«At the Academy there was a turn of my fate that determined the further life activities » (publication of V.I. UGLOV)
Аннотация. В статье приводятся воспоминания выдающегося русского учёного в области механики генерал-лейтенанта артиллерии, дважды Героя Социалистического Труда А.А. Благонравова о периоде его учёбы в Военно-технической академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского.
Summary. The article presents the memories of the outstanding Russian scientist in the field of mechanics Lieutenant-General of Artillery, twice Hero of Socialist Labour A.A. Blagonravov about the period of his learning at the Red Army’s Military Technical Academy named after F.E. Dzerzhinsky.
ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННЫХ РУКОПИСЕЙ
УГЛОВ Валентин Иванович — полковник в отставке, заслуженный работник культуры РФ, доцент
(Москва. E-mail: valentinuglov@yandex.ru)
«В АКАДЕМИИ ПРОИЗОШЁЛ ПОВОРОТ МОЕЙ СУДЬБЫ, ОПРЕДЕЛИВШИЙ ДАЛЬНЕЙШУЮ ЖИЗНЕННУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ»
В этом году исполняется 120 лет со дня рождения Анатолия Аркадьевича Благонравова (20 мая (1 июня) 1894 — 4 февраля 1975) — выдающегося русского учёного в области механики, академика АН СССР, президента Академии артиллерийских наук (1946—1950), вице-президента (1959—1975) Комитета по космическим исследованиями при Международном совете научных союзов (КАСПАР), генерал-лейтенанта артиллерии, дважды Героя Социалистического Труда.
Сегодня мы впервые публикуем отрывок из его воспоминаний об учёбе в 1925—1929 гг. в Военно-технической академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского, ныне Военной академии РВСН имени Петра Великого.
Летом 1925 года была проведена реформа в ленинградских военных академиях. Артиллерийская академия была объединена с Военно-инженерной академией и с военным факультетом Электротехнического института. Сводное образовательное учреждение получило наименование Военно-техническая академия (затем ей было присвоено имя Ф.Э. Дзержинского). Учебные занятия проводились в разных местах: 3 факультета — баллистический, механический и химический, перешедшие от Артиллерийской академии, размещались в старых знакомых мне стенах бывшего Михайловского училища; в Инженерном замке — инженерный факультет; электротехнический факультет занимался в стенах Электротехнического института на Аптекарском острове.
Все желавшие поступать в академию должны были, кроме сдачи экзаменов (русский язык, сочинение, алгебра, геометрия, тригонометрия, география, политграмота), пройти мандатную комиссию, устанавливавшую соответствие каждого кандидата предъявлявшимся требованиям. Для меня оказалось одно препятствие — правила приёма в академию ограничивали возраст абитуриентов 30 годами, мне же исполнился 31 год. Поэтому начальник академии М.М. Исаев предложил мне сдать экзамены по предметам, пройденным на 1-м курсе, предварительно пройдя вступительные экзамены. Мне предстояло таким образом сдать, кроме вступительных, экзамены по дифференциальному исчислению, приложению дифференциального исчисления к геометрии, аналитической геометрии, основам интегрального исчисления и интегрированию дифференциальных уравнений, раздел статики по теоретической механике, разделы оптики, акустики и учение о теплоте из курса физики, политическую экономию, выполнить чертёж для получения зачёта по черчению, сдать экзамен по военной администрации. На всё это предоставлялся срок в один месяц.
Уверенности в том, что справлюсь с такой задачей, у меня не было. К вступительным экзаменам я был готов, и их сдача не представила для меня затруднений. Всё же остальное потребовало непрерывной работы по 12—14 часов в день. До начала занятий я не успел из всего перечисленного сдать экзамен по политической экономии, что не помешало моему зачислению на 2-й курс баллистического факультета с обязательством сдать этот предмет в течение первого месяца. Мне хотелось поступить на механический факультет, но в этом мне было отказано.
Итак, я стал слушателем Военно-технической академии, дал телеграмму Рае (жене) и занялся подысканием жилплощади. Академия располагала общежитиями для слушателей, но сразу устроиться туда я не смог и некоторое время жил на квартире моего двоюродного брата. Уже через месяц я получил небольшую комнату в общежитии в здании на Кирпичной ул., где размещался также Дом Красной армии и где мне пришлось прожить около 6 лет. Управление общежитием находилось в руках самих слушателей. Существовала выборная комиссия, которая ведала распределением жилья. Фактически оно предоставлялось бесплатно. Производился лишь сбор взносов на содержание уборщиц. Мне пришлось в течение 3 лет состоять в этой комиссии, выполнять обязанности казначея, собирать упомянутые взносы с жильцов и выдавать зарплату уборщицам, ведя самую примитивную бухгалтерию. Академическое начальство в дела общежития не вмешивалось. На каждом этаже имелась общая кухня, где всегда шумели несколько примусов и стоял кипятильник (дрова для кипятильника приобретались также за счёт тех же взносов). В общем, мы жили своеобразной «коммуной». Обедали в большинстве случаев в столовой Дома Красной армии в том же здании. Академия располагала общежитиями и в других местах (например, общежитие бывшей Военно-инженерной академии). В общежитиях жили преимущественно семейные слушатели, вообще среди слушателей холостяков было мало. На общественных началах существовала также слушательская кооперация, организованная совместно бывшей Артиллерийской академией и Военно-медицинской академией, поскольку обе академии размещались рядом на Выборгской стороне. Магазины, как продовольственный, так и промтоварный, размещались также в этом районе. Правом покупки пользовались лишь члены кооператива, но охват кооперацией личного состава академии был поголовным. Стоимость товаров была несколько ниже, чем в нэповских лавках.
В 1925 году в Ленинграде НЭП доживал свои дни, постепенно ликвидировались частные рестораны, исчезли частные магазины, частные парикмахерские превращались в артельные. Ещё функционировал «Владимирский клуб» — игорный дом, где проводили свой досуг преимущественно представители мелкого частного капитала, в какой-то мере оживившегося в этот период. Эта сторона жизни города была вне нашего поля зрения. Единственной точкой соприкосновения с НЭПом были помещения кинотеатров, находившиеся ещё в ряде случаев в частных руках и конкурировавшие друг с другом. До показа кинофильмов для привлечения зрителей устраивалась эстрадная часть программы, называвшаяся дивертисментом. Театры удавалось посещать, к сожалению, крайне редко.
Учебный процесс в академии был достаточно напряжённым. Время учёбы, общественной работы и отдыха было строго регламентировано. Посещение лекций и упражнений было, безусловно, обязательным. Кроме этих видов учебных занятий, выполнялись лабораторные работы (в лабораториях физики, химии, сопротивления материалов). Приходилось немало времени уделять выполнению домашних заданий (решение задач по математике, теории механизмов, выполнение проектов по деталям машин, прикладной механике, расчётов по внутренней и внешней баллистике, по проектированию оружейных стволов и лафетов, взрывателей и др.). В общем, времени на учебные занятия и подготовку к ним уходило много.
Нельзя не отметить высокую квалификацию преподавательских кадров в академии. Между прочим, пришлось встретиться и со старыми знакомыми, в том числе с бывшим полковником Энгельке, который в академии преподавал военно-инженерное дело. Старым знакомым оказался делопроизводитель учебного отдела Козловский, тот самый капитан Михайловского училища, который был одним из героев юнкерской немой оперетты «Шпоры», но теперь он представлял собою скромную и незаметную личность. Ещё одним знакомым оказался преподаватель терминологии Н.В. Гуранда, бывший в Михайловском артиллерийском училище помощником начальника учебного отдела.
Начальником академии был Михаил Михайлович Исаев, только что назначенный на эту должность при организации объединённой Военно-технической академии. Исаев был математиком по образованию. После окончания университета он вступил в Красную армию, до академии был на политработе комиссаром в одном из соединений. Это был внимательный, культурный и образованный человек, умело руководивший военным образовательным учреждением. Ближайшим помощником начальника академии являлся начальник учебного отдела товарищ Тихоненков, сравнительно молодой человек, но имевший уже высокую военную категорию K-12 (3 ромба на петлицах), пользовавшийся уважением среди личного состава. Надо заметить, что служебное положение слушателей в армии до их поступления в академию было весьма разнообразным: были лица, имевшие военные категории от K-12 до К-3 (два квадрата на петлицах), т.е. от лиц, пришедших с должностей от командира корпуса до командира взвода и им соответствовавших. Однако общая обстановка, быт в общежитии, общие интересы в учёбе способствовали хорошему товарищескому объединению, и это различие в званиях на взаимоотношениях нисколько не отражалось.
Во главе факультетов стояли начальники. На эти должности назначались начальники ведущих кафедр, имевшие профессорские звания. Начальником баллистического факультета был назначен Сергей Георгиевич Петрович, возглавлявший кафедру теоретической механики. С.Г. Петрович умер в 1926 году, и после него начальником факультета стал профессор Иван Платонович Граве — начальник кафедры внутренней баллистики. Однако должность начальника факультета была своеобразной синекурой: я не помню случая, чтобы начальник факультета как-то вмешался в нашу жизнь, единственной его обязанностью было составление расписания занятий на факультете. Во всяком случае, в лице начальника факультета мы начальника не чувствовали.
Курс высшей математики и также внешнюю баллистику преподавал нам профессор Валериан Валерианович Мечников. Ученик выдающегося русского баллистика Н.А. Забудского — он стал преподавателем академии ещё до революции. О нём остались смутные воспоминания, пожалуй потому, что он добросовестно, но формально выполнял свои обязанности. Как лектор был не особенно выдающимся, даже, пожалуй, сухим и скучным, бесстрастно выслушивал ответы слушателей во время приёма зачётов. Более живо проходили лекции С.Г. Петровича по теоретической механике, на весьма высоком уровне подававшего материал, хотя его курс считался одним из наиболее трудных, и над его пятитомными учебниками мы основательно потели. Однако, как уже упоминалось, его лекции нам представилось возможным слушать только около полугода. После его смерти вести курс теоретической механики было поручено молодому преподавателю Д.А. Вентцелю, который только в 1923 году окончил Артиллерийскую академию и был оставлен при ней в качестве адъюнкта кафедры внешней баллистики. Это был очень живой, подвижный человек, обладавший хорошей и довольно всесторонней эрудицией, весьма остроумный. В его дальнейшей деятельности ему немало вредил его скептически настроенный ум, что нередко вызывало неудовольствие начальства. Его молодость, а он по годам был моложе многих слушателей, привела к тому, что в его лице мы не особенно признавали руководителя и нередко позволяли себе вольности на занятиях; отношения с ним были скорее чисто товарищеские. В дальнейшей моей деятельности после окончания академии мне пришлось с ним довольно тесно контактировать.