Аннотация. Статья посвящена вопросам уклонения рекрутов и новобранцев от службы в русской армии в XIX — начале ХХ века и мерам, принимавшимся правительством по недопущению подобных явлений. Материал подготовлен в основном по архивам Новосибирской, Томской, Читинской областей и Хабаровского края.
Summary. The article deals with recruits and conscripts’ avoidance of service in the Russian army in the XIX – early XX century and the measures taken by the government to prevent such occurences. The material is prepared mainly on the basis of the archives in the Novosibirsk, Tomsk, Chita Regions and the Khabarovsk Territory.
Армия и общество
БАЯНДИН Владимир Ильич — доцент кафедры отечественной истории Новосибирского государственного педагогического университета (НГПУ), кандидат исторических наук
(г. Новосибирск. Е-mail: ilan-sib@ ramber.ru)
«Разыскиваются мещане, состоящие в рекрутской очереди»
Борьба с уклонистами от военной службы в XIX — начале ХХ века
Комплектование вооружённых сил — одна из наиболее непростых задач для любого государства. В России в XVIII—XIX вв. способом комплектования являлись рекрутские1 наборы, сменившиеся в ходе милютинских военных реформ всесословной (всеобщей) воинской повинностью. Однако и более прогрессивный способ комплектования не изжил такого повсеместного явления, как уклонение от военной службы, включая дезертирство. Как рекруты, так и новобранцы либо искали лазейки в законодательстве, либо занимались членовредительством, а чаще всего просто пускались в бега, лишь бы не надевать солдатскую шинель. Против «отказников» государство изыскивало всё новые и новые меры, но до конца справиться с этим явлением так и не смогло.
Борьба с уклонистами от военной службы шла прежде всего на законодательном уровне. В России долгое время основными документами, которыми руководствовались при комплектовании вооружённых сил, являлись рекрутские уставы 1827 и 1831 гг. В обоих уставах целые разделы посвящались уклонистам и беглецам от военной службы. Так, в шестой главе Устава 1831 года, называвшейся «О взысканиях за нарушение закона о рекрутской повинности», перечислялись меры наказания как для того лица, которое разными способами стремилось избежать военной службы, так и для тех, кто мог ему в этом помогать. Если молодой человек, внесённый в очередной рекрутский список, не являлся к месту проведения набора, то вместо него следовало брать на службу «подочерёдного», то есть того рекрута, что стоял в этом списке следующим2. Закон предусматривал в отношении уклониста и меры физического воздействия: они были подробно прописаны в Своде военных постановлений3.
Фамилии уклонистов выяснялись обычно к моменту завершения рекрутского набора. Сигналом к их поиску служили объявления в местных газетах. Например, в официальной части газеты «Томские губернские ведомости» в декабре 1871 года было помещено сообщение под названием «О розыскании лиц», в котором отмечалось, что «…по рапорту томских рекрутских старост разыскиваются мещане, состоящие в рекрутской очереди, находящиеся в неизвестных отлучках… из них некоторые по паспортам, а другие без оных». Далее следовал список из 19 фамилий4.
Если в недоборе рекрутов виновным признавалось городское или сельское общество, то меры применялись довольно крутые. Так, в сентябре 1849 года Рекрутский комитет Военного министерства, рассматривая вопрос «О порядке производства военных экзекуций для побуждения к поставке недоимочных рекрут», рекомендовал местным властям: «1) в селения, не исполнившие рекрутской повинности в определённый срок… посылать временное отделение земского суда, составленное из земского исправника и других лиц…; 2) для содействия отряжаются воинские команды из Внутренней стражи5 с пособием в нужных случаях жандармов и самой местной полиции…; 3) сии команды посылаются для взыскания недоимочных рекрут… и должны получать своё содержание с того селения, в которое они посылаются»6. Заметим, что последнее для обывателей было сущим наказанием.
Наибольшее число уклонистов от военной службы наблюдалось среди евреев, проживавших преимущественно в западных и юго-западных регионах империи: иудеи-ортодоксы не хотели служить по религиозным соображениям. Этим, видимо, и объясняется тот факт, что в Уставе 1827 года существовал целый раздел, озаглавленный «О евреях-беглецах», в котором говорилось о наказании как самого беглеца, так и лиц, способствовавших ему в этом. Пойманного ожидала либо военная служба без зачёта обществу, либо ссылка в Сибирь на поселение или в каторжные работы7. Если лица, помогавшие уклонисту или дезертиру8, были пригодны для военной службы, их, хотели они того или нет, отправляли в армию либо ссылали в Сибирь9. Несло ответственность и всё еврейское общество того местечка, к которому принадлежал беглый рекрут или где он хотя бы временно укрывался: с него взыскивался денежный штраф в размере 1000 рублей — сумма по тому времени огромная. Из этих денег выплачивалось вознаграждение тому, кто сообщил о месте пребывания беглеца. В случае членовредительства рекрута также наказывали или отправкой на нестроевую службу без зачёта обществу, к которому он принадлежал, либо ссылкой в Сибирь. Кроме того, семейство членовредителя обязано было выставить в этот рекрутский набор ещё одного годного к военной службе молодого человека. Но страх перед наказанием не останавливал ортодоксально настроенных иудеев. В июльском номере журнала «Военный сборник» за 1907 год сообщалось, что «магами и волшебниками по части уклонения от военной службы считаются евреи, особенно одесские, практикующие намеренное физическое изнурение до виртуозности, известное под именем “оттягивание” за несколько недель до призыва»10. Напомним, новобранец в таком случае по своим физическим параметрам зачастую совсем освобождался от призыва, чего он и добивался.
Что касается членовредительства как последней меры с целью избежать рекрутчины, то оно практиковалось и христианами, особенно сектантами, не желавшими служить в армии также по религиозным соображениям. Приведём такой факт. В июне 1880 года Верхнеудинское окружное полицейское управление направило военному губернатору Забайкальской области генерал-майору Л.И. Ильяшевичу донесение о том, что в управление поступил общественный приговор доверенных крестьян Бичуринской волости от 19 сельских обществ. В своём приговоре крестьяне жаловались на то, что раскольники, живущие в старообрядческих селениях Околоключевском, Бичуринском и Бибатском, уклоняются от поступления на военную службу, и поэтому им, православным, приходится идти в армию за старообрядцев. Составители общественного приговора высказывали пожелание, чтобы за старообрядцев поступали старообрядцы, а православные — за православных, тогда старообрядцы не будут выдавать удостоверений о мнимой болезни своих единоверцев.
В отношении духоборов в 1896 году было принято решение об их административной высылке «под надзор полиции в Якутскую область, на полный срок их службы, то есть на 18 лет, без права отлучки в течение всего этого времени из пределов области»11. Надо сказать, что в защиту духоборов выступили известные российские общественные деятели и писатели, в том числе и Л.Н. Толстой, посвятивший этому вопросу несколько своих публицистических произведений, в частности, статью «В защиту отказывающихся быть воинами». Против подобной меры высказывались и многие царские сановники, что заставило Николая II отказаться от неё: в феврале 1905 года он подписал документ о помиловании духоборов и других сектантов, высланных на основании закона от 5 августа 1896 года, и о прекращении в дальнейшем их административного преследования. Теперь все находившиеся под арестом нижние чины из духоборов и других сектантов «подлежали безотлагательному освобождению от ареста… с возвращением их в распоряжение военного начальства»12. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Термин «рекрут» был введён Петром I в 1705 г. После введения всеобщей воинской повинности он был заменён термином «новобранец». Призывной возраст рекрутов неоднократно менялся, как и сроки службы. До 1724 г. наборы проводились путём подворной раскладки — 1 рекрут с 20 дворов, затем по числу мужского населения: обычно 5—7 рекрутов с 1000 мужчин. Подробнее см.: Горелов В.Н. «Вместо ссылки в Сибирь на поселение… к отдаче в военную службу» // Воен.-истор. журнал. 2012. № 11.
2 Рекрутский устав 1831 г. ввёл порядок набора рекрутов с учётом рабочей силы каждой семьи, а в 1838—1854 гг. для государственных крестьян и мещан была введена жеребьёвка. На службу стали призываться мужчины с 21 года: сначала из семей, имевших много работников, затем из остальных; единственный работник в семье освобождался от рекрутской повинности. С 1840-х годов допускались замена рекрутов другими лицами, наём охотников и денежные откупы.
3 Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ РИ). Собр. 2-е. 1831 г. Т. 6. Отд. 1-е. СПб., 1833. С. 624.
4 Томские губернские ведомости. 1871. 25 декабря.
5 Внутренняя стража была создана в 1811 г. на базе местных воинских формирований и подчинялась военному ведомству. В 1816—1864 гг. существовал Отдельный корпус внутренней стражи, выполнявший задачи внутренних войск.
6 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1262. Оп. 1. Д. 93. Л. 8.
7 ПСЗ РИ. Собр. 2-е. 1827 г. Т. 2. СПб., 1830. С. 733.
8 В борьбе с дезертирством позиции правительств ведущих европейских стран во многом совпадали, по данной проблеме появились даже межгосударственные соглашения. Так, в мае 1844 г. Россия и Пруссия заключили Конвенцию о взаимной выдаче дезертиров и беглых рекрутов.
9 ПСЗ РИ. Собр. 2-е. 1827 г. Т. 2. С. 731, 732. См. также: Горелов В.Н. Указ. соч.
10 Полянский М. По поводу статьи «Воинская повинность» // Военный сборник. 1907. № 7. С. 100.
11 Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 90. Оп. 4. Д. 532. Л. 1.
12 Там же. Ф. 32. Оп. 6. Д. 91. Л. 16.