Аннотация. Современная российская историография Польского восстания 1863—1864 гг. уделяет мало внимания боевым действиям правительственных войск против мятежников, в том числе и на территории современных польских регионов. Одним из «историографических пробелов» стало сражение 25—26 января 1863 года за местечко Семятичи Бельского уезда Гродненской губернии. Местность, значительно укреплённая восставшими, их существенное численное преимущество — казалось, все факторы были против русских войск. Тем не менее они сумели разгромить почти в два раза превосходившего их противника и штурмом овладеть Семятичами. В статье на основе нескольких зарубежных источников предпринята попытка анализа одной из крупных успешных военных операций русских войск на начальном этапе восстания, которая завершилась полным разгромом мятежников. Описана подготовка восстания в Семятичах, дана численность русских войск и повстанческих отрядов, проанализирована информация о взаимных потерях.
Summary. Modern Russian historiography of the Polish Uprising of 1863-1864 lacks attention to the military actions of government troops against the rebels, including those that occurred in modern-day Polish regions. One such «historiographical gap» pertains to the Battle of Siemiatycze on January 25—26, 1863, which took place in the Bielsk district of the Grodno province. The rebels fortified the terrain significantly and held a significant numerical advantage over the Russian troops, seemingly tipping the odds against them. Nevertheless, they managed to overcome their enemy’s double superiority and capture Siemiatycze by storm. The article, based on multiple foreign sources, endeavors to analyze one of the significant military successes of Russian troops in the initial stage of the rebellion, which concluded with the utter defeat of the insurgents. The article describes the preparations for the rebellion in Siemiatycze, provides information about the number of Russian troops and rebel detachments, and analyzes mutual losses.
КАРПОВИЧ Олег Валерьевич — методист отдела воспитательной работы с молодёжью Брестского государственного технического университета
«…НАСТОЯЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ТРЕБУЕТ КОНЦЕНТРИРОВАНИЯ ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ СИЛ»
Сражение за местечко Семятичи — первая победа русского оружия в ходе подавления Польского восстания 1863—1864 гг.
Имение Семятичи — владение отставного капитана русской армии барона Карла Феншау располагалось на правом берегу реки Камионка, правого притока Западного Буга. Городок находился на пересечении маршрутов Высоко-Литовск — Дрогичин и Ломжа — Люблин; здесь проходил крупный тракт Москва — Варшава. Численность населения не превышала 2800 человек, большинство из которых были евреями. В июне 1862 года оттуда ушёл российский гарнизон, городок стал «сборным пунктом польских революционеров и местом приготовления к бунту»1.
По некоторым данным, уже в конце октября 1862 года в городке возникла подпольная организация, основной задачей которой была подготовка региона к предстоявшему восстанию против Российской империи. Главными организаторами подпольного комитета стали управляющий имением Домбровский, его кузен Мрозовский, бывшие акцизные чиновники Бельского уезда Станислав Сонгин и Якуб Пиотровский, фельдшер имения крестьянин Высоцкий. В замке помещика Домбровский устроил склад оружия, амуниции и продовольствия2.
Многочисленные каменные строения населённого пункта в случае начала боевых действий позволяли выдерживать долгую осаду. Это были окружённые каменными стенами кладбища — католическое и православное; строения бывшего монастыря одного из католических орденов, а также трёхэтажный замок самого помещика — прямоугольное здание с двумя боковыми флигелями3.
На протяжении двух месяцев до начала восстания в местечке велись фортификационные работы по созданию условий для долговременной обороны, чему не препятствовало отсутствие военных властей.
Первые группы мятежников появились в Семятичах уже в ночь на 7 января*, за четыре дня до всеобщего восстания в Польше. Сначала восставших было немного, но уже на следующий день бывшие офицеры русской армии Януш Коссаковский, Теофил Левергарг, Якуб Пиотровский, Юзеф и Болеслав Токаревичи привели отряд крестьян (косинеров), вооружённых косами, заточенными с двух сторон4.
Сначала мятежники разместились в здании бывшего католического монастыря, но затем, с увеличением общей численности многие жители местечка стали приглашать их к себе. 20 января в Варшаву с семьёй выехал владелец имения барон Феншау, и подпольный комитет переместился в хозяйский замок. Позднее власти имели подозрения в отношении помещика, но доказать его причастность к заговору не смогли.
После отъезда барона мятежный комитет окончательно взял власть в местечке. Гражданское руководство Семятичами возглавил Станислав Сонгин, а во главе военной организации встал Бронислав Рыльский, являвшийся также повстанческим военным начальником Бяльского уезда5. Значительную помощь в обмундировании восставших, их вооружении и снабжении продовольствием оказали местные евреи-ремесленники6.
Как писал позднее в своём рапорте земский исправник Бельского уезда Иван Ловорко, мятежники заставили «жителей им повиноваться, а дабы кто из них не отлучился для донесения об этом местному начальству, расставляли постоянно многочисленный пикет, воспрещая с угрозами выйти кому-либо из пределов» городка. Почти каждый день из населённого пункта рассылались по окрестным сёлам небольшие группы восставших, грабившие сельские волостные правления. Мятежники сжигали документы, а местных православных и католических священников под угрозой силы заставляли провозглашать манифесты Варшавского национального комитета. В Радзивилловском сельском правлении 20 вооружённых повстанцев 21 января разграбили казну, насильно забрали волостного старшину и писаря, отбили рекрутов и удалились обратно в Семятичи7.
22 января в этот городок по приглашению Рыльского стали прибывать подразделения из крупного повстанческого отряда помещика Варшавской губернии Царства Польского Владислава Цихорского8. На следующий день подошёл и сам командир с последней колонной. Его отряд численностью в 2000 человек был сформирован в селении Цехановец (на границе Августовской и Гродненской губерний), где при поддержке местных жителей пополнялся боеприпасами, амуницией и продовольствием9.
Хорошо экипированные и вооружённые бойцы Цихорского прошли боевое крещение при столкновениях с русскими войсками в городке Сураж Бельского уезда, а также в Тыкоцине Августовской губернии. Состав отряда Цихорского был следующим: на каждую тысячу человек приходилось 100 человек кавалерии и 208 стрелков, разделённых на четыре взвода по 52 человека в каждом, под командованием опытных офицеров. Стрелки были вооружены одно- и двуствольными ружьями и штуцерами10.
24 января в Семятичи привёл около 400 человек повстанческий начальник Бяльского уезда доктор Владислав Чарковский, который командовал косинерами в отряде Валентия Левандовского11. После сражения 22 января под местечком Венгров Люблинской губернии около 800 человек привели в Семятичи Ян Матлинский и Владислав Яблоновский12.
Относительно общей численности всех отрядов в Семятичах точных данных нет. Приблизительно она составила около 4000—5000 человек.
Среди мятежников началась борьба за власть. Цихорский на правах члена повстанческого комитета Ломжинского уезда провозгласил себя «командующим Подляшской армией». В свою очередь, возможное первенство Цихорского не устраивало Рыльского, который раньше определил для себя Семятичи. Теоретически общее командование повстанцами мог принять на себя Левандовский, назначенный Варшавой начальником Подлясского воеводства. Но сам Левандовский не обладал должным авторитетом и почти полностью утратил контроль над вверенным ему регионом. Он полагался на своего заместителя — комиссара Подляшья Романа Рогинского как самого способного командира. Но где он находился, Левандовский не знал, и бродил со своими людьми по лесам в его поисках13.
Между тем сам Рогинский со своим отрядом расположился недалеко от имения Высоко-Литовск Брестского уезда князя Ксаверии Сапеги, где безуспешно пытался получить помощь от магната. Не добившись её и уходя от преследовавшего мятежников Брестского отряда русских войск полковника графа И.Г. Ностица, Рогинский заночевал в лесу. Там от проводника он узнал, что в 35 верстах, в Семятичах, «стоит отряд повстанцев, неизвестно под чьим начальством и какой численности»14. На правах комиссара Подляшья Рогинский отправил в Семятичи конный разъезд к начальнику местного гарнизона с предложением обсудить план действий. Вскоре Рогинский получил ответ от «главного вождя подлясской армии» Цихорского с требованием прибыть в Семятичи для аналогичных целей. Рогинский с отрядом в 950 человек и огромным обозом из 100 повозок отправился в путь и, не доходя 10 вёрст до места назначения, остановился в придорожной корчме на ночлег15.
Гродненская губерния входила в зону ответственности Виленского военного округа, образованного в 1862 году. Командующий войсками округа одновременно являлся и виленским генерал-губернатором. До мая 1863 года таковым был генерал-адъютант В.И. Назимов. В Гродненской губернии на постоянной основе до начала восстания размещалась 2-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта З.С. Манюкина в составе Ревельского, Калужского, Эстлядского и Либавского пехотных полков; штаб дивизии — в Белостоке. Там же находились подразделения Либавского пехотного полка16. С началом боевых действий полки дивизии постоянно активно искали мятежников. В Бельском уезде русских войск практически не было, чем и воспользовались мятежники, переходя из селения в селение и утверждая там свою власть.
Получив информацию о значительном скоплении мятежников в окрестностях Семятич, военное руководство сформировало сводный полк, который лично возглавил генерал Манюкин. В состав полка вошли три роты Либавского полка, две — Калужского, 2-й стрелковый батальон и четыре орудия 2-й артиллерийской бригады при поддержке казачьей сотни 33-го Донского казачьего полка. Общая численность русского отряда оценивалась в пределах от 1500 до 2500 человек17. Колонна выступила из Белостока рано утром 25 января, преодолела с обозом 40 вёрст и подошла к селению уже вечером.
Утром того же дня Цихорский планировал выйти со своим отрядом на захват уездного центра Бельск, где можно было поживиться оружием, амуницией и навербовать людей. Однако он решил дать бой здесь, получив информацию о движении частей Манюкина. Рота косинеров и стрелков под общим командованием Кароля Фриче заняла позиции на кладбище, ещё две группы косинеров — Игнатия Мысковского и Юзефа Токаржевича — разместились по обе стороны дороги возле селения. Кавалерия находилась в резерве на рыночной площади, небольшой отряд разместился возле замка18. Генерал Манюкин после многочасового перехода решил сходу атаковать мятежников, засевших на кладбище, силами четырёх рот. После небольшой артподготовки из двух орудий две роты Либавского и Калужского полков подполковника Адриана Филимонова19 выдвинулись на штурм кладбища, но внезапным выстрелом офицер был ранен, и колонна остановилась. Поляки успели перегруппироваться, замедлив атаку русских рот. Манюкин решил в темноте не рисковать людьми и приказал капитану Генерального штаба Александру Гейнсу отвести войска. Отступавшие русские колонны пытались атаковать косинеры Токаржевича, но под картечными залпами откатились назад.
Колонна Манюкина была отведена в деревню Чертаево, что в четырёх верстах от Семятичей. В своём рапорте генерал докладывал о потерях — одном убитом и трёх раненых, в числе которых был подполковник Филимонов. Польские авторы так оценивали потери повстанцев: от 30 до 50 человек погибших и несколько десятков раненых. Сам Цихорский сообщал о 14 убитых (в основном косинеров) и 22 раненых. Потери Манюкина он оценил в 68 погибших, что выглядит крайне сомнительным20.
И русские войска, и мятежники получили необходимую передышку. В Семятичах поляки при помощи местных жителей пополняли продовольственные запасы и приводили в порядок амуницию. Их боевой дух был на подъёме: они отбили атаку регулярной армии21. Генерал Манюкин, пытаясь найти уязвимые места в обороне поляков, провёл рекогносцировку местности силами офицеров во главе с капитаном Гейнсом.
Тем временем Рогинский, находясь на привале в 10 верстах от Семятичей, услышал со стороны селения орудийные залпы и отправил на разведку кавалерию помещика Кобринского уезда Адама Радовицкого и начальника своего штаба Валерия Голиана. Однако они вошли в Семятичи, когда бой уже затих. Утром 26 января Рогинский с отрядом в 950 человек появился в селении. Практически одновременно с ним к Семятичам подошла и колонна Левандовского22, который возглавил объединённые силы мятежников. Готовясь к отражению новой атаки генерала Манюкина, штаб повстанцев решил вести оборону населённого пункта с трёх сторон: северную часть городка и кладбище заняли подразделения Цихорского, западную часть и центр прикрывал Левандовский, Рогинский — юго-западные районы и помещичий замок. Ожидалось подкрепление — отряд Яблоновского, чей лагерь находился в шести верстах от Семятичей23.
Примерно в полдень 26 января русская колонна подошла к селению. Для его решающего штурма генерал Манюкин выделил по две роты Либавского пехотного полка на флангах, центр оставил за артиллерией из четырёх орудий, и две роты находились в резерве. По рекогносцировке капитана Гейнса выходило, что наиболее сильные заслоны поляки поставили на кладбище и в северной части населённого пункта. Правая сторона от кладбища и западная часть находились в слабой позиции. Именно туда, в стык позиций Рогинского и Левандовского, был направлен главный удар.
Внезапным броском пехота обошла замок и заняла его правую половину. Оборонявшие здание бойцы Романа Рогинского оказывали упорное сопротивление, цепляясь за каждое помещение, возле замка кавалерия Радовицкого билась с казаками 33-го Донского полка. Юнкер Александрович поджёг солому, которая лежала возле стен здания. Огонь постепенно распространился на внутренние помещения, а казаки подожгли оставшиеся строения. В огне погибла часть защитников здания вместе с находившимися там ранеными (около 40—50 человек)24. Косинеры, контратаковавшие замок, не выдержали огня артиллерии и бросились к лесу. Вдогонку понеслись казаки. Увидев, что замок взят, державший позиции в районе кладбища Цихорский начал отводить свои подразделения. За ним потянулись колонны Левандовского, занимавшие центральную часть местечка. Позднее Рогинский в своих воспоминаниях обвинил Цихорского и Левандовского в трусости и предательстве. Положение мятежников мог спасти крупный отряд Яблоновского из 800 человек, который должен был в разгар битвы ударить по частям Манюкина с тыла. Однако Яблоновский просто не явился в Семятичи25. Казаки генерала Манюкина кинулись было преследовать беспорядочно отходившие подразделения поляков, однако их прикрывала более многочисленная кавалерия Адама Радовицкого из отряда Рогинского. Как писал в своём рапорте Захар Степанович Манюкин, «если бы у меня было достаточное количество кавалерии, из Семятич едва ли кто-либо успел бы уйти»26.
Пехота Рогинского, оставшаяся прикрывать отход остальных повстанцев, сражалась за каждую улицу и дом. Солдаты генерала Манюкина начали поджигать дома, где засели поляки. Постепенно огонь перекидывался на свободные дома, и в итоге выгорела большая часть местечка.
Разгром повстанцев был полный, хотя данные о потерях существенно разнятся. Генерал З.С. Манюкин в рапорте виленскому генерал-губернатору В.И. Назимову указывал 38 пленных поляков, среди которых 12 были ранены. У противника были отбиты пять ранее взятых в плен нижних чинов Симбирского пехотного полка. По оценке генерала, он потерял 2 убитыми и 12 ранеными, среди которых — подполковник Филимонов, адъютант военного министра подпоручик Пущин и предположительно командир 2-й роты штабс-капитан Юлиан Эйтмантович.
Историк 2-го Петербургского драгунского полка потери русских войск оценил в 5 человек убитыми и 11 ранеными. По его словам, повстанцы потеряли до 800 человек погибшими и 38 пленными27.
Потери русских войск выглядят относительно правдоподобно. За военную кампанию по подавлению восстания (1863—1864) в Либавском пехотном полку погибли и умерли от ран 2 унтер-офицера и 6 рядовых28. К слову, по сведениям советского исследователя Владимира Дьякова, бывших и действующих военнослужащих этого полка, которые позднее перешли на сторону повстанцев, насчитывалось 14 человек: 3 нижних чина и 11 офицеров. Одним из них являлся 34-летний штабс-капитан Эйтмантович, дворянин Ковенской губернии. Польские источники говорят, что в начале мая 1863 года он забрал около десятка рядовых (поляков по происхождению), бежал из расположения части и присоединился к мятежникам29.
Польские оценки потерь повстанцев варьируются от 200 до 300 человек погибшими, более 300 ранеными и взятыми в плен. Профессор Станислав Ланец сообщал о 350 пленных поляках. Ещё больше мятежников бежали с поля боя в свои дома в окрестных сёлах30. Из начального состава отряда Цихорского в 2000 человек к новому месту базирования добрались не более 700, у Рогинского оставалось около 300 из более 900 бойцов; до 70 проц. личного состава потерял Левандовский31.
Сумевшие выйти из Семятич отряды направились в разные стороны. Одна часть кавалерии бежала к селению Мельники Бельского уезда, а оттуда — в Царство Польское, другая — через Дрогичин того же уезда также спасалась в польских регионах. Рогинский сразу направился в Беловежскую пущу, откуда вошёл в Брестский уезд. Часть кавалерии Рогинского бежала в Бяльский уезд, где скрывалась в лесах помещиков Кучинских32. Генерал Манюкин после сражения отвёл свои войска обратно, в деревню Чертаево, где солдаты получили двухдневный отдых. В тот же день к Манюкину явилась делегация евреев, потерявших свои жилища в огне. Как докладывал генерал, хотя они и были виновны в том, что молчали, «зная про все совершающееся как в замке, так и в местечке, но не настолько, чтобы заслуживать совершенного разорения пожаром». Согласно рапорту генерала он просил «г-на начальника Гродненской губернии ходатайствовать о выдаче погорелым Семятичским евреям казенного леса и вспомоществования от правительства»33.
Ксёндз Радзишевский обвинил русских солдат в умышленном поджоге местного костёла, выставив компенсацию за якобы пропавшие из него ценности на сумму 8000 рублей. В подробном рапорте Манюкина отмечалось, что после сражения войска были отведены в Чертаево, а в Семятичах на кладбище были оставлены 50 солдат во главе с капитаном Гейнсом — для захоронения русских воинов и мятежников. В тот момент из находившегося неподалёку костёла по военным были сделаны несколько выстрелов. Гейнс выдвинул туда группу бойцов, заблокировав в костёле все выходы и выставив условие о сдаче. В ответ на новые выстрелы несколько казаков (без ведома офицера) заложили двери соломой и подожгли. Капитан приказал немедленно тушить огонь и отвёл своих бойцов от здания, когда узнал, что из Чертаева вышло подкрепление. Как писал генерал Манюкин, его солдат в костёле не было вообще, следовательно, разграбить они его не могли, а ксёндз Радзишевский умышленно лгал. Более того, во время штурма селения были предприняты меры предосторожности, в частности, личные вещи жителей были вынесены на безопасное расстояние, и возле них выставлена охрана. Всё это подтвердил еврейский кагал34.
Сражение при Семятичах — неудачное для поляков — вызвало у них смешанные чувства. При более благоприятных раскладах мятежники имели определённые шансы на успех. Надежда возлагалась на немалый отряд Яблоновского, который мог ударить в тыл генералу Манюкину, а также на военные знания командования мятежников, в частности Левандовского. Именно к последнему у польских историков — масса претензий. По их мнению, он не обладал должным авторитетом у своих коллег и полностью утратил управление людьми. Как писал один из авторов, «каждый из командиров имел собственную концепцию и реализовывал её индивидуально, а разногласия между ними стали одной из причин поражения повстанцев». Исследователь восстания 1863 года Агатон Гиллер главной причиной поражения мятежников называл «брак организации командования»35.
Император Александр ІІ по итогам сражения выразил благодарность генералу Манюкину, а нижним чинам пожаловал по одному рублю. Либавский пехотный полк получил 520 рублей «премиальных», 21 нижний чин был награждён «знаками отличия военного ордена»36.
В Семятичском сражении, ставшим одним из крупнейших на начальном этапе восстания, обе стороны оперировали большой массой войск. И русское командование в лице генерала З.С. Манюкина и его штаба в условиях значительного численного превосходства мятежников сумело найти слабые места в обороне поляков и нанести удар. После этого сражения расположенные в Гродненской губернии войска начали действовать более активно. Повстанцы уже не решались сражаться в открытом бою против русских войск, поэтому перешли к партизанской тактике. Вместе с тем внезапно начавшееся восстание и успехи его участников выявили существенные проблемы в дислокации русских войск и недооценку сил потенциального противника. Не случайно генерал З.С. Манюкин в рапорте В.И. Назимову просил донести до императора, что положение очень серьёзное, «польское восстание не кончится скоро и что настоящее положение требует концентрирования значительных сил»37. Дальнейшие события подтвердили правильность этих строк.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Szum E. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863). Przebieg, okoliczności, kontekst społeczny i polityczny // Powstanie 1863. Podlaskie epizody. Supraśl, 2014. S. 15.
2 Ibid. S. 16.
3 Powstanie styczniowe na Białostocczyżnie. W 150. Rocznicę wybuchu. Białystok: Wydawnictwo Prymat, 2014. S. 20; Кісялёў Г.В. Смак Беларушчыны. Мінск: Лімарыус, 2013. С. 413.
4 Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek». Studium przywództwa // Studia z dziejów wojskowości. 2012. T. 1. S. 232.
5 Szum E. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 27.
6 Ibid. S. 25; Кісялёў Г.В. Op. cit. С. 415.
7 Иван Григорьевич Ловорко, коллежский асессор // Памятная книжка Гродненской губернии на 1862 год. Гродно: Типография Гродненского губ. правления, 1862. С. 111; Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 811. Оп. 1. Д. 68. Л. 76 об. — 77; Восстание в Литве и Белоруссии. 1863—1864 гг.: [Сб. документов] / [Предисл. Ю. Жюгжды и В. Неупокоева]; [Ред. колл.: В. Дьяков и др.]. М.; Wroclaw: Наука, 1965. С. 339.
8 Владислав Цихорский (1822—1876) — помещик Калишского воеводства, полковник повстанческих войск; покончил с собой 8 июня 1876 г. в г. Станиславе (совр. Ивано-Франковск) Австро-Венгерской империи. См.: Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 213.
9 Szum E. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 27.
10 Архивные материалы Муравьёвского музея (АМММ). Т. 2. Вильно, 1915. С. 42; Szum E. Pułkownik Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 233.
11 Валентий Левандовский (1823—1907) — мещанин, бывший лейтенант австрийской армии; принимал участие в Венгерской кампании 1848—1849 гг. Повстанческий военный начальник Подлясского воеводства; полковник повстанцев; был приговорён к смертной казни, заменённой на лишение всех прав состояния и высылку в Сибирь. Вернулся в Польшу в 1877 г. См.: Cederbaum H. Powstanie styczniowe. Wyroki Audytoryatu polowego z lat 1863, 1864, 1865 i 1866. Warszawa: Gebethner i Wolff, 1917. S. 293; Mencel T. Walenty Lewandowski i początki powstania styczniowego na Podlasiu // Rocznik Lubelski. 1963. № 6. S. 82; Владислав Чарковский (1831—1863) — врач, окончил медицинский факультет Московского университета; гражданский повстанческий начальник Бяльского, затем Седлецкого уезда Люблинской губернии; расстрелян в Седльце 17 июля 1863 г. См.: Polski Słownik Biograficzny. T. 4: Chwalczewski Jerzy — Dąbrowski Ignacy. Kraków: Polska Akademia Umiejętności, 1938. S. 197.
12 Владислав Яблоновский (1841—1894) — врач, выпускник польской военной школы в Генуе. См.: Polska Szkoła Wojskowa w Genui i Cuneo 1861/1862 // Józef Białynia Chołodecki: Księga pamiątkowa opracowana staraniem Komitetu Obywatelskiego w czterdziestą rocznicę powstania r. 1863/1864. Lwów, 1904. S. 20; Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 234.
13 Mencel T. Op. cit. S. 82.
14 Рогинский Р. Из воспоминаний повстанца // Исторический вестник. 1906. Т. 105. С. 439.
15 Góra St. Działalność powstańcza Romana Rogińskiego na Podlasiu // Rocznik Białostocki. T. 4. 1965. S. 394.
16 АМММ. Т. 2. С. 426; Лопатин В.К. Памятка либавца. Краткая история 6 пехотного Либавского принца Фридриха Леопольда Прусского полка. СПб.: Тип. АО Брокгауз — Ефрон, 1903. С. 45.
17 Лопатин В.К. Указ. соч. С. 49; Szum E. Pułkownik Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 238.
18 Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 237; he is. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 34, 35.
19 Филимонов Адриан Алексеевич — подполковник; в офицерских чинах с 3 июня 1842 г. См.: Список подполковникам по старшинству. СПб.: Военная типография, 1862. С. 377.
20 Wojtasik J. Wybuch powstania 22 stycznia 1863 r. i pierwsze wielkie bitwy powstańcze na Podlasiu // Rocznik Bialskopodlaski. 2007. T. XV. S. 38; Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 240; he is. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 38.
21 Wronowski N. Węgrow-Siemiatycze // W czterdestą rocznicę powstania styczniowego 1863—1903. Lwow, 1903. S. 515.
22 Matosek M. Pułkownik Walenty Teofil Lewandowski, naczelnik województwa podlaskiego // Powstanie Styczniowe. Kraj i Litwa pogrążyły się w żałobie narodowe. Warszawa, 2022. S. 191.
23 Góra St. Op. cit. S. 395.
24 АМММ. Т. 2. С. 46, 47; Szum E. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 46.
25 Рогинский Р. Указ. соч. С. 444, 445.
26 АМММ. Т. 2. С. 47.
27 Там же. С. 48; Лопатин В.К. Указ. соч. С. 50; Каменский Е.С. История 2-го драгунского С.-Петербургского генерал-фельдмаршала князя Меншикова полка. 1707—1898. Т. 2. М.: Типография Вильде, 1900. С. 462.
28 АМММ. Т. 2. С. LIII, LIV.
29 Дьяков В.А. Деятели русского и польского освободительного движения в царской армии 1856—1865 годов (биобибл. словарь). М.: Наука, 1967; Nowolecki A. Dodatek. Pamiątka dla rodzin polskich. Kraków, 1867. S. 11, 12.
30 Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 247; Laniec S. Litwa i Bialorus w dobie konspiracij i powstania zbrojnego, 1863—1864. Olsztyn: Osrodek Badan Nauk im. W. Ketrzynskiego, 2002. S. 61.
31 Mencel T. Op. cit.S. 86; Szum E. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 60.
32 АМММ. Т. 2. С. 51; Niemirka B. Spisy represjonowanych powstańców styczniowychz obszaru powiatu siedleckiego (w granicach sprzed 1863 r.) // Rocznik liwski. 2012—2013. T. VI. Liw, 2012—2013. S. 189.
33 АМММ. Т. 2. С. 52.
34 ГА РФ. Ф. 811. Оп. 1. Д. 68. Л. 81—83 об.
35 Szum E. Bitwa siemiatycka (6—7.II.1863)… S. 50; Szum E. PułkownIk Władysław Cichorski «Zameczek»… S. 249; Mencel T. Op. cit. S. 85.
36 Лопатин В.К. Указ. соч. С. 50.
37 Миловидов А.И. Первые скорбные страницы летописи польского восстания 1863 г. в пределах Северо-Западного края // Исторический вестник. 1913. № 5. С. 569.
* Здесь и далее даты даны по старому стилю.