ВОЕННАЯ ЛЕТОПИСЬ ОТЕЧЕСТВА
Я.Н. РАБИНОВИЧ — 30 против 200. Бой самарских конных стрельцов с кочевниками на реке Секиз-Кайнаре (Сагыз) в мае 1614 года
Ya.N. RABINOVICH — Thirty against two hundred. The battle of Samara mounted strelets shooters with nomads on the River Sekiz-Kainar (Sagyz) in May 1614
Аннотация. Статья посвящена событиям, связанным с отправкой в Персию первого посольства царя Михаила Фёдоровича Романова. Ранее исследователи не обращали внимания на начальную часть маршрута посольства — от пограничного русского города Самары до р. Эмбы. В статье уточнён маршрут посольства, приведены имена сопровождавших послов служилых людей (самарских конных стрельцов), которые приняли бой с кочевниками в казахской степи при возвращении в Самару; выяснены место и время этого боя (район современного казахского села Ебейты на р. Сагыз, 8—9 мая 1614 г.), восстановлены его основные этапы.
Ключевые слова: Смутное время; Персия; Михаил Тиханов; стрелецкий сотник; Самара; Иван Мизинов.
Summary. The paper focuses on events related to the first embassy of Tsar Mikhail Fedorovich Romanov dispatched to Persia. Previously, researchers overlooked the initial section of their journey, from the borderline Russian city of Samara to the River Emba. The paper specifies the route, gives the names of the servicemen who accompanied the envoys (Samara strelets shooters on horseback) and engaged in fighting with nomads in the Kazakh steppe upon return to Samara; it has discovered the site and time of the battle (the vicinity of today’s Kazakh village of Ebeity on the River Sagyz, on May 8—9, 1614), and reconstructed its main stages.
Keywords: Troubled Times; Persia; Mikhail Tikhanov; strelets sotnik; Samara; Ivan Mizinov.
РАБИНОВИЧ Яков Николаевич — доцент кафедры истории России и археологии Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского, кандидат исторических наук, доцент
30 ПРОТИВ 200
Бой самарских конных стрельцов с кочевниками на реке Секиз-Кайнаре (Сагыз) в мае 1614 года
В первой половине XVII века основу гарнизонов городов Поволжья (Самары, Саратова, Царицына) составляли служилые люди «по прибору» — стрельцы. В этих городах их насчитывалось по 300—400 человек: обычно 100 конных, остальные — пешие. Конные стрельцы чаще всего привлекались для разных походов, сопровождения сухопутных караванов, доставки донесений в Москву, а пешие — кроме охраны своих городов от набегов кочевников, использовались для разных работ, сопровождали караваны судов, в том числе были гребцами.
Относительно истории г. Самары (основан в 1586 г. воеводой князем Григорием Осиповичем Засекиным) отметим, что в краеведческой литературе отсутствуют имена рядовых служилых людей, конных и пеших стрельцов, составлявших основу самарского гарнизона в начале XVII века. Только в последнее время при изучении истории города периода Смуты наметились позитивные перемены1.
Также в историографии современной Республики Казахстан мы найдём очень мало сведений о событиях, происходивших на её территории в Смутное время — в один из самых трагических периодов истории соседнего Русского государства.
Данная статья посвящена одному из малоизвестных боестолкновений, которое произошло на р. Сагыз, в районе современного казахского села Ебейты (Копинского сельского округа Байганинского района Актюбинской области Казахстана)* в начале мая 1614 года между конными самарскими стрельцами, оказавшимися здесь по приказу нового русского царя Михаила Фёдоровича Романова, и кочевниками.
Вскользь об этом событии (без указания места боя и связанных с ним подробностей) упоминали российские и советские учёные Н.Л. Корженевский2, П.П. Бушев3, а также современные самарские историки Ю.Н. Смирнов и Э.Л. Дубман4.
Однако имена рядовых служилых людей «по прибору» (самарских стрельцов) по неизвестным причинам не заинтересовали местных краеведов и учёных-историков, хотя свыше 130 лет назад в издании «Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией»5 были опубликованы списки около 30 самарских конных стрельцов. Парадокс в том, что исследователи постоянно ссылаются на данный сборник документов, в котором без особого труда можно найти имена стрельцов, как и многих других служилых людей «по прибору» и «отечеству» — местных и иногородних, оказавшихся в годы Смуты в Самаре. Однако сегодня ещё не выявлены имена других местных служилых людей «по прибору» периода 1586 — конца 1630-х годов.
Что касается соседнего Саратова, то помимо служивших до начала 1630-х годов воевод и трёх (или четырёх) стрелецких голов нам известны имена лишь сотника, пятидесятника и саратовского жильца.
Между тем каждое такое имя представляет ценность, ибо никто не должен быть забыт. Согласно Конституции РФ мы обязаны чтить «память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству <…> заботиться о сохранении исторического и культурного наследия». Поэтому цель данной статьи — поднять из небытия имена рядовых служилых людей, которых должны знать не только жители Самары. Останки двоих таких воинов покоятся возле села Ебейты, и было бы правильным установить здесь памятный знак в честь рассматриваемых в статье событий.
Предыстория их такова. Воевода Самары князь Дмитрий Петрович Лопата-Пожарский в конце марта 1614 года отправил стрелецкого сотника Ивана Мизинова и 30 конных самарских стрельцов сопровождать первое посольство царя Михаила Фёдоровича Романова к персидскому шаху Аббасу. Это посольство, состоявшее из 20 человек, возглавил Михаил Никитич Тиханов. Известно, что его как стрелецкого голову, сотника и 10 конных стрельцов 30 апреля** 1613 года отправили из Москвы встречать нового царя — Михаила Романова6.
Позже М.Н. Тиханов стал московским дворянином, а подъячий Алексей Бухаров — его помощником. В составе посольства они в конце 1613 года были отправлены из Москвы «с объявительною грамотою о вступлении царя Михаила Фёдоровича на Всероссийский престол». По маршруту посольства по территории Русского государства Москва — Нижний Новгород — Алатырь — Самара вместе с русскими послами домой из России возвращалось находившееся в ней в годы Смутного времени персидское посольство Амир-Али бека (17 человек)7. В Самаре к посольскому каравану присоединились 73 юргенчских и бухарских тезиков (купцов). Маршрут этого каравана проходил по безлюдной голой мартовской степи — от Самары через реки Иргиз и Яик до Эмбы, а далее — через земли правителей Ургенча и Бухары до первых персидских городов. Традиционный путь по Волге — через Астрахань и Каспийское море — в то время был невозможен, т.к. в Астрахани находился злейший враг Михаила Романова атаман Иван Заруцкий, а с ним — «царица» Марина Мнишек и «наследник престола» трёхлетний «царевич» Иван Дмитриевич, сын Лжедмитрия II. Надо было торопиться: в Москве стало известно о переговорах Заруцкого с шахом Аббасом, к тому же добраться до Ургенча следовало до того, как в степи начнёт «подниматься трава» и появятся кочевники.
Князь Д.П. Лопата-Пожарский, используя ограниченные ресурсы отдалённого «украинного» города, попытался, как мог, снабдить посольство всем необходимым: предоставил послам дополнительно 30 лошадей для сопровождения посольского каравана до Иргиза для «возки» конских запасов. Фраза в донесении воеводы: «Да я же, холоп твой, послал до Иргизу под их конскими запасы тритцать лошадей»8 позволяет уточнить маршрут посольства, которое из Самары отправилось на юг, к р. Иргиз, а не на восток по р. Самаре к р. Яик. Этот путь в те годы был наиболее привычным для яицких и волжских казаков. Следовательно, после Иргиза, двигаясь по кратчайшему расстоянию к Яику, послы переправились через него в районе современного Уральска, а не Оренбурга. О дальнейших событиях мы узнаём из донесения воеводы Д.П. Лопаты-Пожарского, отправленного в Москву после 27 мая 1614 года с сотником Иваном Мизиновым, а также после расспроса последнего в столице 20 июня.
Воевода в донесении указал, что посольский караван был отправлен из Самары 25 марта 1614 года, и два месяца ни о нём, ни о сопровождавших его самарских стрельцах ничего не было известно. Только 27 мая в Самару вернулись Мизинов и стрельцы, «переранены, чуть живы», а некоторые из них прибыли пешими.
Мизинов привёз в город письмо от русских послов Тиханова и Бухарова, в котором они сообщали, что стрельцы проводили их до Эмбы («Енбы») благополучно. По пути на них никто не нападал, и в этой безлюдной степи они никого не встречали. Только возле Яика в начале апреля им попались «семь башкирцев» Уфимского уезда, которые занимались бобровой ловлей. Значит, свою задачу стрельцы выполнили. Полностью оправдались прогнозы купцов-тезиков, которые говорили, что пока в степи не взойдёт молодая трава, никакие кочевники («воинские люди») не попадутся по пути, поэтому Москва так торопила воеводу Самары с отправкой послов. От Эмбы стрельцы повернули назад, к Самаре, как было предусмотрено ранее. Они отошли от Эмбы «за три дня», пришли на р. «Секиз-Кайнар». (Речь в донесении воеводы Самары и рассказе Мизинова идёт о современной реке Сагыз. Других рек поблизости нет, а следующая река — Уил находится довольно далеко от Эмбы, и за два дня до неё стрельцы при всём желании добраться не могли.) Там «пришли на них многие люди, по смете их з двести человек, и их у тое речки осадили». Продолжительность бояуказывалась разная. В Самаре Мизинов говорил воеводе, что бой был весь день, с утра до вечера, а в Москве при расспросе уточнил, что «с обеда до вечера». Место боя можно определить ориентировочно — в районе современного казахского села Ебейты. В том бою убили двоих самарских стрельцов, «а иных многих стрельцов и лошедей переранили и побили».Лошадей для дальнейшей дороги домой на всех воинов не хватило (к тому же лошади тоже были ранены). Они прошли после этого боя до Самары расстояние в несколько сотен вёрст. Некоторые стрельцы ехали по двое на одной лошади, поэтому двигались медленно. Бой произошёл на расстоянии около 100 км от Эмбы, следовательно, надо было ещё свыше двух недель ехать до Яика, а потом более недели — до Самары. Всего до неё от места боя — свыше 600 вёрст «по прямой».
В городе Мизинов подробно рассказал воеводе об этом бое (кого из стрельцов убили и ранили, чьих лошадей побили, кто из воинов отличился, кто сам побил неприятелей). По этому рассказу Лопата-Пожарский составил роспись и отправил её в Москву вместе со своим донесением. Из государевой казны воевода выдал деньги семьям убитых стрельцов — на похороны и раненым стрельцам — «на лечбу», а также «на зелье» (порох)9.
Вопрос о награждении стрельцов за службу, а также о компенсации им за убитых и раненых лошадей должен был решиться в Москве. Поэтому в Самаре с нетерпением ждали возвращения Мизинова с царскими наградами для всех отличившихся в том походе стрельцов.
После того как И. Мизинов в сопровождении стрелецкого пятидесятника Игнатки Микитина 20 июня прибыл в Москву, дьяки подробно расспросили его обо всех событиях и точном маршруте. Он рассказал, что посольский караван отправился из Самары на день Благовещенья, т.е. 25 марта. Они шли от Самары степью до Яика две недели. Получается, что около 8—9 апреля караван был уже на Яике, и люди с лошадьми сумели переправиться через реку по весеннему льду в районе современного Уральска. От Яика до Эмбы шли ещё четыре недели, следовательно, дошли 6—7 мая. Там стрельцы попрощались с послами и отправились в обратный путь на Самару.
На третий день «на реке Секиз Карнал на них наехали татаровя человек с 200 и больше, а того подлинно не ведают: калмыки ль, или туркменцы», с ними бились с обеда до вечера. Видимо, этот бой произошёл 8—9 мая. Несмотря на подавляющее превосходство врага — 200 против 30 стрельцов, последние сумели отбиться, хотя и с тяжёлыми потерями. Нападение кочевников на отряд Мизинова лишний раз подтверждает разумную предусмотрительность Посольского приказа, торопившего своё и иранское посольства проехать степями до весеннего снеготаяния, до появления там кочевников.
Скорее всего, встреча оказалась неожиданной для стрельцов, и основные потери они понесли в начале боя, происходившего в конном строю. Именно тогда были убиты два стрельца — Иван Култаев и Истомка Микитин, а их имущество, в том числе продукты (запас сухой конины), оружие (самопал) и даже вторую заводную лошадь (мерина) захватили враги. В дальнейшем, судя по фразе о том, что кочевники «стрельцов осадили», и по продолжительности боя (до вечера), можно считать, что стрельцы спешились. Они, укрывшись за лошадьми, вели прицельный огонь из самопалов, израсходовав почти весь запас «зелья» (это потом отметил воевода), а также довольно успешно стреляли из луков (в основном в начале боя).
Нападавшие кочевники убили двоих стрельцов, ранили пятерых, также убили и ранили 33 государевых лошади. В свою очередь, судя по рассказу Ивана Мизинова, стрельцы убили около 20 кочевников. К вечеру нападавшие «татаровя» отошли назад. С одной стороны, неприятель получил достойный отпор, потерял много людей и лошадей, с другой — в случае дальнейшей осады и даже победы он не мог рассчитывать на богатую добычу, как в случае с купеческим караваном. Так что поле боя осталось за стрельцами, как и все побитые лошади, свои и вражеские. Мяса (конины) для дальнейшей дороги домой оказалось более чем достаточно, чего нельзя было сказать о живых лошадях.
На Самару стрельцы приехали «после Пасхи на шестой неделе», а оттуда поехали к Москве «тому две недели»10. Даты несколько расходятся: в 1614 году Пасху праздновали 24 апреля, пять недель после неё — это 29 мая, а воевода докладывал о прибытии стрельцов на Самару 27 мая. Значит, если верить воеводе, стрельцы вернулись домой в конце пятой недели, а не на шестой — после Пасхи. Получается, что Мизинов 27 мая вернулся на Самару, через неделю в начале июня, залечив раны, отправился из города в столицу, и за рекордный срок — в две недели — добрался до неё.
О подробностях боя на р. Секиз Кайнаре и о действиях там каждого стрельца и рассказал Мизинов. При этом число врагов постоянно повторяется: «пришли на них многие воинские люди, по смете человек за 200». С ними стрельцы дрались весь день до вечера. В «той драке» убили двоих самарских стрельцов. Один из них — Истомка Микитин (у него враги взяли запасы сухой конины и из-под него — мерина со всем имуществом («со всем борошнем»). Второй погибший — Иван Васильев сын Култаев (под ним убили одного мерина и взяли второго, а также имущество и самопал). Так как его назвали полным именем, а не уменьшительным (Ивашка), это был уважаемый человек, зрелый воин.
Были ранены пятеро стрельцов: «десятник Семка Олексеев (двумя стрелами), Федька Михайлов новокрещен, Пятунка Офонасьев москвитин, Иванко Дмитриев шаченин, татарин Якимка». Конные стрельцы, как и неприятель, использовали лучный бой, холодное оружие, а потом, спешившись, стреляли из самопалов. Так что оружием сотника Мизинова и других стрельцов были луки, а не только самопалы и сабли.
Раненые стрельцы тоже сражались достойно: «Десятник Семка Олексеев убил мужика, а под ним ранили коня и мерина. Пятунка Офонасьев москвитин убил мужика. Иванко Дмитриев шаченин убил под мужиком коня, а под ним ранили коня и убили мерина. Федька Михайлов новокрещен убил под мужиком коня. Сам сотник Иван Мизинов убил мужика, под другим убил коня из лука, а под ним самим убили коня и мерина под вьюком».
Многие стрельцы потеряли в бою своих лошадей. У каждого к началу боя была заводная лошадь (конь или мерин), некоторые лишились обоих коней, стали полностью безлошадными, другие потеряли по одному коню. Привожу список всех остальных стрельцов.
«Вож и толмач Пятунка Щевель убил мужика, а под ним убили мерина. Матюшка Сергиев москвитин убил мужика, а под ним убили коня. Михалко Павлов темниковец убил мужика, а под ним убили коня. Гришка Семенов темниковец убил под мужиком коня, а под ним убили коня тоже. Иванко Степанов кашинец убил мужика, а под ним убили мерина и второго мерина. Офремко Устинов вятченин убил мужика. Под Васькой Григорьевым ялатомцем ранили коня и убили мерина. Митька Федоров тетюшанин убил мужика. Олешка Иванов лаишевец убил под мужиком коня. Кондрашка Приезждев убил мужика, а под ним убили коня. Ивашко Иванов Логинов убил под мужиком коня. Осипко Селиванов Баранов убил мужика. Тренька Иванов Лобанов убил мужика. Матюшка Микитин Щокотов убил мужика, а под ним ранили коня и убили мерина. Гаврилка Федоров Плохобородов убил мужика, а под ним ранили жеребца. Ондрюшка Чюнарев убил под мужиком коня, а под ним ранили двух коней. Мартинко Иванов убил мужика, а под ним убили мерина. Обрамко Андреев убил мужика. Дружинка Захарьев убил мужика»11.
Все эти имена были указаны в сохранившемся приложении к донесению воеводы Д.П. Лопаты-Пожарского. Видимо, в Москве Мизинов в устном опросе лишь повторил эти имена. Судя по прозвищам, конные стрельцы Самары были родом из соседних городов — Тетюшей и Лаишева, более удалённых — Темникова (два человека), Елатьмы, Шацка, а также Москвы (два человека), Кашина и Вятки. Среди них находился татарин, новокрещен, возможно, что имелись и православные иноземцы. Пятунка Щевель был одновременно и «толмачем и вожем», видимо, хорошо знал эту дорогу, сражался наравне со всеми.
Здесь названы 27 конных стрельцов, включая сотника, хотя в общем списке должны быть указаны 30 человек. Остались неизвестными имена трёх стрельцов: либо они особо не отличились в бою, либо их просто не указали при составлении донесения.
В то время, когда конные самарские стрельцы после сражения на р. Секиз Кайнар возвращались домой, их товарищи участвовали в походе судовой рати боярина И.Н. Одоевского к Астрахани против атамана Заруцкого (данные события уже неоднократно рассматривались в литературе и выходят за рамки настоящего исследования.) Что касается посольства Михаила Тиханова, то оно, несмотря на враждебное отношение правителя Ургенча, «царя Арапа», сумело чудом спастись и добраться до Персии. Позже Тиханов узнал от разных людей, побывавших в Ургенче: «Царь Арап посылал за вами на дорогу своих людей, а велел де было вас побить. И неведомо де коим обычаем вы ушли; а те где ево люди гоняли за вами и вас не сошли, пришли назад в Юргенч»12.
Переговоры с персидским шахом Аббасом начались в декабре 1614 года, а домой посольство Тиханова вернулось в освобождённую от атамана Заруцкого Астрахань лишь в марте, в Москву — к лету 1615-го. Посольство достигло своих целей: шах Аббас признал царя Михаила Романова законным правителем России, и между ней и Персией были восстановлены дипломатические отношения.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Смирнов Ю.Н., Дубман Э.Л. Самара в Смутное время // Центр и периферия. 2009. № 1. С. 9—16; Рабинович Я.Н., Смирнов Ю.Н. Самара и её жители в событиях начала царствования Михаила Романова // Вестник Новосибирского государственного ун-та. Серия: История. Филология. 2020. Т. 19. № 1: История. С. 60—70.
2 Корженевский Николай Леопольдович (1879—1958) — российский и советский путешественник, доктор географических наук, член-корреспондент Академии наук Узбекской ССР.
3 Бушев Пётр Павлович (1899—1981) — крупнейший специалист по истории русско-иранских отношений, доктор исторических наук.
4 Корженевский Н.Л. Посольство Михаила Тиханова в Персию и путь его через Хиву и Каракумы в Хорасан (1613—1615) // Известия Академии Наук УзССР (Ташкент). 1951. № 6. С. 69—72; Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1613—1621 гг. (по русским архивам). М.: Наука, 1987. С. 13—88.
5 Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией в 3 т. Т. 2 / Под ред. Н.И. Веселовского // Труды Восточного отделения императорского Русского археологического общества. Т. 21. СПб.: Лештуковская Паровая Скоропечатня П.О. Яблонского, 1892.
6 Дворцовые разряды, по высочайшему повелению изданные II отделением собственной ЕИВ канцелярии в 4 т. Т. 1. СПб., 1850. Стб. 1189, 1190.
7 Подлинная роспись. Отпуск из Нижнего Новгорода русского и персидского посольств Тиханова и Амир Али бека, размер запасов, еды, денег, количество лошадей. Приложение к донесению воеводы Нижнего Новгорода. 1614, 7—8 февраля // Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. 2. С. 206—209.
8 Второе донесение царю Михаилу Романову воеводы Самары кн. Дмитрия Петровича Пожарского. 1614, марта 26 // Там же. С. 239—241.
9 Донесение царю воеводы Самары кн. Дмитрия Петровича Пожарского о возвращении в Самару стрельцов с сотником Иваном Мизиновым и о бое на реке Секиз Кайнаре. Самара, 1614, после 27 мая // Там же. С. 242.
10 Расспрос в Москве стрелецкого сотника Ивана Мизинова о сопровождении посольства Тиханова до Эмбы и о событиях в Самаре. Москва, 1614, после 20 июня // Там же. С. 250, 251.
11 Рассказ стрелецкого сотника Ивана Мизинова о бое на реке Секиз Кайнаре и о потерях: приложение к донесению воеводы Самары кн. Дмитрия Петровича Пожарского. Самара, 1614, после 27 мая // Там же. С. 249, 250.
12 Статейный список М. Тиханова и А. Бухарова // Там же. С. 301.
* Естественно, в те годы никаких поселений между Самарой и Ургенчем не было.
** Здесь и далее все даты приведены по старому стилю.