Аннотация. Проведённое автором статьи уникальное историческое исследование, начавшееся с прояснения судьбы текста доклада известного пушкиноведа Н.А. Раевского «Пушкин и война», хранящегося в Рукописном отделе Пушкинского Дома, охватывает события первой трети XIX века, судебный процесс 1945 года в австрийском Бадене и заканчивается в наши дни на заброшенном Тарьинском кладбище на Камчатке, где удалось обнаружить могилу лейтенанта-подводника А.Н. Венедиктова, трагически погибшего при исполнении служебных обязанностей. Что объединяет все эти, казалось бы, разрозненные эпизоды можно узнать, ознакомившись с представленным материалом.
Ключевые слова: ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом); «Пушкин и война»; А.С. Пушкин; Н.А. Раевский; Н.А. Венедиктов; А.Н. Венедиктов; военный трибунал; Карлов университет; Камчатка; подводная лодка «С-91»; Эрзурум.
Summary. The unique historical study carried out by the author of the paper begins with discovering the fate of the text of the report of the famous Pushkin scholar N. Rayevskiy Pushkin and the War, stored in the Manuscript Department of the Pushkin House, and covers the events of the first third of the 19th century and the trial in 1945 in Austrian Baden, ending nowadays in the abandoned Taryinsky cemetery on Kamchatka, where we found the grave of lieutenant-submariner Venediktov, who died tragically in the line of duty. What all these seemingly disparate episodes have in common, you can learn by reading the material presented here.
Keywords: Institute of Russian literature of Russian Academy of Sciences (IRLI RAS) (Pushkin House); Pushkin and the War; A.S. Pushkin; N.A. Rayevskiy; N.A. Venediktov; military tribunal; Charles University; Kamchatka; submarine S-91; Erzurum.
ИМЕНА И СУДЬБЫ
АНТОНОВ Геннадий Николаевич — научный руководитель направления АО «СПМБМ “Малахит”», контр-адмирал в отставке, доктор технических наук, доцент
«ИЗ ПОДСУДИМОГО Я ПРЕВРАЩАЛСЯ В ДОКЛАДЧИКА ПО ПУШКИНСКИМ ДЕЛАМ»
Необычная судьба рукописи Н.А. Раевского «Пушкин и война»
В процессе исследования творческого наследия и биографии известного советского пушкиноведа Николая Алексеевича Раевского независимо друг от друга сформировались два сюжета. Казалось бы, ничто не предвещало, что по сценарию, написанному самой историей, они пересекутся в пространстве и времени. Началось всё с обнаружения в Рукописном отделе Пушкинского Дома (Фонд №374) машинописного текста доклада «Пушкин и война», сделанного Раевским в 1937 году в Праге. В ходе отслеживания истории этого документа удалось установить конкретных лиц, причастных к спасению такого важного научного источника. Но обо всём по порядку.
С первой трети XIX века Англия упорно провоцировала военный конфликт между Российской и Османской империями. Непосредственным поводом к Русско-турецкой войне 1828—1829 гг. послужили отказ Турции от Аккерманской конвенции 1826 года и закрытие Босфора для прохода русских судов. Решая задачи обеспечения безопасности своих южных рубежей, Россия развернула два театра военных действий. На западе Дунайская армия под командованием генерал-фельдмаршала графа П.Х. Витгенштейна действовала в Бессарабии. Далее его войска двинулись на Варну и Шумлу и, перейдя Балканы, должны были наступать на Константинополь. В Азиатской Турции Особый Кавказский корпус генерала от инфантерии И.Ф. Паскевича осуществлял отвлекающие манёвры, овладев крепостями Баязет, Карс, Эрзурум.
Именно в Особый Кавказский корпус отправился летом 1829 года А.С. Пушкин. Он присутствовал при взятии турецкой крепости Эрзурум (старое русское название — Арзрум), посвятив этому событию интереснейшую и необычную для своего творчества работу «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года». Это чрезвычайно патриотическое произведение политического и исторического характера сродни написанному им в 1831 году стихотворению «Клеветникам России».
В ходе Первой мировой войны России вновь пришлось овладевать этой крепостью, которая пала в феврале 1916 года под натиском войск Кавказского фронта под командованием генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Под его началом в одном из артиллерийских подразделений служил тогда молодой прапорщик Н.А. Раевский, выпускник ускоренных артиллерийских курсов Михайловского артиллерийского училища, добровольно ушедший на фронт с университетской скамьи. С боями он прошёл путём Пушкина через Саганлугский хребет Закавказья, побывал на берегу реки Инжа-Су и в поверженном Эрзуруме.
Вскоре Н.А. Раевский был переведён на Юго-Западный фронт. В конце 1916 года за боевые заслуги во время знаменитого Брусиловского прорыва его наградили орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», а впоследствии — орденами Св. Станислава 3-й степени и Св. Анны 3-й степени. Войну он закончил в начале февраля 1918 года на Румынском фронте в должности командира батареи. В Гражданскую капитан Н.А. Раевский сражался с частями Красной армии в рядах Дроздовской дивизии. Затем были эвакуация войск Белой гвардии в турецкий Галлиполи, переезд в Болгарию и, наконец, Прага, где он прожил в эмиграции более 20 лет.
В Праге Николай Алексеевич продолжает образование, успешно оканчивает в 1930 году естественный факультет Карлова университета. В те годы начинается его увлечение А.С. Пушкиным. Первым завершённым исследованием стала работа «Пушкин и война», написанная Н.А. Раевским на основе анализа пушкинского «Путешествия в Арзрум». В этом ему немало способствовали собственный боевой опыт и личные впечатления от увиденного им на Кавказе и, в частности, в Эрзуруме. В 1937 году Николай Алексеевич выступил с публичным докладом «Пушкин и война» на юбилейных мероприятиях, посвящённых столетию со дня гибели поэта. Этот доклад и сегодня поражает величайшей актуальностью темы и высоким патриотизмом его автора по отношению к России.
С 1930 по 1941 год Н.А. Раевский по крупицам выискивал в зарубежных государственных и частных архивах сведения о Пушкине и его окружении. Венцом этой работы стали посещение им замка Бродзяны и знакомство с семейным архивом Александрины Гончаровой-Фризенгоф — сестры жены Пушкина. Он стал первым и единственным исследователем, побывавшим в этом замке, когда в нём ещё сохранялись историческая обстановка и документальные свидетельства пушкинских времён. В ходе Второй мировой войны замок был полностью разграблен…
Для военных следственных органов Красной армии, занявшей Прагу в 1945 году, Н.А. Раевский имел статус белогвардейского офицера, принимавшего участие в Гражданской войне, да к тому же числившегося активным членом РОВС. По этой причине 13 мая он был арестован сотрудниками Смерш 4-й гвардейской танковой армии.
Вопреки навязанному образу «кровожадных» контрразведчиков среди производивших арест оказались патриотически настроенные офицеры, имевшие понятие об «общенародном достоянии», каковым были пушкинские материалы, собранные Н.А. Раевским за границей. Изъятые на квартире у Николая Алексеевича при аресте папки с документами были внимательно просмотрены. Из них были отобраны материалы с исследованиями по пушкинским темам. Более того, Раевскому позволили «снабдить папки примечаниями и написать препроводительное письмо в Пушкинский Дом»1. А сами пушкинские материалы были упакованы в чемоданы и отправлены вместе с арестованным в судебные органы.
Заседание военного трибунала состоялось 16 июля 1945 года в маленьком курортном городке Баден под Веной. Вот как описывает этот эпизод в своих мемуарах сам Н.А. Раевский:
«…Председательское место занимал полковник с юридическим значком на кителе. Он объявил заседание открытым, следом объявил, что в распорядительном заседании суд отменил все те статьи (расстрельные. — Прим. авт.), по которым ранее предъявлено обвинение, и теперь Раевский обвиняется только в том, что он содействовал международной буржуазии в её борьбе с советской властью (ст. 58 п. 4)… Далее начался допрос, но прежде чем перейти к делу, председатель вдруг заявил, что суд желает выслушать сначала рассказ о работах (Раевского. — Прим. авт.) по Пушкину… Я, конечно, обрадовался. Признак, несомненно, хороший. Из подсудимого я на время превращался в докладчика по пушкинским делам. Полковник к тому же приказал подать мне стул и, сидя на нём, я экспромтом сделал приблизительно полуторачасовой научный доклад о своих работах. Полковник задал мне ряд дополнительных вопросов, касавшихся различных фактов пушкинской биографии, и, судя по этим вопросам, я понял, что председатель военного суда недурно знаком с современным состоянием науки о Пушкине. Со стороны, вероятно, было несколько странно услышать, что подсудимому контрреволюционеру задаётся, например, такой вопрос: “Так вы считаете, что только Александре Николаевне Пушкин сказал о предстоящей дуэли?”.
— Да, по-видимому, это прочно установленный факт.
…Председатель суда, пушкинист-любитель, несомненно, отнесся к подсудимому с сочувствием… Полковник стоя прочёл приговор. В нём, между прочим, упоминалось о том, что, проживая за границей, я не принял иностранного подданства. Заключительные строки приговора звучали так: “Приговором военного трибунала Центральной группы войск от 16 июля 1945 года признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 58-4 УК РСФСР, и приговорён к лишению свободы в ИТЛ сроком на 5 лет, с поражением в правах сроком на 3 года, без конфискации имущества”»2.
Н.А. Раевский в своих мемуарах сетует на то, что запамятовал имя и фамилию председателя военного трибунала. В результате кропотливой работы удалось восстановить этот пробел: им оказался подполковник юстиции Николай Андрианович Венедиктов3. С первых дней Великой Отечественной войны дипломированный московский юрист был призван на военную службу (дома остались жена и девятилетний сын Алёша). Венедиктов служил членом военного трибунала Московского гарнизона, затем Брянского и Первого Украинского фронтов. Уже после Победы стал членом коллегии военного трибунала Центральной группы войск. За добросовестную работу по укреплению законности и правопорядка в войсках Н.А. Венедиктов был удостоен ордена Отечественной войны 1-й степени, двух орденов Отечественной войны 2-й степени, ордена Красной Звезды, а также награждён медалями «За взятие Вены», «За освобождение Варшавы», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
После судебного заседания Н.А. Раевский по просьбе Н.А. Венедиктова представил на имя председателя военного трибунала подробную записку о своих работах по пушкиноведению. Полуторачасовой доклад, сделанный им экспромтом, в совокупности с его запиской принёс неожиданно благоприятный для него результат.
По просьбе руководства Пушкинского Дома, охарактеризовавшего полученные материалы как имевшие «…большое научное и государственное значение»4, они были переданы туда на хранение. Документы Раевского поступили в Рукописный отдел 19 декабря 1946 года от Управления контрразведки Ленинградского военного округа. Именно эта часть архива (62 единицы) была обработана к 1958 году. На их основе, а также из документов, поступивших позднее, и был сформирован именной фонд Раевского.
В аннотации к фонду отмечено, что в нём содержатся: описание альбомов, автографов, портретов, книг и др., хранившихся в замке Вельсбургов в Чехословакии; записанный Н.А. Раевским рассказ княгини А.М. Долгоруковой о беседах с внуком П.В. Нащокина и о письмах А.С. Пушкина; материалы к докладу «Пушкин и война»; материалы к работе о Ксавье-де-Местре; статья «Шатобриан-натуралист», а также переписка Н.А. Раевского с известными представителями европейской культуры и дальними потомками Пушкина.
Так материалы, составившие общенародное достояние, были сохранены для потомков, а сам пушкиновед спасён от куда более строгой уголовной статьи. Если бы Раевский был осуждён на десять или двадцать лет, да ещё и строгого режима, то вряд ли покинул живым тюремный застенок, ведь к моменту ареста его возраст уже перевалил за полвека.
Вернувшись из заключения и вновь обратившись к материалам собственного архива, Николай Алексеевич написал книгу «Если заговорят портреты»5, которая явилась полным откровением настоящего народного пушкиноведа. Когда не по должностным обязанностям, а по зову сердца исследуется жизнь российского гения, а факты излагаются завораживающим живым языком. Именно благодаря мужественному поступку подполковника юстиции Н.А. Венедиктова пушкиноведение спустя тридцать лет было ярко расцвечено великолепным двукнижием знаменитых «портретов» Раевского6.
Дальнейшие поиски сведений о Н.А. Венедиктове привели к трагической судьбе его сына — Алексея. После окончания в 1951 году Рижского Нахимовского училища А.Н. Венедиктов был зачислен в только что созданное Рижское высшее военно-морское училище подводного плавания (более известное как 2-е Балтийское ВВМУ). По выпуску в январе 1955 года лейтенант А.Н. Венедиктов был назначен на среднюю дизельную подводную лодку «С-91» Северного флота проекта 6137 в экипаж капитана 3 ранга В.П. Милованова. В 1955 году «С-91» в составе ЭОН-65 совершила межфлотский переход по Северному морскому пути на Камчатку и вошла в состав 10-й дивизии8.
Вскоре после прихода подводная лодка была поставлена в док для демонтажа ледового пояса и замены гребного винта, повреждённого при плавании в Северном Ледовитом океане. По завершении работ 29 ноября 1955 года подводники вышли в Авачинскую бухту для уточнения манёвренных элементов на мерной миле. Западный ветер вскоре усилился. Волны стали перекатывать через корпус. Возросла качка и возникла угроза того, что закреплённый за рубкой трап (сходня) может быть смыт за борт. Наверх была вызвана кормовая швартовая команда. Едва моряки успели подняться на палубу, как набежавшей волной лейтенант А.Н. Венедиктов был смыт за борт и на него сверху упал этот злосчастный трап. Член швартовой команды моторист матрос А.Я. Гебель бросился в воду и стал подтаскивать офицера к подводной лодке. Вскоре их обоих подняли на борт, но А.Н. Венедиктов был уже мёртв. Травма головы, полученная от удара трапом, оказалась смертельной… Через две недели в Москве у него родился сын… Лейтенант-подводник А.Н. Венедиктов был похоронен на нижнем ярусе Тарьинского кладбища базы подводных лодок Рыбачий. На могиле экипаж установил металлический памятник, у подножия которого уложили довольно массивный адмиралтейский якорь, обвитый тяжёлой цепью. На памятнике были укреплены фотография погибшего лейтенанта в овальной металлической рамке (не сохранилась) и бронзовая табличка с выгравированным текстом: «Лейтенант Венедиктов Алексей Николаевич погиб при исполнении служебных обязанностей», а чуть ниже — даты рождения и гибели: «7 декабря 1932 — 29 ноября 1955 гг.». Могила огорожена сварной металлической оградой высотой 1 м 40 см. Эта ограда, по всей видимости, и способствовало тому, что на заброшенном Тарьинском кладбище захоронение А.Н. Венедиктова сохранилось до наших дней.
В 1957 году подводная лодка «С-91» ушла на средний ремонт во Владивосток, а в августе 1959 года была передана ВМС Индонезии, вследствие чего экипаж был расформирован. Можно предположить, что с той поры могила погибшего лейтенанта осталась без присмотра, постепенно приходя в совершенно заброшенный вид. Может быть, сын офицера-подводника — известный либеральный журналист — найдёт время, чтобы привести в порядок обветшалое захоронение. Ведь ещё А.С. Пушкин писал: «Два чувства дивно близки нам —/ В них обретает сердце пищу —/ Любовь к родному пепелищу,/ Любовь к отеческим гробам».
И в заключение ещё одно необычное совпадение. Начальником Рижского Нахимовского, а затем и Рижского ВВМУ был знаменитый моряк и педагог-воспитатель контр-адмирал Константин Александрович Безпальчев. Участник Великой Отечественной войны, кавалер ордена Ленина, двух орденов Красного Знамени, ордена Красной Звезды и многих медалей, он на протяжении восьми лет воспитывал будущего офицера-подводника Алексея Николаевича Венедиктова. А в начале XX века этот заслуженный адмирал учился вместе со своим ровесником Н.А. Раевским в одной гимназии в Каменец-Подольске.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Письмо Н.А. Раевского директору Института русской литературы АН СССР от 18 февраля 1946 г. // Рукописный отдел Пушкинского Дома (РО ПД). Дело фонда Раевского. Л. 2.
2 Раевский Н.А. Годы скитаний. Воспоминания. Кассета 16. Дорожка 3 // 1918 год. Окаянные дни. М.: Вече, 2020. С. 42—44.
3 Согласно письму заместителя председателя Верховного суда РФ генерал-лейтенанта юстиции В.В. Хомчика от 27 апреля 2022 г., исх. № 8ВС2063/22, председательствующим на суде по делу Н.А. Раевского был подполковник юстиции Н.А. Венедиктов (в личном архиве автора).
4 Письмо заместителя директора Института русской литературы (ИРЛИ) АН СССР Л.А. Плоткина и председателя Пушкинской комиссии ИРЛИ АН СССР Б.М. Эйхенбаума от 19 марта 1946 г. на имя начальника Управления НКВД в г. Львове // РО ПД. Дело фонда Раевского. Л. 2 об.
5 Раевский Н.А. Если заговорят портреты. Алма-Ата: Жазуши, 1965.
6 Вторая книга серии: Раевский Н.А. Портреты заговорили: историко-литературные исследования. Алма-Ата: Жазуши, 1974.
7 Дизельная подводная лодка проекта 613 при водоизмещении 1350 т имела длину 76 м и 7 отсеков. Экипаж — 53 человека. Это была самая массовая ПЛ в истории отечественного флота — по этому проекту были построены 215 субмарин.
8 Ильин В.Е. Подводные лодки России: иллюстрированный справочник. М.: Астрель, 2002. С. 286.