Р.В. ЗЕНИН, И.Г. КОРНЮШКО, В.П. КОШЕЛЕВ, А.В. ШПАНКА — «В терапии и хирургии без хорошей администрации мало проку…». Военно-полевая хирургия в кампании 1812 года
R.V. ZENIN, I.G. KORNYUSHKO, V.P. KOSHELEV, A.V. SPANKA – «Therapy and surgery without good administration is of little use… » Military field surgery in the campaign of 1812
Аннотация. В статье исследуются вопросы санитарного обеспечения французской и русской армий в Отечественной войне 1812 года, приводятся фактические примеры размещения, снабжения и организации работы военно-полевых госпиталей, а так же эвакуации больных и раненых из зоны боевых действий.
Summary. The article examines the issues of sanitary provision of the French and Russian armies in the Patriotic War of 1812, provides examples of the deployment, supply and organisation of military field hospitals, as well as the evacuation of the sick and wounded from the war zone.
Во все времена исход великих баталий во многом зависел от полноценного интендантского и военно-санитарного обеспечения действующей армии. Некоторые историографы одной из причин поражения французов в войне 1812 года прямо называют пренебрежение Наполеона к работе тыловых служб. В целом система снабжения французской армии провиантом перед русской кампанией была, казалось, продумана до мелочей, тем более что Бонапарт отдавал себе отчёт в радикальном отличии того, с чем ему предстояло столкнуться в России, от ситуации в Европе. Но тщательно продуманный механизм снабжения ещё до выхода к р. Неман стал давать сбои, а с началом военных действий рассыпался в прах1.
Вопросы санитарного обеспечения французской и русской армии скрупулёзно исследовал доктор Е.М. Идельсон, опубликовавший на страницах Казанского медицинского журнала в 1912 году развёрнутую монографию «Болезни и врачебная помощь в эпоху войны 1812 года». Приведённая в ней фактография во многом соответствует другим архивным и биографическим источникам и вызывает широкий интерес не только историков, но и практикующих военных медиков.
Как утверждает Е.М. Идельсон, в то время ещё не существовали научно-обоснованные регистры больных, как не было и общих систематически составленных санитарных отчётов. Дифференциальная диагностика стала разрабатываться только со второй половины XIX столетия, благодаря развитию и успехам патологической анатомии и появлению всевозможных физико-химических и бактериологических методов исследований2.
Что же на самом деле представляла французская военно-санитарная служба времён наполеоновского нашествия? Ещё при формировании армии происходило немало трений и разногласий между интендантством во главе с графом П.Б. Дарю и военно-врачебным ведомством. В то время, когда французское интендантство сумело собрать большие средства для нужд армии, оно весьма расчётливо и даже скупо выделяло деньги на санитарные нужды. «Весь путь, пройденный великой армией, представлял собою юдоль плача, — писал Е.М. Идельсон. — В так называемых военных госпиталях не было ни пищи, ни перевязочных средств, ни лекарств для больных и раненых солдат, огромное число больных, по отзывам врачей, умирало с голоду».
Прославившийся своей гуманностью и энергией известный лейб-хирург Наполеона Доминик Жан Ларрей отмечал в своих мемуарах, что только те больные солдаты могли считаться наиболее счастливыми, у которых уцелели ноги, и которые могли передвигаться, чтобы добывать себе какую-нибудь пищу. Уже начиная со времени ускоренного марша союзной французской армии от Вислы до Немана, в рядах её стали появляться спорадические случаи пятнистого тифа и натужного кровавого поноса, которые, при дальнейшем наступательном движении, стали всё более и более усиливаться и принимать эпидемический характер. Во время перехода от Ковны до Вильны возникли серьёзные продовольственные затруднения3. Русские войска, располагавшиеся в этом районе, по задуманному плану обороны, сожгли все имеющиеся там запасы и магазины. При скоплении такой огромной массы войска на маленьком пространстве не было никакой возможности соблюдать необходимые для армии санитарные условия. Засеянные поля были истоптаны. Деревья были срублены для разведения бивуачных огней. Деревни и сёла были в несколько часов расхищены, опустошены и уничтожены без всякой пользы для самого войска. Напуганные жители разбежались. Обозы не успевали за ускоренным движением армии4. В связи с недостатком фуража, лошадей стали кормить зелёным овсом, отчего возник сильный падёж: на одном переходе от Ковны до Вильны пало около 10 тыс. коней5. Как подчёркивал Е.М. Идельсон, «разложившиеся трупы павших лошадей немало способствовали порче воздуха, под влиянием которого, вероятно, и увеличилось число заразных болезней»6.
Состоявший при кавалерийском отряде доктор Росс, которому приходилось бывать на главном пути наступления и на флангах, с объективной наблюдательностью весьма чётко описывал факты, характеризующие неорганизованность тыла французской армии. Едва наполеоновские войска вступили на русскую территорию, солдат снабдили косами и серпами для фуражирования на полях и лугах мирных жителей. Всё расхищалось, даже лёд из крестьянских погребов, который использовался для утоления жажды. Таким образом, с первых шагов французской армии на русской территории началось страшное опустошение, которое послужило значительным этиологическим фактором для развития эпидемических заболеваний. За короткий срок ускоренного маршевого движения от Ковны до Вильны, в течение каких-нибудь 3—4 дней насчитывалось уже около 5 тыс. заболевших натужным поносом и, так называвшейся тогда, желчной лихорадкой. Для лечения этих больных, по данным находившегося там врача Лемазурье, кроме рисовой воды и плохой водки не имелось никаких иных средств. Полковые аптеки и другие врачебные запасы находились ещё за Неманом7.
При вступлении в Вильну, описывал главный врач военных госпиталей французской армии Керкгоф, в церквях были размещены различные госпитали, устройство которых, несмотря на начало кампании, уже было крайне неудовлетворительное. В этих импровизированных госпиталях не было кроватей, съестных припасов и медикаментов в достаточном количестве. Да и сами помещения по своему объёму не соответствовали количеству поступавших туда больных. Пища состояла, главным образом, из лепёшек, наскоро испечённых самими солдатами из плохо смолотой ржаной муки, так как все мельницы были разрушены. При обратном же отступлении около Смоленска нашлись уже ручные мельницы, присланные из Франции, но они оказались бесполезными, так как зернового хлеба уже не было8.
Доктор Роос в своём дневнике описывал картину, как на привалах и ночлегах истощённые и голодные офицеры и солдаты мололи случайно найденное ими зерно, чтобы получить муку для приготовления похлёбки или лепёшек. В результате такого неудовлетворительного питания среди солдат возникло огромное число гастрических расстройств9. С военными врачами, по словам Керкгофа, нигде не советовались по поводу причин этих заболеваний. Маркиз Жорж де Шамбрай также рассказывал о широком распространении поносов и дизентерии по пути наступления французов от Вильны до Витебска, Смоленска и вплоть до Москвы. По массовому распространению этих поносов, Шамбрай называет их заразительными и при этом прибавляет, что эти больные были уже потеряны для армии. Доктор Роос, описывая умение солдат по следам колёс и лошадиных копыт узнавать, какие отряды проходили, свои или неприятельские, между прочим, говорил, что лагерные стоянки французов отличались тем, что они кругом были загрязнены жидкими экскрементами людей и лошадей.
С 20 июля по 17 сентября господствовала сухая погода, несносная жара редко перемежалась дождём. Питьевая вода была плохого качества, т.к. по стратегическим причинам многим французским отрядам приходилось располагаться вдали от источников водоснабжения. Всё это способствовало распространению кишечных инфекций. Многие солдаты от истощения умирали на пути следования.
22 июля произошёл бой при Островно, а 25 июля между быстро сгнившими трупами убитых Керкгоф нашёл ещё живых, окончательно истощённых и заморенных раненых. По данным врачей Лемазурье и Керкгофа, число больных в это время достигало 80 тыс. Все госпитали были настолько переполнены, что не хватало соломы для подстилки. После занятия французами Витебска были устроены госпитали, где также были помещены 800 пленных русских раненых, и эти госпитали, при недостатках французской военной администрации, просто представляли собой гнездо заразы, среди огромного числа поносных больных было также много и тифозных.
18 августа, после кровопролитного боя, французами был занят Смоленск. Многие раненые сгорели во время пожара или погибли под развалинами домов. В Смоленске были устроены госпитали до 10 тыс. больных, но они оказались только очагами заразы, вследствие скученности и недостаточного ухода развились госпитальная гангрена и тиф в широких размерах10.
Приближаясь к Москве, французская армия рассчитывала, что наступит конец её страданиям и мытарствам. Но 7 сентября разыгралось жестокое побоище под Бородино, в результате которого санитарные потери составили 35 тыс. убитыми и ранеными, при этом выжившие сразу становились жертвами голода, холода, гангрены и тифа. Голод был настолько силён, что многие раненые, которые были в состоянии двигаться, бродили по полю битвы и отыскивали в ранцах убитых товарищей хлебный рацион. При дальнейшем следовании армии по разорённой и опустошённой местности, большое число больных и раненых очутилось в самых отчаянных условиях. В распоряжении больных, имевших возможность двигаться, была только плохая конина от заморенных и павших лошадей и загрязнённая питьевая вода.
14 сентября французская армия добралась до Москвы, а на 2-й день, т.е. 15-го начался сильный пожар, уничтоживший все хранившиеся в Москве съестные припасы, которых, может быть, хватило бы на всю зиму. Больные и раненые только на первых порах нашли в больших Московских госпиталях хороший приют и благоприятную, для ухода за ними, обстановку, но вскоре число больных стало нарастать и достигло 15 тыс.11 Ещё труднее стали условия для многих отрядов и команд, которые в холодные ночи пришлось размещать под открытым небом вокруг Москвы. По словам врача Керкгофа, состоявшего всё время похода при 3-м корпусе, численность последнего с 43 тыс. сократилась до 12 тыс.
В расстроенной и донельзя деморализованной армии при обратном движении из столицы заболеваемость увеличилась в разы. В процессе отхода более 3 тыс. больных по своему тяжёлому состоянию уже не подлежали никакой транспортировке.
При этом эвакуация больных и раненых совершалась самым примитивным способом. Нагруженные в беспорядке на пустых, из-под пороха и маркитанского груза, телегах, они массово гибли от холода и голода. Дороги находились в ужасном состоянии, изнурённые лошади падали, и тогда телеги с искалеченными людьми бросались на произвол судьбы, или сами возницы, при невозможности продолжать дальнейшее движение, выбрасывали больных в первые попавшиеся канавы.
С уменьшением пайкового довольствия было особенно печально положение русских пленных, взятых с собою французами при начале отступления. Изнемогая от голода, они падали по дорогам, и французы их просто добивали. Доктор Роос вспоминал случай, когда при переходе на Гжатск, русские пленные находились при багаже и походной кухне под наблюдением баденских гренадеров, которым был отдан суровый приказ немедленно расстреливать всякого отставшего от колонны. Только в течение одного дня Роос насчитал восемь трупов этих несчастных.
С приближением французской армии к Смоленску наступили сильные морозы. В течение 10-дневного перехода по замёрзшему и снежному пути она лишилась ещё 15 тыс. человек. Врачи Лемазурье, Керкгоф и Роос, находившиеся при своих частях и подвергавшиеся одинаковым с ними лишениям, подробно описали наставшую катастрофу. В самом Смоленске скопилась громадная масса голодных солдат. Съестных припасов оказалось весьма мало, и оборванная деморализованная масса просто потеряла человеческий облик. Как оголтелые хищники, люди кидались на всё съестное. В течение одной ночи с 28 на 29 октября солдаты зарезали и съели 215 лошадей.
В Смоленске скопилось около 20 тыс. тифозных и дизентерийных больных, при этом госпитали не имели запаса даже самых простых медикаментов и санитарных средств. Больные оставались без всякого ухода и лечения, госпитальный персонал попросту бросил их, отступая с остатками наполеоновской армии12. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Земцов В.Н. Французский солдат в Бородинском сражении. Опыт военно-исторической психологии. См. интернет-ресурс: www.genstab.ru.
2 Идельсон Е.М. Болезни и врачебная помощь в эпоху войны 1812 года: Речь, произнес. в годич. заседании О-ва врачей при Имп. Казан. ун-те 19 янв. 1912 г. Казань: типо-лит. Имп. ун-та, 1912. С. 24.
3 Наполеон. Годы Величия 1800—1814. В воспоминаниях секретаря Маневаля и камердинера Констана. М., 2001.
4 Ла Флиз Доминик де. Поход Наполеона в Россию в 1812 году. М.: Образование, [1912].
5 Васильев А.А. Французские карабинеры при Бородино // Цейхгауз. № 2. С. 6—10.
6 Идельсон Е.М. Указ. соч. С. 24.
7 Ла Флиз Доминик де. Указ. соч. С. 16.
8 Земцов В.Н. Указ. соч.
9 Elting J.R. Swords around Throne. Napoleon’s Grande Armee. New York, 1988. P. 575—577.
10 Сегюр Ф.-П. де. Поход в Россию. Записки адъютанта императора Наполеона I /Пер. с фр. Н. Васина, Э. Пименовой. Смоленск: Русич, 2003.
11 Алексеев Г.К. Московский военный госпиталь в Отечественной войне 1812 года // Военно-медицинский журнал. 1994. № 3. С. 71.
12 Роос Г. / Пер. с нем. Д.Я. Павловой. СПб.: Лит.-науч. кн-во, 1912. 176 с.