлярского коменданта князя В. Оболенского «для салтанаульских народов»32.
Отправленное 18 апреля 1743 года князю В.П. Долгорукову письмо В.Н. Татищева свидетельствует, что донские казаки находились в Кабарде по просьбе владельцев Бамата Кургокина и Касая Атажукина «под видом Салтанаульской комиссии»33. Необходимость их присутствия в Кабарде диктовалась сложной обстановкой, в которой переплелись русско-солтанаульско-калмыцко-кабардинские отношения. Генерал-майор князь В.П. Долгоруков докладывал в столицу, что при захвате солтанаульцев наместником Калмыцкого ханства «по дружбе с имеющим к побегу на Кубань кабардинским владельцем Расламбеком, великие чинены во вред разорениям оных аулов <…> противные поступки». Другие кабардинские владельцы, опасаясь, «дабы оной Расламбек, по злобе своей, не учинил пакости», усиленно просили себе в помощь российские войска. Поэтому князь В. Оболенский оставил в Кабарде 500 донских казаков34, которые впоследствии также были отправлены на Дон.
Итак, Донское казачье войско активно участвовало в военных экспедициях начала 1740-х годов, проведённых российскими властями на Юго-Востоке страны. Донцы оказывали существенную военную помощь руководству Калмыцкой комиссии, Астраханской губернии и Персидской экспедиции. Многочисленные команды казаков, направленные с Дона, сыграли важную роль в урегулировании внутрикалмыцких противоречий, помогли предотвратить вторжение персидских войск во владения Российской империи на Северном Кавказе и «удержать» на её территории солтанаульцев.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Пронштейн А.П. О воинской службе донских казаков в XVIII в. // Археографический ежегодник за 1965 год. М.: Наука, 1966. С. 370—372; Очерки истории и культуры казачества Юга России: коллективная монография. Волгоград, 2014. С. 92, 116, 160—163; История донского казачества: учебник. Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2008. С. 162—184.
2 Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. 1. СПб.: Тип. Импер. академии наук, 1869. С. 218, 219.
3 Пальмов Н.Н. К Астраханскому периоду жизни В.Н. Татищева // Известия АН СССР. 1928. Сер. 7. № 4—7. С. 329.
4 Пронштейн А.П. Указ. соч. С. 371.
5 Алиева С.И. Ногайские тюрки (XV—XX вв.). Баку: Şәrq-Qәrb, 2009. С. 92—94; Кипкеева З.Б. Северный Кавказ в Российской империи: народы, миграции, территории. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. С. 37, 38.
6 Очерки истории и культуры казачества Юга России… С. 91—95.
7 Венков А.В. Участие донских казаков в Кавказской войне // Электронный журнал «Кавказология». 2017. № 4. С. 49—63.
8 Он же. Донские казаки на Линии в XVIII—XIX веках // Баталпашинские чтения. Материалы Всерос. науч.-практ. конф. с международным участием, приуроченной в 100-летнему юбилею образования Карачаево-Черкесской Республики, 100-летию подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской при изъятии церковных ценностей, 190-летию образования Кавказского линейного казачьего войска / Отв. ред. Н.В. Кратова. Черкесск: Изд-во Карачаево-Черкесского гос. ун-та им. У.Д. Алиева, 2022. С. 53; Венков А.В. «Южный» и кавказский элементы в Войске Донском в XVII — начале XIX века // Научная мысль Кавказа. 2022. № 1(109). С. 78.
9 Козлов С.А. Кавказ в судьбах казачества (XVI—XVIII). 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Ист. илл., 2002. С. 77—80.
10 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 20. Оп. 1/47. Д. 127. Л. 25, 25 об.
11 Попов Н. В.Н. Татищев и его время. М.: К. Солдатенков и Н. Щепкин, 1861. С. 265, 266; Батмаев М.М. Калмыки в XVII—XVIII веках. События, люди, быт в 2 кн. Кн. 1. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1993. С. 291.
12 Российской государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 248. Кн. 418. Л. 63.
13 Торопицын И.В. Противодействие тайного советника и губернатора В.Н. Татищева планам ханши Джан разыграть персидскую карту в русско-калмыцких отношениях в середине XVIII в. // Вестник КИГИ РАН. 2010. № 1. С. 52—56.
14 Государственный архив Астраханской области (ГА АО). Ф. 394. Оп. 1 доп. Д. 16. Л. 76.
15 Акты, относящиеся к истории Войска Донского, собранные генерал-майором А.А. Лишиным. Т. II. Ч. I / Под ред. [и с предисл.] А.А. Карасева и Х.И. Попова. Новочеркасск: Изд. Обл. правл. Войска Дон., 1894. С. 251, 252.
16 Сенатский архив. Т. 5. СПб.: Тип. Правительствующего сената, 1892. С. 341.
17 Акты, относящиеся к истории Войска Донского… С. 254.
18 Попов Н. Указ. соч. С. 309.
19 Акты, относящиеся к истории Войска Донского… С. 254—256.
20 Торопицын И.В. К служебной биографии сына В.Н. Татищева — Евграфа // Астраханские Петровские чтения. Астрахань: Астраханский университет, 2017. С. 112, 113.
21 ГА АО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 834. Л. 197.
22 Торопицын И.В. Эрс Магомет мулла — агент российского влияния в среде ногайцев (к вопросу о поселении салтанаульцев в Астраханской губернии в 1740-х гг.) // Ногаеведческий сборник: сб. науч. ст. Вып. 1: Актуальные вопросы истории и культуры ногайцев. Астрахань: Молодёжный центр ногайской культуры «Эдиге», 2012. С. 107.
23 РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Кн. 203. Л. 156, 156 об.
24 Акты, относящиеся к истории Войска Донского… С. 258, 259.
25 Торопицын И.В. В.Н. Татищев и деятельность Персидской экспедиции на Кавказе. Подготовка к отражению вторжения Надир-шаха на Россию // Архив русской истории. М.: Древлехранилище, 2007. Вып. 8. С. 258.
26 Акты, относящиеся к истории Войска Донского… С. 264.
27 Бутков П.Г. Указ. соч. С. 175.
28 РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 184. Л. 44, 44 об.
29 Сенатский архив… С. 539.
30 Архив внешней политики Российской империи. Ф. 119. Оп. 1. 1743 г. Д. 5. Л. 170.
31 Там же. Д. 36. Л. 4.
32 РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Кн. 203. Л. 844, 844 об.
33 РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 184. Л. 409 об.
34 Сенатский архив… С. 579.
Иллюстрации из кн.: Ригельман А.И. История или повествование о донских козаках, отколь и когда они начало свое имеют, и в какое время и из каких людей на Дону поселились, какия их были дела и чем прославились и проч., собранная и составленная из многих вернейших российских и иностранных историев, летописей, древних дворцовых записок и из Журнала Петра Великаго, через труды инженер-генерал-майора и кавалера Александра Ригельмана, 1778 года. М.: в Университет. тип., 1846. С. 177, 178; Портретная галерея русских деятелей [в 2 т.]. Т. 2: Сто портретов. СПб.: тип. и литогр. А. Мюнстера, 1869. С. 74; Гейслер, К., Хемпель, Ф. Живописное описание обычаев, нравов и развлечений русских, татар, монголов и других народов Российской Империи. Ч. 2. Лейпциг, 1804. С. 38, 39; Ч. 4. Лейпциг, 1804. С. 128, 129.