Устоялось мнение, что Нарочская операция была крайне неудачным эпизодом Первой мировой войны – и абсолютно бесполезным. Но действительно ли это так со стратегической точки зрения?
К началу кампании 1916 года стратегическое планирование русского Верховного командования в значительной мере определялось общекоалиционным планом, определенным на ноябрьской конференции Антанты 1915 года в Шантильи.
11-го февраля 1916 года на совещании высшего командного состава Действующей армии в Ставке Верховного главнокомандующего были определены контуры нанесения главного удара в ходе летней кампании года. Предполагалось, что этот удар должен был наноситься усилиями двух фронтов — левым флангом Северного и правым флангом Западного.
Активные действия на Французском и Русском фронтах должны были быть согласованы по времени. Они планировались на начало лета, но крупномасштабное наступление кайзеровских дивизий под Верденом спутало союзникам стратегические карты.
Именно катастрофическое положение французских войск на верденском фронте заставило русских начать наступление раньше намеченных сроков, что и привело к Нарочской наступательной операции 5 — 17 марта. Таким образом, к преждевременному наступлению русских войск на северном участке австро-германского фронта привела реализация базовых принципов коалиционной войны.
К началу кампании на прибалтийско-белорусском театре военных действий была сосредоточена крупнейшая на Восточном фронте группировка германских войск — до 180-ти тысяч штыков и сабель противостояло войскам Северного фронта и до 358-ми тысяч штыков и сабель было сосредоточено против Западного фронта.
План операции двух фронтов предполагал нанесение удара в районе г. Двинск – озера Нарочь – Вишневское. Намечалось, осуществив стратегический прорыв, отрезать виленскую группировку германских войск от Ковно (овладев городом) и переправ через реку Неман и, обойдя германскую группировку, сосредоточенную у Двинска и Риги, выйти к границам Восточной Пруссии. Северный фронт должен был продвигаться от Якобштадта на Поневеж, а Западный – атаковать в направлении от Сморгони на Вильно.
Но реализация этого масштабного планирования упиралась в непреодолимые на данный момент трудности — глубокоэшелонированную оборону противника и великолепные коммуникации германских войск. Овладев в ходе летней кампании 1915 года в Прибалтике сетью стратегических железных дорог, немецкое командование могло перебрасывать оперативные резервы фактически в любых количествах.
Ударная группировка русских войск в ходе Нарочской наступательной операции включала в себя войска 2-й и 5-й армий (с резервами – это 12 армейских корпусов). Общее руководство операцией осуществлял командующий 2-й армией (наносившей главный удар) генерал от инфантерии В. В. Смирнов, но после того как он заболел, его армия была передана под командование генерала от инфантерии А. Ф. Рагозы. Фактически последний и осуществлял общее руководство Нарочской операцией.
Численность ударной группы 2-й армии – до 375-ти тысяч штыков и сабель (всего привлечено к операции до 460-ти тысяч человек). Группировка достаточно сильная, но недостаточно обеспеченная артиллерией – было задействовано лишь около одной тысячи легких и полторы сотни тяжелых орудий. Артиллерийские плотности на участке главного удара в среднем составляли 12 — 18 (на некоторых участках до 35-ти) орудий на километр фронта. Норма высокая для Русского фронта, но значительно ниже нормативов, которые к этому времени существовали на Французском фронте (где они составляли до 100 орудий на километр).
Оппонентом русских войск 2-й и 5-й армий являлись соединения германской 10-й армии, а также часть сил и средств 8-й армии и армейской группы Ф. фон Шольца (до 120-ти тысяч человек, в том числе 82 тысячи бойцов в составе 10-й армии). Немецкие войска уже долгое время занимали глубоко эшелонированные позиции и постоянно их совершенствовали. Район наступления представлял собой лесисто-болотистую и озерную местность и был тактически очень сложен, тем более в условиях весенней распутицы. Командующий Восточным германским фронтом П. Гинденбург отмечал в своих мемуарах, что вследствие таяния снегов оттепель превратила поля сражений на этом участке фронта в «бездонные болота».
На острие главного удара находились три группы русских корпусов генералов М. М. Плешкова (1-й, 27-й, 1-й Сибирский армейские, 7-й Конный корпуса), Л. О. Сирелиуса (34-й, 4-й Сибирский армейские корпуса); П. С. Балуева (5-й, 25-й, 36-й и 3-й Сибирский армейские корпуса).
Артиллерийская пристрелка, осуществлявшаяся в течение трех дней, позволила немцам увидеть участок главного удара. В итоге наступление превратилось в тяжелые позиционные бои, темпы продвижения были низкими, и заметного, но локального успеха, удалось добиться лишь левофланговой ударной группе (П. С. Балуева).
И все же, несмотря на то обстоятельство, что на Русском фронте позиционная война установилась на целый год позднее, чем на Французском, и, соответственно, русская армия лишь училась искусству позиционной войны, тактические результаты наступления были не хуже, чем в аналогичных операциях у англичан и французов.
Так, войска П. С. Балуева, наступавшие на межозерном участке (Нарочь – Вишневское), в ходе боев 5 — 8 марта овладели укрепленными позициями противника, захватили местечко Поставы, пленив свыше тысячи человек (в т. ч. 17 офицеров). Германские подразделения были уничтожены в схватках за свои линии обороны или захвачены в плен.
Но состоявшийся 8-го марта тактический прорыв обороны противника, не был развит в оперативный. Главными препятствиями стали трудности подтягивания резервов (этому препятствовал заградительный огонь неподавленной германской артиллерии) и тактически тяжелая местность. Вместе с тем германские войска были морально потрясены утратой двух линий обороны и прилагали все усилия для их возврата.
Э. фон Людендорф отметил в своих мемуарах русский успех в озерной теснине, который был очень болезненным для германского командования, причем и обстановка на фронте 8-й армии и армейской группы фон Шольца квалифицировалось им как не менее тяжелая.
В ходе Нарочской операции общие потери наступавших русских войск составляли свыше 78-ми тысяч человек, а обороняющиеся немцы потеряли до 40-ка тысяч человек (в том числе до 1,5 тысяч пленными — 20 офицеров и 1435 унтер-офицеров и рядовых). Русскими трофеями стали 18 пулеметов, гаубица и 36 минометов противника. Причем особенно серьезные потери германские части понесли, когда пытались с помощью контратак возвратить свои утерянные позиции.
Итак, оперативно Нарочская операция оказалась безуспешной, но стратегически она была небесполезна.
В течение целой недели, когда в ходе Нарочского наступления русскими частями был достигнут наибольший тактический успех, немецкие атаки под Верденом прекратились. Причем это произошло в самый тяжелый для союзников России период «мясорубки». О переброске во Францию германских войск с Русского фронта в этот период нечего было и думать. Причем активность была проявлена русскими войсками в период традиционного в это время года на фронте затишья.
Для Русского же фронта важные последствия Нарочской операции проявились в наличии того обстоятельства, что основные стратегические и оперативные резервы Восточного германского фронта по июнь месяц 1916 года были сосредоточены севернее припятских болот. И такая группировка германских резервов способствовала грядущему успеху Наступления Юго-Западного фронта.
В ходе операции германские силы, сражающиеся под Нарочью, возросли на 30 тысяч штыков и 230 орудий. А в конце марта группировка германских войск, противостоящая Северному фронту, увеличилась до 200 тысяч, а Западному фронту до 420 тысяч штыков и сабель — то есть возросла на 82 тысячи бойцов.
Мы видим, что войска Западного и Северного фронтов сковали основную часть германской группировки на Восточном фронте (свыше 600 тысяч человек), вынудив немецкое командование, хотя и временно, перейти на верденском фронте к обороне. Кроме того, без Нарочской операции не был бы столь яркого результата у Наступления Юго-Западного фронта – того что позднее назовут Брусиловским прорывом.
В отечественной военной истории существует мнение — царские генералы-людоеды считали солдат «серой скотиной» и сознательно их гнали на убой ради империалистических интересов. Но вот что интересно. Русская армия в Первую мировую войну в основном избежала «мясорубок» по французскому образцу, когда командование и союзников и немцев на Французском фронте сознательно обрекало собственные войска на огромные потери. В частности, Э. фон Фалькенгайн организовал «Верденскую мельницу», решив перемолоть французскую армию, загубив при этом и полмиллиона собственных солдат. Союзники России по Антанте, сознавая свое превосходство над немцами в живой силе и ресурсах, прибегли к так называемой стратегии «размена» — они стремились вызвать крупные потери противника, в свою очередь неся огромные потери. «Бойня Нивеля» 1917 года является прекрасной иллюстрацией этому. И наоборот, русские генералы (в частности, в 1916 году командующие Западным и Северным фронтами генералы от инфантерии А. Е. Эверт и А. Н. Куропаткин), протестовали против наступления их фронтов, мотивируя это обстоятельство глубокоэшелонированной обороной противника, труднодоступной местностью при недостатке технических ресурсов – и, как следствие, перспективой пролития солдатской крови при ничтожных оперативно-тактических результатах.
Практика применения двойных стандартов, существующая применительно к истории Первой мировой войны уже сто лет, привела к тому, что операции англо-французских войск, продвинувшихся в ходе наступлений на несколько сотен метров и занявшие несколько воронок, характеризуются как боевой успех, в то время как аналогичные (достаточно редкие) наступления русских (например, рассмотренное здесь Нарочское наступление), с продвижением вперед на несколько километров и причем с более низкими потерями, чем у союзников, считаются тяжелым поражением.
Таким образом, мы видим, что стратегически Нарочская операция была далеко не бесполезна, а тактически не более кровава, чем многие на самом деле бесполезные операции на Французском фронте Первой мировой войны.
Алексей Олейников