Аннотация. Статья освещает использование командованием Российского флота военно-морских, военных игр и других форм в разработке возможных вариантов действий флотских сил совместно с войсками Петербургского военного округа для предупреждения и предотвращения военного вмешательства Швеции во внутрироссийские дела на стороне финских сепаратистов в случае их восстания в Финляндии, а также в возможном военном конфликте со Швецией. Показана роль Морского кадетского корпуса и Николаевской морской академии в проведении военно-морских игр, изучении шведского флота как вероятного противника — от всесторонней оценки его боевых средств до сбора и обобщения материалов военно-географического характера. Анализ привёл автора к выводу: командование Российского ВМФ в случае восстания в Финляндии намеревалось предотвратить вмешательство в него Швеции силами шведского флота без военного столкновения с ним и одновременно готовилось при необходимости защитить национальные интересы и территориальную целостность России всеми доступными средствами.
Summary. The paper highlights use of naval and war games, as well as other forms by the Russian Navy Command in devising likely versions of activity by the naval forces, jointly with the troops of the St. Petersburg Military District, to preempt and prevent Sweden’s military interference in the Russian internal affairs on the side of the Finnish separatists, should the latter rise in Finland, and also in the event of a military conflict with Sweden. It shows the role of the Naval Cadet Corps and Emperor Nicholas Naval Academy in conducting naval games, studying the Swedish Navy as a prospective adversary, from a comprehensive assessment of its combat assets down to military and geographical material collection and generalization. The analysis prompted the following conclusion to the author: the Russian Navy Command, in the event of an uprising in Finland, intended to prevent Sweden from interfering in it with its navy without a military clash with the latter, and at the same time was getting ready to protect the national interests and territorial integrity of Russia, if need be, with every available means.
ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
КУЛИКОВ Сергей Валерьевич — научный сотрудник научно-исследовательского отдела (исторического) Военного учебно-научного центра ВМФ «Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова»
(Санкт-Петербург. E-mail: ksv1904@mail.ru).
«ПОЧЕМУ ГЛАВНЫЕ УСИЛИЯ НАШИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОБРАЩЕНЫ НА УСИЛЕНИЕ СУХОПУТНОЙ ОБОРОНЫ, А НЕ… НА ФЛОТ»
«Шведские» игры русского флота в 1907—1914 гг.
Ранее «Военно-исторический журнал» представил читателям публикации об истории появления и развития военной игры в Русской армии в 1824—1905 гг.1, её введении в качестве обязательной формы подготовки российских генералов и офицеров в 1906—1914 гг.2, отменённой стратегической военной игре в 1910 году3 и проведённой в 1914-м4, а также о военно-морских играх в отечественном ВМФ в 1880—1960-е годы5 и их использовании в подготовке кадров отечественного флота в 1896—1929 гг.6 Эту тему продолжает данная статья.
В отечественной историографии освещены русско-шведские отношения начала XX века и влияние шведского фактора на подготовку России к предполагавшейся большой европейской войне7, но не отражена разработка способов применения Российского флота в возможном военном конфликте со Швецией. Раскрыть их позволило исследование материалов военно-морских и военных игр шведской тематики в Российском ВМФ и Петербургском военном округе, а также результатов аналитической работы флотских офицеров в 1907—1914 гг. В тот период на планирование действий Российского флота в случае большой войны в Европе значительное влияние оказывал шведский фактор — устремления элиты Швеции и традиции негативного отношения шведов к России8 с давними историческими корнями. Как отметил один из исследователей, «русские наряду с датчанами были “наследственным врагом” шведов уже в эпоху Густава Вазы (короля Швеции в 1523—1560 гг. — Прим. авт.) и Ивана Грозного. После окончательного поражения Дании в XVII веке и перехода части её территорий в состав Швеции ключевым соперником последней стала Россия. Её победа в Северной войне, а затем в русско-шведских войнах XVIII—XIX вв. и завоевание Финляндии положили конец шведской эпохе “великодержавия”»9. В 1870-х годах в шведской элите распространился прогерманизм. Его приверженцам — членам королевской семьи, правительства, офицерам, представителям церкви, преподавателям университетов, журналистам, в целом консерваторам «Германия представлялась подходящим союзником Швеции во внешнеполитической борьбе за усиление её влияния в Балтийско-Скандинавском регионе и за восстановление статуса великой державы, утраченного в ходе войн с Россией в XVIII—XIX вв. <…> Страх перед русскими был на руку прогерманским силам, группировавшимся вокруг короля. Кроме того, в активизации антирусских панических настроений, основанных на многовековых представлениях шведов о якобы страшной и враждебной России, участвовала Германия. Именно тезис о существовавшей “российской угрозе” стал точкой сопряжения» шведских «истории и политики в конце XIX — начале XX века. Политика памяти стала одним из важнейших инструментов актуализации представлений о России как о враждебном, опасном государстве и формирования общественных настроений в Швеции»10. С ними был связан широкий сочувственный отклик в шведском обществе на усиление сепаратистских настроений в Финляндии под влиянием революционных событий 1905—1907 гг. в России.
Адекватные российские оценки политики и прогерманской ориентации элиты Швеции, а также антироссийской пропаганды в ней отражали русские планы стратегического развёртывания, утверждённые до 1914 года. В них Швеция рассматривалась как вероятный противник, способный применить военную силу для отторжения Великого княжества Финляндского от Российской империи11. Предполагалось, что шведы могут попытаться решить эту задачу самостоятельно при доброжелательной политической позиции Германии или заключив военное соглашение с Берлином о совместных действиях против России. Русский Генеральный штаб считал, что Швеция наряду с вооружением финских сепаратистов могла выделить для действий против России на главном направлении (против Санкт-Петербурга) десантный корпус численностью около 82 тыс. человек и для его поддержки — силы шведского флота12.
В условиях предполагавшейся общеевропейской войны вступление в неё Швеции на стороне Германии, несмотря на ограниченные шведские военные ресурсы, значительно осложнило бы положение России. В Берлине были уверены, что шведская интервенция в Финляндии привела бы к отвлечению российских вооружённых сил с Восточного фронта. Позже, в июне 1915 года германский рейхсканцлер Т. фон Бетман-Гольвег писал: «Поддержанное немцами шведское вторжение в Финляндию в соединении с восстанием финнов окончательно добило бы Россию»13.
Русские прогнозы наиболее вероятных вариантов развития событий во входившем в состав Российской империи Великом княжестве Финляндском в случае восстания там сепаратистов, а также силы и средства русских армии и флота, которые командование предполагало применить, отражают материалы стратегических военных и военно-морских игр того периода.
В Николаевской морской академии в силу финансовых причин стратегические игры не проводили до 1910 года, а в Морском кадетском корпусе с 1906 года под руководством ротных командиров, преподавателей и других офицеров были организованы несколько кружков для подготовки и проведения военно-морских игр.
В 1907/08 учебном году с гардемаринами одной из рот провели военно-морскую игру на тему «Восстание в Финляндии, поддержанное Швецией»14. Выбор темы был не случайным, соответствовал логике подготовки флота к возможной войне. По условиям игры к началу восстания (февраль 1908 г.) русский Балтийский флот находился в самом невыгодном положении. Его основные силы — в базах на зимовке, наиболее боеспособные корабли — в составе отряда в учебном походе в Средиземном море с гардемаринами на борту.
На протяжении двух месяцев в ходе подготовки, проведения и разбора стратегической игры её участники ознакомились с Балтийским морским театром военных действий, вооружёнными силами Швеции, особенностями организации маячного и ледокольного дела, мобилизационными вопросами и тактикой сухопутных войск. По оценке одного из свидетелей, «игра в высшей степени заинтересовала участвовавших в ней как своим интересным заданием, так и ходом разыгрывавшихся событий»15. Она сыграла большую образовательную роль для будущих офицеров флота.
Вклад в разработку шведской тематики внесли слушатели Николаевской морской академии и Артиллерийского офицерского класса. В 1910 году класс издал таблицы и диаграммы поражаемости и бронирования основных типов боевых кораблей шведского флота16. Их разработали слушатели класса лейтенанты: К.В. Шевелёв и Л.Г. Гончаров — броненосца 1 класса «Oskar II», В.А. Сташевский — броненосца того же класса «Oden», В.В. Кушинников — броненосца береговой обороны «Dristigheten», А.С. Зарин и Б.П. Дудоров — броненосного крейсера «Fylgia».
В июле—августе 1910 года в преддверии возобновления стратегических военно-морских игр в Николаевской морской академии слушатели старший лейтенант Ю.А. Сташевский и лейтенант Ю.Ф. Волковицкий в ходе командировки в Швецию составили объёмное (129 листов) военно-географическое и военно-статистическое описание шведского побережья17 с подробными сведениями о физико-географических условиях, навигационном оборудовании, режиме судоходства, портах, судостроительных и судоремонтных предприятиях, десантнодоступных участках и т.д.
В играх использовали и составленное ранее, в 1908 году офицерами дивизии миноносцев18 под командованием контр-адмирала К.А. Грамматчикова военно-географическое и военно-статистическое описание финских шхер. В нём наряду с другими сведениями были представлены результаты изучения ближайших к ним населённых пунктов с указанием числа домов, приблизительного количества и национальностей жителей (финны, шведы), а также их настроений и отношения к русским боевым кораблям19.
Морской генеральный штаб (МГШ) ещё в декабре 1906 года предлагал Николаевской морской академии включить в план практических занятий по стратегии тему «Борьба на Балтийском море с коалицией Германии и Швеции»20. Но это предложение было реализовано только в 1910/11 учебном году, когда с возобновлением в академии стратегических военно-морских игр первую из них посвятили вероятной войне со Швецией. По условиям задания на игру, утверждённого МГШ, Германия в ходе этой войны соблюдала нейтралитет, «благожелательный» для Швеции, Норвегия и Дания — строгий, внутриполитическая обстановка в России определялась вооружённым восстанием в Финляндии. Ожидалось, что война начнётся действиями шведского флота против нашей страны21.
До начала Первой мировой войны в Николаевской морской академии больше не проводили стратегических военно-морских игр, посвящённых вооружённому столкновению со Швецией, тематику конфликта с ней продолжали разрабатывать в других формах. Слушателей академического курса военно-морских наук (с 1910 г. — военно-морского отдела) активно привлекали к стратегическим играм штаба войск гвардии и Петербургского военного округа. В ходе них отрабатывали организацию и ведение военных действий русских войск и сил флота в Финляндии в случае вооружённого восстания там и противодействия возможным попыткам Швеции оказать военную помощь финским сепаратистам.
В 1907—1908 гг. в стратегических играх участвовали 3—4 морских офицера22. Как правило, представитель МГШ играл за противника — германский флот, русского Балтийского флота — за него. При участии в игре одного слушателя Николаевской морской академии он играл за командование шведско-норвежского флота. Если участвовали два слушателя, второго включали в состав «русской партии» в помощь представителю Балтийского флота.
В 1907 году для участия в игре от академии был назначен капитан 2 ранга Д.К. Селезнёв. В 1908 году предполагалось участие капитана 2 ранга Л.О. Гулькевича, тема выпускной работы которого («Статистическое описание Финляндии») совпала с темой стратегической игры23.
В следующие годы с ростом угрозы участия Германии в боевых действиях против России в случае восстания в Финляндии число участников игр от флота увеличили. К ним стали активно привлекать офицеров Морских сил Балтийского моря. Например, в стратегической игре штаба войск гвардии и Петербургского военного округа в 1912 году участвовали 20 офицеров флота. 11 из них выполняли игровые обязанности русских должностных лиц. Командующего флотом «синей стороны» (по условиям игры так были обозначены Морские силы Балтийского моря) — контр-адмирал А.М. Герасимов. Начальника штаба флота «синей стороны» — капитан 1 ранга Е.Н. Одинцов. Командиров бригад: крейсеров — капитан 1 ранга И.А. Шторре, подводных лодок — капитан 1 ранга С.Р. Магнус. Начальников: минных дивизий — 1-й — капитан 2 ранга А.В. Никитин, 2-й — капитан 1 ранга А.П. Курошь, партии траления — капитан 2 ранга М.В. Иванов, шхерного отряда — капитан 2 ранга В.А. Любинский, службы наблюдения и связи — капитан 1 ранга А.И. Непенин, тыла центральной минно-артиллерийской позиции — манёвренного района — контр-адмирал М.Ф. Шульц24.
Игровые должности комендантов приморских крепостей «синей стороны» занимали представители военного ведомства25: Ревель — генерал-лейтенант С.А. Воронин, Свеаборг — генерал-лейтенант В.А. Лайминг и Поркалаудд (как писали в то время, в современном написании — Порккала-Удд) — генерал-майор А.Я. Ельшин.
9 офицеров флота участвовали в игре в должностях «красной стороны» — коалиции Германии и Швеции. Командующих: флотом «красной стороны» (Германии) — капитан 1 ранга А.Ф. Шванк, германскими 1-й эскадрой линейных кораблей — капитан 1 ранга А.К. Небольсин, 2-й эскадрой — капитан 1 ранга С.Н. Ворожейкин. Начальников германских отрядов: разведочного (так он назван в материалах игры) — капитан 2 ранга В.Е. Гревениц, крейсерского — капитан 2 ранга П.П. Владиславлев. Командиров трёх германских флотилий миноносцев — капитан 2 ранга П.М. Плен, лейтенанты Н.А. фон Транзе и Н.П. Хлюстин. За имитацию действий в игре шведского флота, входившего в состав морских сил «красной стороны», отвечал капитан 1 ранга Н.М. Григоров.
Целью «красной стороны» (противника) было выяснение возможности высадки десанта под прикрытием флота на южном побережье Финского залива для действий против Санкт-Петербурга, «синей» (русские силы) — выяснение наилучшего способа противодействия высадке десанта и обороны столицы России с участием Балтийского флота.
Руководил стратегической игрой генерал-адъютант, командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич (Младший)26. По итогам игры он сделал нелицеприятные выводы. В том числе о возможностях Балтийского флота: «…игра показала, что наш флот нисколько не уберегает нас от немецкого десанта, почему главные усилия наши должны быть обращены на усиление сухопутной обороны, а не… на флот»27.
Над шведской тематикой также совместно работали МГШ и Николаевская морская академия. В 1913 году по договорённости их начальников (МГШ вице-адмирала князя А.А. Ливена и академии генерал-лейтенанта Г.И. Шульгина) прикомандированные к штабу слушатели военно-морского отдела академии разрабатывали актуальные для флота стратегические темы. Две из семи, предложенные 1-м (балтийским) оперативным отделением МГШ, касались возможных восстания в Великом княжестве Финляндском и войны со Швецией. Старший лейтенант Б.Е. Тягин разрабатывал тему «Вооруженное восстание в Финляндии», лейтенант Ф.Ю. Довконт — «Оборона особым отрядом Або-Оландского района от шведов при условии, что главные силы русского флота отвлечены на борьбу с Германией (Россия принимает участие в общеевропейской войне)».
С точки зрения русских планов противодействия Швеции особый интерес представляет итоговый доклад старшего лейтенанта Б.Е. Тягина «О действиях Балтийского флота на случай вооруженного восстания в Финляндии»28, подготовленный зимой 1913/14 года. По условиям задания на разработку темы брожение в Великом княжестве Финляндском (схема 1) на почве сепаратистских настроений переросло в вооружённый мятеж, который требовалось подавить совместными действиями сухопутных войск и Балтийского флота. Управление их объединёнными силами возлагалось на командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, который становился главнокомандующим29.
Группировку сухопутных войск согласно заданию должны были составить войска Петербургского военного округа30. По замыслу их действий с объявлением военного положения части 37-й пехотной дивизии 1-го армейского корпуса, дислоцированные в Санкт-Петербурге, должны были выдвинуться к Выборгу, затем в Гельсингфорс, где находился штаб 22-го армейского корпуса, и соединиться с его частями. Силы флота — перевезти морем туда же из Ревеля 23-ю пехотную дивизию 18-го армейского корпуса. Русским войскам предстояло двигаться на запад до Або и занять побережье, после установления контроля над ним, прикрыв российскую столицу заслоном у Выборга, — на север, занимая город за городом, губернию за губернией до Торнео (город в Лапландии на границе Финляндии и Швеции, современный Торнио) и Белого моря31.
По условиям задания главнокомандующий поставил Балтийскому флоту три задачи32. Первая — изоляция Финляндии со стороны моря, установление блокады финского побережья в Ботническом и Финском заливах. Вторая — обеспечение в северной части Балтийского моря режима, который пресёк бы попытки Швеции прийти на помощь мятежникам. Третья — содействие сухопутным войскам: перевозка их морем и конвоирование транспортов; поддержка в ходе высадки и движения вдоль побережья; поддержание связи войск с командованием и между собой, если береговая связь будет нарушена; занятие корабельными десантами при поддержке боевых кораблей важных пунктов на побережье с задачами — прервать железнодорожное сообщение, установить контроль над важными объектами (портами, таможенными пунктами, финансовыми учреждениями, промышленными предприятиями, типографиями и др.), обеспечить их охрану.
Все перечисленные задачи флот должен был выполнять силами мирного времени без мобилизации, чтобы не спровоцировать Швецию и тем более Германию на объявление войны России. Эти силы должны были привлекаться без нарушения дислокации флота мирного времени. Параллельно с операциями у побережья Финляндии необходимо было предусмотреть возможность продолжения боевой подготовки в соответствии с ранее утверждённым учебным планом33.
Для поддержки действий войск Петербургского военного округа в Финляндии из состава Морских сил Балтийского моря (схема 2) предполагалось выделить бригаду крейсеров (броненосные крейсера «Громобой», «Адмирал Макаров», «Паллада», «Баян») с задачами наблюдения и сдерживания шведского флота, две минные дивизии, чтобы силами 1-й (20 кораблей) в Ботническом заливе и 2-й (31 миноносец) в Финском заливе обеспечить «военную охрану таможенной полосы у побережья Финляндии»34, а также отряд канонерских лодок35 для поддержки действий войск и корабельных десантов. Этот отряд в случае восстания в Финляндии предполагалось сформировать из канонерских лодок, состоявших в резерве командования флота36.
При возникновении непредвиденных обстоятельств бригаду крейсеров могли быстро усилить бригадой крейсеров первого резерва в составе броненосного крейсера «Россия», крейсеров «Олег», «Богатырь», «Аврора» и «Диана».
Перечисленных сил, по оценке русского командования, было достаточно, чтобы продемонстрировать серьёзность намерений и в то же время не спровоцировать шведский флот на боевые действия на стороне финских сепаратистов. В них не была включена главная ударная сила флота — русские линейные корабли. Они в соответствии с планом мирного времени должны были совершать учебный поход в Средиземное море и тем самым демонстрировать Швеции отсутствие угрозы ей со стороны Российского флота.
Доклад Б.Е. Тягина отражает взгляды русского командования на применение сил флота для предотвращения попыток Швеции вмешаться в возможный конфликт в Финляндии. Не исключено, что именно этот доклад лёг в основу плана развёртывания Балтийского флота на случай вооружённого восстания в Финляндии37.
Анализ упомянутых стратегических военно-морских и военных игр, а также других форм разработки шведской тематики в Российском флоте в 1907—1914 гг. привёл к следующим выводам.
Русское командование в тот период видело в Швеции потенциального противника России на Балтике и союзника Германии. Шведский флот изучали на всех уровнях от Морского кадетского корпуса до Морского генштаба по всем направлениям — от всесторонней оценки боевых средств до сбора и обобщения материалов военно-географического характера. Даже при самом неблагоприятном развитии обстановки в Финляндии командование Российского флота намеревалось избежать открытого военного столкновения со шведским флотом, одновременно готовясь в случае необходимости защитить национальные интересы и территориальную целостность своего государства всеми доступными средствами.
В качестве послесловия отметим, что и с началом Первой мировой войны шведский фактор продолжал влиять на планирование и ход операций Российского флота на Балтике. Документы МГШ свидетельствуют: только в 1916 году русское военно-морское командование обрело относительную уверенность в том, что Швеция не собирается выступать на стороне Германии, шведский флот не пополнит ряды противников русского флота на Балтике38.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Алпеев О.Е. История появления и развития военной игры в Русской армии (1824—1905 гг.) // Военно-исторический журнал. 2014. № 6. С. 28—32.
2 Он же. Введение военной игры в качестве обязательной формы подготовки генералов и офицеров в Русской армии накануне Первой мировой войны (1906—1914 гг.) // Там же. 2014. № 7. С. 40—44.
3 Он же. Сорванный «экзамен». Несостоявшаяся стратегическая военная игра старших войсковых начальников (1910 г.) // Там же. 2019. № 9. С. 20—28.
4 Он же. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников в Киеве 20—24 апреля 1914 года // Там же. 2019. № 10. С. 15—23.
5 Куликов С.В. «Драгоценнейшее пособие при изучении стратегии и военной географии». Военно-морские игры в академической учёбе кадров отечественного флота в 1896—1929 гг. // Там же. 2019. № 2. С. 63—67.
6 Он же. «Упражняться в тех военных соображениях и распоряжениях, которые приходится делать на войне». Исторический опыт военно-морских игр в отечественном ВМФ (1880—1960-е гг.) // Там же. 2022. № 4. С. 4—15.
7 См.: Козлов Д.Ю. «Шведский поход» адмирала фон Эссена (июль 1914 г.). М.: Квадрига, 2019. 328 с.; Новикова И.Н. «Между молотом и наковальней»: Швеция в германо-российском противостоянии на Балтике в годы Первой мировой войны. СПб.: СПбГУ, 2006. 450 с.; Петров М.А. Подготовка России к мировой войне на море. М.; Л.: Госвоениздат, 1926. 260 с.; Подсобляев Е.Ф. Подготовка русского Балтийского флота к Первой мировой войне. 1906—1914 гг. Дис. … канд. ист. наук. СПб., 1995. 252 с.; Табаровская К.А. Российско-шведские отношения накануне Первой мировой войны (экономический аспект) // Новая и новейшая история. 2008. № 2. С. 184—196.
8 Подробнее см.: Ларина Я.И. «Огромная армада кораблей, появившаяся… благодаря сверхчеловеческой силе царя Петра». Северная война 1700—1721 гг. и «российская угроза» в исторической политике Швеции XIX — начала ХХ века // Военно-исторический журнал. 2021. № 8. С. 28—41; Новикова И.Н. Швеция во внешней политике Германии накануне Первой мировой войны. // Клио. 2012. № 6. С. 44, 45.
9 Ларина Я.И. Указ. соч. С. 30.
10 Там же. С. 29, 31.
11 Петров М.А. Указ. соч. С. 202.
12 Козлов Д.Ю. Указ. соч. С. 25—52.
13 Новикова И.Н. «Между молотом и наковальней»… С. 266.
14 Камчатов (гардемарин). К военно-морской игре в Морском корпусе // Морской сборник. 1909. № 7. С. 36.
15 Там же.
16 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 418. Оп. 1. Д. 3973. Л. 1—18.
17 Там же. Д. 3971. Л. 1—129.
18 В 1908 г. в Морские силы Балтийского моря входили две минные дивизии. Более новые корабли — в дивизию эскадренных миноносцев, старые — в дивизию миноносцев, в дальнейшем они были переименованы соответственно в 1-ю и 2-ю минные дивизии.
19 Отчет по штурманской части дивизии миноносцев за 1908 год (рукопись). Б.м., 1908. С. 7.
20 РГА ВМФ. Ф. 433. Оп. 1. Д. 231. Л. 8.
21 Там же. Д. 510. Л. 2.
22 Там же. Д. 231. Л. 35, 74.
23 Там же. Л. 38, 96.
24 Подробнее о планах обороны Финского залива и стратегического развёртывания флота см.: Петров М.А. Указ. соч. С. 200—233.
25 До 1913 г. приморские крепости находились в ведении военного министра, в 1913 г. были переданы в ведение морского министра. Подробнее см.: там же. С. 187—193.
26 Там же; Николай Николаевич (Младший) // Военная энциклопедия в 8 т. Т. 5. М.: Воениздат, 2001. С. 480.
27 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 296. Л. 27.
28 Там же. Ф. 433. Оп. 1. Д. 350. Л. 1—3.
29 Там же. Л. 4.
30 В состав войск Петербургского военного округа в 1913 г. входили гвардейский корпус (штаб в Санкт-Петербурге), 1-й армейский корпус (штаб в Санкт-Петербурге, 22-я и 37-я пехотные дивизии), 18-й армейский корпус (штаб в Юрьеве, 23-я и 24-я пехотные дивизии) и 22-й армейский корпус (штаб в Гельсингфорсе, 50-я пехотная дивизия, 1, 2 и 3-я финляндские стрелковые бригады). Краткое росписание (в написании того времени. — Прим. ред.) сухопутных войск. Исправленное по сведениям к 1-му августа 1913 г. СПб.: Военная типография, 1913. С. 40—42, 55, 68; Петербургский военный округ // Военная энциклопедия в 18 т. Т. 18. Петроград: Товарищество И.Д. Сытина, 1915. С. 388—390.
31 РГА ВМФ. Ф. 433. Оп. 1. Д. 350. Л. 4.
32 Там же. Л. 5, 6.
33 Там же. Л. 8.
34 Там же. Л. 39.
35 Там же. Л. 10, 11.
36 В состав Морских сил Балтийского моря к 1912 г. входили канонерские лодки «Гиляк», «Бобр», «Кореец», «Сивуч», «Хивинец» и «Храбрый». С 1911 г. они состояли в резерве командования флота, распределявшемся на каждую кампанию приказом командующего Морскими силами. Так, на период 1912 г. «Кореец» был передан в состав учебно-артиллерийского отряда, «Бобр» — 2-й минной дивизии, «Гиляк» — учебно-минного отряда, «Сивуч» и «Храбрый» — учебного отряда Морского корпуса. Канонерская лодка «Хивинец» летом 1912 г. находилась в Средиземном море, затем на ремонте в Севастополе.
37 Петров М.А. Указ. соч. С. 206.
38 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 4024. Л. 35, 36.
Иллюстрации из источников: fishki.net; war—book.ru; laststandonzombieisland.com.