Аннотация. Статья подготовлена на основе архивных документов, впервые вводимых в научный оборот, а также воспоминаний очевидцев. Она освещает особенности организации и историю службы российских воинских подразделений по охране дипломатических представительств России в Персии с момента гибели А.С. Грибоедова и до начала Первой мировой войны.
Summary. The paper was prepared on the basis of archival documents brought into scientific circulation for the first time, and also eyewitness reminiscences. It highlights the organization and history of service by Russian military units that guarded Russia’s diplomatic representations in Persia since the tragic death of Alexander Griboyedov and until the outbreak of the First World War.
ВОЕННАЯ ЛЕТОПИСЬ ОТЕЧЕСТВА
ЛЕОНОВ Олег Геннадьевич — главный редактор издательства Фонд «Русские Витязи», историк
ПРОТАСЕНКО Глеб Владимирович — старший преподаватель Института кино и телевидения (ГИТР), журналист
ПОСЛЕ ГИБЕЛИ ГРИБОЕДОВА
Военная охрана российских дипломатических представительств в Персии (1830—1910 гг.)
Держать вооружённую охрану дипломатических представительств России за рубежом в период XVIII — начало XX века в европейских странах не было никакой необходимости. Совершенно иная ситуация с безопасностью пребывания иностранных дипломатов складывалась в восточных странах. Поэтому вооружённая охрана являлась неотъемлемой составляющей штатной структуры российских дипломатических представительств в Азии. В первую очередь следует остановиться на том, как была организована охрана российских дипломатов в Персии.
Череда войн между Российской империей и Персией закончилась подписанием 10(22) февраля 1828 года Туркманчайского мирного договора, позволившего странам установить постоянные дипломатические отношения на уровне миссий. 25 апреля 1828 года высочайшим указом были утверждены штаты миссии в Тегеране и консульства в Тебризе1. Постоянной охраны при новых российских диппредставительствах не предусматривалось.
Первое послевоенное посольство в Персию возглавил опытный дипломат и известный писатель А.С. Грибоедов. Вопреки установившейся в Персии практики русское посольство не остановилось в Тебризе при дворе принца Аббас-Мирзы, а направилось в Тегеран представляться Фетх Али-шаху.
30 января (11 февраля) 1830 года почти в годовщину Туркманчайского мирного договора Грибоедов и все сопровождавшие его лица за исключением секретаря посольства И.С. Мальцова были убиты без каких-либо препятствий со стороны представителей официальной власти многотысячной толпой местных фанатиков. Российское посольство стало жертвой внутриполитической борьбы в Персии.
В «Реляции происшествий, предварявших и сопровождавших убиение членов последнего российского посольства в Персии» перечислялся следующий состав российского посольства: «Помимо Грибоедова в него входили: Мальцов и Аделунг — первый и второй секретари посольства; врач; Дадаш-бег и Рустем-бег — заведующие прислугой (Дадаш-бег служил ещё в Реште); конвой из 16 кубанских казаков и 30 человек прислуги — магометан, русских, грузин и армян»2. Реляция была впервые опубликована в 1830 году на французском языке как перевод с персидского, а в русском переводе текст был опубликован только в 1858 году. Исходя из первоначальных особенностей документа следует сделать поправку на незнание иностранцами реалий и специфики русских войск, входивших в состав Кавказского корпуса.
Под «кубанскими казаками» неизвестный автор реляции скорее всего мог подразумевать казаков из Кубанского казачьего полка Кавказского линейного казачьего войска. В действительности состав и численность казачьего конвоя были несколько иными.
Согласно сообщению Грибоедова, отправленному 9 декабря 1829 года из Тебриза К.В. Нессельроде, в конвое при нём находились 10 казаков3. Казаков, скорее всего, взяли из Сборного линейного полка в Тифлисе. Опубликовано сохранившееся предписание от 31 июля 1829 года генерал-фельдмаршала И.Ф. Паскевича генерал-адъютанту Н.М. Сипягину из лагеря при Ахалкалаках об обмундировании десяти линейных казаков в конвой Грибоедова4.
Н.Н. Муравьёв (с декабря 1855 г. — Муравьёв-Карский) при упоминании героической гибели конвоя линейных казаков при Грибоедове немного ошибся относительно его численности: «При посольстве сем было около пятнадцати линейных казаков, молодцов, которые отличились в сем случае мужеством своим, побили много Персиян, но все погибли, защищая начальника своего»5.
Процесс сложного урегулирования последствий трагедии в итоге завершился открытием постоянной дипломатической миссии Российской империи в Тегеране. В состав миссии, кроме посла в ранге полномочного министра и чиновников МИДа, вошла и вооружённая охрана, состоявшая из нижних чинов казачьих полков из состава Кавказской армии.
В 1831 году император Николай I издал повеление о содержании вооружённой охраны при постоянной российской дипломатической миссии в Персии. В штат миссии, утверждённый в 1828 году, охрана официально не вошла. Штат команды охраны российских представительств в Персии числился по военному ведомству. К охране российской миссии в Тегеране при посланнике графе И.О. Симониче приступила команда донских казаков6.
Кроме миссии в Тегеране при дворе шаха, в Тебризе открывается Генеральное консульство согласно утверждённому в 1828 году штату. 14 июля 1834 года принимается решение о расширении российского дипломатического присутствия в Персии и открытии российского консульства в Реште. На должность консула временно назначается секретарь Генерального консульства в Тебризе А.Л. Ходзько. Первоначально консульство в Реште работало на сезонной основе, только в период с ноября по февраль каждого года. По этой причине оно не имело постоянного персонала.
25 марта 1840 года Генеральный консул в Тебризе надворный советник Н.А. Аничков обратился в МИД со следующим письмом: «…что назначаемые для охраны дома консульства в Тавризе (Тебризе. — Прим. авт.) 10 сарбазов7, содержание которых стоит казне 10 червонцев в месяц, составляют только одну почётную стражу, без существенной пользы, и на верность которых нельзя положиться…». Исходя из сложившейся ситуации Аничков предлагал «…просить о замене сарбазов нашими казаками, по примеру тех, кои имеются при Миссии, и с тем же самым содержанием»8.
Предложение Аничкова было поддержано в МИДе и рассмотрено в правительстве. Уже 9 мая 1840 года вице-канцлер получил из Департамента военных поселений Военного министерства, к которому относились все казачьи войска, следующее уведомление: «Государь Император по Всеподданнейшему докладу отношения Вашего Сиятельства № 976 Высочайше повелеть соизволил: Российскому Генеральному Консульству в Тавризе для охранения занимаемого оным дома и казенного имущества назначить от войск отдельного Кавказского корпуса одного урядника и четырех казаков»9. Далее содержать казаков определялось «на том же основании, что и казаки при миссии в Тегеране».
12 июля 1840 года по высочайшему повелению, объявленному в предписании полномочного министра в Тегеране генерал-майора А.О. Дюгамеля, определялось охрану Генерального консульства, состоявшую из 1 урядника и 4 казаков, содержать «в виде кормовых и фуражных денег на 11 червонцев 1 рубль 12½ копеек серебром в треть каждому». В дополнение: «Независимо от сих денег состоящие при конвойной команде казаки и урядник получали еще из казачьих полков, в которых они числились, жалованье и ремонтные деньги и из провиантского ведомства кормовые; фуражные и порционные на общем основании»10.
16 июля 1840 года Аничков докладывал в Санкт-Петербург о том, что в Тебриз прибыли 4 казака и 1 урядник из состава 15-го Донского казачьего полка11.
Несмотря на постоянное присутствие вооружённой охраны при миссии и Генконсульстве, при утверждении 8 августа 1841 года новых штатов диппредставительств России в Персии охрана опять не была официально включена в их состав12. Судя по всему, штат охраны российских представительств в Персии продолжал проходить отдельным пунктом внутри военного ведомства.
В 1850 году при миссии в Тегеране на довольствии находилась команда из 6 казаков13. До 1863 года включительно по ротации службу при Генеральном консульстве в Тебризе несли чины различных донских казачьих полков, входивших в состав Кавказского корпуса. В 1854 году на службе состояли казаки из 11-го Донского казачьего полка.
Донские казаки на новой необычной службе проявили себя крайне ответственно и надёжно, о чём свидетельствуют сохранившиеся документы об их поощрении и награждении. Так, 21 апреля 1844 года МИД отправил в военное ведомство ходатайство о поощрении урядника Пчелинцева «двойным денежным награждением за усердие»14.
20 мая 1854 года войсковой старшина (по «Табели о рангах» соответствовавший чину майора в армии) Махин из состава 11-го Донского казачьего полка, отслуживший при миссии в Тегеране, был представлен к ордену Св. Анны 3-й степени. Махин занимался на протяжении всех 13 лет «сверх должности канцелярскими делами Миссии».5 июля 1854 года ему был высочайше пожалован орден Св. Анны 3-й степени15.
При миссии в Тегеране практиковалось использовать на должности урядника (унтер-офицера) младших офицеров как людей грамотных и образованных. Так, в период с 18 июня 1862 по 12 сентября 1863 года на урядницкой должности находился хорунжий (по «Табели о рангах» соответствовавший чину корнета в регулярной кавалерии) Александр Чернышёв из состава Войска Донского16.
С 1864 года при российских дипломатических представительствах в Персии вместо донских казаков на службу заступили чины «из состава Кавказских казачьих войск». В 1867 году при Генконсульстве в Тебризе старшим конвоя упоминается урядник 3-го Кубанского сборного полка Павел Бова17.
Несмотря на всю важность охраны российских дипмиссий в Персии, для военного ведомства возложенные на него функции не являлись профильными, и по этой причине оно всеми способами пыталось сбросить с себя эту несвойственную нагрузку. Во многом по инициативе военных в 1867 году в новых штатах казачий конвой при Генконсульстве в Тебризе был уменьшен до трёх нижних чинов. В 1882 году уже в нарушение утверждённого штата военное ведомство самовольно сократило охрану до двух казаков.
28 октября 1882 года штаб Кавказского военного округа разослал предписание командирам армейских корпусов о правилах отправки казачьих команд, состоявших «из нижних чинов разных казачьих полков, в Закавказском крае расположенных», которые предназначались «для службы при консульствах в Тевризе, Реште и Астерабаде (Горган. — Прим. авт.)»18.
«1) Отправление нижних чинов обыкновенным порядком установить для одиночного следования нижних чинов.
2) казаков посылать пешими, предварительно продав лошадей при оставлении полка и покупая лошадей на новом месте службы.
3) за время нахождения за границей отпускать содержание, какое получали в полку: жалование, ремонтные и фуражные деньги (отправляя прямо в Консульство кредитными билетами).
4) снабжать заграничными паспортами от местных Губернаторов»19.
Отправлять команды предполагалось из Баку морем, а далее, по прибытии в Персию, по суше, пешим порядком.
31 октября 1887 года посланник в Тегеране Н.С. Долгоруков обратился к директору Азиатского департамента МИДа И.А. Зиновьеву с просьбой «войти с сношение с Военным министерством» и потребовать от военных увеличить казачью команду в Тебризе до штата 1867 года. Мотивировка требования была следующей: «Недостаток штата казаков особенно ощутим бывает в летнее время, когда конвой, при частых поездках чиновников Генерального консульства по делам службы из лагеря в город, является настоятельно необходимым по причине грубых и разбойных инстинктов местного населения»20.
В итоге военному ведомству пришлось уступить и увеличить конвойную команду до штатной численности. К концу XIX века постоянная численность казачьих команд при российских дипломатических представительствах в Персии была следующей: при миссии в Тегеране — 8 человек; при Генконсульстве в Тебризе — 3 человека и при консульствах в Реште и Астерабаде — по 2 человека.
8 марта 1896 года министр иностранных дел Российской империи князь А.Б. Лобанов-Ростовский получил от военного министра П.С. Ванновского письмо следующего содержания: «При докладе мне ведомости различных нарядов и командировок от Кавказских казачьих полков, производящихся для надобностей как военнаго, так и гражданского ведомств, я не мог, между прочим, не обратить внимание на наряд 8-ми казаков в распоряжении нашего посольства в Тегеране. Наряд этот, будучи вызван бывшими в 1829 году беспорядками в Тегеране, завершившимися убиением чернью нашего посла Грибоедова, производится по Высочайшему повелению с 1831 года»21.
В завершение письма Ванновский, совершенно не знакомый с состоянием внутриполитических дел в Персии, предлагал Лобанову-Ростовскому «…принять меры к сокращению нарядов от упомянутых полков».
В ответном письме, отправленном 17 апреля 1896 года из МИДа в военное министерство, Лобанов-Ростовский достаточно подробно и аргументированно изложил текущую сложную ситуацию в Персии и важность роли казачьей вооружённой охраны в защите российских подданных.
Введение персидским правительством табачной монополии привело в 1892 году к массовым беспорядкам в Тегеране, подавленным силой, что только добавило напряжения во взаимоотношения между властью и широкими слоями населения. Дополнительно напряжение в обществе подогревали религиозные деятели, как отмечал Лобанов-Ростовский в своем письме: «При слабости Персидского Правительства и ненависти к нему народа и духовенства, народной смуте, сопровождаемых фанатическим возбуждением против иноверцев»22.
Исходя из сложности внутренней ситуации в Персии министр иностранных дел полагал невозможным сокращение вооружённой охраны посольства, более того, он считал численность выделявшихся казаков недостаточной: «Находящийся в ея (дипмиссии. — Прим. авт.) распоряжении казачий конвой конечно для этого недостаточен сам по себе ввиду его малочисленности, но присутствие в миссии хотя нескольких военных чинов, с помощью которых начальник миссии мог бы организовать меры обороны и держать в повиновении многочисленную туземную прислугу, — является безусловно необходимым»23.
В дополнение к охранным функциям казаки участвовали в постоянных мероприятиях, составлявших неотъемлемую часть международного дипломатического этикета. В первую очередь это касалось сопровождения российского посла: «…обычай, согласно которому он во всех официальных случаях выезжает не иначе как в сопровождении казачьего конвоя».
Приведённые в письме аргументы были столь убедительными, что в ответе на него, поступившем 17 июня 1896 года из Главного управления казачьих войск Военного министерства, уведомлялось, что «…вопрос об отмене этого наряда в настоящее время возбуждаем не будет»24. В последующем охранные конвои в Персии начали только увеличиваться. В первую очередь это стало следствием активизации приграничной торговли между Российской империей и Персией и увеличения числа российских подданных на территории Персидского Азербайджана.
7 сентября 1901 года российский посланник К.Э. Аргиропуло отправил из Тегерана в Первый Департамент МИДа следующий запрос: «…для успешного проведения обозначенной меры, и дабы иметь большую возможность следить за самими появлениями таких лиц в Реште и Энзели — является необходимым увеличить казачий конвой консульства в Гиляне (провинция. — Прим. авт.) с 2-х до 4-х человек». Увеличение вооружённой охраны с точки зрения посланника придало бы консульству больше почтения «среди местного населения» и «внушительности консульской власти в глазах вышеупомянутых неблагонадежных элементов из русскоподданных»25.
20 декабря 1901 года из Главного управления казачьих войск Военного министерства поступило уведомление в канцелярию МИДа: «Вследствие ходатайства Министра иностранных дел об увеличении Казачьего конвоя при Консульстве в Реште с двух до четырех человек военный Министр 14-го сего декабря изволил изъявить согласие на испрашиваемое увеличение конвоя»26. Командующему войсками Кавказского военного округа было отправлено соответствующее распоряжение из Санкт-Петербурга о выделении дополнительного количества казаков для охраны консульства в Реште.
27 ноября 1902 года из Тегерана был отослан следующий запрос с ходатайством Генерального консула в Азербайджане об увеличении конвоя при Генконсульстве в Тебризе с 3 до 6 человек27.
31 декабря 1903 года в Первый департамент МИДа пришло уведомление из Главного штаба Военного министерства: «…Главный штаб имеет честь уведомить, что вместе с сим сделано распоряжение об увеличении до 6 человек конвоя при Генеральном консульстве в Азербайджане командированием туда 3 казаков из состава Кавказских казачьих войск»28.
Казачья охрана выполняла свои функции в установленном режиме до 1909 года. Однако вскоре внутриполитический кризис в Персии перерос в гражданскую войну. В январе 1909 года повстанцы, поддержанные бахтиарскими ханами, захватили власть в Исфагане. После чего восстание перекинулось в провинцию Гилян — прямую зону российских интересов и территорию, заселённую в значительном количестве российскими подданными. Возникала прямая угроза консульству в Реште и Генконсульству в Тебризе после нападения «на Консульства и Европейские учреждения и подданных со стороны революционеров и населения Тавриза, доведенных до отчаяния голодом»29.
Вопрос безопасности российских подданных консул в Астерабаде А.Я. Миллер предлагал решить уже привычным способом — увеличением численности казачьих команд при дипломатических представительствах. Но вооружённые столкновения в Гиляне приняли такие угрожающие масштабы, что министр иностранных дел А.П. Извольский в шифротелеграмме Российскому поверенному в делах в Тегеране информировал о следующем принятом решении: «…Посылка мелких казачьих частей, о которой ходатайствует Миллер, признается недопустимой. Отряд будет состоять из 3 батальонов, 4 сотен, роты сапер и двух батарей…»30.
Несмотря на ввод русских регулярных войск, ситуация в северо-западных провинциях Персии успокоилась только на короткий промежуток времени. Уже осенью 1911 года боестолкновения обострились с новой силой, и в Персидский Азербайджан пришлось вводить войска, сгруппированные в два отряда, — от Кавказского военного округа и от Туркестанского военного округа. Именно военнослужащие этих отрядов приняли на себя частично функции по охране российских дипломатических учреждений в Персии вплоть до начала Первой мировой войны.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Полное собрание законов Российской империи. Издание 2-е (ПСЗ-II). Т. III. № 1994.
2 А.С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 304.
3 Цымбал Е.В. Письмо А.С. Грибоедова к К.В. Нессельроде // Русская литература. 1985. № 3. С. 141, 142.
4 Пиксанов Н.К. Летопись жизни и творчества А.С. Грибоедова, 1791—1829. М., 2000. С. 126.
5 Записки Н.Н. Муравьёва-Карского // Русский архив. 1894. № 1. С. 45.
6 Бларамберг И.Ф. Воспоминания. М., 1978. С. 100.
7 Солдаты персидской регулярной армии.
8 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 144. Оп. 488. Д. 4417. Л. 4.
9 Там же. Л. 8.
10 Там же. Д. 4418. Л. 7.
11 Там же. Д. 4417. Л. 12.
12 ПСЗ-II. Т. XVI. Отд. 1-е. № 14788.
13 АВПРИ. Ф. 144. Оп. 488. Д. 4417. Л. 40.
14 Там же. Л. 14—15.
15 Там же. Л. 33, 39.
16 Там же. Л. 57—58.
17 Там же. Д. 4420. Л. 1.
18 Там же. Д. 4418. Л. 19—20.
19 Там же. Л. 20.
20 Там же. Д. 4417. Л. 69 об.
21 Там же. Д. 4422. Л. 1.
22 Там же. Л. 3 об.
23 Там же.
24 Там же. Л. 5.
25 Там же. Д. 700. Л. 2—3.
26 Там же. Л. 9.
27 Там же. Д. 590. Л. 3.
28 Там же. Л. 8.
29 Там же. Д. 625. Л. 17.
30 Там же. Л. 44.