Шепетов Юрий Иванович — ветеран труда
(Санкт-Петербург. E-mail: shepetov@bk.ru)
Первые дни войны
Память часто возвращает меня к началу войны, к событиям, которые врезались в сердце на всю жизнь. У тех дней — особый счёт и положение, их не забыть, они будут стоять перед глазами до последнего часа. Страшный облик войны навеки наложил отпечаток на наши души гулом бомбардировщиков, грохотом бомб и снарядов, дымом пожарищ, бесконечными вереницами беженцев на пыльных дорогах.
Война для меня, тринадцатилетнего подростка началась в Северной Буковине, в г. Черновцы1 (Украина), в 30 км от румынской границы. Мой отец полковник Иван Михайлович Шепетов2 был командиром 96-й горнострелковой дивизии3. Во второй половине июня мама попала в больницу, и отец всю предвоенную неделю вынужден был всюду возить меня с собой. Мне, мальчишке, эти поездки чрезвычайно нравились: очень хороши были летом Карпатские горы и долины. Интересно было также наблюдать, как бойцы строят укрепления.
В субботу 21 июня мы с отцом ездили на границу в район Красноильска. На дороге, ведшей в Румынию, за полосатыми шлагбаумами я впервые увидел в бинокль немца. В серо-зелёной форме, с коротким автоматом на груди он стоял рядом с румынским пограничником. Судя по отдельным репликам, эта картина не понравилась ни отцу, ни окружавшим его командирам. Лица у всех как бы померкли, стали озабоченными. Правда, на обратном пути отец повеселел, мы заехали в больницу проведать маму, передали ей баночку клубники. Отец пообещал, что обязательно приедет завтра и пробудет с ней подольше: в конце концов должен же быть у него хоть один выходной в месяц. Увы, выходного не получилось. Ночью сквозь сон я услышал настойчивый телефонный звонок, тревожные вопросы отца, его торопливые шаги по лестнице. Затем послышались отдалённый гул самолётов и звуки, похожие на взрывы. «Опять учения», — промелькнула в голове дремотная мысль. В шесть утра меня разбудил адъютант отца лейтенант Николай Резниченко. «Вставай, Юрка, войнa!» — сказал он. Тревожный холодок охватил сердце.
Утро выдалось солнечным и безветренным. Через 15 минут мы уже были в штабе дивизии. Здесь царила атмосфера напряжённого ожидания. Звонили телефоны. Из отрывочных фраз я понял, что отдельные части отцовской дивизии совместно с пограничниками ведут бой с противником, рвущимся через государственную границу. И сразу вспомнился вчерашний немец с автоматом.
Около восьми часов к штабу подъехала машина командира 17-го стрелкового корпуса генерал-майора И.В. Галанина4. Иван Васильевич неодобрительно посмотрел в мою сторону, но ничего не сказал. Стремительно взбежав на крыльцо, он крикнул своему адъютанту: «Командиров ко мне!» и скрылся за дверью. Как потом рассказывали, он только что вернулся из поездки на аэродром, который представлял ужасную картину: более 40 наших истребителей были уничтожены неожиданным налётом врага.
Когда закончилось совещание командного состава корпуса, отец сказал, что завтра мы переедем в Сторожинец, где будет находиться штаб дивизии.
— А потом вам с мамой надо будет отсюда совсем уезжать, — добавил отец.
В Сторожинец мы — я, отец и адъютант Резниченко — отправились ранним утром 23 июня. Следом шла колонна штабных автомобилей. Городок находился в 20 километрах к западу от Черновиц, он весь утопал в зелени. На подъезде к городу я получил, как говорится, крещение огнём. Нас обстреляли румынские самолёты, а затем со второго захода один из них сбросил бомбу, и небольшой осколок, словно ножом, чиркнул меня по животу. К счастью, он разрезал лишь кожу, но отец и Николай всполошились не на шутку. Вот тогда я понял, что война — не игра. Здесь стреляют, ранят и убивают по-настоящему.
День пролетел в тревогах и заботах, полный противоречивых слухов и ожиданий. Помнится, только и разговоров было: что это — провокация или война? При этом настроение, как мне казалось, у всех оставалось бодрое.
Под вечер в штабе дивизии появились пленные румыны — два солдата и один сержант с перевязанной головой. Их окружили любопытные: как же — первые пленные на второй день войны! Румыны заискивающе улыбались. Это были простые крестьянские парни, чернявые и молодые. Наши бойцы ободряюще хлопали их по плечам, угощали папиросами и махоркой. Будто это и не враги, а свой брат, трудяга с мозолистыми руками. Трудно сказать, что думали румыны, но они виновато поглядывали на мои окровавленные бинты и сожалеюще кивали головами.
Пленных взяли полковые разведчики на румынской территории за рекой Сучавой в короткой стычке с разъездом румынских кавалеристов.
Интересно, что по этому, казалось бы, столь незначительному поводу начальник генштаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер оставил в своём «Военном дневнике» такую запись: «23 июня 1941 года. 2-й день войны. На юге русские произвели ряд разведывательных поисков из района Черновиц против румынской кавалерии. Очень хорошо!».
Возвращаясь в Черновцы, в штаб корпуса, отец приказал пересадить румынского сержанта с грузовика в нашу «эмку». Помнится, по дороге шёл как бы допрос пленного, в ходе которого даже я понял, что румыны хотят взять Черновцы 28 июня. В этот день исполнялась годовщина присоединения Северной Буковины к советской Украине. Как известно, планам Антонеску не суждено было сбыться. Попытки немецко-фашистских и румынских войск с ходу овладеть городом были отражены, а враг отброшен за линию государственной границы. Лишь 5 июля 1941 года в связи с угрозой окружения советские войска оставили город.
В Черновцы мы приехали ночью. Город непривычно тонул во мраке. Машины миновали въездные ворота с часовыми, подъехали к штабу корпуса, и пленных увели на допрос. Николай отвёл меня домой. На подходе нас остановил неожиданный возглас: «Стой, кто идёт?». Раньше часовых у нашего дома не было. Последовал ответ Николая, и вот я дома. Кстати, здесь же жила и семья командира 209-го полка, будущего Героя Советского Союза майора Геннадия Валерьевича Миклея5.
Забегая вперёд, скажу, что много лет я разыскивал участников разведки, взявшей в плен трёх румын. И однажды удача мне улыбнулась. Удалось найти двух из них — бывшего командира отделения разведчиков старшего сержанта Петра Павловича Борзенко и сержанта Ивана Матвеевича Непейпиво.
Приведу здесь в сжатом виде их рассказ о тех далёких днях. «В семь часов утра 22 июня 1941 года взвод курсантов полковой школы разведчиков под командованием лейтенанта Григория Ковтуна был поднят по тревоге и получил приказ оказать помощь пограничникам, которые вели бой с нарушителями границы южнее села Белая Криница (Фонтина Альба).
Форсированным маршем двинулись к заставе. Пограничники под командованием начальника 16-й погранзаставы лейтенанта Жабровца вели в полуокружении бой с румынскими горными стрелками. С нашей помощью атаки противника были отбиты с большими потерями для врага. Только днём мы узнали, что это не просто нарушение границы, а начало войны.
Ночью наш взвод пешей разведки в составе 40 человек вышел в рейд на территорию Румынии примерно в район сёл Виковулы — Фрэтэуцы. Нам надлежало пройти во вражеский тыл на глубину до 10 километров и разведать, какие части врага стоят против нас, где они сосредоточены, и, самое главное, взять «языка». С нами был проводник из местных жителей.
На вооружении у нас был один ручной пулемёт, один автомат и карабины. Идти было тяжело. Ночь. Лес. Гористая местность. Болотистые низины у реки Сучавы. Внимание напряжено до предела. В этих трудных условиях хорошо действовали курсанты Набока, Шейдин и Марцинкевич. Они шли в передовом дозоре и были глазами и ушами нашего взвода. От их внимания фактически зависел успех рейда. Ранним утром дозор обнаружил группу румынских кавалеристов, которые отдыхали, ничего не подозревая. Лейтенант Ковтун приказал окружить их, атаковать и взять пленных. Стычка была короткой, но отчаянной. В результате нам удалось взять в плен, как нам показалось, офицера и двух солдат. К сожалению, лошади во время схватки разбежались, и воспользоваться ими не удалось. Отход назад оказался ещё труднее, хотя и по знакомому пути. Несколько раз мы видели буквально рядом румынские дозоры и разъезды. Видимо, наш налёт сильно всполошил фашистов.
Почти половину дня 23 июня мы провели на вражеской территории. Мы вышли довольно точно и без происшествий в назначенный пункт, где нас ждали пограничники, пересекли границу и только тут были обстреляны румынами. Всё, однако, обошлось благополучно. Наш добровольный проводник из местных жителей был знатоком тайных троп через границу и оказал нам в этом рейде большую помощь.
Трудно сейчас даже вообразить ту радость, когда мы увидели своих. Мы были горды тем, что выполнили задание и вернулись без потерь. Пленных срочно отправили в Красноильск, где стоял штаб 209-го полка майора Миклея, а оттуда в Сторожинец.
В течение восьми дней наши разведчики уже более мелкими группами ходили во вражеский тыл по проторённой дорожке. И большей частью эти вылазки были удачными. Потерь с нашей стороны почти не было, а «языков» мы добыли около десятка, и среди них — одного немецкого ефрейтора.
Мы с мамой уехали из Черновиц 24 июня на грузовой машине, битком набитой женщинами и детьми. Короткое прощание с отцом, последние поцелуи, букет роз маме, мне часы, снятые с руки. Это расставание оказалось навечно. Больше мы отца уже никогда не видели и не обменялись с ним ни единой весточкой: ураган войны разметал нас в разные стороны. Уже после войны мы узнали некоторые подробности. 15 июля в районе с. Ивашковцы машина Шепетова неожиданно въехала в расположение немцев. Все, кто в ней находился, открыли огонь из автоматов. Водителю удалось развернуть машину, и, поднимая клубы пыли, она помчалась обратно. Но немцы открыли миномётный огонь. Одна из мин попала в запасной скат «эмки». Отец и комиссар дивизии П.Г. Степанов получили легкие ранения, а вот Николай Резниченко оказался ранен тяжело: осколки раздробили голень. Резниченко отправили в госпиталь в Шаргород. О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. Но я до сих пор помню довоенный адрес родителей Николая Петровича: город Пятигорск, улица Тургенева, 14.
О трагической судьбе отца, вернее о том, что он пропал без вести, мы узнали только в феврале 1944 года после освобождения нашими войсками Кировограда. А о том, что в 1942 году в боях за Изюм и Барвенково отец был ранен, попал в плен, этапирован в концлагерь СС Флоссенбург, где был казнён 21 мая 1943 года за попытку бежать, нам стало известно лишь через 20 лет.
В июне 1974 года вместе с ветеранами 14-й гвардейской Винницкой стрелковой дивизии, участниками приграничных боев 1941 года, мне довелось побывать в Сторожинце и на той пограничной заставе за Красноильском. В дальней дымке голубели вершины гор, лес был наполнен птичьими голосами, пограничники, молодые и весёлые, азартно играли в волейбол на спортплощадке. О прошлом здесь напоминали только заросшие травой траншеи на пригорке.
Но я тогда ошибался. Прошлое — не исчезло.
В мае 1992 года в Черновцах, на стене дома, где мы жили, была установлена мемориальная доска Героям Советского Союза И.М. Шепетову и Г.В. Миклею.
25 октября 2009 года в мемориале «Концлагерь Флоссенбург» (Бавария), в капелле «Пленённый Иисус», открыта мемориальная доска генералу И.М. Шепетову. Доска изготовлена и установлена Немецким народным союзом по уходу за воинскими захоронениями (VDK).
17 марта 2010 года под мемориальной доской генералу И.М. Шепетову была установлена мраморная плита с фамилиями 16 советских генералов, которые находились в разное время в концлагере Флоссенбург. Плита изготовлена по инициативе и на средства бывшего узника концлагеря Валентина Фёдоровича Лыткина, его сына Владимира и внучки Евгении. Это событие стало эпохальным. Отныне в капелле «Пленённый Иисус» появился русский уголок.
25 апреля 2010 года, во время празднования 65-летия освобождения Флоссенбурга американскими войсками генконсул РФ в Мюнхене Андрей Юрьевич Грозов отдал дань уважения генералу И.М. Шепетову от имени Российской Федерации.
В память об отце я написал две песни: «Флоссенбург — земля святая» и «Флоссенбург, весна, свобода…» к 65-летию Победы. Они были с успехом исполнены 25 апреля 2010 года в конференц-зале мемориала для широкой мировой общественности.
Память о прошлом жива в людских сердцах.
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Черновцы (до 1944 — Черновицы), город, областной центр в Украине, на р. Прут. Население в 1939 г. — 106 тыс. человек. 22 июня 1941 г. немецко-фашистская авиация атаковала аэродром и ряд других объектов города. Части Красной армии отразили попытки немецких и румынских войск с ходу овладеть городом и отбросили их за линию государственной границы. В городе в конце июня 1941 г. были сформированы 9 истребительных рот, 18 взводов и свыше 100 вооружённых отрядов, которые охраняли мосты через Прут, предприятия и учреждения; бесперебойно работал железнодорожный узел. 5 июля 1941 г. в связи с угрозой окружения советские войска оставили город, который был освобождён 29 марта 1944 г. в ходе Проскуровско-Черновицкой операции. 16 частям, участвовавшим в освобождении города, присвоено почётное наименование «Черновицкие».
2 Шепетов Иван Михайлович (1902—1943), советский военачальник, генерал майор (1941). В Красной армии с 1918 г. Участник Гражданской войны. Окончил пехотную школу (1921 г.), кавалерийскую школу (1924 г.), Военно-политические курсы в (1927 г.), Военную академию имени М.В. Фрунзе (1934 г.). Участник Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 г. В должности командир 96-й горнострелковой дивизии (18-я армия, Южный фронт) в оборонительных боях 1941 г. обеспечивал дивизией отход армии от государственной границы. В середине августа в районе станции Грейгово, затем станции Заселье дивизия прорвала кольцо окружения и обеспечила переправу 18-й армии через Днепр. Звание Героя Советского Союза присвоено 9 ноября 1941 г. В 1942 г. в боях за Изюм и Барвенково был ранен, попал в плен. За попытку бежать из Флоссенбургского концлагеря в Германии 21 мая 1943 г. был казнён.
3 Речь идёт о Винницкой стрелковой дивизии, сформированной в декабре 1923 г. в г. Виннице как 96-я Винницкая сд. В сентябре 1929 г. присвоено имя Яна Фабрициуса. С 22 июня 1941 г. до февраля 1944 г. входила в состав разных армий на Южном, Юго-Западном, Степном, 2-м и 1-м Украинских фронтах, с середины февраля 1944 г. до конца войны — в 5-ю гвардейскую армию. Участвовала в оборонительных боях за Первомайск, Николаев, Ростов-на-Дону, в Барвенково-Лозовской наступательной операции, в Сталинградской и Курской битвах, освобождении Украины и Польши, Берлинской и Пражской наступательных операциях. За боевые заслуги преобразована в 14-ю гвардейскую сд (январь 1942 г.), награждена орденом Ленина, Красного Знамени, Кутузова 2-й степени; 7883 её воина награждены орденами и медалями, 13 присвоено звание Героя Советского Союза. Дивизией командовали: полковник, с октября 1941 г. генерал-майор И.М. Шепетов (1941—1942), генерал-майор А.С. Грязнов (1943), полковник В.В. Русаков (1943), полковник Г.П. Слатов (1943—1944), генерал-майор В.В. Скрыганов (1944—1945), полковник А.Я. Горячев (1945), полковник С.А. Лосик-Савицкий (1945), полковник П.И. Сикорский (1945).
4 Галанин Иван Васильевич (1899—1958), советский военачальник, генерал-лейтенант (1943). В Красной армии с 1919 г. Окончил военную школу имени ВЦИК (1923), курсы «Выстрел» (1931), Военную академию имени М.В. Фрунзе (1936). В Гражданскую войну рядовой. В 1923—1938 гг. на командных и штабных должностях. С 1938 г. командир дивизии, принимавшей участие в боях на р. Халхин-Гол (1939). С 1940 г. командир стрелкового корпуса, затем командующий 12 А Южного фронта (август—октябрь 1941 г.), 59 А Волховского фронта (ноябрь 1941 — апрель 1942 г.), командующий армейской группой войск 16 А Западного фронта, заместитель командующего Воронежским фронтом (август—сентябрь 1942 г.), командовал рядом армий. Умело руководил войсками в операциях на Украине, в Сталинградской и Курской битвах, в Ясско-Кишинёвской и Будапештской операциях.
5 Миклей Геннадий Валерьевич (1907—1941). В Красной армии с 1929 г. Участник Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 г. Командир 209-го горнострелкового полка (96-я горнострелковая дивизия, 18-я армия, Южный фронт). Майор Миклей в бою 5 июля 1941 г. в районе с. Тарнавка (Чортковский район Тернопольской области) захватил с бойцами вражеский штаб. В бою 2 августа 1941 г. в районе с. Красногорка (Голованевский район Кировоградской области) был ранен, но не покинул поле боя. Погиб в этом бою. Звание Героя Советского Союза присвоено 9 ноября 1941 г. посмертно.