Аннотация. Многолетний сбор материалов о красном командире Григории Кирилловиче Шевкоплясове (1878—1920) позволил оценить его неоднозначную роль на самом раннем этапе Гражданской войны в восточных районах Донской области. Являясь выборным начальником 39-й пехотной дивизии, он организовал вывод этого соединения из Закавказья в ноябре 1917 года, сохранив при этом значительные войсковые запасы, послужившие базой снабжения многочисленных отрядов советской ориентации. Именно из этих разрозненных вооружённых формирований в дальнейшем возникли части, принявшие на себя основную тяжесть боёв с белыми армиями на Юге России. Завоевав заслуженный авторитет у красноармейцев и командования как опытный интендант и распорядитель, он показал свою несостоятельность в боях за Царицын в качестве начальника 37-й стрелковой дивизии РККА и со временем был переведён на штабную работу. Будучи арестованным по делу штаба Сводно-конного корпуса, Г.К. Шевкоплясов не дожил до суда, скончавшись в тюрьме, а в дальнейшем оказался вне истории Гражданской войны.
Ключевые слова: Гражданская война; Г.К. Шевкоплясов; Донская советская республика; 39-я пехотная дивизия; 37-я стрелковая дивизия РККА; Кавказский фронт; Донская область; Сальский округ; оборона Царицына; Б.М. Думенко; С.М. Будённый; роль личности в истории.
Summary. Years of collecting material on the Red commander Grigory Kirillovich Shevkoplyasov (1878—1920) have made it possible to assess his ambiguous role in the early stages of the civil war in the eastern districts of the Don region. As the elected head of the 39th Infantry Division, he organised the withdrawal of this unit from Transcaucasia in November 1917, while maintaining significant reserves of troops that served as a supply base for numerous Soviet-oriented detachments. It was from these disparate armed formations that the units later to bear the brunt of the fighting with the White Armies in southern Russia were to emerge. Having gained well-deserved authority among Red Army soldiers and commanders as an experienced intendant and manager, he demonstrated his incompetence in the battles for Tsaritsyn as chief of the 37th Rifle Division of the Red Army and was eventually transferred to a staff position. Arrested in the case of the headquarters of the Joint Cavalry Corps, G.K. Shevkoplyasov did not live to see the trial, dying in prison and subsequently disappearing from the history of the Civil War.
Keywords: Civil War; G.K. Shevkoplyasov; Don Soviet Republic; 39th Infantry Division; 37th Rifle Division of the Red Army; Caucasian Front; Don land; Salsky district; defense of Tsaritsyn; B.M. Dumenko; S.M. Budyonny; role of personality in history.
ЗАБЫТОЕ ИМЯ
МОРОЗОВА Ольга Михайловна — профессор Донского государственного технического университета, доктор исторических наук, доцент
«КОМАНДУЮЩИЙ ВСЕМИ СИЛАМИ СОВЕТСКОГО ДОНА»
Взлёт и падение начдива Г.К. Шевкоплясова
В первые месяцы Гражданской войны среди донских крестьян и казачьей бедноты Задонья гремело имя Григория Кирилловича Шевкоплясова, выборного начальника 39-й пехотной дивизии Кавказского фронта. Под его руководством солдатские эшелоны организованно проследовали из Закавказья и уже в ноябре 1917 года прибыли на станции по границе Ставропольской губернии и Донской области. Помимо личного состава в вагонах был доставлен весь арсенал соединения — винтовки, артиллерийские орудия, боеприпасы. В дальнейшем эти запасы послужили для вооружения отрядов советской ориентации. Иного источника оружия в донских округах не было: станичные цейхгаузы обеспечивали лишь выполнение милицейских задач. Так практическая жилка выборного начдива заложила материальную базу красных частей, оказавших сопротивление белым формированиям на Юге России.
В научных трудах и художественных произведениях о Гражданской войне редко встречается имя этого человека. Лишь на страницах романа В.В. Карпенко «Тучи идут на север» К.К. Шевкоплясов наравне со своими боевыми соратниками Б.М. Думенко, С.М. Будённым, Ф.М. Крутеем обрёл литературное воплощение. Ему отведено видное место как «народному герою» и командиру Сальской группы красных войск в документальном очерке Г.Г. Родина «Продовольственный плацдарм революции»1, основанном на документах из Российского государственного военного архива (РГВА). Там же хранится фонд 37-й стрелковой дивизии РККА, которой Шевкоплясов командовал с ноября 1918 по ноябрь 1919 года, в т.ч. полевая книжка за 11 июня — 30 июля 1919 года, заполненная его рукой2.
В бывшем Ростовском партархиве нам удалось отыскать фотографии Григория Кирилловича, переданные его дочерью, и биографическую записку, составленную в 1969 году с её слов и содержащую наряду с ценными сведениями немало намеренно искажённых фактов. В Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) обнаружено пенсионное дело, инициированное членами семьи бывшего начдива в 1941 году для повышения размера уже назначенной за него персональной пенсии, но закончившееся её полной отменой3. Помогли конкретизировать некоторые сведения о Григории Кирилловиче документы из следственного дела Б.М. Думенко, рапорты Шевкоплясова из хранящихся в РГВА фондов органов военного командования, которым подчинялись его части4.
Григорий Шевкоплясов родился в 1878 году в селе Шульгинка Старобельского уезда Харьковской губернии. По утверждению его дочери, Ольги Григорьевны, ещё подростком он начал трудовую жизнь на шахте, рано оставшись без отца, погибшего в забое. О своём образовании Григорий Кириллович давал противоречивые сведения. При заполнении формулярного списка в РККА сообщил об окончании двухклассного народного училища, т.е. начальной школы повышенного типа с 5- и 6-летним сроком обучения. Однако на допросе 28 апреля 1920 года он указал приходское училище. Но его собственноручные записи в полевой книжке за 1919 год сделаны характерным для выпускников народных училищ беглым почерком с пониманием правил грамматики и пунктуации.
Значительная часть командиров красных отрядов, выдвинувшихся на первые роли в начальный период Гражданской войны, обладала общими чертами: «продвинутое» начальное образование и унтер-офицерский чин, полученный за заслуги в бою или по окончании учебных команд. Григорий Кириллович вполне соответствовал этому типажу фронтовика — вожака из народа. На действительную военную службу был призван в 1898 году, остался на сверхсрочную и прошёл подготовку в учебной команде. В 1904 году он уже старший унтер-офицер 34-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, расквартированного в г. Владивостоке (Приамурский военный округ)5. На полях сражений Русско-японской войны Шевкоплясов проявил себя отважным воином и был награждён тремя Георгиевскими медалями6.
Уйдя в запас, он женился, имел детей 1906 и 1914 гг. рождения, занимался мелкой торговлей, переехал в донскую станицу Великокняжескую, где уже много лет проживал его брат Семён7. По утверждению дочери, на германскую войну Григорий Кириллович попал рядовым солдатом8. Ольга Григорьевна знала, как надо составлять историко-революционные биографии. В 1930-е годы она работала машинисткой в Пролетарском райотделе НКВД, а затем вплоть до пенсии — в райкоме партии. Но документы из РГВА сообщают о его службе в звании зауряд-прапорщика в составе военного транспорта Казанского военного округа9. В обязанности транспортников входили бесперебойное снабжение частей вооружением, боеприпасами, продовольствием, фуражом, а также вопросы переброски войск и пополнений. Для этого использовались железнодорожные и водные пути, гужевой и автомобильный транспорт. Г.К. Шевкоплясов дослужился до подпоручика, исполняя должность «командира армейского транспорта»10.
Местом его службы в 1917 году был Кавказский фронт. Неясно, каким образом Григорий Кириллович оказался в Закавказье, тогда как из частей Казанского округа была сформирована 4-я армия, воевавшая на Юго-Западном фронте. Возможно, службы транспорта других фронтов были переброшены на Южный Кавказ в связи с трудностями военной логистики в районе с неразвитыми коммуникациями.
На историческую сцену Г.К. Шевкоплясов вышел осенью 1917 года, будучи избранным на волне революционной демократии начальником 39-й пехотной дивизии. Вполне возможно, этому послужило его командование железнодорожными составами, с которыми фронтовики связали надежду на быстрое возвращение домой. К началу ноября эшелоны с солдатами успели преодолеть путь по маршруту Тифлис — Баку — Порт-Петровск — Минеральные Воды — Тихорецкая — Торговая. С декабря дорога из Закавказья была практически перекрыта — с санкции Закавказского комиссариата эшелоны стали останавливать и изымать вооружение для национальных полков мусульманской партии Мусават11. В результате устроенного мусаватистами в январе 1918 года на перегоне Шамхор — Далляр крушения пяти составов под обломками и от пуль погибли около 2000 человек12.
Не смогло своевременно воспрепятствовать движению эшелонов 39-й пехотной дивизии и старое армейское командование — ни у командующего Кавказским фронтом генерала М.А. Пржевальского в Тифлисе, ни у терского, кубанского, донского атаманов не было на это ни сил, ни средств13. В результате вагоны с фронтовиками рассредоточились по станциям Владикавказской железной дороги на отрезке Кавказская — Сосыка — Торговая. Постепенно ряды дивизии таяли, т.к. многие были призваны на фронт из этих мест. Оставшиеся устроились на станциях, взяв их под свой контроль и не признавая никакой власти14. Однако основной арсенал соединения остался практически неприкосновенным.
До февраля 1918 года Г.К. Шевкоплясов не участвовал в каких-либо событиях, отдыхая от армейских трудов. А тем временем в задонской (восточной) части области — в Сальском округе с центром в станице Великокняжеской — было неспокойно. Самопровозглашённые советы хоть и сосуществовали со станичными и хуторскими правлениями, но не признавали друг друга. Положение последних пошатнулось после известия о самоубийстве А.М. Каледина. Казаки-фронтовики отказывались присягать новому войсковому атаману А.М. Назарову. Окружной атаман Матин бежал из Великокняжеской. Власть в станице перешла к выборному исполнительному комитету, имевшему неопределённое политическое лицо. Исполком оказал гостеприимство появившимся в округе казачьим отрядам П.Х. Попова, К.К. Мамонтова, М.Н. Гнилорыбова, Э.Ф. Семилетова и не воспрепятствовал их карательным акциям в Платовской (18—23 февраля 1918 г. были убиты и сожжены 350 иногородних) и в Великокняжеской (30 человек расстреляли у лимана Солонка15).
Эти события способствовали возвращению Г.К. Шевкоплясова к активному участию в судьбе округа. Противостояние казачьим отрядам потребовало объединения всех имевшихся сил. Фронтовики — иногородние Ляшев, Круль, братья Калмыковы решили призвать на помощь солдат 39-й дивизии и отряд железнодорожников станции Торговой, командиром которого был некий Алёхин. Эти местные команды и подошедший из Царицына отряд И.В. Тулака вытеснили белых из Великокняжеской и Платовской16. 14 марта станичная дружина, созданная за месяц до этого ещё при исполкоме, поступила под командование прибывшего из Новочеркасска с мандатом Донского казачьего военно-революционного комитета войскового старшины Н.М. Голубова. Он очистил её ряды от иногородних, набрав местных казаков, и направил под Выселки в качестве заслона от продвигавшихся в Задонье корниловцев.
Воспользовавшись отъездом Голубова и его конфликтом с Донским военревкомом, изгнанные из дружины вожак станичных иногородних И.П. Кучеренко и учитель из казаков Новиков организовали свержение исполкома. Два «броневика» (бронепоезда) из Торговой прибыли на вокзал в Великокняжескую и, выдвинув ультиматум, дали залп. Станичные дружинники сложили оружие. После этого в командование обновлённой дружиной вступил Г.К. Шевкоплясов. Весной 1918 года в Сальском округе было ещё несколько отрядов: в окрестностях Великокняжеской — Г.Г. Колпакова и Алёхина; в Платовской — пехотный Т.Н. Никифорова и конный С.М. Будённого; в слободе Большая Мартыновка — прапорщика И.С. Ковалёва. В конце марта в округ пришёл конный отряд Б.М. Думенко, обосновавшийся в имении Мясняшкина17. Стычки между красными и белыми становились всё активнее. Местная крестьянка передала атмосферу тех дней: «Пулемёты и гром орудийных выстрелов не смолкали, и ко всему происходившему так привыкли, что не замечали, что делается вокруг. Крестьяне даже выезжали в поле и производили запашку и посев яровых хлебов»18.
На совете отрядных командиров Г.К. Шевкоплясов был избран для общего руководства, его помощником стал матрос «Авроры» Евдоким Огнев. Если избрание Григория Кирилловича на командную должность в 1917 году было связано с его транспортной службой, то в командиры объединённого отряда он попал как хранитель арсеналов 39-й дивизии, выступая в роли «благодетеля» при оснащении скудно вооружённых красноармейцев.
В мае 1918 года советские учреждения при приближении германской армии покинули Ростов-на-Дону, эвакуировавшись в Царицын. В то время красные отряды Сальского округа оборонялись от белых, напиравших со стороны Кубани, охраняя переправы через Маныч в районе Казённого моста. Тогда и произошёл случай, объясняющий природу авторитета Шевкоплясова и истоки его дальнейших крепких отношений с Думенко. Левый фланг обороны на южном берегу Маныча держал Думенко, правый — Шевкоплясов. Если бывший подпоручик пользовался всеобщим уважением, успешно отражал натиск противника, имея запас вооружений и делясь им с другими участками, то бывший вахмистр конфликтовал с подчинёнными и после горячего обмена мнениями на собрании командиров 25 мая 1918 года был вынужден скрываться в расположении отряда Шевкоплясова19. В своих мемуарах С.М. Будённый назвал причиной конфликта неудачное командование Веселовским отрядом и нежелание Думенко снимать погоны20.
В течение лета 1918 года Григорий Кириллович продолжал быть влиятельной фигурой в округе. С ним считался и новый орган советской власти — Донской ЦИК обновлённого состава, выбравший местом своего пребывания Великокняжескую. В начале июля 1918 года Донком отверг кандидатуру штаба Северо-Кавказского военного округа (СКВО) на пост командующего участком фронта по линии Владикавказской железной дороги, отдав предпочтение Г.К. Шевкоплясову21.
Отступление красных отрядов на протяжении более чем 60 вёрст до Зимовников проходило в ситуации дефицита оружия. Сам отход из Великокняжеской прошёл в панике, хотя части Добровольческой армии под командованием генерала С.Л. Маркова вошли в станицу только через два дня (8 июня по н. ст.)22.
Следующей остановкой при отступлении к Царицыну была станция Куберле. Местные партизаны арестовали Г.К. Шевкоплясова как «непролетарского командира». Они «плевали ему в глаза как изменнику революции»23. Причиной бунта стала нехватка вооружений для крестьянских отрядов, в которые сбивались иногородние, населявшие эту часть войсковой территории. А у Григория Кирилловича уже не осталось легендарных оружейных запасов — они были «забыты» в пакгаузах станции Великокняжеская при отступлении. Кроме того, Шевкоплясов и Донской военный комиссариат (И.А. Дорошев и В. Кужелев) до этого пренебрегли приказом командования СКВО о вооружении отрядов Сальского округа со складов, находившихся в Зимовниках.
С учётом непростой обстановки в Куберле произошло слияние отрядов в 3-й сводный крестьянский социалистический полк под командованием Г.К. Шевкоплясова, который не смог проявить себя достойным образом. По словам перебежчика, давшего показания белой контрразведке, во время митинга на станции Гашун он заявил, что на севере голод, идти туда невозможно, предложил товарищам поступать, как им угодно, и покинул станцию24. Представляется, что это верные сведения. Судьбу войска определял уже не командующий, а собранная под его началом масса.
В отличие от Думенко или Будённого Григорий Кириллович не обладал достаточной харизмой, был простоват и не примерял на себя лавры военачальника. Артиллерист Д.К. Басманов во время боёв у р. Сал задал ему вопрос по поводу странного движения людей у линии боевого соприкосновения. Тот ответил: «Чёрт его знает, что тут происходит, я сам не пойму: один идёт туда, другой оттуда…». Потом выяснилось, что туда шли бойцы на подкрепление, а обратно возвращались раненые25.
В процессе отступления к Зимовникам красное войско росло, вбирая мелкие крестьянские отряды, и Г.К. Шевкоплясов возглавил сформированную из этой людской россыпи 1-ю Донскую советскую дивизию. По данным белой разведки от 19 июля 1918 года, в группировку входили 9000 человек пехоты, 1200 человек конницы, каждая рота имела пулемёт, но отмечалось, что управляемость войсками оставляла желать лучшего26. К концу июня Сальская группа (так её продолжали именовать в приказах) заняла оборону на р. Сал, у станции Ремонтная, и, чтобы обезопасить себя с юга, было приказано взорвать железнодорожный мост27. Это практически на месяц стабилизировало обстановку.
Но к концу июля неминуемость дальнейшего отступления стала очевидной, как и объединение двух военных сил — Сальской и Котельниковской, что тут же вызвало конфликт между Шевкоплясовым, Думенко и командующим Котельниковским округом Васильевым. В результате слияние было остановлено.
Ориентировочно 10 августа на станции Ремонтная (в 20 верстах далее к Царицыну) солдаты из отрядов Шевкоплясова и Колпакова устроили митинг, обвинили Донской ЦИК в измене (в Царицыне была арестована часть Донского правительства) и самоустранении от командования. Бойцы всё больше входили в раж и требовали расстрела донских военных комиссаров, находившихся тогда на станции. Член Донкома А.Т. Фролов возлагал вину за «провокационный суд» на Г.К. Шевкоплясова. Разгул окопной демократии прекратил С.М. Будённый, прорвавшийся со своим отрядом и мартыновским гарнизоном из окружения, пополнив дивизию ещё на 3000 человек.
Г.Г. Родин пишет, что в первой декаде августа на станцию Ремонтная приезжали И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов, которые пытались убедить Г.К. Шевкоплясова, тогда значившегося командующим группировкой в районе Котельниково, немедленно начать форсированный отход его войск к Царицыну. Однако тот, зная, что не найдёт понимания у своих бойцов, имевших в обозе семьи, отказался. В связи с чем Сталин затаил на него злобу28. Г.Г. Родин являлся сыном Г.И. Родина, начальника Котельниковской дивизии, поэтому в своей книге использовал интерпретации, услышанные в кругу ветеранов тех событий.
В те дни произошло смещение Г.К. Шевкоплясова с должности. Будучи назван в приказе СКВО от 11 августа 1918 года командующим Котельниковской группировкой, в сведениях оперативного отдела СКВО о составе войск на 15 августа он уже не упоминается среди командиров частей29.
В августе в Царицыне началась кампания борьбы с военспецами, что отразилось на состоянии фронта. Силы Шевкоплясова, Родина и СКВО действовали отдельно, более того, военный совет округа требовал отвести части на помощь городу30. Четыре бронепоезда, несмотря на протесты и митинги солдат, 17 августа были отправлены в Царицын31. Тылы перешедшей в наступление по Западному фронту Котельниковской дивизии были под угрозой, казаки начали набеги на оставшуюся без охраны железную дорогу.
18 августа начальник Ставропольской дивизии Г.Г. Колпаков сообщил телеграммой в Царицын, что Б.М. Думенко арестовал Г.К. Шевкоплясова32. Причиной было нежелание последнего идти на соединение с войсками, державшими фронт вокруг Царицына, горячим поборником чего был Борис Мокеевич. Командование 1-й Донской дивизией 31 августа было передано бывшему командиру Большемартыновского отряда Ковалёву, до этого командовавшему в ней полком. К тому времени настроения военного совета СКВО изменились, воодушевлённый некоторыми успехами Котельниковской дивизии, он приказал 7 сентября 1918 года вновь назначенному командующему Южным фронтом округа Харченко начать наступление на Великокняжескую33.
Однако 29 сентября фронт красных посыпался вновь. Возникла реальная угроза отсечения Ремонтной и Котельниково, что и произошло 3 октября у х. Жутово. Чтобы избежать окружения, Донская дивизия двигалась на север, 6 октября прорвалась через белоказачьи отряды, окружавшие Котельниково, и соединилась с гарнизоном города. Ударным кулаком выступила конница Думенко, командовал дивизией Ковалёв. Шевкоплясов, давно освобождённый из-под ареста, находился при штабе.
Отход из Котельниково начался ночью 9 октября. Два бронепоезда и ремонтный состав следовали по железнодорожному пути, параллельно им по степи двигался многокилометровый обоз на телегах в сопровождении гуртов скота. Когда колонны уперлись в р. Аксай Есауловский со взорванным белыми железнодорожным мостом, многие потеряли последние надежды на спасение. На совете командиров Думенко настаивал на уходе конницы в астраханские степи, говоря: «…я со своей кавалерией где угодно пробьюсь и пройду хоть в Японию», а пехота, если хочет, может идти с ним. Командиры категорически не соглашались бросить обоз в несколько тысяч человек: эшелоны с продовольствием и ранеными, сотни подвод с семьями красноармейцев. Г.К. Шевкоплясов возглавил ряды оппонентов Б.М. Думенко, заявив, что выйти должны все вместе. Оказавшись в меньшинстве, Борис Мокеевич ушёл с кавалерией в пески. Будённый последовал за ним, но вскоре вернулся, уговаривая пехотинцев идти в степи34.
Оставшиеся разработали план восстановления переправы. Под руководством техников-путейцев пришлось вручную насыпать земляную дамбу вместо взорванного моста, на место уничтоженной железнодорожной колеи перекладывать шпалы для прохода эшелонов. Работы были закончены менее чем за трое суток. Красноармейцам пришлось выдержать и тяжёлый бой с белым бронепоездом у станции Абганерово. Но в тот же день со стороны Сарепты подошла красная разведка и сообщила, что казаки отогнаны от Царицына, путь свободен. Всё это время отряд Думенко шёл на некотором удалении и только тут присоединился к основной колонне. Он был встречен дружным бойкотом: «…получил недоверие от красных бойцов за неучастие в бою»35. Несмотря на это, в сентябре 1918 года Думенко был назначен командиром 1-й Донской кавалерийской бригады, сформированной на основе его отряда и котельниковской кавалерии.
Смещение с должности начдива стало чувствительным ударом по самолюбию Г.К. Шевкоплясова, именовавшего себя «командующим всеми силами советского Дона», о чём с иронией вспоминал А.Т. Фролов. Но отстранение оказалось тогда временным. 2 ноября 1918 года Григорий Кириллович возглавил 37-ю стрелковую дивизию, сформированную из пехотных частей, вышедших из котельниковского котла36.
3 октября 1918 года образовался Южный фронт Красной армии. Царицынское направление было включено в зону оперирования 10-й армии под командованием К.Е. Ворошилова. В начале февраля 1919 года штаб Южного фронта подготовил план наступления в самое сердце «красновии» с выходом к Манычу37. В течение семи дней, с 25 по 31 марта шли ожесточённые бои за станицу Великокняжескую, закончившиеся её захватом. Г.К. Шевкоплясов принимал в них личное участие и был представлен к ордену Красного Знамени (приказ РВС Республики № 71 от 16 мая 1919 г.38).
Постепенное вытеснение противника за Маныч продолжалось до конца апреля. Но после 17 мая командованием Южного фронта была осознана «печальная неизбежность» отхода на новую линию обороны, вызванная Верхнедонским восстанием и успехами Донской армии белоказаков в районе Северского Донца39. У 10-й армии тоже запылали тылы. В телеграмме В.И. Ленина в адрес РВС Южного фронта говорилось, что деятельность ревкома Котельниковского района Донской области по упразднению именования «станица» и слова «казак» нецелесообразна и вредна как не учитывающая традиции населения40. Речь шла о местности, на которую должны были опереться части 37-й дивизии Шевкоплясова.
Летом 1919 года Царицын в той боевой кутерьме, которая развернулась на территории Харьковской и Воронежской губерний, выглядел второстепенным направлением. Там вела наступление Кавказская армия генерала П.Н. Врангеля. И он добился важной репутационной победы — 30 июня 1919 года взял город. А сдал его Шевкоплясов.
В августе 1919 года в рамках следствия по делу о сдаче Царицына реввоентрибуналом были допрошены сотрудники штаба 37-й стрелковой дивизии, показавшие картину полного разложения командования. Накануне 27 июня от перебежчиков были получены сведения о подготовке штурма при поддержке танков. Начштаба Ф.М. Крутей не придал этому значения, понадеявшись на установленное вдоль линии фронта проволочное заграждение. Вечером в штабе состоялась пьянка. Шевкоплясова быстро развезло, и он ушёл спать. Оставшиеся штабисты продолжали кутить. А утром началось наступление противника. Передовые части требовали указаний, а штаб спал мертвецким сном, начдив на стук в дверь не реагировал. В итоге Царицын сдали41. Однако Шевкоплясов не был снят с должности. Части С.М. Будённого, Д.П. Жлобы, Ф.А. Текучёва, стоявшие на флангах, также были разбиты наголову. Линия фронта откатилась на 200 с лишним вёрст на север, к Камышину.
Григорий Кириллович состоял начальником 37-й дивизии до 21 ноября 1919 года, после чего передал командование матросу П.Е. Дыбенко42. Затем он был прикомандирован к 1-му сводному конному корпусу с прицелом на должность командира формировавшегося в его составе пешей бригады. Но назначение не состоялось, всю пехоту удалось посадить на лошадей и передать в кавалерийские подразделения. 27 ноября Шевкоплясов был назначен сотрудником для особых поручений при штабе корпуса43. 42-летний ветеран-фронтовик сменил в должности порученца 23-летнего Марка Колпакова, произведённого в начальники корпусной разведки. Но фактически обоим поручалось решение бытовых вопросов, например, подбор квартиры для комкора, от которого получили инструкцию не церемониться с конкурентами при выборе жилья: «Если что, дать в морду»44. К концу 1919 года Григорий Кириллович растерял весь свой былой авторитет. Член РВС 9-й армии А.Г. Белобородов характеризовал его как личность малозаметную вообще, игравшую роль «выполнителя всех затей Думенко»45.
Г.К. Шевкоплясов так и не смог достичь уровня своих более одарённых, лихих и удачливых коллег. Согласно его полевой книжке он больше интересовался вопросами быта и снабжения46, не предпринимал самостоятельных тактико-оперативных действий, не отличался инициативой и не стремился завоевать любовь и восхищение рядовых бойцов.
Роковую роль в судьбе Г.К. Шевкоплясова сыграло близкое знакомство с Борисом Думенко47. В штабе корпуса собралась группа людей, связанных давними и прочными отношениями. Марк Колпаков был младшим из трёх братьев Колпаковых, приходившихся Думенко двоюродными братьями. С.А. Кравченко с лета 1918 года был снабженцем во всех отрядах, которыми командовал Шевкоплясов. Их крепкой связи не повредило даже судебное преследование интенданта за нарушения по службе: он вскоре вернулся на должность начальника снабжения бригады корпуса48. Когда Кравченко был обвинён в покушении на убийство комиссара В.П. Захарова, Шевкоплясов попытался помешать расследованию, запугивая следователя особого отдела 10-й армии М.Ф. Вайнера.
В ночь на 23 февраля 1920 года Г.К. Шевкоплясов был арестован по обвинению в контрреволюционных действиях, насилиях и грабежах одновременно с командиром корпуса Б.М. Думенко, начальником штаба М.Н. Абрамовым, начальником полевого штаба И.Ф. Блехертом, М.Г. Колпаковым, комендантом штаба Д.Г. Носовым и помещён в Ростовскую тюрьму.
Постановлением распорядительного заседания реввоентрибунала Кавказского фронта от 27 марта 1920 года Думенко, Абрамову, Блехерту, Колпакову, Кравченко вменялись создание тесной группы, враждебно настроенной в отношении советской власти, препятствование работе политкомиссаров, антисемитская пропаганда, пьянство, отсутствие борьбы с процветавшими в корпусе бандитизмом, грабежами, насилиями, унижение командиров подчинённых штабу частей. Позднее последовало обвинение в незаконном насильственном освобождении кавалериста Салина, арестованного ревтрибуналом 9-й армии по подозрению в убийстве комиссара корпуса В.Н. Микеладзе. Г.К. Шевкоплясову и И.М. Ямковому — двум членам партии — вменялось лишь непринятие мер в отношении антикоммунистического поведения Думенко и его штаба49.
По показаниям коменданта штаба Носова, над Шевкоплясовым как коммунистом шутили50. Сам Григорий Кириллович подтверждал, что насмешки над партийными в корпусе ходили, но «чисто семейного характера». Думенковцы записываться в партию не спешили, считали, надо подождать51. С точки зрения ревтрибунала это были отягчавшие вину факты.
С подачи члена РВС 1-й Конной армии, а до этого — особоуполномоченного Реввоенсовета 10-й армии (ноябрь 1918 — январь 1919 г.) Е.А. Щаденко встреча Будённого, Думенко, Абрамова и Шевкоплясова на Рождество в Ростове-на-Дону приобрела вид совещания заговорщиков52. Тут можно вспомнить, что у Щаденко были личные счёты к Думенко: тот «увёл» у Ефима Афанасьевича женщину, ставшую его второй женой. Можно предположить, что Ворошилов предпринял энергичные меры по выводу своего товарища Будённого из-под удара. Они были настолько эффективны, что в обвинительном акте появилось утверждение об обиде Думенко на Будённого (сменившего его в должности начальника 4-й кавдивизии в мае 1919 г.) как одном из мотивов антисоветского выступления53.
Григорий Кириллович до суда не дожил, скончавшись в тюрьме от сыпного тифа. Дата смерти может быть установлена лишь приблизительно — после 13 апреля54. Постановление выездной сессии Реввоентрибунала Республики о прекращении дела в связи со смертью Г.К. Шевкоплясова было принято 27 апреля55. В протоколах судебных заседаний он не упоминается ни разу — ни в показаниях обвиняемых, ни в вопросах суда, ни в речах обвинителей и защитников, что говорит о том, что попал в это дело случайно.
Для взлёта человека, явно не соответствовавшего масштабом своей личности отведённой ему роли, были свои причины. На первых этапах революции солдатская масса нуждалась в командирах из народа. Приветствовались фронтовой опыт, отличия и награды. Обладатели погон унтер-офицера казались наилучшими. В этом поле ожиданий фигура Шевкоплясова выглядела исключительно к месту. В дальнейшем он лишь растрачивал свой авторитет, не воспользовавшись шансом, который позволил многим его соратникам стать живой легендой. Никто из них не имел хорошего военного образования, но большинство стремились восполнить этот пробел личным мужеством, природной интуицией, развивая полководческие навыки и старательно нарабатывая магнетическую манеру общения с солдатской массой.
Благодарности. Автор выражает глубокую признательность зав. читальным залом ГАРО В.С. Гречко, администратору страницы ВК «Пермская генеалогия» Н. Краснопёровой, сотруднику ИРИ РАН кандидату исторических наук С.В. Курицыну.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Родин Г.Г. Продовольственный плацдарм революции // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: http://lib.ru/HISTORY/RODIN_G/placdarm1918.txt.
2 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 1384. Оп. 1. Д. 48. Л. 16.
3 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. А-539. Оп. 3. Д. 8839. Л. 68.
4 РГВА. Ф. 100. Управление армиями Южного фронта, 1918—1920. Д. 2636; Ф. 40435. Военный совет Северо-Кавказского военного округа. г. Царицын, 1918. Д. 174.
5 ГА РФ. Ф. А-539. Оп. 3. Д. 8839. Л. 65.
6 Курепин Ю.Г. Забытые герои. Екатеринбург: ЮЗФ, 2013. С. 354, 355.
7 Государственный архив Ростовской области (ГА РО). Ф. 803. Оп. 2. Д. 1552. Л. 17.
8 Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИ РО). Ф. 3619. Оп. 2. Д. 247. Л. 4.
9 Курепин Ю.Г. Указ. соч. С. 354, 355.
10 ГА РФ. Ф. А-539. Оп. 3. Д. 8839. Л. 65; Ф. 1005. Оп. 8. Д. 7. Л. 361.
11 Шаумян С.Г. Статьи и речи. 1917—1918 гг. Баку: Красный Восток, 1929. С. 107; Шафир Я.М. Очерк грузинской Жиронды. М.; Л.: Гос. изд-во, 1925. С. 57.
12 Архив политических документов Управления делами Президента Азербайджанской Республики (АПД УДПАР). Ф. 456. Оп. 10. Д. 148. Л. 44; Иголкин А. Независимое Закавказье: уроки 1917—1921 гг. // Армянский Вестник. 1998. № 1. С. 49—53.
13 ГА РО. Ф. 864. Оп. 1. Д. 19. Л. 63—64.
14 АПД УДПАР. Ф. 276. Оп. 2. Д. 175. Л. 13.
15 ЦДНИ РО. Ф. Р-12. Оп. 3. Д. 245. Л. 1.
16 Там же. Д. 151. Л. 8—9; Д. 558. Л. 2—3.
17 Там же. Д. 713. Л. 1—6.
18 Там же. Д. 726. Л. 2—3.
19 Там же. Д. 770. Л. 7—9.
20 Будённый С.М. Пройденный путь. Кн. 1. М.: Воениздат, 1958. С. 72, 73.
21 ГА РО. Ф. 555. Оп. 1. Д. 12. Л. 49.
22 Директивы командования фронтов Красной Армии.1917—1922 в 4 т. Т. 1. Ноябрь 1917 г. — март 1919 г. М.: Воениздат, 1971. С. 276; Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 71. Оп. 35. Д. 1172. Л. 49.
23 ЦДНИ РО. Ф. Р-12. Оп. 3. Д. 34. Л. 25 об.
24 ГА РО. Ф. 46. Оп. 2. Д. 33. Л. 173.
25 ЦДНИ РО. Ф. Р-12. Оп. 3. Д. 72. Л. 8.
26 ГА РО. Ф. 46. Оп. 2. Д. 33. Л. 173.
27 РГВА. Ф. 40435. Оп. 1. Д. 95. Л. 24.
28 Родин Г.Г. Указ. соч.
29 Директивы командования фронтов Красной Армии… С. 304.
30 РГВА. Ф. 40435. Оп. 1. Д. 23. Л. 132; Д. 106. Л. 149.
31 Там же. Ф. 100. Оп. 3. Д. 1. Л. 35.
32 Там же. Ф. 40435. Оп. 1. Д. 104. Л. 17.
33 Там же. Д. 9. Л. 30.
34 ЦДНИ РО. Ф. Р-12. Оп. 3. Д. 34. Л. 35—36, 38; Д. 360. Л. 42.
35 Там же. Д. 34. Л. 38.
36 Курепин Ю.Г. Указ. соч. С. 355.
37 Директивы командования фронтов Красной Армии… С. 642—644, 648, 662.
38 Красные герои: список участников Гражданской войны, награждённых орденом «Красное Знамя». Вып. 1. Пг.: Упр. по командному составу Всерос. Гл. штаба, 1920. С. 34.
39 Директивы командования фронтов Красной Армии… С. 251.
40 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 50. М.: Изд-во политической литературы, 1970. С. 387.
41 РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 611. Л. 21—22.
42 ГА РФ. Ф. А-539. Оп. 3. Д. 8839. Л. 65.
43 Там же. Ф. 1005. Оп. 8. Д. 7. Л. 328.
44 Там же. Л. 96.
45 Там же. Л. 117.
46 РГВА. Ф. 1384. Оп. 1. Д. 48. Л. 7, 9, 10.
47 РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 35. Д. 1172. Л. 21; ГА РФ. Ф. 1005. Оп. 8. Д. 7. Л. 343 об.
48 ГА РФ. Ф. 1005. Оп. 8. Д. 7. Л. 147, 170, 393.
49 Там же. Л. 354.
50 Там же. Л. 323 об.
51 Там же. Л. 361.
52 Там же. Л. 385.
53 Там же. Л. 384, 784.
54 Там же. Л. 361, 392, 409.
55 Там же. Л. 495.