Малороссийские и Запорожские казаки по оценкам генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева

image_print

Аннотация. В статье рассмотрен вопрос об определении генерал-фельдмаршалом П.А. Румянцевым места вооружённых формирований малороссийских и запорожских казаков в боевых усилиях российских войск в период Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. По мнению авторов, полководец по достоинству оценил и использовал имевшиеся у иррегулярных воинских формирований русской армии боевые качества и исторически сложившиеся воинские традиции для эффективного ведения военных действий против османских войск.

Summary. The paper dwells on the issue of Field Marshal General P.A. Rumyantsev defining the place of armed formations of Lesser Rus and Zaporozhye Cossacks in the fighting efforts by the Russian troops during the 1768-1774 Russo-Turkish War. According to the authors, the army leader gave the Russian Army’s irregular military formations their due and made good use of their combat qualities and historically established fighting traditions to effectively fight the Ottoman troops.

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО

АНОХИНА Ирина Анатольевна — преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин филиала Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулёва (г. Пенза), кандидат исторических наук

ЕФИМОВ Алексей Александрович — преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин филиала Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулёва (г. Пенза), кандидат исторических наук, доцент

Запорожье.Художник Ю. Брандт, 1880 г.
Запорожье.Художник Ю. Брандт, 1880 г.

«ВОЙСКО ЗАПОРОЖСКОЕ НЕ ОДНОЗЕМЦЫ, НО ВСЯКИХ НАЦИЙ СОСТАВЛЯЮТ НАРОДЫ»

Малороссийские и Запорожские казаки по оценкам генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева

В 2021 году исполняется 225 лет со дня смерти великого российского полководца генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева (1725—1796). Это был выдающийся стратег и изобретательный тактик, успешный администратор и тонкий дипломат, один из плеяды «екатерининских орлов», грандиозно приумноживших мощь и славу нашего Отечества во второй половине XVIII столетия.

Талант П.А. Румянцева как военного и государственного деятеля имел множество граней, некоторые из которых можно по достоинству оценить только сегодня. Генерал-фельдмаршал, граф Задунайский, первый кавалер высшей степени ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия обладал способностью видеть и эффективно задействовать те ресурсы и возможности, которые без него зачастую оставались втуне либо недостаточно и малопродуктивно использовались.

Неслучайно в преамбуле своих знаменитых «Мыслей…» — проекте реорганизации военного дела в России, написанном в мае 1777 года в Петербурге по предложению императрицы Екатерины II, полководец подчёркивал, что Российское государство не должно бездумно следовать иностранным рецептам военного строительства, но «соразмерно способам и доходам своим ополчаться, и весьма уважать на источник, который мы поныне один к содержанию воинских сил имеем: я разумею народ, дающий для войска и людей, и деньги, чтобы несоразмерным и бесповоротным взиманием оный не оскудить, и браться за средства такие, чтобы к поре грозящей и запас в деньгах иметь, и силы наши не чувствительно для самих умножать мы могли»1.

Ярким примером такого рода отыскания на отечественной почве и рационального использования сил и средств стало активное, глубоко продуманное задействование генерал-фельдмаршалом П.А. Румянцевым в период войны России с Турцией в 1768—1774 гг. иррегулярных войск русской армии, в том числе воинских команд малороссийских и запорожских казаков.

Сегодня близится к завершению первая четверть XXI века с её войнами нетрадиционного типа и резким возрастанием в вооружённых конфликтах роли различного рода иррегулярных, ополченческих и подобного рода формирований, а в военной политике большинства государств доминирует стремление иметь компактные и малозатратные, но высокопрофессиональные вооружённые силы, умеющие воевать нестандартно. В этих условиях определённые аспекты боевого опыта русской армии «румянцевской» эпохи вновь становятся актуальными.

Пройдя нелёгкую школу Семилетней войны (1756—1763), получив в конце царствования Петра III чин генерала от инфантерии, или генерал-аншефа, П.А. Румянцев в 1764 году, оставшись в армейском строю, был назначен президентом Малороссийской коллегии и генерал-губернатором Малороссии2.

Казачья разведка.Художник Ю. Брандт, 1876 г.
Казачья разведка.Художник Ю. Брандт, 1876 г.

Военачальник с внушительным боевым и командным опытом оказался на своём месте и в административной деятельности, сумев надлежащим образом проводить политику Российского государства в ещё малоосвоенном крае, где по роду служебной деятельности также близко познакомился с «казачьим» вопросом.

Впрочем, и из опыта Семилетней войны генерал-аншеф П.А. Румянцев вынес определённое мнение о казачьих войсках. В реляции от 25 марта 1770 года императрице Екатерине II полководец напомнил государыне о недавно завершённой вооружённой борьбе с Пруссией, где неприхотливая и всепогодная казачья кавалерия, не отягощая государственную казну, внесла весомый вклад в торжество российского оружия, сыграв решающую роль в поражении немецкой тяжёлой кавалерии3.

Прапор.Художник Ю. Брандт, 1879 г.
Прапор.Художник Ю. Брандт, 1879 г.

В связи с нарастанием османской угрозы на южных рубежах России (или, как выразился П.А. Румянцев в докладной записке Сенату 17 октября 1768 года, «когда здешней страны соседи пограничной покой начали тревожить собранием многочисленного своего воинства») малороссийский генерал-губернатор счёл необходимым создать из казаков вверенного ему региона империи организованную военную силу. По словам П.А. Румянцева, в казачьих войсках Малороссии со списочным составом в 20 тыс. бойцов надлежало «некоторый завести порядок, военным людям потребный»4.

Тем временем на Совете при Высочайшем дворе в Санкт-Петербурге, собранном 4 ноября 1768 года под председательством императрицы Екатерины II, было решено для войны с Османской империей всю русскую армию разделить на три части. При этом 2-я армия численностью до 40 тыс. человек отдавалась под командование генерал-аншефа П.А. Румянцева. Названная «Оборонительной», или «Украинской», она должна была прикрывать рубежи Российской империи со стороны Крыма, на киевском направлении и в Новороссийском регионе.

Назначение генерал-аншефа П.А. Румянцева командующим армией способствовало тому, что господа сенаторы оперативно отреагировали на инициативу малороссийского генерал-губернатора. 3 ноября 1768 года П.А. Румянцев получил повеление Екатерины II возвести полки «казацкие малороссийские» «до всей свойственной сему войску способности и дисциплины»5.

Это повеление было конкретизировано в приказе Военной коллегии от 7 ноября 1768 года П.А. Румянцеву — о реорганизации Малороссийского казачьего войска с установленной численностью в 12 тыс. казаков с надлежащим числом старшин6.

Тип запорожца. Художник С.И. Васильковский, 1900 г.
Тип запорожца. Художник С.И. Васильковский, 1900 г.

Генерал-аншеф П.А. Румянцев, уже в качестве командующего 2-й армией, по-своему взялся за решение поставленной задачи. Во-первых, вдумчивый и опытный генерал не переоценивал боеспособность казаков Малороссийского края и поэтому не хотел, чтобы реорганизованные казачьи полки в Санкт-Петербурге сочли полноценным войском и на этом основании сократили регулярный состав и без того небольшой румянцевской армии. Во-вторых, полководец был намерен с максимальной выгодой использовать характерные воинские качества казаков, чему мог стать помехой устав регулярной армии.

19 ноября 1768 года П.А. Румянцев направил Екатерине II реляцию. Командующий 2-й армией докладывал, что приступил «наичувствительным образом» к введению воинского устава в казачьих войсках, поскольку «введение известного военного порядка и соблюдение дисциплины инако в сем войске установить не можно». Однако полководец посетовал на бедность малороссийского казачества «военным прибором», т.е. гораздо меньшую численность годных к походу казаков, чем полагалось ранее. Кроме того, генерал-аншеф сослался на распоряжение Правительствующего сената об исключении казаков «от военного права», что согласно утверждению полководца «порядку военной службы не только распространению, но заведению всемерно препятствует»7.

Продолжая ту же политическую линию, 28 ноября 1768 года генерал-аншеф П.А. Румянцев письменно доложил Сенату, что малороссийские казаки «к прямой военной службе» «не только весь к тому порядок, но свойства самые, так сказать могу, утратили». К тому же согласно докладу полководца в Стародубовском, Переяславском, Киевском, Прилуцком и других казачьих полках «полковничьи места» состояли «на ваканциях», т.е. имел место кадровый голод на командный состав8.

Как выясняется из этого доклада командующего 2-й армией, вопрос назначения командиров в казачьи полки мог быть решён только в связи с упорядочиванием соответствия между армейскими и казачьими чинами, а также на почве соблюдения принципа старшинства. Дело в том, что некоторые малороссийские полковники имели армейские чины. Например, бригадирский чин имел командир Гадячского полка А.С. Крыжановский. Полковничьи чины имели командиры Нежинского и Черниговского полков — соответственно П.И. Разумовский и А.С. Милорадович. Но в Малороссийском казачьем войске они могли оказаться под командой казачьих генеральных старшин, до сего времени возглавлявших казачьи отряды в боевых походах. Однако генеральные старшины, например, есаулы И.Т. Жоравка и И.М. Скоропадский, бунчужный атаман Я.С. Тернавский, армейских званий не имели, к тому же уступали командирам названных полков по старшинству. При этом И.Т. Жоравка на тот момент являлся членом Малороссийской коллегии, а И.М. Скоропадский и Я.С. Тернавский, как докладывал П.А. Румянцев, «находились в депутатах в комиссии сочинения проекта Нового Уложения»9.

Пленный турецкий военачальник.Художник Ю. Брандт, 1877 г.
Пленный турецкий военачальник.Художник Ю. Брандт, 1877 г.

Поэтому полководец просил Сенат дать разъяснение: «Потребного генеральных старшин высылать в поход, или они оставаться должны при местах нынешних, и как им старшинством быть перед полковниками, имеющими армейские чины, или же поручать малороссийские команды бригадным регулярным? И не повелено ли будет на места вышеписанные войсковые выбрать полковников, как обстоятельства войны требуют, чтоб им не быть праздными»10. Любой вариант решения проблемы из предложенных П.А. Румянцевым устраивал его, т.к. позволял и сохранить добрые отношения с казацкой старшиной, и вместе с тем взять атаманов под более плотный контроль.

Очевидно, в Санкт-Петербурге приняли во внимание доводы командующего 2-й армией. Неслучайно по указу Военной коллегии о новом расписании действующей армии от 3 декабря 1768 года генерал-аншефу П.А. Румянцеву подчинялось Малороссийское войско в составе 6000 казаков. При этом щекотливость вопроса об их численности подчёркивала красноречивая приписка: «или сколько найдетца»11.

Место малороссийских казаков в боевых порядках румянцевских войск нашло отражение в рапорте полководца в Военную коллегию от 30 декабря 1768 года о нецелесообразности кордонного расположения войск при обороне. В этом легендарном документе помимо прочего указывалось, что подступы к степным позициям 2-й армии обеспечивала завеса из 2500 малороссийских казаков12.

20 февраля 1769 года П.А. Румянцев приказал генерал-майору В. Лебелю принять меры для защиты от набегов конницы противника Елизаветградской провинции Российской империи. Среди других мероприятий генерал-майор должен был «для делания ж разъездов неприятельских Малороссийских казаков употребить, расположа от Архангельского шанца по реке Сенюхе и Бугу к Запорожской Сечи в удобных местах и так, чтобы они не только открывали неприятельские движения, но в случае к отпору сообщаться или укреплять»13.

Серьёзный «случай к отпору» малороссийским казакам вскоре представился. 4 июля 1769 года П.А. Румянцев приказал генерал-майору М.Ф. Зоричу, имевшему в своём корпусе помимо регулярной кавалерии также 3500 донских, 2000 запорожских и всех малороссийских казаков, перейти реку Буг и продвигаться в глубь территории противника вплоть до города Бендеры, «ища во всяком попадающемся случае вредить неприятеля»14.

Казак-артиллерист. Художник С.И. Васильковский, 1900 г.
Казак-артиллерист. Художник С.И. Васильковский, 1900 г.

В октябре 1769 года, получив изрядный опыт использования казачьих войск в войне с Османской империей, генерал-аншеф П.А. Румянцев направил императрице Екатерине II предварительные соображения о кампании 1770 года. В этом документе, отразившем планы полководца на ставший очень удачным для русской армии 1770 год, есть краткая, но ёмкая оценка боевых возможностей казаков-малороссиян: «Казаки малороссийские, хотя и не похваляются в своей способности к военным действиям, однако ж они прочую довольную службу при армии, которая требует людей, весьма исправно несут. Поравнять их с прочим порядочным войском, много надобно бы иждивения, а как они с прошлой зимы в походе находятся без жалованья и пришли в несостояние, то к поправлению их на зиму отпустить в домы, оставив часть надобную необходимо при армии, которым и дать содержание, равное с донскими казаками. Переменить их иными нет возможности, потому что с прошлого года все другие содержат бессменно форпосты на польской границе, и всё их число, называемое выборное, в раскомандированиях находится»15.

Инициатива П.А. Румянцева, направленная на материальную поддержку и служебное поощрение малороссийских казаков посредством дарования им государственного содержания, равного с таковым уже имевших репутацию заслуженных воинов и лояльных подданных донских казаков, оказалась понята и принята руководством Российской империи. Согласно распоряжению Екатерины II с января 1770 года малороссийские казаки, находившиеся в боевом походе, ставились на жалованье, равное тому, которое получали донские казаки16.

В подчинении П.А. Румянцева согласно рескрипту императрицы от 5 января 1769 года оказались и воинские формирования запорожских казаков, отданные полководцу в его «полную и единственную диспозицию» с правом определить запорожцам «те предметы службы», которые командующий «по времени и обстоятельствам за полезнейшие признает»17.

Запорожские казаки обладали хорошей организацией, крепкой боевой закалкой, многовековым опытом войны с турками, были отлично вооружены, умели эффективно действовать как на суше, так и, имея лодочную флотилию, на реках и в прибрежных морских водах. Но П.А. Румянцев поначалу испытывал известное недоверие к запорожцам. Когда в конце 1768 года они сообщили в Санкт-Петербург о попытках Порты вбить клин между ними и российскими властями, то полководец весьма едко прокомментировал это известие: «Ищут превознестись в том всегда ими воображаемом уважении, что одно их войско толь важно для защиты границ, сколь и прелестно другим державам <…> (надо было посла отправить в Киев, но сообщают, что отпустят с письмом; подозрительно) <…>. Войско Запорожское не одноземцы, но всяких наций составляют народы»18.

Однако постепенно Румянцев смягчил своё отношение к запорожцам. В реляции от 25 апреля 1769 года Екатерине II он доложил об очередном отличии запорожских казаков, в частности, о захвате их отрядом весьма информированного турецкого офицера. Этого пленного («одной турецкой команды разъездной начальствовавшего над оною турка Бешлей-агу Османа»), захваченного под Очаковом казаками, кошевой атаман запорожской «партии» П.И. Калнишевский 3 апреля 1769 года прислал в штаб П.А. Румянцева. В свою очередь, полководец в награждение за «подвиги» запорожцев и «для поощрения их к дальнейшим <…>, сколько и за ту верность, что они на местные посулы, которые ага им чинил за свой отпуск, не преклонились», послал их атаману сто рублей19.

Хорунжий. Художник С.И. Васильковский, 1899 г.
Хорунжий. Художник С.И. Васильковский, 1899 г.

13 августа 1769 года последовал рескрипт Екатерины II П.А. Румянцеву о назначении его командующим 1-й армией, которая считалась основной ударной силой России в войне против Османской империи. В сентябре полководец принял от генерал-аншефа А.М. Голицына командование 1-й армией20. При этом отряды запорожских казаков были активно привлечены П.А. Румянцевым к операциям на главном театре боевых действий.

23 августа 1769 года генерал-аншеф П.А. Румянцев посвятил отдельную реляцию императрице Екатерине II боевому успеху запорожских казаков под Очаковом. В частности, в реляции отмечалось, что по приказу полководца в августе 1769 года 3000 казаков из Запорожского войска совершили рейд к мощной турецкой крепости Очаков с задачей «сколько можно пройти далее и нанесть вред неприятелю»21.

17 августа казаки вернулись из разведывательного поиска, прислав П.А. Румянцеву 15 человек пленных турок и два знамени. Как доложил кошевой атаман запорожцев, 13 августа отряд численностью около 500 казаков под его командованием, приблизившись к самому Очакову, сжёг находившуюся в пятнадцати верстах от города и превращённую турками в военный форпост деревню Гаджи-Гассан. Казаки не только разгромили турецкий гарнизон, но освободили 64 христианина обоего пола, находившихся в рабстве, захватили до 1000 голов рогатого скота, 5000 овец, 300 лошадей, 50 мулов, 10 палаток, 1 пернач и немалое число другого имущества22.

Оставшийся отряд казаков численностью в 2500 человек прикрывал действия первого отряда по разгрому турецкого укреплённого пункта и вступил в бой между Джемерлеей и Янчакраком с высланными против них из Очакова турецкими войсками. В ходе сражения казаки вывели из строя до двухсот турок, отбили у противника восемь знамён и захватили богатые трофеи, потеряв при этом одного павшего в бою куренного атамана, а также семь рядовых казаков убитыми и троих ранеными23.

Результаты действий казаков генерал-аншеф П.А. Румянцев счёл столь важными, что два захваченных запорожцами турецких знамени, информацию, полученную от пленных, и журнал боевых действий отряда запорожцев срочно отправил курьером в Санкт-Петербург24.

В тот же день, 23 августа 1769 года на имя Екатерины II П.А. Румянцев послал другую реляцию, в которой речь шла о награждении отличившихся в ходе поиска под Очаковом запорожских казаков. Полководец докладывал, что от имени российской императрицы он под свою ответственность вознаградил запорожцев 1000 руб. из экстраординарных сумм. Но, как подчеркнул командующий 1-й армией, дело заключалось не только в справедливом вознаграждении казаков за совершённые подвиги, но и в ожидаемом военно-воспитательном эффекте этой поощрительной меры: «Поелику от нерегулярных войск я требую точной службы и не терплю без взыскания их непорядков, за которые многократно укорять должен я был паче запорожцев, то, напротив, и хотел я ненешное награждение представить им и всем в пример, коль всещедро Ваше Императорское Величество платите за мужество и истинные подвиги своему воинству, и побудить сим воздаянием тем охотнее и сих самых и других на подобные дела»25.

Полковник реестрового левобережного полка в кунтуше. Художник С.И. Васильковский, 1900 г.
Полковник реестрового левобережного полка в кунтуше. Художник С.И. Васильковский, 1900 г.

Вместе с тем щедрое «воздаяние» П.А. Румянцева казакам объяснялось прежде всего полезным влиянием очаковского рейда запорожцев на общий ход боевых действий. Дело в том, что искусные демонстративные действия, совершённые лёгкой кавалерией румянцевской армии, в том числе казачьими войсками, совершенно сковали действия визиря — турецкого главнокомандующего. Не имея достоверных сведений о численности армии П.А. Румянцева, визирь отовсюду получал донесения о появлении русских войск. Активные действия конного корпуса генерала Г.Г. Берга в Крыму, приближение лёгких войск генерала М.Ф. Зорича к Бендерам, запорожцев — к Очакову, появление отдельных отрядов в Польше — всё это сбило визиря с толку. Он в полном бездействии простоял у Рябой Могилы и даже не оказал содействия гарнизону Хотина в решающих боях конца августа — начала сентября, что немало повлияло на успех русских в кампании 1769 года.

Генерал-аншеф П.А. Румянцев, стремясь иметь в находившихся под его командованием войсках казачьи отряды и поощряя казаков за боевые успехи, не забывал об их склонности к известным «наглостям». В ордере от 11 октября 1769 года генерал-майору А.А. Прозоровскому, ведя речь об управлении Молдавией после её освобождения от противника, командующий 1-й армией наказывал, чтобы генерал строго поддерживал дисциплину в рядах вверенных ему воинских частей, «ибо всеминутно доходят мне жалобы о наглостях наших лёгких войск» в отношении жителей освобождённых от турок молдавских земель26.

Впрочем, «наглости» объяснялись и недостаточным материальным обеспечением войск, казачьих в особенности. В реляции от 6 марта 1770 года командующий 1-й армией докладывал императрице, что лёгкие войска его армии, «обращаясь больше года в непрерывном движении, ни по малому числу своему, крайне изнурённому и безнадёжному, к отправлению в нынешнее время недостаточны вовсе к снесению тех подвигов, что такой части войск предстанут в наступающей кампании, в рассуждении ветреных и многочисленных неприятельских всадников, коих ожидать следует»27.

В ходе войны 1768—1774 гг. полководец П.А. Румянцев, достигнув вершин мастерства в «побиении» противника «регулярным действом», т.е. силами регулярной русской армии в масштабных полевых сражениях, по-прежнему немало внимания уделял организации «поисков» с обязательным участием казаков. Так, 15 июня 1771 года уже сиявший славой Ларги и Кагула генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев направил приказ командиру Бессарабского корпуса генерал-майору О.-А. Вейсману: совместно с запорожскими казаками организовать нападение на суда Дунайской речной флотилии турок.

Дело в том, что турки, намереваясь держать под своим контролем Дунай в его нижнем течении, всемерно укрепляли свою речную флотилию. Командующий 1-й армией задумал ослабить позиции противника путём организации крупной диверсии. По плану русского полководца важная роль в предстоявшей операции отводилась Запорожскому казачьему войску, которому вменялось действовать вместе с регулярной пехотой и лёгкой регулярной кавалерией. Ответственным за операцию П.А. Румянцев назначил О.-А. Вейсмана, которому, отдавая должное как опытному и искусному военачальнику, тем не менее настоятельно рекомендовал держать совет со старшинами запорожцев, «каким образом они лучше найдут возможным сие предприятие»28.

Характерны и другие рекомендации полководца генерал-майору О.-А. Вейсману в отношении обращения с запорожцами: «Обнадёжьте вы их моим словом, что если они отобьют у неприятеля военной корабль или инако разорят его флот, то, кроме денежного предовольного награждения, ещё предводители к тому отличены будут особливыми знаками монаршей милости. Внушайте, что они прешли большую опасность в открытии пути от Днепра, всегдашнее дело их было и есть на своих лодках под Очаковом разбивать неприятельскую флотилию, то тот же дух храбрости да подвигнет их и на разные удобовозможные попытки против кораблей, в Дунай пришедших. О свойстве сих казаков я хотел вам приметить, что их ласкою удобно ко всему преклонять, а, напротив, к строгости они непривычны. Итако, ваше превосходительство, умейте первым ободрять их службу»29.

29 августа 1771 года генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев направил Екатерине II реляцию об успешных действиях лодочной флотилии запорожцев в низовьях Дуная. В ней отмечалось, что флотилия была употреблена на пресечение неприятелю водного сообщения по Дунаю. Также отмечалось, что в двадцатых числах августа 1771 года сводный отряд, состоявший из запорожцев численностью в 300 человек на шести больших лодках и команды регулярных русских войск, под общим командованием секунд-майора Е.И. Белича был отправлен «для поиску против судов турецких, ходящих от Исакчи в Мачин». Секунд-майор Е.И. Белич в ночь на 25 августа провёл свой отряд по реке Микуле и через озеро Плоское в два часа утра вошёл в реку Алалуй. Напротив горы Буджак Е.И. Белич поставил свои шесть лодок в версте одна от другой в засаду вдоль течения реки, скрыв их «от примечания неприятельского» в прибрежных зарослях, обеспечив фланги флотилии пикетами на малых лодках30.

Малороссийский полковник
Малороссийский полковник

Как далее следует из реляции, через несколько часов в виду казачьей засады на Дунае показалась неприятельская флотилия в составе четырёх галер, трёх кончебасов и множества малых судов и лодок. Турецкая флотилия двигалась под парусами в Мачин, прикрываемая с берега конной сотней. Секунд-майор Е.И. Белич дал туркам спокойно поравняться с центром расставленных им казачьих лодок. А дождавшись того, «внезапно с обеих сторон с своими казачьими лодками, выступя из кустарников, напал на турецкую флотилию. Неприятель, видя себя кругом охваченного, и что его стрельба пушечная и оружейная, которую он бесплодно, хотя и наижесточайшее производил, нимало ни остановила наступающих на него, сколько с персональною смелостию, так и действием пушечного и оружейного огня, принуждён был искать своего спасения, бросаясь из судов в воду к своему берегу. Наши, преодолев храбростию его сначала сильное сопротивление, овладели вскоре всею флотилиею. И как сошедшая на берег часть команды майора Белича поражала бегущих турков, к тому времени неприятель от Мачина, услыша стрельбу, в 200-х человек конницы подоспел на помощь своим, чем разбитые возободрясь, покушались от берегу с наибольшим напряжением овладеть по-прежнему своею флотилиею. Но майор Белич, обратя на них как собственные, так и отбитые пушки, опровергнул тем их предприятие, и высаженные наши войска на берег, вспомогаемые действием артиллерии, сего неприятеля немедленно за гору Буджак прогнали»31.

Трофеями запорожцев, доставленными в Браилов, стала пленённая со знамёнами и флагами неприятельская флотилия в составе четырёх галер, трёх кончебасов, трёх малых шлюпок, первая о пяти больших медных пушках, из которых три имели гербы австрийского императора, на второй галере также находились пять медных пушек, а третья и четвёртая галеры были вооружены каждая одной медной пушкой и двумя фальконетами. Последних было взято на кончебасах 10 штук. Кроме того, казаки захватили паруса, якоря, вёсла и прочее. Сверх того, были захвачены три небольших судна и несколько малых лодок, которые в ходе боя были серьёзно повреждены и по приказу секунд-майора Е.И. Белича уничтожены на месте32.

Отряд славного офицера русской армии Е.И. Белича в этом бою не потерял ни одного человека. А урон неприятеля на судах и на берегу составил, согласно реляции П.А. Румянцева, до 1000 человек убитыми и «150 человек потонули». Кроме того, были взяты в плен капитан Гаджа Ассан, командовавший турецкой флотилией, и два других турка33.

Генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев всеподданнейше просил её императорское величество наградить медалями, «подобно даваемым за храбрость солдатам, на знак высочайшего благоволения вашего, каждого их сих запорожских казаков, которые на 19-ти лодках из Сечи с великою отвагою прошли в Дунай и здесь во всякое дело мужественно употребляются; к чему и вящшее бы они от таковой к себе милости монаршей поощрение возымели; а теперь за вышеписанной их подвиг в отбитии турецкой флотилии 6 атаманам по 10 рублей, а рядовым 300 по 2 рубли выдал я из экстраординарной суммы в награждение»34.

Неслучайно генерал М.Н. Богданович в своём военно-историческом исследовании подчеркнул специфику боевых действий 1-й армии против турок в 1771 году, назвав методу генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева по организации «поисков» в районе Дуная «малой войной» очень болезненной для противника, вынудившей его обратить внимание исключительно на оборону правого берега Дуная35.

Своеобразной итоговой оценкой действий запорожских казаков в Русско-турецкой войне явились красноречивые строки в ордере П.А. Румянцева от 21 мая 1774 года генералам М.Ф. Каменскому и А.В. Суворову, командовавшим ударными группировками в походе за Дунай: «Что до Запорожских команд, то употребить их как при Чёрной Воде, да и для других действий и способствования вашего сообщения в продолжении движения по Дунаю». «Употребить как при Чёрной воде» означало, как следует из того же ордера, посредством смелых поисков или «случаев», особенно на турецких флангах и в тылу, держать неприятеля «в почтении», т.е. в напряжении, а также дерзкими демонстративными нападениями «вывлекать» неприятеля из укреплённых пунктов под удары регулярных войск — «на разделку в поле»36.

Таким образом, генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев в период Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. заметил, по достоинству оценил и использовал имевшиеся у иррегулярных воинских формирований русской армии, в частности, отрядов малороссийских и запорожских казаков, боевые качества и исторически сложившиеся воинские традиции для эффективного ведения особого рода боевых действий против османских войск.

В первую очередь, полководец сформировал из вольнолюбивого казачьего воинства достаточно дисциплинированные боеспособные команды, хотя несколько иного типа, нежели регулярные войска. При этом большое значение генерал-фельдмаршал придавал переходу казаков во время походов на государственное содержание и «ласковому» обращению с ними со стороны армейского командования, включая, конечно, материальное и моральное поощрение боевых подвигов казаков, в том числе от самой императрицы.

Не меньшее значение П.А. Румянцев придавал всестороннему контролю над казачьей старшиной, воспитанию её в государственном имперско-монархическом духе как посредством материальных наград, так и путём уравнивания казачьих атаманов в воинских чинах с кадровыми армейскими офицерами. Другими словами, полководец деятельно заботился о глубокой интеграции казацкой старшины в ряды военной элиты Российской империи.

Как командующий действующими армиями генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев поручал казакам прежде всего такие задачи, которые соответствовали их возможностям и боевым навыкам. При этом полководец высвобождал для других действий регулярные войска. К примеру, П.А. Румянцев был согласен с тем, что «казачьим» делом традиционно считались пограничная служба, дозор, разведка, захват «языков», боевое охранение, поддержание связи между воинскими частями, изматывание противника мелкими стычками, преследование и довершение разгрома побитого в полевом сражении неприятеля и т.д.

Казаки использовались П.А. Румянцевым также при осуществлении таких акций, которые по различным причинам командование русской армии не хотело поручать регулярным войскам.

Но полководец усмотрел и более широкие перспективы в деле использования казачьих формирований. Он в полной мере задействовал склонность казаков к дерзким «поискам», глубоким рейдам, умение организовать внезапные удары из засады, их самобытные навыки ведения боевых действий как на суше, так и на воде, используя лодочные флотилии, т.е. способность казаков вести свою специфическую «малую войну», зачастую приносившую русской армии немалые успехи. Неслучайно наиболее эффективные операции казачьих войск доводились П.А. Румянцевым специальными (с множеством подробностей) реляциями до самой императрицы.

Характерной чертой румянцевского «подчерка» в деле боевого применения казачьих команд в период Русско-турецкой войны стало формирование в целях совершения какой-либо масштабной диверсии, или, используя всё тот же термин генерала М.Н. Богдановича, ведения «малой войны», временных сводных отрядов, состоявших из казаков и подразделений регулярных войск. Как правило, в таких случаях командовал сводным отрядом кадровый армейский офицер. Но П.А. Румянцев не забывал настоятельно напоминать командирам регулярных войск о необходимости держать тесный контакт с казацкой старшиной, зачастую более опытной и ухищрённой в такого рода боевых предприятиях.

Развитие и поощрение генерал-фельдмаршалом П.А. Румянцевым органично присущих казакам способов и приёмов боевой работы явилось характерной деталью его славной, поистине русско-национальной, чуждой шаблона и рутины полководческой деятельности, отличавшейся широтой военно-профессионального кругозора и аналитической глубиной суждений, вниманием к ключевым деталям боевых предприятий, решительностью, могучей волей и мужеством при организации во всей их совокупности действий войск. Также для полководца П.А. Румянцева были характерны искренняя забота о благополучии российского воинства, глубокое уважение и истинная любовь к нему.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Мысли генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского о состоянии армии, об устройстве войск, о содержании их, о построении крепостей, арсеналов, магазинов, о заведении военных школ, о дисциплине и военной полиции, о комиссариатах и пр. // Масловский Д.Ф. Записки по истории военного искусства в России. СПб.: Тип. В. Безобразова и Комп., 1897. С. 1—15.

2 Формулярный список генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева // Румянцев П.А. Документы. Т. I. 1756—1763 / Под ред. полковника П.К. Фортунатова. М.: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1953. С. 2—5.

3 Там же. Т. II. 1768—1775. С. 260, 261.

4 Там же. С. 12, 13.

5 Там же. С. 26, 27.

6 Там же. С. 34.

7 Там же. С. 27.

8 Там же. С. 34.

9 Там же.

10 Там же. С. 34, 35.

11 Там же. С. 42.

12 Там же. С. 54, 55.

13 Там же. С. 68.

14 Там же. С. 108.

15 Фельдмаршал Румянцев. Сборник документов и материалов / Под ред. проф. Н.М. Коробкова. М.: ОГИЗ, 1947. С. 150.

16 Румянцев П.А. Документы. Т. II. С. 201—203.

17 Там же. С. 60.

18 Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Кн. 14. М.: Мысль, 1965. С. 299.

19 Румянцев П.А. Документы. Т. II. С. 75.

20 Формулярный список П.А. Румянцева… С. 7.

21 Румянцев П.А. Документы. Т. II. С. 128, 129.

22 Там же. С. 129.

23 Там же.

24 Там же.

25 Там же. С. 130.

26 Там же. С. 159.

27 Там же. С. 230.

28 Там же. С. 459, 460.

29 Там же. С. 460.

30 Там же. С. 473, 474.

31 Там же. С. 474.

32 Там же.

33 Там же. С. 475.

34 Там же.

35 Богданович М.Н. Походы Румянцева, Потёмкина и Суворова в Турции. СПб.: Типография Эдуарда Веймара, 1852. С. 44.

36 Румянцев П.А. Документы. Т. II. С. 734, 735.