Аннотация. Статья посвящена малоизвестной операции кампании 1915 года на Русском фронте Первой мировой войны — на Стрыпе. Став неудачным опытом прорыва глубокоэшелонированной обороны противника, те события явились важной вехой на тяжёлом пути приобретения боевого опыта проведения наступательной операции позиционного этапа Первой мировой войны. Операция показала, что для прорыва подготовленной обороны противника необходим целый комплекс условий: оптимальная ширина фронта наступления, наличие необходимых сил и средств, сосредоточение должного количества артиллерии на направлении главного удара, организация взаимодействия родов войск, подготовка необходимых для атаки плацдармов, организация разведки.
Summary. The paper focuses on a little-known operation in the 1915 campaign at the Russian Front of WWI, on the Stryp River. It proved an unfortunate instance of breaching the enemy defense in depth, and made an important landmark on the hard path of acquiring combat experience in conducting an offensive operation at a static stage of WWI. The operation showed that to break through a well-prepared defense of the adversary one has to have a whole complex of conditions: optimum width of the front of advance; the necessary forces and assets; concentration of the right amount of artillery at the main thrust; organization of interaction between various services; preparation of bridgeheads necessary for attacking; organization of reconnaissance.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
ОЛЕЙНИКОВ Алексей Владимирович — профессор кафедры истории России Астраханского государственного университета, доктор исторических наук
Кровавый снег 1915 года
7-я русская армия в операции на Стрыпе
Важнейшей стратегической задачей, стоявшей перед русским Верховным командованием в конце осени 1915 года, была военная поддержка сербской армии, которая вела неравную борьбу с объединёнными силами Германии, Австро-Венгрии и Болгарии.
Для решения этой задачи была сформирована 7-я армия (командующий — генерал от инфантерии Д.Г. Щербачёв), включавшая в свой состав: 2, 16, 5-й Кавказский армейские корпуса и 3-ю Туркестанскую стрелковую бригаду. В октябре соединения армии были сосредоточены в Одессе и Тирасполе (16-й армейский корпус), на станции Раздельной (2-й Кавказский армейский корпус), в Николаеве и Херсоне (5-й Кавказский армейский корпус) и в районе Рени (3-я Туркестанская стрелковая бригада).
Изначально соединения 7-й армии предназначались для Босфорской экспедиции, в дальнейшем варианты её оперативно-стратегического использования неоднократно менялись. Так, осенью 1915 года рассматривался проект морского десанта на побережье Болгарии (вопрос был проработан под руководством командующего Черноморским флотом адмирала А.А. Эбергарда). Но, по мнению морских специалистов, без наличия морской базы в городе Констанца, в условиях присутствия неприятельских подводных лодок в Чёрном море, в осеннее время (в период штормов) десантная операция была труднореализуемым проектом. Тем не менее 7-я армия сосредоточивалась в Одесском военном округе именно в расчёте на десантную операцию. Войска готовились к выполнению специфических задач, были приняты особые меры предосторожности для сохранения военной тайны: даже командиры корпусов до последнего момента не имели информации о пунктах дислокации своих войск.
Начальник штаба Ставки генерал от инфантерии М.В. Алексеев считал более перспективным сосредоточить армию на волочиском направлении и в ближайшее время перейти в наступление на Галицийском театре военных действий.
В ноябре от проведения десантной операции было решено отказаться, и 7-я армия была двинута в Галицию — началась переброска её корпусов в города Гусятин и Волочиск. Армия должна была провести энергичное наступление на левом фланге Юго-Западного фронта с целью оттянуть австро-германские силы с Сербского фронта и привлечь на сторону Антанты Румынию.
7-я армия (вошла в состав Юго-Западного фронта 29 ноября) заняла позиции между 9-й и 11-й армиями в районе Бенява — Бучач на р. Стрыпа (северный приток р. Днестр). Ширина боевого участка армии составила 48 км.
Директивой Ставки от 10 ноября Юго-Западному фронту предписывалось нанести удар в направлении, которое командованием фронта будет признано наиболее предпочтительным в сложившейся оперативно-стратегической обстановке. В развитие этого приказа главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта 24 ноября обозначил участие в операции всех четырёх армий фронта. Цель — потрясти живую силу противника, сосредоточенного на фронте между Полесьем и р. Прут. 8-я и 9-я армии должны были нанести отвлекающие удары, удерживая перед собой большие силы противника, тогда как главный удар наносила 7-я армия на фронте Бенява — Бучач. Её резервы совместно с 9-й армией должны были быстро развить прорыв в северном и северо-западном направлениях1.
7-й армии предписывалось прорвать позиции противника на р. Стрыпа и развить прорыв, не позволив австрийцам задержаться на р. Золотая Липа. 9-я армия (левый фланг фронта) должна была отвлечь внимание противника операцией в междуречье Днестра и Прута; 11-я — разбить противника, отбросив его на север; а 8-й (правый фланг) поручалось сковать силы противника на своём фронте. В резерве Верховного командования находился Гвардейский корпус (район Новосило — севернее Волочиска-Камионка). Резерв фронта составили 82-я (Улашковце — Езержаны) и 48-я (Каменец-Подольский) пехотные дивизии.
Днём начала наступления для 9-й армии было определено 14 декабря, а для 7-й — 16 декабря 1915 года.
К началу операции в состав 7-й армии входили: 2, 16, 22, 5-й Кавказский армейские корпуса, 2-й конный корпус, 3-я Туркестанская стрелковая и две Донские казачьи бригады. Армия была полностью укомплектована и обеспечена материальной частью (за исключением тяжёлой артиллерии). Но в период прорыва эшелонированных позиций противника именно артиллеристы, выделявшиеся для проведения операции, имели особенно важное значение. Кроме штатной артиллерии (в каждой дивизии это лёгкие 3-дюймовые (или горные) батареи, в каждом корпусе — по одному гаубичному (мортирному) дивизиону 122-мм лёгких полевых гаубиц) армии была придана тяжёлая артиллерия: 24 6-дюймовых (152-мм) полевых тяжёлых гаубиц (боекомплект 6424 выстрела) и 12 42-линейных (107-мм) тяжёлых пушек (боекомплект 4128 выстрелов).
Для успеха наступательной операции в условиях позиционной войны были необходимы очень сильная тяжёлая артиллерия со значительным запасом боеприпасов, а также тщательная всесторонняя подготовка к наступлению. Но ни времени, ни технических возможностей для соответствующей подготовки у командования русской 7-й армии не было. В основу оперативного планирования командования лёг фактор внезапности — именно внезапность должна была компенсировать недостаток ресурсов при проведении операции. Стремление к внезапности отняло у русского командования время, необходимое для подготовки к сражению.
Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от артиллерии Н.И. Иванов особое значение придавал сохранению в строгой тайне переброски и сосредоточения 7-й армии и Гвардейского корпуса, а также района прорыва2.
Для достижения скрытности переброски был принят ряд мер. Командование Юго-Западного фронта категорически запретило войскам 7-й армии осуществлять разведывательные мероприятия, ведь разведка могла насторожить противника! Это принесло свои «плоды»: войска, только что переброшенные из Одесского военного округа, получившие скудные и неудовлетворительные сведения о противнике от тех частей, позиции которых они заняли на передовой, не только не знали объектов атаки, но в полной мере не владели даже информацией о местности, по которой им предстояло наступать. Фактически 7-й армии пришлось драться вслепую.
Противниками русской 7-й армии стали части австро-венгерской 7-й и Южной германской армий. Перед фронтом русской 7-й армии боевые порядки войск противника были более растянуты, чем перед участком 9-й армии, но здесь они были особенно сильно укреплены. О том, насколько было осведомлено русское командование об австрийской обороне на Стрыпе, свидетельствует письмо начальника штаба Юго-Западного фронта генерала от инфантерии В.Н. Клембовского М.В. Алексееву, в котором отмечался тот факт, что воздушная разведка наличия укреплённых позиций противника по водораздельным высотам Стрыпы и Коропца не установила, хотя «возможность появления новых укрепленных линий как в ближайшем тылу противника, так и по водоразделу Стрыпы и Коропца, не может исключаться из наших соображений по развитию операции».
На самом же деле противник обладал сильно укреплёнными позициями, состоявшими из 2—3 рядов окопов с мощными проволочными заграждениями. Узловые опорные пункты и ключевые высоты фактически были превращены в крепости. Господствующие высоты имели между собой огневую связь, входя в состав единого оборонительного комплекса. Так, с Маковой Горы был отлично виден (и простреливался) западный берег Стрыпы. На высоте 370 имелись прочные блокгаузы и редуты, подступы к ней находились под сильнейшим перекрёстным огнём с соседних боевых участков. Овладеть высотой 370 было возможно только после взятия высоты 3753.
Главный удар русская 7-я армия наносила на участке Виснювчик — Бобулинце, ширина участка прорыва — 8 км. Наступление включало три последовательных этапа боевых действий.
В ходе первого этапа (16—18 декабря) 2-му армейскому корпусу с 3-й Туркестанской стрелковой бригадой предстояло «решительно атаковать и прорвать расположение противника на фронте Макова Гора (1 верста восточнее Вишнювчика включительно) и до Белавенец, имея в виду развить успех на Голгоче»; 22-му армейскому корпусу — «наступать на фронте Бенява включительно, Макова Гора исключительно с целью сковать противника на этом фронте и отвлечь его внимание от II корпуса»; 5-му Кавказскому армейскому корпусу с 82-й пехотной дивизией и сводной казачьей бригадой — «наступать на фронте Белавенец включительно, Бучач включительно, развивая свои главные усилия у Белавенец и Петликовце-Старе с целью овладеть высотами западного берега р. Стрыпа у названных пунктов и тем содействовать прорыву II корпуса»; 16-му армейскому корпусу со 2-й отдельной Донской казачьей бригадой — «сосредоточиться в районе Гржиманов — Ивановка — Товсте в армейском резерве»; конному корпусу — «сосредоточиться в районе Чортков, Бяла, Вышанка»4.
На относительно узкий фронт прорыва подтягивались сильная (43 проц. от численности армии) ударная группа, вся тяжёлая и почти вся горная артиллерия. Вместе с тем артиллерийские плотности на направлении главного удара (до 17 орудий на 1 км фронта) были крайне незначительны. Но первоначально атакующим удалось добиться тактического успеха: 16 декабря позиции австрийской 132-й бригады 56-й пехотной дивизии в районе Могила были прорваны. Фланговый огонь орудий 39-й гонведной пехотной дивизии оказался очень эффективным. Тем не менее 102-й пехотный полк овладел Доброполе, 172-й пехотный полк, преодолев 9 рядов проволочных сетей, захватил д. Хупалаванг. Австрийские позиции были захвачены на всём фронте наступления 2-го корпуса.
Документ отметил: «Части подошли на 1000 шагов к главной позиции австрийцев и закрепились, а артиллерия меняет позиции»5.
16 декабря особенно упорные бои шли у высоты 357 и на восточных склонах высоты 382 в районе Могила. Был взят ряд важных высот, захвачены пленные.
Документ отметил: финляндские стрелки «овладели линией высот с отметкой 359 и юго-западнее, Петликовцы 365, Пилава охвачена с 3-х сторон»6.
1-й и 3-й финляндским стрелковым дивизиям удалось закрепиться в районе Сокольники — Бурканув — Гайворонка.
Туман затруднил пристрелку сменившей позиции русской артиллерии. В итоге полки 3-й Финляндской стрелковой дивизии 22-го корпуса, преследуя противника, прорвались далеко вперёд и дошли до проволочных заграждений главной позиции австрийцев в районе Бурканув — Гайворонка, но были встречены сильным огнём и понесли значительные потери.
В ночь на 17 декабря тяжёлая артиллерия должна была занять новые позиции. Но из-за сложности её развёртывания артподготовка началась лишь около 15 часов. Эффект внезапности не сработал, а для ведения «систематического огня» снарядов оказалось недостаточно. В результате пошедшая в атаку пехота встретила почти не повреждённые проволочные заграждения и под сильным огнём отошла на исходные позиции.
18 декабря наступление продолжилось. Артиллерия сосредоточила огонь уже на 2-километровом участке. Артподготовка длилась полчаса. Вражеские окопы серьёзно пострадали, но проволочные заграждения были разрушены лишь в одном месте. В итоге 2—3 роты, ворвавшиеся на вражеские позиции, огнём со второй линии обороны были выбиты.
Наступление 2-го армейского корпуса 16—18 декабря продемонстрировало, какое важное значение в позиционной войне имеет наличие необходимого количества боеприпасов. Только за 17—18 декабря было израсходовано почти 10 тыс. снарядов (причём плотность огня была в 40 раз меньше, чем на Французском фронте).
М.В. Алексеев 22 декабря так сформулировал первые итоги операции, констатировав тот факт, что именно недостаточная разведка позиций противника пагубно сказалась на ходе боёв: «Начавшаяся операция… выяснила, что, несмотря на длительное тесное соприкосновение с противником, допускавшее и требовавшее самого настойчивого изучения его расположения, только трехдневный тяжелый с большими жертвами бой установил, что позиция противника укреплена чрезвычайно сильно, что очень использованы местные условия в смысле перекрестной фланговой обороны, что проволочные заграждения имеют три полосы сто шагов каждая, с прочными между ними блиндажами для фланкирования, что, наконец, позиции сильно развиты в глубину. Считаю нужным сообщить это вам и просить распоряжения, чтобы деятельность разведчиков, летчиков… наблюдателей была направлена на возможно полное, обстоятельное изучение расположения неприятельских позиций, ибо только это знание обеспечивает удачное составление плана боя, выбора пункта атаки, сосредоточения артиллерии, сохраняет от излишних потерь и ошибок в ведении боя»7.
Генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта генерал-майор М.К. Дитерихс писал о неудачах 7-й армии: «Относительно тактической стороны могу доложить следующее: желания было много, порыва, пожалуй, еще больше, но доминировала предвзятость решения при слишком слабой разведке и подготовке серьезной операции. Все торопились, и, по-видимому, сложилось убеждение, что прорыв удастся в один день. Ошибка первоначального шага неминуемо повела за собой все последующие и, как всякое неправильно разыгранное предприятие, могла быть исправлена только коренным решением вопроса… Говорю с большой грустью, ибо мы имели возможность сосредоточить в 7-й армии более значительную тяжелую артиллерию за счет 11-й, но по причинам личным этого не сделали, а, конечно, можно было по самым поверхностным разведкам сказать, что без мощной тяжелой артиллерии Стрыпы не пробить. Наши же 22-й и 5-й Кавказский корпуса 16 числа стихийно понеслись вперед, а 17 2-й корпус бросился вслед, на мой взгляд, также не разметав врага огнем»8.
19 декабря 3-я Финляндская стрелковая дивизия прорвалась через проволочные заграждения австрийцев и продвинулась к берегу Стрыпы. Противник отступил на правый берег, не успев уничтожить мосты. Но атака 2-го армейского корпуса на высоту восточнее Суповой сорвалась, и 20 декабря наступление было прекращено. Русская тяжёлая артиллерия начала пристрелку целей перед началом следующего этапа наступления.
Потери войск русской 7-й армии за 17 и 18 декабря составили:
22 корпус: 3-я Финляндская стрелковая дивизия — 1 офицер и 174 стрелка; 2-й корпус: 26-я пехотная дивизия — 68 офицеров и 4969 нижних чинов, 43-я пехотная дивизия — 15 офицеров и 1356 нижних чинов, 5-й Кавказский корпус — 4 офицера и 329 нижних чинов. Всего за 2 дня — 88 офицеров и 6828 нижних чинов9.
А за 3 дня (с 16 декабря) потери составили 152 офицера и 11 027 нижних чинов10.
Австрийцы к исходу 18 декабря оценили собственные потери (но лишь в 6-м корпусе) в 800 человек11.
К концу первого этапа наступления противник сосредоточил значительные резервы в полосе активности русской 7-й армии. В их числе: 38-я гонведная пехотная дивизия из состава Южной германской армии (сосредоточенная у мест. Гниловоды), 9-я пехотная бригада 5-й пехотной дивизии. Орудия и пулемётные команды этих частей и соединений оказались важным подспорьем для потрёпанных подразделений, занимавших фронт. Австрийские источники отмечают: «Борьба была серьезная, но гонвед выдержал испытание».
Второй этап операции прошёл 21—22 декабря. Из приказа командующего русской 7-й армией от 18 декабря: «Ближайшей задачей армии после прорыва позиций противника на р. Стрыпе ставлю — решительным наступлением правого фланга армии в северо-западном направлении нанести удар в тыл неприятеля, обороняющегося против 11-й армии. Приказываю: XXII и XVI корпусам энергичным наступлением развить прорыв в общих направлениях — XXII корпусу на Козова, XVI корпусу на Рыбники… имея целью выйти во фланг и тыл частям неприятеля, противостоящим 11-й армии… не допустить их отхода на Золотую липу и совместно с частями 11-й армии разбить эти силы. II корпусу продолжать теснить противника на фронте Подгайцы — Монастержиско с целью не дать ему устроиться на Коропце. V кавказскому корпусу развивать прорыв в юго-западном направлении с задачей обеспечить маневр армии со стороны Днестра»12.
Атака началась лишь 21 декабря. В итоге противник получил два дня для укрепления обороны, и о неожиданности говорить не приходилось.
Ударную задачу решала 43-я дивизия 2-го корпуса, которой была передана вся тяжёлая полевая артиллерия (24 гаубицы и 12 пушек) и артиллерия 26-й дивизии. Фронт атаки был ещё более сужен — менее чем до километра. В то же время начались проблемы с обеспечением артиллерийскими боеприпасами — командующий фронтом следил за их экономным расходованием. В распоряжении корпуса было всего около 700 152-мм и 1352 122-мм снарядов.
43-я дивизия наступала на высоту 384, 26-я дивизия — на находившуюся в трёх километрах правее высоту 382, а 5-й Кавказский армейский корпус — на лежавшую тремя километрами левее высоту 370. 22-й корпус сковывал противника на своём фронте.
Подразделения 43-й дивизии преодолели две полосы обороны противника, но были остановлены на третьей. И затем под воздействием сильного флангового огня с наступлением темноты отошли в исходное положение. Противник переходил в контратаки.
Потери составили: в 43-й дивизии — 25 офицеров и 2703 солдата, в26-й дивизии — 16 офицеров и 1009 солдат, в 5-м Кавказском корпусе — 14 офицеров и 1363 солдата. В плен были захвачены 853 солдата и офицера противника.
На этом этапе сражения 2-й корпус подошёл к району Куйданов — Бобулинце; 5-й Кавказский корпус овладел лишь первой линией окопов противника. Атаки 22-го корпуса были безрезультатны.
Генерал-квартирмейстер германского Восточного фронта М. Гофман писал: «У австрийцев у Черновиц… случилась маленькая неприятность, но, по-видимому, все опять уладилось»13.
После прекращения наступления в течение двух дней корпуса русской 7-й армии вели лишь огневое противоборство с австрийцами. О том, что 23—24 декабря велись лишь бои местного значения, свидетельствует уровень потерь в соединениях армии. Так, потери за 23 декабря во 2-м армейском корпусе составили 3 офицера и 392 нижних чина, в 22-м армейском корпусе — 9 стрелков, в 5-м Кавказском армейском корпусе — 1 офицер и 76 нижних чинов. Всего — 4 офицера и 477 нижних чинов.
25—26 декабря прошёл третий этап операции.
3-я Туркестанская стрелковая бригада 25 декабря двинулась в атаку, захватив участок позиции противника — высоты юго-восточнее Куйданова, но закрепиться не смогла и отошла в исходное положение. Архивный документ свидетельствует: «Где атакуют туркестанцы — идет жестокий бой, австрийцы переходят в энергичные контратаки»14.
Другие соединения армии содействовали туркестанцам. К часу дня 25 декабря части 2, 22 и 5-го Кавказского армейских корпусов начали наступление в районе высот юго-восточнее Куйданова. 22-й армейский корпус вёл огневой бой для содействия 2-му армейскому корпусу. Атаки преследовали целью систематическое разрушение укреплённых позиций противника.
Русское командование для продолжения наступления решило осуществить перегруппировку. 27 декабря 16-й армейский корпус начал выдвигаться из резерва — его части стали сменять на передовой потрёпанные войска 2-го армейского корпуса.
Потери войск русской 7-й армии с 23 по 25 декабря: 2-й армейский корпус — 60 офицеров и 4947 нижних чинов; 22-й армейский корпус — 2 офицера и 136 стрелков; 5-й Кавказский армейский корпус — 4 офицера и 324 стрелка. Всего — 66 офицеров и 5407 нижних чинов15.
В последующие дни происходило затухание операции. Попытки противника продвинуться от Бобулинце и вдоль Саповского оврага были отбиты огнём русских частей.
Пользуясь вьюгой, противник 30 декабря сделал две попытки перейти в наступление от Саповой горы на Доброполе и от Бобулинце на Весоло. В последующие дни шли бои местного значения.
Импульс последующему развитию операции должно было придать распоряжение командования фронта, в соответствии с которым 9-я армия, усиленная дивизией из резерва фронта, должна была передать три дивизии в состав 7-й армии, начало нового наступления которой было назначено на 14 января, но отложено и впоследствии отменено.
Сражение завершилось. Всего в ходе операции на Стрыпе русская 7-я армия потеряла 317 офицеров и 24 511 нижних чинов16.
Операция оказала большое влияние на тактику позиционной войны, а выводы, сделанные по результатам, легли в основу целого ряда рекомендаций и тактических указаний.
Уроки операции были следующими.
1). Фронт наступления ударной группы 7-й армии был слишком узок. Армия имела общий фронт 48 км, а участок прорыва составлял 8 (16 декабря), 4 (17 декабря), 2 (18 декабря) и до 1 (21 декабря) км. 25 декабря артиллерийская подготовка вообще свелась к нулю, и пехота больше рассчитывала на внезапность своей атаки, чем на подготовку её артиллерией. Недостаток артиллерии и боеприпасов заставлял постоянно сокращать фронт атаки. Соответственно, он простреливался насквозь перекрёстным огнём противника. Это, в свою очередь, вело к срыву наступления. С одной стороны, узкий фронт атаки был тактически предпочтительнее для концентрации на направлении главного удара необходимых ресурсов, но при этом противнику было проще парализовать наступление огнём и сосредоточить необходимые резервы. В случае с 7-й армией получался замкнутый круг — проблемы в материальной части влекли тактические просчёты. Для сравнения: на Французском фронте в ходе операции на р. Сомме в июле 1916 года на 16-километровом фронте французы имели 94 орудия на 1 км фронта, фронт наступления в 2 раза шире, а плотность артиллерии почти в 4 раза больше, чем в начале наступления 7-й армии у Куйданова. Достижение баланса между шириной прорыва и необходимыми боевыми средствами — один из главных вопросов, который пыталась решить наступавшая сторона в период позиционной войны.
2). Слабые силы, выделенные для главного удара. В первый период операции 5-й Кавказский корпус топтался на месте, 16-й корпус и 3-я Туркестанская стрелковая бригада находились в резерве. Атаковали только 2-й и 22-й корпуса (т.е. менее 50 проц. сил армии). Во второй период 5-й Кавказский корпус перешёл в более энергичное наступление, но 22-й корпус заметно снизил свою активность. Более того, корпуса выделяли для атаки ограниченные силы — 1—2 дивизии. 25 декабря основные усилия армии вообще легли лишь на одну стрелковую бригаду.
В результате прорыв ни разу не удался, а пехота (причём бесполезно) несла всё большие и большие потери. Так, уже в боях 17—18 декабря 26-я дивизия потеряла 25 проц. боевого состава, продолжая нести значительные потери и впоследствии, а 3-я Туркестанская бригада 25 декабря лишилась более половины личного состава. Опять получался замкнутый круг — недостаточность сил, выделявшихся для удара, приводила к большим потерям, и, соответственно, боевые единицы постепенно выходили из строя. А это приводило, в свою очередь, к недостаточности сил, пригодных для атаки.
Плотность группировки русской 7-й армии на 1 км фронта уступала аналогичным показателям французской армии во время наступления в Шампани в сентябре 1915 года: в пехоте — в 2 раза, в артиллерии — в 5 раз.
3). Слабость артиллерии на направлении главного удара (около 200 3-дюймовок, 48 лёгких гаубиц и 36 тяжёлых орудий) привела к тому, что наступление в техническом отношении оказалось не подготовлено. Теория определяла: «На каждый проход назначаются 3 орудия или 2 миномёта. Стрелять надо сосредоточенным огнем, стремясь сделать проход шириной в 2 м. При нескольких полосах проволочных заграждений, имеющих в общей сумме около 20 рядов кольев, на каждое из 3 орудий, поставленных не далее 3 км от проволоки, надо около 250 гранат, и тогда можно получить почти чистый проход шириной около 2 м».
Вся русская 7-я армия имела лишь 428 орудий (т.е. средняя плотность — менее 9 орудий на 1 км фронта), в т.ч. только 36 тяжёлых. В период операции на участке прорыва удалось довести артиллерийские плотности максимально до 35 орудий на 1 км фронта, что в условиях эшелонированной обороны противника и при недостатке боеприпасов было явно недостаточно. Артподготовка продолжалась от получаса до двух часов. Чтобы краткосрочный огневой налёт был эффективен, нужна была тщательная разведка позиций противника (а её, как отмечалось, не было). На долгую же методическую стрельбу по площадям не хватало снарядов.
В итоге в начале наступления русская пехота натолкнулась на почти неповреждённые проволочные заграждения противника на всём фронте, впоследствии окопы австрийцев пострадали сильно, но проволока была разрушена только в одном месте. И даже когда 21—22 декабря две первые полосы заграждений противника были разбиты артиллерией, и пехота прошла через них, — она была остановлена третьей полосой. Пытавшаяся разрушить заграждения противника подручными средствами пехота расстреливалась с флангов и тыловых позиций, каждый раз неся всё возраставшие потери.
Перед наступлением 25 декабря в течение суток тяжёлая артиллерия медленным огнём разрушала проволочные заграждения противника, а сама атака велась без артиллерийской подготовки. Но когда окопы австрийцев были захвачены туркестанскими стрелками, то вместо того, чтобы перенести огонь на батареи противника, подавить их заградительный огонь и недать им возможности поражать наших прорвавшихся бойцов, русская артиллерия обстреляла собственную пехоту.
За всё время операции было сделано около 35 тыс. артиллерийских выстрелов — мизерная цифра. Отсутствие норм расхода артиллерийских боеприпасов также негативно сказалось на ходе операции. 17 и 18 декабря 24 тяжёлые гаубицы выпускали ежедневно по 52 снаряда, 21—22 декабря — по 30, а 25 декабря — по 25 снарядов на ствол. Средняя цифра для лёгкого орудия — по 70 снарядов ежедневно. Прорывая аналогичные укрепления на Французском фронте, союзники превышали эти цифры в десятки раз (2000—2500 выстрелов на ствол). При том, что при прорыве укреплённой полосы главное слово должно принадлежать артиллерии, интенсивность огня артиллерийских средств 7-й армии неуклонно снижалась в ходе операции. На контрбатарейную борьбу и вовсе не оставалось боеприпасов.
В итоге на каждом этапе наступления повторялась ставшая привычной ситуация: пехота, ворвавшаяся на передовые позиции противника, расстреливалась австрийцами. Ситуация усугублялась тактическими просчётами.
4). Было слабо налажено взаимодействие родов войск. Формула «артиллерия стреляет, а пехота наступает» была в 1915 году господствовавшей, но волнообразный боевой порядок наступавшей пехоты давал возможность обеспечить лишь механическое, а не органическое взаимодействие между родами войск.
Специалисты в сфере артиллерийской тактики, отмечая значимость артиллерийской поддержки для прорвавшейся пехоты, писали, что уничтожить появляющиеся во время штурма пулемёты на тыловых позициях весьма трудно, так как эти цели имеют чрезвычайно малые размеры. Для уничтожения необходимо почти прямое попадание снаряда, а это возможно только при тщательной методичной пристрелке и большом количестве выстрелов. При малейшем продвижении своей пехоты вперёд, за пределы изученной и наблюдаемой линии, у артиллерии, расположенной на тыловых позициях, исчезают и эти слабые возможности ей содействовать. Пехота в самый ответственный момент остаётся совершенно беспомощной.
5). Важнейшее значение имела разведка, особенно авиационная. Но она оказалась не на высоте.
6). Отсутствие штурмовых плацдармов крайне негативно сказалось на атаке пехоты. Плацдармы позволили бы максимально близко подвести пехотные части к исходным рубежам для атаки (сближение на 200—300 шагов от противника — иначе пехоте пришлось бы двигаться по простреливавшейся местности). Войска шли в атаку без предварительного сближения и несли огромные потери раньше, чем доходили до проволочных заграждений противника. Например, 5-й Кавказский армейский корпус только при сближении с противником потерял свыше 5 тыс. человек.
Создание штурмового плацдарма — важнейшая предпосылка успешного осуществления операции, ибо на таких плацдармах сосредоточиваются все назначенные для атаки части пехоты, причём в такой непосредственной близости от атакуемой линии, чтобы наступающие могли ворваться на позиции противника без промежутка во времени коротким ударом на широком фронте.
7). К объективным сложностям при проведении операции нужно отнести мощные оборонительные сооружения и тяжёлые погодные условия. Противник грамотно использовал возможности своей обороны — как в огневом, так и в организационном аспектах. Так, пленные 20-го пехотного полка австрийской 12-й пехотной дивизии показали, что во время обстрела русской артиллерией австрийская пехота временно уходила из окопов в убежища в 10—15 шагах за ними. Это позволяло значительно сокращать потери.
Снег, шедший в течение 6 недель и быстро растаявший, значительно затруднил подвоз продовольствия и боеприпасов. Пехота в бою была не в состоянии осуществлять эффективные перебежки, т.к. ноги солдат глубоко вязли в размокшей почве. По свидетельству очевидцев, люди оставляли в грязи свои сапоги. Учитывая тот факт, что в районе операции большинство населённых пунктов были сожжены, бойцы не только в стрелковых цепях, но и в резервах были вынуждены всё время находиться в грязи — данное обстоятельство чрезвычайно утомляло войска. Слабое развитие железнодорожной сети в оперативной зоне 7-й армии вынудило осуществлять подвоз снарядов с расстояния 60, 80 и более километров по грунтовым дорогам, при общем недостатке транспортных средств. Войска из боязни остаться совсем без снарядов начинали их экономить, что, в свою очередь, снижало эффективность атаки.
Общий итог: операция ослабила вновь сформированную 7-ю армию Юго-Западного фронта. Русское Верховное командование неэффективно растратило имевшийся у него в руках мощный стратегический резерв.
Вместе с тем русские войска приобрели опыт штурма эшелонированной обороны противника, а тактические уроки, полученные столь дорогой ценой, позволили 7-й армии в дальнейшем осуществить блестящую операцию по прорыву обороны на Стрыпе — в ходе наступления Юго-Западного фронта 1916 года.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 5. Период с октября 1915 по сентябрь 1916 г. Позиционная война и прорыв австрийцев Юго-Западным фронтом / Сост. В.Н. Клембовский. М., 1920. С. 10.
2 Вольпе А. Фронтальный удар. М.: Воениздат, 1931. С. 226.
3 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2126. Оп. 1. Д. 43. Л. 32.
4 Вольпе А. Указ. соч. С. 231.
5 РГВИА. Ф. 2129. Оп. 1. Д. 31. Л. 3.
6 Там же.
7 Капустин Н. Оперативное искусство в позиционной войне. М.; Л.: Государственное издательство, 1927. С. 52.
8 Там же. С. 53.
9 РГВИА. Ф. 2129. Оп. 1. Д. 31. Л. 44.
10 Там же.
11 Österreich-Ungarns Letzter Krieg 1914—1918. Band. II. Wien, 1931. S. 14.
12 Вольпе А. Указ. соч. С. 238.
13 Гофман М. Записки и дневники 1914—1918 гг. Л.: Красная газета, 1929. С. 189.
14 РГВИА. Ф. 2129. Оп. 1. Д. 31. Л. 63.
15 Там же. Ф. 2126. Оп. 1. Д. 43. Л. 58.
16 Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 5. С. 13.