С самого начала боевых действий 57-я отдельная танковая дивизия оказалась разорванной. 114-й танковый полк в ночь с 21 на 22 июня выгружался в Проскурове и с первых же дней войны был задействован в бои в районе Шепетовка в составе первых эшелонов 16-й армии. Взаимодействуя с частями стрелковой дивизии, танковый полк действовал смело и решительно.
Противник стремился быстрее захватить Шепетовку, и он по несколько раз в день атаковал наши войска, но, не смотря на его преимущество, этого ему не удавалось. В целях того, чтобы сбить темп вражеского наступления 114-й танковый полк переходил в контратаки, наносил сильные удары и противник, понеся большие потери, откатывался в исходное положение. Танковый полк возвратился в дивизию с большими потерями в личном составе и в технике и вскоре был выведен на переформирование.
Штаб 57-й отдельной танковой дивизии и разведывательный батальон находятся в вагонах и спешат в новый район сосредоточения. В каком положении находятся остальные части, штаб дивизии не знал. Позднее, тогда, когда уже штаб прибыл в новый район сосредоточения, стало многое ясно.
В новом районе сосредоточения, в трёх километрах восточнее Орши, главные силы дивизии смогли сосредоточиться только к исходу 2 июля, но без транспортных средств. Ландин Анатолий Александрович вспоминает. Автотранспортный батальон дивизии 23 июня был выгружен в городе Смоленске и своим ходом направлен в район сосредоточения дивизии в леса, 3 километра восточнее Орши. В этот район он прибыл к 13-00 24 июня. Только, что автотранспортный батальон прибыл в район сосредоточения, командиру батальона сообщили о том, что противник выбросил крупный десант в районе восточнее Минска, а вскоре об этом знали все водители. В это время спешно формировался отряд на разгром вражеского десанта, из войск, выгруженных в этом районе.
В состав этого отряда 27 июня выступил и 57-й отдельный автотранспортный батальон дивизии.
Отряд ликвидировал вражеский десант, но противник обошёл город Минск и отряд, сформированный в районе Орша, вновь вступил в ожесточённые бои. 57-й отдельный автотранспортный батальон возвратился в дивизию только к 7 июля 1941 года. В этих боях воины автотранспортного батальона были ранены. С тяжёлым ранением направлен в госпиталь в глубокий тыл младший лейтенант Ануфридчук и помощник командира взвода Ландин.
К этому времени обстановка на всём западном фронте с каждым днём ухудшалась. Наши войска в начале войны 1941 года не смогли создать устойчивого фронта обороны на западном направлении. В результате немецкие войска к 10 июля захватили значительную часть Белорусской Республики, и поэтому создалась угроза прорыва фашистских войск на Смоленск. С первых дней и до 10 июля, немецкие войска находились в исключительно благоприятных условиях. Но упорство советских войск враг не сломил, и поэтому в середине лета 1941 года произошло одно из крупнейших сражений первого периода Великой Отечественной войны, вошедшее в историю под названием Смоленское сражение. Это историческое сражение продолжалось два месяца с 10 июля по 10 сентября 1941 года. Немецкое командование, оценивая силы Советской армии в 11 боеспособных дивизий, решило одним ударом сломить последнюю преграду на пути к Москве. Приказало 3-й и 2-й танковым группам, не дожидаясь подхода войск 9-й и 2-й армий, перейти в наступление и уничтожить советские войска на левом берегу р. Днепр, и овладеть районом Смоленска.
С 10 июля противник силами 2-й танковой группы приступил к форсированию Днепра на фронте от Орши до Нов. Быхова, а 39-м мотокорпусом 3-й танковой группы развивал наступление на восток от Витебска. Эти группы, немецких войск, стремились выйти в район Смоленска и окружить главные силы Западного фронта.
11 июля немцы захватили плацдарм южнее Орши и севернее Быхова, а с утра 12 июля развернули наступление в восточном направлении. В результате сложившейся обстановке, создалась угроза г. Смоленск. Оборону города возглавлял командующий 16-й армии генерал-лейтенант М.Ф. Лукин.
Противник, окрылённый успехом, продвигался вглубь нашей Родины, а наши войска только, что прибыли в район сосредоточения. Для того чтобы как-то задержать движение фашистов, командование фронтом, не дожидаясь полного сосредоточения соединений, вводило войска в бой по частям. Бывало и так: распоряжением старшего начальника все встреченные разрозненные группы войск объединялись в группу, подчинялись старшему по званию или по занимаемой должности и в этом случае они представляли внушительную силу, но в тоже время они не были сколоченным соединением. Командир такой группы получал задачу и стремился как можно быстрее выйти в указанный район для выполнения боевой задачи. Данные о противнике собирались различным способом, как удастся и от кого удастся. Большей частью они поступали от встречных людей, идущих с передовой линии, а также и от раненых. Но все эти данные очень часто были противоречивыми и не давали даже приблизительно правдивой картины об обстановке на фронте.
В таком положении, сразу же после выгрузки, оказался командир 115-го танкового полка 57-й отдельной танковой дивизии подполковник
И.И. Сергеев.
115-й танковый полк после разгрузки вышел в район сосредоточения дивизии в лес 3 километра западнее Орши. В 14-00 3 июля в расположение полка прибыл заместитель командующего западным направлением – генерал-лейтенант А.И. Ерёменко. Он приказал, не дожидаясь прибытия тылов, полку двигаться через Толочин в направлении города Борисова до встречи с ним. В 6-00 следующего дня в 8-и километрах западнее Толочин, А.И. Ерёменко встретил танковый полк и указал: полк входит в подчинение 20-й армии, а до приказа командующего генерал-лейтенанта тов. Курочкина П.А., свои действия увязать с боевыми действиями 1-ой мотострелковой дивизией. В 6-30 офицер связи штаба 20-й армии доставил приказание, в котором сказано: танковому полку организовать оборону Толочина. Полк возвратился в Толочин, но 2-й танковый батальон вышел на р. Бобр для взаимодействия с частями 1-й мотострелковой дивизии.
В то время, когда 115-й полк находился в районе выгрузки, туда же прибыл танковый батальон из Орловского танкового училища. Этот батальон предназначался для 57-й отдельной танковой дивизии как отдельная часть. Но управление дивизии ещё не прибыло, поэтому этот батальон был временно подчинён командиру 115-го танкового полка. Таким образом, ко времени прибытия штаба дивизии в 115-м танковом полку, оказалось, пять танковых батальонов: батальон Т-34, три батальона Т-26, батальон Т-26 огнемётных танков.
Все танковые батальоны имели всего только по одному боекомплекту и по одной заправки горючего в машинах. Полк должен иметь запасы боеприпасов и горючего, тем более ему поставлена задача: двигаться до встречи с противником, а значит, предстоит бой. К этому времени тылы полка и дивизии ещё не прибыли. Как-то надо обеспечить полк на случай боя боеприпасами, горючим и всем необходимым. В этом случае командиру полка было приказано, чтобы иметь запасы, разрешается все автотранспортные и наливные машины на пути своего движения подчинить себе. Создать из них автогруппы и направлять на армейские базы за боеприпасами и горючим для полка. В тылу полка иметь не менее одного комплекта боеприпасов и одной заправки горючего.
Во время выполнения данного приказания имело место не приятных разговоров офицеров танкового полка с командирами частей, у которых взяты их транспортные и наливные машины. Обстановка подсказала, что этого делать не следовало. Могло быть и так, танковый полк будет обеспечен боеприпасами и горючим, но и в тоже время пехотные части останутся без боеприпасов. И получилось бы, что «Палка о двух концах». Пока офицеры спорили из-за машин – дело от этого не улучшилось. К счастью вскоре этот вопрос был разрешён командующим 20-й армии.
О составе танкового батальона Т-34 и его руководителях считаю своим долгом рассказать более подробно. Батальон сформирован в Орловском танковом училище из преподавателей и курсантов. 26 июня он был разгружен на ст. Орша и 27 июня вошёл в состав 57-й отдельной танковой дивизии. Командир танкового батальона капитан Раздобудько, его заместитель по строевой части капитан Кадученко, комиссар батальона политрук Панарин. Батальон имел: два взвода танков КВ – 6 машин; две роты Т-34 – двадцать машин и одну роту экипажей без механиков-водителей. Танки Т-34, десять машин, вместе с механиками-водителями были дополучены на ст. Орша. Кроме того, батальон имел пять машин БТ-5 с рациями и 10 автотранспортных машин. Экипажи были укомплектованы курсантами 1-го курса. Они приняты в училище из танковых частей Красной Армии, механики-водители подобраны из учебного батальона училища, кроме 3-й роты, которые прибыли на ст. Орша вместе с материальной частью с завода. Батальон действовал, как и все танковые подразделения и части – смело и решительно, но его преимущество было в его материальной части. Личный состав батальона был вполне подготовлен, чтобы бить врага меньшими силами. Командир батальона сумел в короткий срок создать крепкую воинскую часть, мобилизовать партийную организацию и офицеров подразделений на укрепление воинской дисциплины.
В основном батальон действовал вдоль магистрали Москва – Минск и здесь танки КВ и Т-34 являлись для фашистов угрожающей силой. Об этой угрожающей силе прекрасно знали фашисты, но ещё сильнее почувствовали эту силу позднее.
В частности немецкий генерал Гюнтер Блюментрит пишет: «Во время сражения за Вязьму появились первые русские танки Т-34. В 1941 г. эти танки были самыми мощными из всех существовавших тогда танков. С ними могли бороться только танки и артиллерия. 37-мм и 50-мм противотанковые орудия, которые тогда состояли на вооружении нашей пехоты, были беспомощны против танков Т-34. Эти орудия могли поражать лишь русские танки старых образцов. Таким образом, пехотные дивизии были поставлены перед серьёзной проблемой. В результате появления у русских этого нового танка пехотинцы оказались совершенно беззащитными … В районе Вереи Т-34, как ни в чём не бывало, прошли через боевые порядки 7-ой пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили, находящиеся там орудия. Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев. Началась так называемая «танкобоязнь»».
Наконец-то штаб дивизии прибыл в район сосредоточения войск дивизии, но 115-й танковый полк находился в это время на марше по направлению Орша – Борисов.
Ознакомившись с поставленной задачей 115-му танковому полку, для связи и оказания помощи ему, выехал заместитель командира дивизии по технической части – инженер майор Аргил Михайлович Сетаташвили. В скором времени в район сосредоточения дивизии для проверки прибыл помощник командующего войсками Западного фронта по технической части генерал-майор танковых войск тов. Борзиков. Проводив тов. Борзикова до шоссейной дороги и распрощавшись с ним, я увидел легковые машины, свернувшие с дороги к опушке леса. Первым вышел из машины командующий фронтом маршал Советского Союза тов. Тимошенко. От этой группы отделился генерал и направился в мою сторону. Ещё издалека я узнал командующего ЗабВО генерал-лейтенанта тов. Курочкина П.А.. Этой встрече я был очень рад. На вопрос генерала тов. Курочкина – как дела? Доложил о состоянии дивизии. Он спросил: — кому подчинён и какую задачу имеет дивизия? Ответил: только что генерал-майор т/в тов. Берзиков передал – ожидать дальнейших указаний. Задачи не имеешь – это хорошо. Я возразил: — что же тут хорошего. Противник бомбит проходящие транспорта по этому шоссе и вместе с их потерями несёт потери и дивизия, хотя и не значительные. Генерал-лейтенант П.А. Курочкин сказал: «Подождите меня здесь минут 10-15, я сейчас переговорю с маршалом Советского Союза товарищем Тимошенко С.К.». Через 15-20 минут я заметил возвращающегося генерала П.А. Курочкина и пошёл к нему на встречу. Подходя, генерал улыбнулся и сказал мне, что ваша дивизия передана мне. Слушайте задачу: обстановка на участке 44 стрелкового корпуса очень тяжёлая. 115-у танковому полку дивизии отменить ранее поставленную задачу и срочно направить его в распоряжение командира 44-го стрелкового корпуса комдива товарища Юшкевича, остальные части дивизии оставить в занимаемом районе и ожидать дальнейших распоряжений. Теперь мне было ясно, что дивизия находится в составе 20 армии, а командующий этой армии генерал-лейтенант П.А. Курочкин. Получив задачу, быстро возвратился в штаб в 500 метрах от места разговора с командующим 20-й армии. Прибыв на место, все командиры частей оказались в штабе. В это время начальник штаба дивизии информировал их о новых не утешительных данных, полученных от действующих соединений, доставленные разведывательным батальоном дивизии. Разговор с командующим 20-й армии я довёл до офицеров штаба и командиров частей.
Получив задачу от командарма 20, я срочно выехал в 115-й танковый полк для того, чтобы поставить полку новую задачу, что 115-й танковый полк дивизии придаётся командиру 44-го стрелкового корпуса – комдиву Юшкевичу. Полк я застал в то время, когда он возвращался в Толочин. Это произошло потому, что офицер связи штаба 20 армии, опередив меня, раньше доставил упомянутое приказание командиру 115-го танкового полка подполковнику тов. Сергееву. С командиром полка я встретился западнее Толочин, и вместе с ним явился на КП комдива товарища Юшкевича. Следует отметить, что командир 115-го танкового полка подполковник Сергеев Иван Иванович – инициативный, смелый и решительный командир. Как командир имел солидный военный опыт. Он из семьи иногородних казаков Волгоградской области. Свой жизненный путь провёл на военной службе, начав рядовым солдатом в первой мировой войне, и закончил её в рядах Советской Армии в звании генерал-майора танковых войск, Героем Советского Союза.
Командуя, 8-й тотобронебригадой на территории МНР И.И. Сергеев с октября 1939 года по март 1941 года являлся моим заместителем по строевой части, а с марта 1941 года вступил в должность командира 115-го танкового полка 57-й отдельной танковой дивизии. Впоследствии, во время войны Великой Отечественной войны, командовал танковой бригадой, а по окончании войны командовал танковой дивизией и с должности начальника Саратовского танкового училища был выведен в запас. Находясь в запасе и отставке скончался на 68-м году своей жизни и захоронен в городе Пятигорске.
По приказу генерал-лейтенанта Курочкина П.А. один танковый батальон Т-26, под командованием старшего лейтенанта товарища Шилопаса, я направил в распоряжение командира 74-й стрелковой дивизии, а огнемётно-танковый батальон отвёл в свой резерв. Товарищ Шилопас вернулся в свою дивизию только с транспортными машинами и оставшимися в живых экипажами. О боевых действиях танкового батальона хороший отзыв дал командир 74-й стрелковой дивизии. Так он сказал: танкисты батальона товарища Шилопаса действовали умело и решительно, взаимодействуя с артиллерией и пехотой, сдерживали темп продвижения врага, уничтожали его технику и ежедневно по несколько раз отражали массированные атаки фашистов. Многие танкисты батальона командиром дивизии были представлены к правительственным наградам.
Явившись на командный пункт командира корпуса, командир 115-го танкового полка Сергеев И.И. доложил комдиву товарищу Юшкевичу о том, что 115-й танковый полк 57-й отдельной дивизии, прибыл во временное подчинение 44-го стрелкового корпуса. В это время танковый полк имел в своём составе три танковых батальона – один батальон Т-34 и два батальона Т-26.
Командир корпуса кратко охарактеризовал сложившуюся обстановку и принял решение по использованию танкового полка следующим образом: 2-й танковый батальон поддерживал 1-ю мотострелковую дивизию, командир дивизии полковник Я.Г. Крайзер, а два танковых батальона оставил в своём резерве. С утра противник возобновил наступление, под прикрытием авиации, и положение на фронте стрелкового корпуса было довольно не устойчивое. Поэтому командир корпуса ввёл в бой ещё один танковый батальон из своего резерва на правом фланге мотострелковой дивизии. Танковый батальон, пройдя боевые порядки своей пехоты, контратаковал наступающую пехоту противника огнём и гусеницами. В результате вражеская пехота побежала в своё исходное положение. Одна из рот, увлёкшись успехом боя, начала преследовать бегущих и сама попала под фланговый танковый и артиллерийский огонь. Рота прекратила преследование и возвратилась в исходное положение за боевые порядки своей пехоты. Командир танковой роты погиб вместе с экипажем в огне танка.
За этим скоротечным боем наблюдал инженер-майор А.М. Сетаташвили с наблюдательного пункта командира стрелкового батальона. Все наблюдавшие за ходом этой атаки восхищались решительными действиями воинов-танкистов. Перед передним краем нашей пехоты один из танков, возвращающегося танкового батальона, заглох. Аргил Михайлович Сетаташвили, наблюдая за медленными действиями экипажа, не выдержал, поднялся во весь рост и побежал к танку. Но помощь его уже была бесполезна, так как танк был охвачен пламенем и горел как свеча. Когда я узнал об этом, сделал товарищу Сетаташвили замечание, указав, что это геройство не уместное. Здесь следует заметить о том, что у наших техников и инженеров проявлялись старые привычки опекать механиков-водителей, как это они делали в мирное время. На тактических занятиях, в период огневой подготовки, технический персонал был всегда готов оказать помощь экипажу. Это вошло в привычку. Даже малейшая заминка в движении танка вызывала тревогу и все техники и ремонтники, бежали к ней, как бы не доверяя экипажу, сами начинали устранять неполадки. Такое положение было допустимо в мирное время, но не в бою.
Тов. Сетаташвили член партии, по национальности грузин. Он среднего роста, имел строевую выправку, требователен к работе и в быту к себе и своим подчинённым. Человек с большим кругозором, смелый и решительный в действиях. По своей специальности имел отличную подготовку, инициативен. Прежде всего, тов. Сетаташвили человек, который выше всего любит технику. В одной из бесед с солдатами ремонтного батальона он сказал, что с юных лет мечтал иметь дело с техникой. Весной 1934 года на отлично окончил академию бронетанковых и механизированных войск по специальности эксплуатации и ремонта боевых машин. Освоив основы военного дела, я не могу, — говорил он, — смотреть хладнокровно, когда к обслуживанию машин проявляют халатность. Он в совершенстве знал все марки танков, также знал все марки бронемашин и автотракторные машины, состоявшие на вооружении дивизии. Не случайно его называли в шутку « бог техники ». Аргил Михайлович был бережлив, по его инициативе осуществлялся метод «похорон» разбитых танков, когда их нельзя было восстановить – зарывали в землю и отмечали на карте. Это было стремление сохранить металл на будущее, для промышленности.
За это короткое время нашего знакомства по работе он никогда не спрашивал, как это делать и как с этим поступать? Чётко зная состояние материальной части, он обращался с предложениями мероприятий, которые необходимо провести согласно приказов, директив и намеченных планов (мероприятий) внутри дивизии. Благодаря этим качествам, он пользовался большим авторитетом среди всех категорий офицеров дивизии.
Ещё в период формирования, по инициативе инженер-майора Ситаташвили, перед заместителями командиров полков и батальонов по технической части был поставлен вопрос – как сохранить подбитые танки, находящиеся на сборном пункте аварийных машин, при невозможности эвакуировать их в тыл дивизии? По этому вопросу, было много разного рода предложений, и одно из них внёс Сетаташвили. На одном из совещаний он напомнил о применении техники на Халхин-Гольских и финских событиях. Будущая война будет совершено иная, и она потребует очень много металла, а поэтому мы обязаны собирать этот металл и отправлять вглубь нашей страны – на заводы для переплавки. Допустим, мы вынуждены будем отходить, и нам не удастся эвакуировать подбитые танки и бронемашины, находящиеся на сборных пунктах, аварийных машин, частей. В этих условиях мы должны найти выход, чтобы сохранить эти разбитые машины до нашего возвращения в оставляемый нами район боевых действий. Для того, чтобы сохранить металл – надо будет разрезать броню и зарывать в землю; в то время когда и этого нельзя сделать, надо постараться спрятать танк в землю, сняв с него всё необходимое для ремонтов менее пострадавших танков. Все эти «могилы» снятой брони и целых танков отмечать на картах танкоремонтных подразделений.
С первых дней вступления частей дивизии в бой, люди строго придерживались этого принципа. Но в последствии обстановка менялась на столько быстро, что иногда не представлялось возможным эвакуировать с поля боя не только машины, но иногда и раненных и убитых наших воинов.
Как только штаб дивизии прибыл в район сосредоточения главных сил дивизии, инженер-майор Сетаташвили незамедлительно выехал в 115-й танковый полк. Этот выезд был крайне необходим, так как требовалось, как можно быстрее знать положение полка – техническое состояние танков, наличие горючего, боеприпасов и продовольствия. А.М. Сетаташвили , догнав 115-й танковый полк на пол пути к М. Толочин, установил, что запасы, находящиеся в полку, не обеспечат предстоящего напряжённого боя, так как полк располагал всего одним не полным боекомплектом, одной заправкой горючего и три суточных дачи продовольствия, а всё остальное находилось в автобатальонах второго эшелона дивизии, который ещё не прибыл и не известно когда прибудет.
Это была сложная обстановка, так как полк получил задачу на марш, в предвидении встречного боя с танковыми частями противника, при полном его превосходстве в воздухе. О таком положении было доложено командующему войсками 20-й армии генерал-лейтенанту товарищу Курочкину П.А.
Командующий войсками 20-й армии учитывая эту сложную обстановку приказал, стрелковым дивизиям немедленно выделить автомашины для танкового полка. В этом вопросе инициативу проявил А.М. Сетаташвили. Он по приказу командующего организовал сбор автотранспорта, организовал его работу и в результате к предстоящему бою 115-й танковый полк был обеспечен боеприпасами, горючим и продовольствием.
Танковый полк, с приданными частями и со всеми уставными дистанциями, растянулся на глубину в 20 км и к часу ночи 4 июля головой колонны вступил в М. Толочин.
Сетаташвили находился при штабе в голове главных сил полка. Он всемерно содействовал в материально-техническом обеспечении — подвоз боеприпасов, горючего и оказал большую помощь в организации ремонта и эвакуации неисправных машин, средствами стрелковых и мотострелковых дивизий 44-го стрелкового корпуса. Действия товарища Сетаташвили были смелыми и решительными, и им командир 115-го танкового полка Сергеев И.И. был очень доволен, так как технические средства полка ещё не полностью прибыли в его район боевых действий, а без технической службы полк оставался не боеспособным.
Имея данные о действиях 115-го танкового полка, я прибыл на командный пункт 20-й армии для того, чтобы ознакомиться с общей обстановкой. Здесь задержался около 30 минут, после чего выехал в район действия полка. Прибыв в полк и получив информацию от командира полка и его штаба, было не трудно предположить, что противник готовится к новому наступлению. Находясь на опушке леса и наблюдая за противником, я спросил командира полка, какие данные он имеет о втором танковом батальоне. Он ответил, что по данным командира батальона, дивизия не обижается на действия танкистов, но в батальоне я не был и командира дивизии не видел сегодня и добавил, что батальон от нас находится в двух километрах, указав направление как к нему пройти. После этого я с офицером штаба дивизии направился в указанном направлении в расположение 1-ой мотострелковой дивизии. Пройдя до двух километров, встретил зама командира дивизии полковника Глуздовского (однокурсника по Военной академии им. Фрунзе). Только что обменялись рукопожатиями, подошёл командир дивизии полковник Крейзер. Прошу рассказать о положении на участке их дивизии. Последовал тот же рассказ, что много раз слышал и сам переживал. Авиация прижимает к земле. Пехота немцев успешно продвигается, как правило, прикрываясь танками и беспрерывной бомбёжкой с воздуха. Через 15 минут ожидаем нового налёта авиации, а это значит, что в течение 20-25 минут не поднимаем головы. Несём большие потери от авиации, артиллерийского и миномётного огня. Хорошо, что дивизию усилили батальоном танков. Танкисты действуют смело. Держимся, но силы с каждым часом иссякают. Закончив разговор с командиром дивизии и его заместителем, я добрался до танкового батальона. Батальон находится на опушке леса, готов к открытию огня. Экипажи находятся возле машин, утомлённые, большинство людей дремлют. Иду от экипажа к экипажу, начинаем разговор о боевых делах на участке батальона и полка. Знаю, что все они участники Халхин-гольских событий и с этого начинается наш разговор. В беседе сравниваем данную обстановку с обстановкой в дни боевых действий на Халхин-Голе. Мне за это короткое время танкисты рассказали: когда батальон прибыл на этот участок, бойцы дивизии обрадовались появлению наших танков и сообщали разные небылицы, которые слышали от бойцов пехоты, как-то: о смелости немецких танкистов и о не пробиваемости их танковой брони. Но мы им доказали, что это не так. Они теперь смотрят на их сгоревшие танки от наших снарядов. Выяснилось и то, что экипажи знают положение соседей справа и слева, знают о гибели товарищей, об успехах и неудачах. Эту не принуждённую беседу прервали наблюдатели командой «воздух». Экипажи заняли свои места, а мы вдвоём направились к подполковнику И.И. Сергееву. Успев отойти от расположения батальона метров на 150-200 и попав под бомбёжку, залегли. Девятка бомбардировщиков методически, как на параде, развернулась в замкнутый круг и начала обрабатывать район расположения танкового батальона и пехоту, сбрасывая мелкие бомбы от одной до трёх и сопровождая их пулемётным огнём. И так это издевательство продолжалось до 30 минут. Винтовочный и пулемётный огонь пехоты, как видно мало беспокоил стервятников, и они снижались над боевыми порядками до 150-200 метров. В результате разрывов бомб, пулемётной стрельбы и звука сирен при пикировании, было создано ужасно тяжёлое моральное положение, казалось, что не выдержат нервы и войска бросят занимаемый район, и будут спасаться бегством в лес. Но этой трагедии не случилось, и фашисты не добились желаемого результата. Не смотря на безнаказанное действие фашистских бомбардировщиков, был выведен из строя только один танк и ранен наводчик станкового пулемёта. С появлением наступающих танков и пехоты противника, танкисты потерянной машины не ушли с передовой, а заняли место в цепи пехоты и оставили свои позиции только по приказанию командира. Этот пример говорит о высоких моральных и боевых качествах воинов Советской Армии. Существует изречение: «В бою сам погибай, но товарища выручай», будет правильно сказано, в отношении танкистов – старшины и сержанта, которые так поступили.
Примерно в 15-16.00, находясь, вместе с командиром полка, на командном пункте командира стрелкового корпуса, наблюдал сложившуюся крайне тяжёлую обстановку. Командир корпуса сообщил, что противник танками и пехотой обходит справа, какими силами не было сказано. Наша пехота отходит. Он, не дожидаясь уточнённых данных, принял решение: силами танкового полка ( в полку, по существу, остался только один батальон) контратакой разбить обходящие силы противника и этим содействовать восстановлению прежнего положения. Задача танковому полку поставлена не по силам и кроме потерь он ничего бы не добился. Пехоты для совместной атаки и поддержки артиллерии не оказалось. Через 15 минут на командный пункт поступили повторные данные о том, что наша пехота не в силах сдержать натиск противника, начала отходить. В это время на командном пункте скопилось много народу. Слушая рассуждения офицеров штаба и наблюдая в сторону противника Сергеев И.И., говорит:
« Смотрите, товарищ полковник, ведь это пехота противника». Подняв бинокли, смотрим, сомнений нет, действительно это пехота противника. В это же время из лесочка, на его опушку, выкатывают два орудия, видно, что это подготовка для стрельбы прямой наводкой. Смотрим один на одного и недоумеваем, а где же наша пехота? Приказываю товарищу Сергееву немедленно доложите командиру корпуса ( он находится в 10-15 шагах), но он не успел доложить, как кто-то крикнул «противник». В это же время последовали два артиллерийских выстрела и снаряды разорвались в 100 метрах перед группой офицеров штаба, которые правильно поступили, что быстро убрались вглубь леса. Командир корпуса дал команду своему штабу на отход. Вероятно, в этой спешке упустил из виду танковый полк. Спрашиваю товарища Сергеева, какую же задачу имеет танковый полк. Поставленная задача контратаковать, в данной обстановке, является не реальной по силам и по местности. Приказал штабу полка установить связь со штабом корпуса, и не терять связи с 1-й мотострелковой дивизией. Приказ на отход частям корпуса отдан, а полк уточнённой задачи не получил. Исходя из создавшейся обстановки, я принял решение: прикрыть отход частей корпуса. Установить непрерывное наблюдение за действиями противника; сдерживать противника контратаками и действиями из засад силами от одного до взвода танков. По возможности создать танковый десант из отходящих групп нашей пехоты; действовать смело и решительно, но с расчётом на успех. Я выехал доложить командующему армии о сложившейся обстановке на этом участке фронта, хотя был уверен в том, что ему уже о ней известно. «Но как доберётесь? – спрашивает меня командир полка – Смотрите вся дорога под обстрелом». «Проскочу, — отвечаю ему,- водитель у меня москвич, а «эмка» не подведёт».
Оставляя командный пункт командира танкового полка, как командир танковой дивизии, я был убеждён в смелых и решительных действиях танкистов. Этот вывод сделан на основании докладов командира танкового полка, своего заместителя по технической части, из бесед с офицерами штаба корпуса, офицерами стрелковых дивизий и личного наблюдения.
Прибыв на командный пункт генерала П.А. Курочкина, я убедился, что обстановка на участке корпуса известна и уже приняты меры. Предполагая, что вероятно, будет поставлена задача дивизии в целом, явился к командарму. Ответив на его вопросы о действиях противника и своих войск, я получил от него приказание возвратиться в расположение главных сил дивизии. Мне было сказано, что в ближайшее время вы, вероятно, получите задачу от штаба фронта.
К исходу 4 июля части 1-й мотострелковой дивизии вели напряжённые бои с частями 39-го немецкого мехкорпуса. К этому времени разрыв между дивизиями 44-го стрелкового корпуса достигал от 30 до 40 километров.
С утра 5 июля 1941 года 115-й танковый полк, в составе двух танковых батальонов и разведроты, действовал во взаимодействии с частями мотострелковой дивизии товарища Крейзера Я.. С подходом танкового батальона Т-34 капитана Раздобудько в район 6-го мотострелкового полка, настроение людей было приподнято. Они заявили: теперь мы ни за что не пропустим фашистов за реку Бобр.
Приблизительно в 13.00-14.00 разведка доложила, что со стороны г. Борисова в направлении моста через р. Бобр двигаются колонны танков с пехотой. По предложению командира 2-го ТБ было принято решение, как можно быстрее организовать засаду в составе одной танковой и одной стрелковой рот. Командиром этого сводного отряда назначен командир танковой роты 2-го ТБ ст. лейтенант товарищ Петренко. Стрелковая рота заняла позиции засады на опушке леса севернее шоссейной дороги, танковая рота укрылась южнее этой дороги. Роты быстро заняли районы засад, тщательно замаскировались и не подавали признаков жизни. С восточного берега реки наблюдения командиры и штабы 6-го МСП, 2-го ТБ и танкового полка. В скором времени появились немецкие мотоциклисты, которые остановились на восточной опушке леса западнее моста и начали наблюдение за противоположным берегом реки. Приблизительно через час подошла колонна мотопехоты на бронетранспортёрах, за ней подтянулись танки до двух рот марки Т-4, и автомашины с прицепленными противотанковыми орудиями. За всё это время наши войска, как на западном, так и восточном берегу не проявляли признаков жизни. Не обнаружив ничего подозрительного, немецкие войска почувствовали себя в не опасности. Это было видно по их поведению. В голове колонны собралась большая группа офицеров, мотопехота оставила бронетранспортёры и фашистские танкисты вышли из танков подышать свежим воздухом.
В это время командир танковой роты ст. лейтенант Петренко дал команду открыть прицельный огонь с места из всех 11-и орудий по голове и хвосту колонны. В результате внезапного огневого налёта возникла паника. Фашисты, сошедшие с машин, устремились к опушке леса севернее шоссе, и попали под пулемётный и автоматный огонь стрелковой роты. Но вскоре противник открыл ответный огонь. Однако, преимущество находилось в руках наших воинов, так как к разгрому фашистской колонны подключилась наша артиллерия, находившаяся на восточном берегу реки. Фашистская колонна оказалась в полу окружении и поэтому подразделения мотопехоты и орудийные расчёты устремились в бегство в обратном направлении.
Этот 30-и минутный бой был завершён атакой и преследованием силами танковой роты. Вражеские танки были подбиты и часть их сожжена. Кроме того уничтожено 32-а 37 мм противотанковых орудия. В этом бою погиб наш экипаж вместе с боевой машиной Т-26. К исходу дня было подтверждено, по изъятым документам и через пленных, что в этом направлении действуют войска 39-го мехкорпуса немцев.
Вскоре после этого боя по приказу командарма 20, один танковый батальон был направлен в район Черея, для обороны района Толочино и прикрытия магистрали Борисов – Орша. Таким образом, в полку остался один танковый батальон и 16 бронемашин БА-10. Исходя из этой сложившийся обстановки – я приказал командиру полка: считать танковые роты как танковые батальоны и действовать ими, как подвижными группами из засад. К утру 5 июля должен был возвратиться в полк ТБ, из 1-й мотострелковой дивизии, но он остался на старом месте. Это было вызвано тяжело сложившейся обстановкой на участке 1-й мотострелковой дивизии. Приблизительно в 16.00 я прибыл на командный пункт командира полка подполковника Сергеева и туда же прибыл командир корпуса — комдив товарищ Юшкевич. Он поставил задачу: танковому полку задержать продвижение вражеских сил в восточном направлении, для чего через Черея (севернее Бобр) выйти в25-30 км западнее р. Бобр, затем спуститься на юг к шоссе Минск – Борисов – Орша и нанести удар по тылам борисовской группировке немцев.
Поставленная задача полку оказалась не реальной, так как танкового полка, как такового в данное время не существовало. В это же время в 500 метрах от командного пункта бронеразведрота вступила в бой с появившейся пехотой и артиллерией противника. В результате поставленная задача танкистам осталась не решённой. К исходу дня 2-й ТБ, действовавший с 1-й мотострелковой дивизией, возвратился в распоряжение командира полка.
На следующий день к 5-6 часам 3-й мотострелковый батальон
6-го мотострелкового полка дивизии полковника Крейзера, прикрывая отход главных сил, оказался в окружении. По просьбе командира дивизии полковника товарища Крейзера, выручать из беды, были выделены взвод
Т-34 лейтенанта тов. Степаненко и взвод танков Т-26. Этим отрядом командовал командир танковой роты Т-34 лейтенант тов. Степаненко. Из доклада командира танкового полка подполковника И.И. Сергеева картина боя мелких подразделений сложилась следующим образом: лейтенант Степаненко, идя на своём танке, в голове колонны, первым врезался в ряды немецкой пехоты, которая с тыла отрезала пути отхода 3-му мотострелковому батальону 6-го мотострелкового полка. В результате этих смелых и решительных действий, танковые взводы смяли немецкую пехоту. Фашисты, находящиеся на пути отхода наших воинов, не выдержали этого натиска и разбежались, а два противотанковых орудия, оставленные расчётами, были раздавлены. Путь отхода воинам мотострелкового батальона был расчищен. В последующем танковые взводы, ведя огонь с места и с хода, прикрывали отход своей пехоты. Этот успех закончился неприятностью. Взвод танков Т-34, прикрыв отход пехоты и взвода танков Т-26, не смог переправится на восточный берег реки, так как, не дойдя 100 метров до моста, последний был взорван нашими сапёрами. Взвод Т-34 остался за мостом в виду того, что переправ и заболот в этом районе не оказалось. Были приняты все возможные меры для переправы оставшихся танков на восточный берег, но сделать этого не удалось. Работами по переправе, под огнём противника, руководил мой заместитель по технической части инженер-майор А.М. Сетаташвили. Танки за мостом были уничтожены огнём врага, а инженер-майор А.М. Сетаташвили и один экипаж танка погибли в этом бою.
Противник при своём численном превосходстве успешно продвигался и стремился обойти наши войска, удерживающие Толочин с тем, чтобы выйти в тыл нашим пехотным частям.
Остановка резко усложнилась и в результате наши войска не смогли вынести с поля боя убитых воинов. В это время на поле боя вместе с другими погибшими воинами и А.М. Сетаташвили. Вскоре штаб сообщил в отдел кадров и в военкомат о гибели А.М. Сетаташвили под Толочином. Однако дело обстояло иначе. Перед празднованием 20-ой годовщины Победы над фашистской Германией, я получил из города Тбилиси письмо. Это письмо написала мне жена товарища Сетаташвили – Александра Никифоровна Сетаташвили, как бывшему командиру дивизии. Вот, что она пишет: « Я дважды хоронила своего мужа. Первый раз в 1941 году, когда получила извещение из Военкомата о гибели и второй раз в 1963 году, когда мне сообщили работники редакции, о его смерти в плену. Аргил был ранен в бою под Толочином и находился в тяжёлом состоянии с потерей сознания. В таком виде он был схвачен немцами и его отправили в концентрационный госпиталь в Австрию. В этот самый лагерь военнопленных, в котором был замучен Герой Советского Союза генерал-лейтенант инженерных войск тов. Карбышев. Из писем Александры Никифоровны видно, что тов. Сетаташвили А.М. был выписан из госпиталя и оставался в этом лагере. Вскоре он установил связь с подпольной партийной организацией лагеря и принимал активное участие в её работе.
Под руководством подпольной партийной организации, большая группа военных, готовилась к побегу концентрационного лагеря. Побег был совершён, но не всем удалось спастись. Во время этого побега А.М. Сетаташвили был убит вражескими солдатами. Он награждён орденом Ленина посмертно.
Приблизительно в 9.00 обнаружена, подходившая колонна противника силою до двух танковых рот. Завязался бой танковых подразделений. Передовая танковая рота фашистов, подошедшая головой к лесу, попала под огонь нашей танковой роты. Одной из рот в этом бою командовал замкомбата капитан Иосиф Андрианович Калученко. Танкисты под его командованием почти полностью уничтожили вторую танковую роту немцев. Оставшиеся танки противника повернули назад. Командир ТБ капитан Раздобудько третьей ротой перешёл в преследование и сам лично уничтожил метким огнём с хода ещё три немецких танка, но, попав под фланговый огонь противотанковых орудий, прекратил преследование и возвратился в исходное положение. Весь день, на участке 1-ой мотострелковой дивизии продолжался тяжёлый бой за Толочин.
В 21.00 наши войска оставили Толочин, и отошли в направлении Переволоки. Противник занял Толочин только после того, когда наши части оставили его, но он не преследовал наши отходящие войска. Для того, чтобы нанести фашистам значительный урон и тем самым снизить темп его наступления было принято решение: внезапно атаковать противника на рассвете силами десантного отряда в составе танкового полка с мотопехотой, посаженой на танки, и овладеть Толочином; сковать продвижение противника в восточном направлении.
На рассвете отряд, сбив вражеское охранение, ворвался в Толочин и после короткого боя немцы бежали. В результате смелых и решительных действий десантный отряд нанёс значительные потери противнику и вновь занял Толочин.
В это же время усиленный отдельный разведдозор танкистов в 9-10 километрах севернее Толочин врезался в хвост танковой колонне немцев, двигавшейся в направлении Сенное. Этим неожиданным налётом в колонне врага произошло замешательство, но когда его колонна развернулась и открыла организованный огонь, отдельный разведдозор быстро отошёл. Однако силы были не равны и противник начал обходить Толочин с севера и юга, а поэтому город был вторично оставлен нашими войсками. Отход мотопехоты прикрывали танкисты. Приблизительно в 18.00-19.00 нашей разведкой установлено движение колонны противника в направлении Толочин – Переволоки, мотопехоты, артиллерии и танков. Мост у Переволоки уничтожили наши войска. Передовые подразделения мотоколонны врага подошли к мосту. Дальнейшее движение застопорилось. Машины почти подходили вплотную. Немецкие офицеры, пренебрегая опасностью, собрались возле моста довольно солидной группой. Танковый батальон капитана товарища Раздобудько, находясь в засаде, используя их беспечность, выжидал более удобного момента для открытия уничтожающего огня по скопившимся вражеским войскам. И он выждал, этот момент настал, и капитан Раздобудько открыл огонь из всех видов оружия по голове и хвосту колонны, сводя его веером к центру. Вражеских офицеров и солдат охватила паника и почти вся колонна была охвачена огнём пожара. Это зрелище продолжалось 30-35 минут. Убитые и пленные входили в состав 47-го немецкого корпуса.
В этом бою капитан Раздобудько проявил командирские качества – смелость, решительность, выдержку и главное выбрал самый удобный момент внезапного огневого налёта. Вскоре не стало среди танкистов этого замечательного командира. Приблизительно в первой половине июля месяца 1941 года погиб всеми уважаемый командир – коммунист товарищ Раздобудько. После успешной контратаки, на сборный пункт танкового батальона в 100 метрах от опушки леса в районе с. Морозовка (по данным его заместителя капитана тов. Кадученко), вышли три танка, и в числе их был капитан Кадученко. Экипажи этих танков вышли из машин набраться свежего воздуха, и через несколько минут подошла машина командира танкового батальона Раздобудько. Остановив машину, он открыл люк и начал подтягиваться на руках из башни танка. Он был одет в кожаную куртку. Эта форма одежды отличала его от танкистов, одетых в синие комбинезоны. Поднявшись до пояса, он на какое-то время задержался и в этот момент из леса раздался одиночный винтовочный выстрел. Пуля попала в голову капитана Раздобудько. Капитан Раздобудько скончался по пути на сборный пункт для раненных.
В командование батальоном вступил капитан Кадученко Иосиф Андрианович. Здесь на сборном пункте танкисты поклялись мстить за своего командира и погибших товарищей, за все злодеяния совершённые фашистами на нашей земле. Данную клятву они выполняли ежедневно под Толочином, Переволоки, Добрынь, Красное, Кордымово, не падали духом в боях, находясь в окружении. Большинство из них награждены орденами и медалями, а командиру танкового батальона капитану И.А. Кадученко Указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено звание Героя Советского Союза и 5 августа 1941 года эту высокую награду вручил ему в Кремле М.И. Калинин.
О смелых и решительных боевых действиях батальона под командованием товарища Кадученко в августе-сентябре 1941 года написаны корреспонденции в газетах «Правда», «Комсомольская правда», «Красная звезда» и в Военно-историческом журнале №6 за 1966 год.
В конце июля, оставшиеся три танка были переданы 1-му танковому батальону, а личный состав танкового батальона капитана Кадученко был мною направлен на восточный берег р. Днепр.