Первая мировая война и её Восточный (Русский) фронт в германской историографии второй половины ХХ века

image_print

Аннотация: В статье рассматривается германская историография 1950—1990-х годов Первой мировой войны с акцентом на Восточный (Русский) фронт. Раскрываются особенности библиографии, её роль в изучении военного опыта, основные тенденции развития.

Summary: The article discusses the German the 1950-1990s’ historiography of the First World War, with a focus on the Eastern (Russian) Front. Peculiarities of bibliography, its role in studying military experience, the main development trends.

ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ

 

НАЗЕМЦЕВА Елена Николаевна — научный сотрудник Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, кандидат исторических наук

(Москва. E-mail: elenanazz@mail.ru);

КОЗЛОВ Денис Юрьевич — заместитель начальника Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, капитан 1 ранга, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник

(Москва. E-mail: kozloff_d@mail.ru)

 

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ЕЁ ВОСТОЧНЫЙ (РУССКИЙ) ФРОНТ В ГЕРМАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА

 

С окончанием Второй мировой войны историко-политические концепции немецкой исторической школы оказались вторично дискредитированными. Дискуссия об ответственности за развязывание Первой мировой войны, развернувшаяся в 20—30-х годах ХХ века, продолжилась и после 1945 года, однако теперь она была тесно связана с исследованием роли нацизма в истории Германии и проблемой милитаризма, уходящей, в свою очередь, корнями в историю мировой войны 1914—1918 гг.

К середине 1960-х годов в западногерманской историографии сформировалось новое поколение учёных; преобладали два основных течения — приверженцев классических постулатов модернизированного немецкого историзма и сторонников социального подхода к истории. Ряд учёных оставались на позициях консервативного направления. Эти методологические подходы определили содержание исследований и решение многих важных вопросов истории и историографии Первой мировой войны. Среди них — вопрос о виновности в развязывании войны, причины поражения Германии, проблемы международных отношений накануне и в период глобального военного конфликта, политические и социальные особенности и последствия событий 1914—1918 гг.

Вопрос о «виновниках войны» рассматривался немецкими историками в контексте проблемы милитаризма в целом. Ему посвятил свои труды лидер консервативного направления немецкой исторической школы — фрайбургский профессор Г. Риттер1. Он доказывал, что пангерманские идеи завоевали широкую популярность только в ходе войны, и настаивал на том, что внешняя политика Второго рейха имела оборонительный характер. Г. Риттер проанализировал германские стратегические планы, в частности «план Шлиффена»2. Последний, по мысли исследователя, с военной точки зрения был рискованной авантюрой даже в 1905 году, а его реализация в условиях войны на два фронта закономерно привела Германию к катастрофе. Одной из главных ошибок А. фон Шлиффена и вообще германского высшего военного руководства (в первую очередь прусского генерального штаба), по мнению историка, было игнорирование потенциала русской армии, что во многом предопределило поражение Германии в мировой войне3.

В непоследовательной политике, приведшей к поражению страны, обвинял кайзеровское руководство другой автор — Э. Штир4. По мнению историка, Германия могла избежать поражения, если бы её правящие круги более решительно милитаризировали страну и, в частности, наращивали морскую мощь. В. Буссман снимает с Германии ответственность за развязывание войны, отмечая, что «ответственные представители германской внешней политики не помышляли о гегемонии над Европой»5.

Помимо политических аспектов внимание историков было обращено и на изучение социальной истории войны. Значительную роль в этом играло научное направление «Ostforschung» («Изучение Востока»), одним из видных представителей которого являлся гейдельбергский профессор В. Конце6, отстаивавший приоритет социальной истории в изучении прошлого. Сторонником социально-критического направления являлся Ю. Кокка7, исследовавший состояние немецкого общества в годы Первой мировой войны, в частности, причины морального разложения армии. Он пришёл к заключению, что революция стала не столько следствием проигранной войны, сколько логическим итогом государственного кризиса.

Эту же идею проводил в своих трудах лидер социально-критической школы, один из наиболее влиятельных немецких историков второй половины ХХ века и основоположник «Билефельдской школы» Г.-У. Велер8. Применяя новые методологические подходы, он также обратился к изучению вопроса об истоках нацизма и пришёл к выводу, что авторитарная система власти, сложившаяся при О. фон Бисмарке, совершила своеобразную революцию в общественном сознании Германии, парализовав его волю. В результате кайзеровская империя оказалась неспособной к необходимой модернизации. Между тем, по мнению исследователя, ускоренная индустриализация всегда сопровождается ростом социальной мобильности, рост же германской экономики не сопровождался соответствующим развитием социума. Эта неспособность германского менталитета к эволюции предопределила внутреннюю слабость и крушение кайзеровской Германии и в конечном счёте приход к власти А. Гитлера. Историк был убеждён, что агрессия любой империи, в том числе Германской, обусловлена прежде всего необходимостью разрешения внутренних социальных противоречий.

Без преувеличения революционным событием в немецкой историографии Первой мировой войны стал выход книги Ф. Фишера «Рывок к мировому могуществу»9 и ряда других его работ10. Введя в оборот новые источники дипломатического и военно-политического характера, автор пришёл к выводу, что Германия делала ставку на войну мирового масштаба как средство достижения своих гегемонистских устремлений и в 1914 году сознательно пошла на конфликт с Россией и Францией11. Концепция Ф. Фишера вызвала значительный общественный и научный резонанс12, а развернувшаяся вокруг неё дискуссия способствовала актуализации «русской темы» в истории Первой мировой войны13. Эта тенденция нашла отражение в целом ряде обобщающих работ14.

В этой связи кратко скажем о разработке проблематики Первой мировой войны учёными Германской Демократической Республики. В исследовании восточногерманских историков Г. Отто и К. Шмиделя анализировалась взаимосвязь между экономикой, политикой и военными действиями на всех фронтах, были охарактеризованы особенности развития вооружения и военной техники, военного искусства и организации вооружённых сил. Представив обзор событий на Русском фронте, авторы акцентировали внимание на влиянии политических событий в России, в частности Октябрьской революции, на положение на фронте, отметив, что революционный кризис в России существенным образом повлиял на положение на Западном фронте и дал новый импульс германским войскам для наступления и «приближения победы»15.

Более подробно авторы рассмотрели ключевые события на Восточном фронте. Среди них — Брусиловский прорыв, способствовавший, по мнению историков, переходу стратегической инициативы к Антанте, но для России сыгравший двоякую роль. Цена успеха была слишком высока, и, по их мнению, это способствовало скорее дальнейшему революционизированию царской армии, чем поднятию её боевого духа16.

События августа 1914 года в Восточной Пруссии имели, по мнению Г. Отто и К. Шмиделя, не только военные, но и важные политические последствия, поскольку германское руководство использовало победу в этих землях в пропагандистских целях, апеллируя к исторической памяти немцев о поражении Тевтонского ордена в 1410 году17. Таким образом, в работе делался акцент не столько на анализ военного искусства, сколько на влияние военных событий на политическую ситуацию в целом.

Возвращаясь к западногерманской историографии, отметим труд Р.Г. Тун-Хоэнштайна, предметом исследования которого стала русская армия периода Первой мировой войны18. Он признаёт, что долгое время её действия не получали адекватной оценки, а испытывавшиеся ею трудности недооценивались. Автор выделил четыре периода развития русской армии, проанализировал военно-политические проблемы России накануне войны, затронул проблему потенциала русской армии и состоятельности её командования, а также влияние революции на ситуацию на фронте.

Ключевой для исследователей продолжала оставаться проблема трактовки геополитических целей Германии на востоке. В этом контексте рассматривали общую программу восточной политики Второго рейха В. Баумгарт и К. Репген, стремившиеся показать противоречия между военно-политическим аннексионизмом германской правящей верхушки и умеренным курсом статс-секретариата (министерства) иностранных дел19.

В ряде исследований показано, что аннексионистские планы Германии распространялись на территории Российской империи — Прибалтику, Финляндию, Украину20. Реализации внешнеполитических целей Германии на востоке посвящены работы Г. Юберсберга, В. Баслера, А. Штрацхаса, Р. Бона и др.21

Так, Г. Юберсберг считал, что Австро-Венгрия являлась пассивным объектом враждебной ей политики России и Сербии, и стремился доказать, что в первые десятилетия ХХ века габсбургская монархия оказалась «между молотом и наковальней». Таким образом, причину возникновения войны он склонен был искать в столкновении интересов держав в Восточной и Юго-Восточной Европе. Р. Бон в своём исследовании признавал, что германские военные устремления были направлены именно против России. Он указывал на тесное сплетение политических и стратегических интересов, также отмечая, что Германия претендовала на ряд приграничных территорий Российской империи, в частности, на Курляндию и другие прибалтийские провинции.

«Русская тема» фигурировала и в изучении вопроса об ответственности за развязывание войны. Правомерность причисления Российской империи к числу «главных виновников» Первой мировой войны продолжала оставаться предметом дискуссии22. В этом контексте исследовалась внешняя политика Российской империи. В частности, Х.Г. Линке посвятил свою работу определению целей России в Первой мировой войне и особенностям её дипломатии в предвоенный период23. Анализируя внешнеполитические шаги России накануне войны, некоторые германские авторы проводили мысль о «случайности» военного столкновения Германии и Англии. К подобным выводам пришёл, например, О. Хаузер24, полагавший, что англо-германские противоречия не были главным антагонизмом эпохи, более острым было столкновение интересов Великобритании и России25. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Ritter G. Staatskunst und Kriegshandwerk. Das Problem des Militarismus in Deutschland. 4 Bde. München, 1954—1968; Das Problem des Militarismus // Historische Zeitschrift. 1954. Bd. 177. H. 1. S. 48; Der Anteil des Militärs an der Kriegskatastrophe von 1914 // Historische Zeitschrift. 1961. Bd. 193. H. 1. S. 91. См. также: Лунёв И.И. Исторические концепции Г. Риттера на службе германского реваншизма // Воен.-истор. журнал. 1960. № 12.

2 Ritter G. Der Schlieffenplan. Kritik eines Mythos. Mit erstmaliger Veröffentlichung der Texte. München, 1956.

3 Виноградов К.Б. Проблемы происхождения 1-й мировой войны в западногерманской историографии // Вопросы истории. 1962. № 8. С. 82. В то же время в некоторых работах «план Шлиффена» продолжал идеализироваться. См., например: Boetticher F. Schliffen Viel leisten, wenig hervortreten — mehr zu sein als schein. Göttingen, 1957; Kessel E. Schliffen. Briefe. Göttingen, 1958.

4 Stier E. Deutsche Geschichte im Rahmen der Weltgeschichte. Fr. am Main, 1960. S. 900—902.

5 Bussmann W. Der deutsche Reichs — und Nationalgedanke // Aus Politik und Zeitgeschichte. VII. 26. 1961. S. 446.

6 Conze W. Polnische Nation und deutsche Politik im Ersten Weltkrieg. Köln, 1958.

7 Kocka J. Klassengesellschaft im Krieg. Deutsche Sozialgeschichte. 1914—1918. Göttingen, 1973.

8 Wehler H.-U. Das Deutsche Kaiserreich, 1871—1918. Göttingen, 1973; Deutsche Gesellschaftliche. Bd. 1—3. 1987—1995.

9 Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegspolitik des kaiserlichen Deutschland 1914—1918. Düsseldorf, 1961.

10 Fischer F. Kontinuität des Irrtums. Zum Problem der deutschen Kriegspolitik im Ersten Weltkrieg // Historische Zeitschrift. August 1960. S. 83—100; Idem. Der Stellenwert des Ersten Weltkrieges in der Kontinuitatsproblematik der deutschen Geschichte // Historische Zeitschrift, August 1979. S. 25—53; Idem. Juli 1914: Wir sind nicht hineingeschlittert. Der Staatsgeheimnis um die Riezler-Tagebucher. Reinbek bei Hamburg, 1983; Idem. Theobald von Betmann-Hollweg // Die deutschen Kanzler von Bismark bis Schmidt. Königstein, 1985. S. 87—114.

11 Fischer F. Griff nach der Weltmacht… S. 97.

12 Виноградов К.Б. Фриц Фишер и его труды // Вопросы истории. 1988. № 4. С. 175—179.

13 Wormer K. Großbritannien, Russland und Deutschland: Studien zur britischen Weltreichpolitik am Vorabend des Weltkrieges. München, 1980.

14 Der Erste Weltkrieg. Wirkung. Wahrnehmung. Analyse / hrsg. Wolfgang Michalka. München; Zürich, 1994; Deutschland im Ersten Weltkrieg. Berlin, 1970; Eine Welt von Feinden. Der Große Krieg 1914—1918 / hrsg. W. Krause. Frankfurt am Main, 1997; Piekalkiewicz J. Der Erste Weltkrieg. Düsseldorf [u.a.], 1988; Entwicklung, Planung und Durchführung operativer Ideen im Ersten und Zweiten Weltkrieg. Herfind und Bohn, 1989; Erdmann K.-D. Der Erste Weltkrieg. München, 1982; Geiss I Der polnische Grenzstreifen 1914—1918. Lübeck; Hamburg, 1960; Geiss I. Das Deutsche Reich und der Erste Weltkrieg. München; Wien, 1978; Hallgarten G. W. Der Imperialismus in der historischen Diskussion des Westens nach dem Zweiten Weltkrieg // Deutschland in der Weltpolitik des 19. Und 20. Jahrhunderts. Düsseldorf, 1974; Herzfeld H. Der Erste Weltkrieg. München, 1974; Hubatsch W. Der Weltkrieg 1914—1918. Konstanz, 1955; Kielmanseg P. G. Deutschland und der Erste Weltkrieg. Frankfurt am Main, 1968; Weller H.-U. Das Deutsche Kaiserreichs. 1871—1918. Göttingen, 1973; Der Erste Weltkrieg: Wirkung, Wahrnehmung, Analyse / im Auftr. des Militärgeschichtlichen Forschungsamtes hrsg. von Wolfgang Michalka Weyarn. 1997.

15 Otto H., Schmiedel K. Der Erste Weltkrieg: Militärhistorischer Abriß. Potsdam, 1977. S. 365.

16 Ibid. S. 251.

17 Ibid. S. 87.

18 Thun-Hohenstein Romedio Galeazzo, von. Die Kaiserlich Russische Armee im Ersten Weltkrieg // Militärgeschichtliche Beiträge: Sammelband der Zeitschrift Militärgeschichte. 1992. Н. 6. S. 29—33.

19 Baumgart W., Repgen K. Brest-Litovsk. Ausgewahlt und eingel. Göttingen, 1969.

20 Lewerenz L. Die Deutsche Politik im Baltikum. Phil. Diss. Hamburg, 1958; Mann B. Die Baltischen Länder in der deutschen Kriegszielpublizistik 1914—1918. Tübingen, 1965; Aspelmaier D. Deutschland und Finnland während der beiden Weltkriege. Hamburg, 1967; Hubatsch W. Finnland in der deutschen Ostseepolitik 1917—1918 // Ostdeutsche Wissenschaft. 2. 1955 etc.

21 Ubersberger H. Osterreich zwischen Russland und Serbien. Zur südslawischen Frage und der Entstehung des ersten Weltkrieges. Köln, 1958; Basler W. Deutschlands Annexiospolitik in Polen und im Baltikum. 1914—1918. Berlin, 1962; Stratzhas A. Deutsche Ostpolitik im Ersten Weltkrieg. Der Fall Ober Ost. 1915—1917. Wiesbaden, 1993; Bohn R. Deutsche Kriegsziele im Ostseeraum im Ersten Weltkrieg // Mellan björnen och örnen. 1994. S. 25—34.

22 См., например: Hölze E. Die Selbstentmachung Europas. Das Experiment des Friedens vor und im Ersten Weltkrieg. Göttingen, 1975.

23 Linke H.G. Das zaristische Russland und der Erste Weltkrieg: Diplomatie und Kriegsziele 1914—1917. München, 1982.

24 Hauser O. Deutschland und englisch-russische Gegensatz 1900—1914. Göttingen, 1958.

25 Виноградов К.Б. Проблемы происхождения 1-й мировой войны в западногерманской историографии. С. 80.