Аннотация. Статья посвящена деятельности одного из соратников И.В. Сталина — Е.А. Щаденко в межвоенный период и в годы Великой Отечественной войны, рассматриваются роль Е.А. Щаденко в организации и проведении репрессий в Красной армии, его взаимоотношения с представителями советской военной элиты. Работа основывается на широком круге источников — как опубликованных, так и впервые введённых в научный оборот.
Summary. The article is devoted to the activities of one of the associates of I.V. Stalin — Ye,A. Shchadenko in the interwar period and during the Great Patriotic War. The author considers the role of Ye.A. Shchadenko in organising and conducting repressions in the Red Army, as well as his relationships with representatives of the Soviet military elite. This work is based on a wide range of sources — both published and first introduced into scientific circulation.
ЛАЗАРЕВ Сергей Евгеньевич — профессор Академии военных наук Российской Федерации, член-корреспондент Академии военно-исторических наук, кандидат исторических наук
(г. Орёл. Е-mail: lasarev2009@yandex.ru).
СТАЛИНСКИЙ «СЕРЫЙ КАРДИНАЛ»
Отечественная история знает немало личностей, значение которых, как и их человеческие качества, весьма трудно оценить однозначно. К этой категории можно отнести и Ефима Афанасьевича Щаденко, в чём читатель уже убедился, ознакомившись с публикацией о нём в январском номере нашего журнала за 2015 год*, где речь шла об участии Щаденко в Гражданской войне и формировании 1-й и 2-й Конных армий. В публикуемой сегодня статье неоднозначность Е.А. Щаденко подтверждается целым рядом неопровержимых фактов. Уверенный в своей правоте красный командир с маниакальным упорством боролся с инакомыслием в рядах военной элиты СССР, нередко опускаясь до банального стукачества, и вместе с тем делал немало полезного, успешно выполняя возложенные на него задачи по укреплению РККА, что было особенно важно в первые годы войны. Так кто же он, бывший портной Ефим Щаденко: недалёкий кровожадный сталинский опричник или государственный деятель, внёсший реальный вклад в укрепление обороноспособности нашей страны? А может быть, просто типичный представитель своего сурового времени, когда добро и зло нередко существовали, как говорится, в одной упаковке? Автор предоставляет читателю возможность самому ответить на эти вопросы.
Любое историческое исследование опирается прежде всего на факты, подтверждаемые архивными источниками, а также на свидетельства современников. С последним Ефиму Афанасьевичу Щаденко не повезло: современники оставили о нём в основном негативные отклики. Например, А.И. Микоян вспоминал, что его поразило назначение Щаденко в сентябре 1939 года членом Экономического совета при Совете народных комиссаров СССР: «Сталин не хуже меня знал его бездарность во всех отношениях. Щаденко не знал ни современных потребностей войны, ни промышленности, ни экономики. Единственным его достоинством было то, что он служил в Первой Конной армии и его хорошо знали Будённый и Сталин»1.
Правда, несколько позже, в воспоминаниях о создании Резервного фронта в 1943 году, опубликованных в «Военно-историческом журнале»2, Анастас Иванович писал, что он убедился, насколько слухи о генерале не соответствовали действительности, и что Е.А. Щаденко показал себя человеком безупречно дисциплинированным и исполнительным. У некоторых мемуаристов Е.А. Щаденко предстаёт даже комическим персонажем, ретроградом и неучем. В современной историографии он показан в основном как один из виновников репрессий, слепой исполнитель воли всесильного вождя, малообразованный, грубоватый бюрократ. «Этот сподвижник наркома [К.Е. Ворошилова] по Гражданской войне, — пишет военный историк Н.С. Черушев, — не отличаясь выдающимися способностями и не блистая… талантами, тем не менее обладал важными качествами, высоко ценившимися во все времена, — личной преданностью вождям партии и Красной армии»3. Схожие оценки дают краскому и другие исследователи, подчёркивая при этом, что Щаденко после Гражданской войны как бы стушевался.
Действительно, карьера Ефима Афанасьевича в 1920-е годы застопорилась. Сказались болезни и ранения, осталось незаконченным высшее образование. Перелом наступил лишь в марте 1930 года, когда Щаденко был назначен помощником начальника Военной академии имени М.В. Фрунзе по политической части. В должности замполита у Ефима Афанасьевича выпукло проявились такие личные качества, как фанатичная преданность И.В. Сталину и идеям коммунизма, болезненная подозрительность, неумение ладить с людьми. Свою деятельность на новом поприще Е.А. Щаденко начал с укрепления «классовой бдительности» и выявления «классовых врагов», которые, по его глубокому убеждению, засели в стенах академии. К таким врагам он относил, прежде всего, бывших «золотопогонников», то есть военспецов, которых не любил ещё со времён Царицынской обороны. Щаденко искренне полагал, что «бывшим» не по пути с большевиками: в мирное время они являются «затаившимися врагами», а в военное — непременно ударят в спину.
Не окончив никакого учебного заведения, даже церковно-приходской школы, он с подозрением, насмешкой, а то и со злобой относился ко всем, кто имел образование, прежде всего к бывшим офицерам, которых называл умниками, в кавычках, конечно, хотя многие из них действительно были весьма эрудированными, способными и толковыми военными специалистами. Более того, на этой же почве у Щаденко возникла неприязнь, переросшая во вражду, к своим бывшим однополчанам, которым повезло окончить академию. Ведь самому Щаденко, который стремился к получению высшего образования, возможно, больше других своих товарищей и считал себя вполне грамотным и начитанным человеком, каковым и являлся в действительности, ибо постоянно занимался самообразованием, болезнь так и не позволила окончить академию в 1920-е годы, а больше ему учиться было некогда.
Прекрасная возможность свести счёты с «умниками» появилась у бывшего портного во время расследования громкого дела «Весна», направленного в основном против бывших офицеров. Уже в 1930 году в Военной академии аресту подверглись, не без содействия Е.А. Щаденко, 15 человек, двое из которых сразу дали показания о том, что командующий войсками Ленинградского военного округа М.Н. Тухачевский связан с враждебными элементами4. Появилась возможность «выстрелить» по главному «наполеончику», как пренебрежительно называли будущего маршала недоброжелатели, однако время для репрессии Тухачевского ещё не пришло. «Мы обратились к товарищам Дубовому (помощник командующего войсками Украинского военного округа. — Прим. авт.), Якиру (командующий войсками Украинского военного округа. — Прим. авт.) и Гамарнику (заместитель наркома по военным и морским делам К.Е. Ворошилова. — Прим. авт.): “Правильно ли арестовать Тухачевского как врага?”, — вспоминал И.В. Сталин. — Все трое сказали: “Нет, это, должно быть, какое-нибудь недоразумение, неправильно”. Мы очную ставку сделали и решили это дело зачеркнуть»5.
В 1931 году Тухачевский, уже в качестве заместителя наркома, инспектировал академию в составе комиссии и сделал многочисленные замечания, чем вызвал негодование Щаденко. В сентябре 1931 года Ефим Афанасьевич написал письмо Ворошилову, в котором жаловался на «травлю», «издевательство» над академией со стороны М.Н. Тухачевского, а самого его называл человеком, «опьянённым превосходством своего положения». Проект реорганизации академии, предложенный комиссией, Щаденко отверг напрочь. «Мы не против критики и самокритики, помогающей и двигающей дело вперёд, но мы решительно против создания атмосферы безответственного критиканства, которым часто страдают наши “критики”»6.
Во время службы Е.А. Щаденко в Военной академии ею руководили тоже бывшие офицеры старой армии: Роберт Петрович Эйдеман (февраль 1925 — март 1932 г.), Борис Михайлович Шапошников (март 1932 — сентябрь 1935 г.) и Август Иванович Корк (сентябрь 1935 — май 1937 г.). С первыми двумя у Щаденко, при всей его нелюбви к «золотопогонникам», сложились вполне нормальные отношения, с Эйдеманом — даже товарищеские, о чём свидетельствует их переписка7.
В первой половине 1930-х годов академия переживала многочисленные нововведения. Учебный отдел был преобразован в штаб академии, состоявший из организационно-методической, строевой и редакционной частей, учебных лабораторий и других подразделений. В 1931 году появился оперативный факультет, в следующем — в штат академии ввели батальон связи, а в 1934-м — авиаэскадрилью.
Начиная с 1931/32 учебного года академия стала готовить командные кадры для кавалерии, авиации, артиллерии, бронетанковых и специальных войск. С целью изучения опыта боевой подготовки на манёвры и войсковые учения в разные округа регулярно выезжали группы профессорско-преподавательского состава, их отчёты о результатах учений и манёвров затем обсуждались на специальных сборах8. По инициативе Р.П. Эйдемана и Б.М. Шапошникова теория в подготовке слушателей тесно увязывалась с практикой, лекции занимали меньше учебного времени, чем практические занятия, значительная часть которых проходила в поле, на полигонах, в артиллерийских, автомобильных и иных парках, что содействовало освоению слушателями новой военной техники.
Е.А. Щаденко писал позднее, что в те годы «академия жила полной энтузиазма… напряжённой жизнью и немало имела во многих отношениях реальных успехов», причём он сам внёс в это определённый вклад9.
Правительство высоко оценивало деятельность руководства академии по укреплению обороноспособности страны. Постановлением Президиума ЦИК СССР от 15 января 1934 года «за умелое и выдающееся руководство боевой и политической подготовкой Военной академии» Б.М. Шапошников и Е.А. Щаденко были награждены орденами Красной Звезды10.
А 23 февраля 1935 года Е.А. Щаденко как один «из организаторов и руководителей Первой Конной армии» вместе с С.М. Будённым и К.Е. Ворошиловым был удостоен ордена Ленина11. Не был обойдён Ефим Афанасьевич и при введении персональных воинских званий: 28 ноября 1935 года он получил звание корпусного комиссара12. С одной стороны, звание было престижным, и из всех замполитов военных академий РККА — только у него. С другой — Ворошилов и Будённый, с которыми он когда-то был на равных в Реввоенсовете Первой Конной армии, стали Маршалами Советского Союза. И это при том, что Будённого (они были знакомы с 1914 г.13) Щаденко вообще авторитетом для себя не считал и старался «уколоть» при каждом удобном случае. Ефиму Афанасьевичу льстило, что он состоял в руководстве академии в тот период, когда в ней учился Будённый (1930—1932 гг.), ведь так он хоть в чём-то мог почувствовать себя выше своего старого товарища.
По признанию генерала армии М.И. Казакова, занимавшего в 1932—1933 гг. должность заместителя начальника административно-хозяйственного отдела академии, в характере Е.А. Щаденко наблюдались «несимпатичные черты — склонность к администрированию, доходившая порой до грубости, увлечение неоправданно крутыми мерами в отношении слушателей и даже профессорско-преподавательского состава»14. Тем не менее, по воспоминаниям дочери генерала О.И. Городовикова Екатерины Окаевны, в быту Щаденко оставался человеком жизнерадостным, «острословом, знатоком невероятных приключений и историй, связанных с военными походами, и ещё лихим танцором», «искусным исполнителем народных танцев и только что входивших в моду танго и фокстротов»15.
С назначением в сентябре 1935 года руководителем академии А.И. Корка, доверенного лица М.Н. Тухачевского, Е.А. Щаденко «потерял покой и сон». Ефима Афанасьевича особенно раздражали его интеллигентность, лоск, аристократизм. Своими подозрениями, придирками, вмешательством в дела, откровенными доносами Щаденко не давал Корку никакого житья. Он писал Ворошилову, что Корк берёт под защиту вычищенных из партии «троцкистов» и белогвардейцев, грубо нарушает внутрипартийную демократию. За Корка вступился Тухачевский, и всё кончилось тем, что Щаденко лишился своей должности в академии, некоторое время оставался вообще не у дел и лишь в декабре 1936 года получил назначение начальником политического управления в Харьковский военный округ. Интересно, что даже в этот период его больше занимали мысли не о возможном крахе собственной карьеры, а о том, что после ареста заместителя командующего войсками Ленинградского военного округа В.М. Примакова в августе 1936 года непременно следует арестовать и М.Н. Тухачевского. Мечта Щаденко осуществилась, но в мае 1937 года. Трудно сказать, приложил ли Ефим Афанасьевич к этому руку, но аресты в Харьковском военном округе проводились и по его инициативе, о чём он с гордостью говорил на известном заседании Военного совета при наркоме обороны в июне 1937 года, давшем «зелёный свет» масштабным репрессиям в армии и на флоте: «В Харьковском политаппарате пять политработников оказались арестованными, два из них уже расстреляны»16. Подобную деятельность Щаденко продолжил и в Киевском военном округе, членом Военного совета которого был назначен в мае 1937 года, а затем введён и в состав Военного совета при наркоме обороны. В решающий момент И.В. Сталину понадобились именно такие люди, которые могли провести «чистку» армии от «ненадёжных элементов». <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Микоян А.И. Так было. Размышления о минувшем. М., 2014. С. 370, 371.
2 Микоян А.И. Об образовании Резервного фронта в 1943 году // Воен.-истор. журнал. 1976. № 6. С. 62.
3 Черушев Н.С. 1937 год: Элита Красной армии на Голгофе. М., 2003. С. 253.
4 Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. 1—4 июня 1937 г. Документы и материалы. М., 2008. С. 164.
5 Там же.
6 Письмо Е.А. Щаденко К.Е. Ворошилову об улучшении качества подготовки преподавательского состава Военной академии имени М.В. Фрунзе. 20 сентября 1931 года. См.: Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 37461. Оп. 1. Д. 135. Л. 3.
7 Переписка Е.А. Щаденко с частными лицами по различным вопросам. 1930-е годы. См.: РГВА. Ф. 37461. Оп. 1. Д. 149. Л. 155, 158 об.
8 Военная академия имени М.В. Фрунзе (История военной орденов Ленина и Октябрьской Революции Краснознамённой ордена Суворова академии). М., 1980. С. 87, 88, 95, 98, 99.
9 Письма Е.А. Щаденко о неправильном стиле работы командования Военной академии имени М.В. Фрунзе и несправедливом отношении к нему со стороны руководящих лиц академии [Не ранее 29 августа 1936 г.]. См.: РГВА. Ф. 37461. Оп. 1. Д. 144. Л. 21.
10 Приказ РВС СССР от 1934 года № 13 // Красная звезда. 1934. 18 января. № 16(2659). С. 1; Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-7523. Оп. 7. Д. 652. Л. 120.
11 Постановление ЦИК СССР об ознаменовании 15-летней годовщины Первой Конной армии. 23 февраля 1935 года // Огонёк. 1935. Специальный номер: 15 лет Первой Конной армии. С. 3.
12 Приказ Народного комиссара обороны СССР по личному составу от 28 ноября 1935 года № 2488 // Красная звезда. 1935. 29 ноября. № 275(3220). С. 2.
13 Будённый С.М. Пройдённый путь. Книга первая. М., 1958. С. 254, 255.
14 Казаков М.И. Над картой былых сражений. М., 1971. С. 26.
15 Городовикова Е.О. Тепло отцовского сердца // Городовиков О.И. Воспоминания, исследования, документы. 2-е изд., доп. и исправл. Элиста: Калмиздат, 1976. С. 246.
16 Военный совет… С. 166.
Автор выражает благодарность московскому историку Алексею Александровичу Гуляеву и директору МБУ «Мценская межпоселенческая районная библиотека имени И.С. Тургенева» Ольге Павловне Дидковской за предоставленные материалы для написания статьи.
* Лазарев С.Е., Гуляев А.А. От портного до краскома // Воен.-истор. журнал. 2015. № 1.