Аннотация. Первая мировая война вызвала не только невиданные ранее по масштабам разрушения и жертвы, но и массовый отток населения в не охваченные войной районы Российской империи. Никогда ранее властям не приходилось сталкиваться ни с чем подобным: сотни тысяч прибывавших людей, нуждавшихся в пище, крове, лечении. На основе данных региональных архивов в статье описываются организация работы с беженцами в тыловых губерниях в годы Первой мировой войны, способы оказания им государственной и социальной поддержки, а также исследуются проблемы, возникшие в связи с массовым прибытием беженцев на новые места поселений. В целом усилиям центральных и губернских властей можно дать положительную оценку по попытке обустройства быта беженцев. Властям с помощью неравнодушных обывателей и национальных комитетов в той или иной степени удавалось на первых порах организовать жизнь беженцев. Но чем дольше длилась война, тем больше проблем назревало в обществе, усиливалось недовольство населения, в т.ч. и по отношению к чужеземцам, многие из которых так и не смогли стать «своими» и закрепиться на новом месте жительства.
Summary. The First World War not only caused unprecedented destruction and casualties but also led to a massive outflow of population to areas of the Russian Empire not affected by the war. The authorities had to deal with hundreds of thousands of people in need of food, shelter, and treatment, something they had never faced before. Based on data from regional archives, the paper describes how work with refugees was organized in the rear provinces during the First World War. It also discusses ways to provide them with state and social support, as well as the problems that arose due to the mass arrival of refugees in new settlements. Overall, the central and provincial authorities’ efforts to improve the lives of refugees were successful. With the assistance of compassionate citizens and national committees, they were able to organize the refugees’ lives to some extent. However, as the war persisted, societal issues arose and the population became increasingly discontented, especially in relation to newcomers who never managed to become «their own» and establish themselves in their new place of residence.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
СПИРИДОНОВА Людмила Михайловна — доцент кафедры военно-политической работы в войсках (силах) филиала Военной академии материально-технического обеспечения (г. Пенза), кандидат исторических наук
«ПОПЕЧЕНИЕ О БЕЖЕНЦАХ ЯВЛЯЕТСЯ ОДНОЙ ИЗ… ПЕРВЕЙШИХ ЗАДАЧ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ»
Организация помощи беженцам в годы Первой мировой войны на примере Пензенской губернии
Первая мировая война, оказавшая огромное влияние на судьбы всего мира, вызвала невиданный ранее поток беженцев из западных регионов Российской империи, ведь именно этим территориям пришлось принять на себя один из первых ударов врага. К сожалению, по прошествии чуть более ста лет проблема оказания помощи беженцам вновь актуальна.
В советское время тема беженского движения рассматриваемого периода не получила достаточного освещения в исторической литературе. Первые значимые публикации, затрагивавшие эту тему, появились только в начале 1990-х годов1. В 1998-м проблема беженства получила более широкое освещение в ходе Международного коллоквиума, проходившего в Санкт-Петербурге2. Постепенно стали появляться региональные исследования, посвящённые данной теме, а также работы зарубежных учёных, рассматривавшие национальные аспекты3. Возросло и число научных изысканий, опубликованных в связи со 100-летними годовщинами начала и окончания Первой мировой войны4.
Хотя региональные исследования посвящены местным особенностям организации быта вынужденных переселенцев, общим для них является констатация факта усугубления социальных проблем на «принимающих территориях». Пензенская губерния не стала исключением.
Первый поток беженцев оказался довольно быстротечным (до 1915 г.) и немногочисленным. Поэтому меры государственной поддержки вынужденным переселенцам были разработаны далеко не сразу. Беженцам приходилось довольствоваться помощью сочувствовавших частных лиц и организаций. В весенне-летней кампании 1915 года Россия терпела неудачи по всему фронту, и отток населения с западных территорий принял стихийный характер.
Попечение и руководство выселением беженцев, проживавших рядом с Северо-Западным и Юго-Западным фронтами, поручили членам Государственного совета — «главноуполномоченным по устройству беженцев». Этими лицами стали действительный статский советник Сергей Иванович Субчанинов (по Северо-Западному фронту) и шталмейстер Высочайшего двора, сенатор князь Николай Петрович Урусов 2-й (по Юго-Западному фронту)5.
30 августа 1915 года был издан закон «Об обеспечении нужд беженцев», и «дело призрения беженцев» было «поставлено на более устойчивую почву, ибо частная инициатива может прекратиться, и добровольные работники могут в одном месте не найтись, а в другом — бросить начатую работу»6.
В законе впервые было дано определение понятия «беженец», а при МВД 10 сентября 1915 года учреждены Особое совещание по устройству беженцев с функциями высшего совещательного органа (под председательством министра внутренних дел) и специальный отдел7.
Главноуполномоченным требовалось содействие местных властей, «…которое должно быть искренним, глубоким и всесторонним, проистекая из сознания тяжести страданий и всей безысходности положения, особенно на чужбине, предоставленных себе беженцев». Поэтому согласно ст. 22 закона всё местное попечение о беженцах возлагалось на земские и городские самоуправления, которые должны были обеспечить всяческую поддержку со стороны должностных лиц и ведомств. Ст. 4 рекомендовала земствам и городам организовать широкое сотрудничество с общественными организациями8, а его формы определялись «потребностями каждого отдельного случая». В своём обращении пензенский губернатор А.А. Евреинов предписал уездным исправникам оказывать полное содействие главноуполномоченным по устройству беженцев и их подчинённым: «Нужно вычеркнуть всякие пререкания о власти, о пределах компетенции и т.п. Надлежит, дабы никто из должностных лиц не прикрывался недомолвками распоряжений, буквой предписаний, но руководствовался впечатлением совести и существом дела. В особенности же необходимо, чтобы власти, как ни были они переобременены заботами, вызванными войной, постоянно помнили, что попечение о беженцах является одной из насущнейших потребностей момента и одной из первейших задач государственного управления»9.
При содействии «Комитета её императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны по оказанию временной помощи пострадавшим от военных действий» («Татьянинский комитет») было организовано Центральное всероссийское бюро по регистрации беженцев, в задачи которого входил и их розыск10. В губерниях тоже вели учёт прибывавших вынужденных переселенцев.
Согласно распоряжениям вышестоящих властей в Пензенской губернии был образован «Пензенский губернский комитет помощи беженцам» при губернской земской управе (под председательством Л.Н. Кугушева), первое заседание которого состоялось 1 октября 1915 года11.
Польский историк Хелена Глоговска подсчитала, что к 1916 году в России появились 1300 организаций и комитетов, занимавшихся помощью беженцам. Прежде такой гражданской активности не наблюдалось. Учреждали и национальные организации — комитеты помощи беженцам (Польский, Латышский и Еврейский). В Варшаве с начала войны работал «Центральный гражданский комитет». Его руководители, отправившись на восток, создали на местах филиалы, помогали польским изгнанникам, организуя их в так называемые партии и снабжая необходимыми средствами. Благодаря национальным организациям поляки смогли по большей части осесть до линии Волги, погрузить свои телеги и лошадей в железнодорожные вагоны, а потом получить больше помощи, чем их православные соседи, не имевшие собственных национальных организаций12.
Отделение «Петроградского польского общества помощи жертвам войны» в г. Пензе (на ул. Московской, д. 6) стало главной организацией Пензенской губернии, начавшей помогать беженцам-полякам13.
Образованный членами католической общины Пензы «Польский комитет» оказывал помощь беженцам-католикам, сотрудничал с городским и другими национальными комитетами. В первую очередь решались проблемы, связанные с обустройством беженцев. Помощь в устройстве на новом месте польские беженцы получали и от действовавших в этой губернии в годы Первой мировой войны следующих расположенных в Пензе благотворительных организаций:
— «Пензенского губернского комитета помощи беженцам» (располагался в здании губернской земской управы), в состав которого входили и представители общественных и национальных организаций;
— пензенского отделения «Комитета её императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны…» (угол Московской и Никольской улиц, д. Будылина);
— «Пензенского общественного комитета помощи лицам, пострадавшим от войны» (ул. Московская, дом Общества взаимного кредита); при комитете действовало специальное «распорядительное бюро», куда вошли и представители от местных национальных организаций: польской, еврейской и латышской;
— «Пензенского епархиального комитета по устройству быта беженцев» (Архиерейский дом);
— «Пензенского акцизного комитета помощи жертвам войны» (губернское акцизное управление);
— «Пензенского дамского комитета» (дом губернатора);
— «Пензенского педагогического комитета помощи пострадавшим от войны» (здание реального училища);
— «Пензенского уездного комитета помощи беженцам» (уездная земская управа).
Массовое прибытие беженцев в тыловые губернии началось в июле—августе 1915 года. «Широкой волной притекают беженцы. Значительная часть их направляется внутрь уезда, а остальные устраиваются кое-как в городе, где образовался специальный “беженский комитет”, который и занят теперь обеспечением беженцев от острой нужды. Вид у всех удрученный. Есть между ними немало больных и нуждающихся в неотложной медицинской помощи», — сообщала газета «Саратовский листок» в сентябре 1915-го14.
Для регистрации выработали особую форму списков, каждый из которых предназначался для записи 25 лиц. Местным отделениям «Татьянинского комитета» предоставлялась свобода действий в организации переписи беженцев. Регистрационная комиссия существовала при «Пензенском губернском комитете помощи беженцам». Переписчиками могли быть и частные лица. Расходы же оплачивал центральный «Комитет её императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны…», но не выше, чем 1 коп. за каждое зарегистрированное лицо15.
Проведя перепись в октябре 1915 года, пензенское отделение «Татьянинского комитета» зарегистрировало в губернии 63 479 беженцев. На первом месте по их численности оказалась Пенза (9561 человек), на втором — Инсарский уезд (8530), на третьем — Чембарский (7770). Меньше всего беженцев находилось в городах Краснослободск и Троицк — соответственно 408 и 313 человек16.
В мае 1916 года в губернии были зарегистрированы 62 200 беженцев17. Однако точное их число установить достаточно затруднительно, т.к. поляков, латышей и евреев регистрировали их национальные комитеты. Так, беженцев польской национальности регистрировало местное отделение «Польского комитета»18. Регистрацию в уездах производили через особых уполномоченных от местного отделения центрального «Обывательского комитета Царства Польского». Аналогичная ситуация наблюдалась и в отношении беженцев-евреев. По сообщению регистрационной комиссии «Еврейского комитета помощи жертвам войны» не все беженцы пользовались помощью национальных комитетов, поэтому единственным способом сплошной регистрации стало её осуществление через полицейские органы по образцу переписи в Москве и Петрограде.
По мнению представителей «Еврейского комитета…», в случае организации этой переписи регистрации подлежали беженцы всех национальностей, т.к. и комиссии других комитетов не располагали исчерпывающими сведениями о переселенцах, не обращавшихся за помощью в организации19.
Война для Российской империи началась на территории Царства Польского, и первыми беженцами стали именно поляки. Но по мере развития неблагоприятного для России хода военных действий волна беженцев из западных губерний буквально захлестнула страну.
Анализ национального состава вынужденных переселенцев, прибывших в Пензенскую губернию, показал: русские — 43 628 человек (74,8 проц.), евреи — 7418 (12,7), латыши и литовцы — 572 (1), другие национальности — 2893 (5)20. Однако к русским относили всех славян, подданных Российской империи. Об этом свидетельствует рапорт пензенского уездного исправника о числе русских беженцев в уезде. Из документа следует, что 21 октября 1915 года в Дурасовскую и Фёдоровскую волости прибыли 130 галицийских славян из Львовской губернии. Все они содержались на средства уездного земства как русские подданные21.
Первоначально население губернии отнеслось с большим сочувствием к беженцам всех национальностей. Корреспонденции с мест, опубликованные в журнале «Вестник Пензенского земства», свидетельствуют: «Рано утром прибыло 595 беженцев. Готовились же принять 420 человек. Но волостные должностные лица не растерялись: быстро собрали совет, сговорились, и в результате все прибывшие были распределены по квартирам таким образом: Лунино 202 человека, Трубетчино 64, Шукша 62, Синорово 82, Малое Левино 56, Верхазовка 42 и Барабанщиково 17. Со станции беженцы направились к своим квартирам пешком: самая дальняя деревня от станции отстоит не более 3 верст; конечно, если бы жители заранее знали о прибытии беженцев, то приготовили бы и подводы. Но и без них дело обошлось. Прибывшие скоро устроились, и уже 17 сентября получили денежный паек. Многие из них в пути растеряли родных, о которых волостное правление будет списываться. Радушный прием и заботы местных крестьян облегчают несчастным людям переносить тяжелые невзгоды». О деревне Ольшанке Керенского уезда: «И вообще деревня отнеслась к страдальцам с искренним сочувствием. Сочувствие это ольшанцы проявили и на деле: кто нес каравай или краюху хлеба, кто картофель, а что-нибудь из одежды или белья. Нашелся добрый человек, который на первых порах, по прибытии их, оделил чаем, сахаром, кренделями; один из землевладельцев отпустил ржи, дров <…>. Впоследствии, через несколько дней, им было выдано из казенных средств на содержание»22.
В Пензенской губернии было всего 12 пунктов, в которых концентрировались беженцы-поляки. Здесь они жили либо в отдельных свободных избах, либо вместе с крестьянами. Поскольку жители Польши всегда отличались особой религиозностью, им для большей адаптации предоставлялась возможность проводить католические богослужения: «При Обывательском комитете есть особый капеллан, который разъезжает по губернии». Также земства всячески содействовали устройству школ, предоставляя для них помещения. В целом в организованных «Польским комитетом» пунктах жизнь для беженцев была относительно комфортной. Но в комитетах, организованных при волостных правлениях для помощи беженцам, дело обстояло не так хорошо, как в пунктах размещения, созданных «Польским комитетом». Не всегда удовлетворительными были санитарные условия жизни беженцев: «…в этом отношении г. Троицк и Саранск хуже всех других <…>. Надо заметить, что в Бессоновке беженцы живут лучше, чем во всех других пунктах»23.
Что касается условий проживания и санитарно-эпидемиологической обстановки в местах скопления всех остальных переселенцев, то ситуация была далека от идеала. Остро чувствовалась вызванная войной нехватка врачей. К тому же местные медицинские организации были просто не готовы обслуживать такое количество вновь прибывшего в губернию населения. Уже в октябре 1915 года возникла проблема посещения заболевших на дому, т.к. около 500 семейств беженцев «осели» на частных квартирах24. Зачастую беженцев размещали в бараках, один из них соорудили близи Московско-Казанского вокзала Пензы. Надо полагать, условия проживания в нём были неудовлетворительными, т.к. в период большого наплыва в губернию раненых (1916) в городе сложно было найти свободное место под лазарет. Но даже тогда бараки, в которых проживали беженцы, признали не пригодными для размещения раненых25.
Большая численность вновь прибывших и их скученность провоцировали вспышки различных острозаразных заболеваний — тифа и оспы. Местные власти предпринимали всевозможные меры для прекращения вспышек, но ввиду дефицита медицинских кадров сделать это оказалось весьма проблематично26. Кроме всего прочего, возникали ситуации несогласованных действий между помогавшими беженцам организациями и врачебно-санитарными комиссиями. В основном это касалось различных национальных комитетов, которые действовали обособленно от местных властей. Но не всегда причиной разногласий являлось несоблюдение руководством комитетов предписаний санитарных комиссий. Иногда между беженцами и медперсоналом возникали конфликты на национальной или религиозной почве. Так, в докладе комиссии сообщалось: в одном из санитарных пунктов (размещённом в Литвиновских банях) «усмотрено некорректное отношение низшего медицинского персонала к беженцам, выразившееся в грубом с ними обращении, подчас даже в оскорблении их действиями и насилиями над их религиозными убеждениями»27.
Не способствовало улучшению эпидемиологической обстановки в городе и отсутствие (или чрезмерная дороговизна) товаров первой необходимости (муки, молока, сахара, гречневой крупы, дров)28. Согласно постановлению исполнительного бюро «Пензенского губернского комитета помощи беженцам» от 17 октября 1915 года наивысший размер казённого пайка на содержание одного ребенка-беженца в возрасте до шести лет определялся в 10 коп. на человека, для всех остальных беженцев максимум — в 20 коп.29 Этой суммы едва хватало «на самое необходимое».
Однако в Городищенскаом уезде Пензенской губернии размер пайка составил всего 15 коп. в сутки на человека. «…Мы из них, — написал в своем обращении к “Татьянинскому комитету” один из беженцев, — не можем пропитаться: хлебная ржаная мука дорога, 1 пуд — 1 руб. 40 копеек, фунт сахару — 30 копеек. Когда мы эти деньги получим, то не знаем, что на них покупать кушать, а на одежу ничего не остается, потому что мы приехали нагом. Деньги, которые имели, все распустили на харчи, и на одежду сейчас остались без ничего <…>. Мы, сколько слыхали, по прочих местах губерниях получают по 20 копеек в сутки, то кое как можно жить. Но мы с 15 копеек не можем прожить <…>. Как Вашей милости известно, приехали без ничего, без ложки, без чашки, без горшков, решительно без ничего. Это все надо покупить, а нет за что»30.
Уменьшение размера беженского пайка в данном случае было вызвано тем, что «Городищенский уездный комитет помощи беженцам» решил самостоятельно «удовлетворять жилищную нужду: наём квартиры и заготовку дров». Выход постановления такого рода вызвало желание комитета облегчить огромному количеству беженцев заготовку дров, которые отдельные семьи даже при наличии денег не могли приобрести. Дров в свободной продаже было недостаточно.
«Губернский комитет помощи беженцам», разобравшись в ситуации, счёл беженский паёк в размере 15 коп. в сутки вполне справедливым, т.к. условия жизни в Городищенском уезде были такие же, как в каждом из уездных городов Пензенской губернии, а некоторые продукты были даже дороже, чем в городе. По мнению членов комитета, «…тяжело прожить на выдаваемый паек меньшинству семей, состоящих из 1—4-х членов, а многосемейные беженцы живут не хуже, чем каждая семья местного крестьянина среднего достатка»31.
Кроме того, предусматривались некоторые льготы для вынужденных переселенцев и в их поддержку устраивались различные благотворительные акции. Так, в августе 1915 года председатель «Комитета её императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны…» сенатор А.Б. Нейдгарт постановил предоставлять беженцам бесплатный проезд по свидетельствам, выдававшимся местной администрацией. Выдачей таких свидетельств в Пензенской губернии занимались исправники и полицмейстер32.
Для оказания материальной поддержки беженцам комитету требовались значительные средства. С этой целью постоянно проходили благотворительные акции. Ещё до открытия пензенского отделения комитета жители губернии участвовали в подобных мероприятиях. Практически с первых месяцев войны организовывались кружечные сборы и чтение лекций. В октябре 1914 года было предложено жителям губернии, «в ком не заглохло чувство сострадания к захваченным всеми ужасами беспощадного вражеского нашествия братьям и сестрам нашим на западе, пожертвовать на облегчение их участи однодневный свой заработок, сколь бы мал он ни был»33.
Пожертвования принимались в канцелярии пензенского губернатора, земских и городских управах, волостных правлениях. В общественных местах — на базарах, площадях и улицах устанавливались специальные кружки для пожертвований. Передать деньги на нужды беженцев можно было и сборщикам, снабжённым особыми подписными листами. Все собранные средства направлялись в главное отделение «Татьянинского комитета»34. К маю 1915 года собрали более 3 млн рублей35.
Но для помощи нуждавшимся постоянно требовались новые средства, которые шли на выплату пособий, покупку одежды, продовольствия, инвентаря для работы и т.п. Поэтому «Татьянинский комитет» старался привлечь как можно большее количество жертвователей. Для этого устраивались различные развлечения: народные гулянья, «детские увеселения», фейерверки, лотереи-аллегри, благотворительные спектакли и концерты36. В сентябре 1915 года в губерниях начались благотворительные акции по сбору продовольствия под названием «Ковш зерна нового урожая». Все вырученные средства направлялись в центральное отделение «Татьянинского комитета»37.
Устраивались и специальные благотворительные мероприятия, вырученные средства от которых шли в пользу разорённого польского края. Так, в селе Алексеевка Чембарского уезда были сыграны спектакли «Бедность не порок» (по произведению А.Н. Островского) и «Предложение» (А.П. Чехова). «…Перед спектаклем была прочитана статья Инсарова “Почему началась война”. Второй спектакль был дан в том же здании земской школы, чистый сбор (около 90 р.) с которого пошел в табак в армию. Поставлены были: “В селе Знаменском” и “Ночное”, кроме того, была прочитана статья Чирикова “Иван в раю”, относящаяся к быту настоящей войны. В антрактах обоих спектаклей играл струнный оркестр из любителей музыки»38; чистый сбор от мероприятия составил 125 руб.
В пользу пострадавших от войны принимались пожертвования не только деньгами, но и вещами, одеждой, продуктами39. Иногда это делали для какой-либо категории беженцев (например, возрастной или определённой национальности). К примеру, житель села Садовки мальчик Стёпа Лазарев пожертвовал 5 руб.: «Мои папа и мама давали мне каждый месяц понемножку денег, которые я берег и посылаю товарищам, мальчикам-беженцам к Великому празднику». В ответ на это пензенское отделение «Комитета её императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны…» выслало на память жертвователю портрет августейшей почётной председательницы комитета и квитанцию о приёме денег за № 2140.
Чтобы зарабатывать на еду, беженцу требовалось найти в Пензе работу. Но при её поиске он сталкивался со многими трудностями. Среди приехавших в Пензу было немало тех, кто не имел при себе документов, удостоверяющих личность. Для более эффективного трудоустройства беженцев городское бюро труда «усилили» представителями от Военно-промышленного, Эстонского, Латышского и Польского комитетов41.
В случаях обращения местных общественных организаций в «Татьянинский комитет» его руководство всегда старалось посодействовать в отношении рабочих мест. Например, на приобретение четырёх ремесленных швейных машин местному Польскому комитету было выделено 480 руб.42
Всего в Пензе удалось организовать две портновские мастерские:
— русско-польскую «Пензенского общественного комитета» на 44 человека по изготовлению предметов обмундирования для армии (ул. Пешая, д. 12);
— польскую «Пензенского Польского комитета» на 38 человек (ул. Покровская, д. 38)43.
Важнейшей задачей местных властей было остановить постоянно возраставшие цены на предметы первой необходимости и принять меры по засеву полей. Если в период проведения сельскохозяйственной кампании 1915 года сбор продовольственных и кормовых запасов прошёл удачно благодаря хорошим погодным условиям и достаточному количеству рабочих рук (в основном за счёт привлечения труда военнопленных), то посевная кампания 1916-го вызывала опасения. Убыль «работоспособного элемента» доходила до 50 проц.: «…Если потребность сельских хозяев в рабочих руках не будет удовлетворена, то создается весьма тяжелое положение, усиливающееся еще от сокращения числа лошадей, а также и скота, требуемого в большом количестве на армию для убоя. При мало-мальски неблагоприятных условиях погоды такое положение может разрастись в настоящее бедствие». Для проведения посевных работ требовались 1900 военнопленных, но их, по заявлениям уездных сельских хозяйств, назначали в семь раз меньше, поэтому организовали рабочие артели из беженцев и содействовали приисканию им постоянной работы в сельском хозяйстве, а также привлекали их в качестве самостоятельных арендаторов земских участков. Чтобы побудить к участию в сельхозработах беженцев, с 1 апреля 1916 года решили прекратить выплату пайка тем из них, кто был трудоспособен44.
К концу апреля центральный комитет «Литовского общества по оказанию помощи пострадавшим от войны» сообщил в губернскую управу: из среды беженцев-литовцев организованы во главе со старостой особые рабочие дружины для исполнения всевозможных сельскохозяйственных работ45. Однако не все беженцы хотели работать. Крестьянин села Бессоновка, где проживали 1770 беженцев, сообщал: «…как ни странно, но никто из них не идет на полевые работы». Цены «на рабочие руки» оставались весьма высокими. Для мужчин заработная плата в день составляла от 2 руб. 75 коп. до 4 руб. 25 коп., для женщин — от 1 руб. 20 коп. до 2 руб. Тем не менее, отмечалось в документе, «…несмотря на высокую заработную плату, беженцы от работ отказываются, чем и вызывают в местном населении огромное недовольство»46.
Чем дольше длилась война, тем большее количество беженцев наводняло тыловые губернии. В июле 1917 года в Пензе ожидали их нового «нашествия» «в связи с ужасающими событиями на фронтах». Людей уже негде было размещать. По воспоминаниям современников, польское население города увеличилось, костёл на Лекарской по воскресеньям уже не вмещал всех желающих47. «…Харьковская губерния, — сообщалось в срочном донесении губернскому комиссару, — уже задавлена сотней тысяч бегущих. Через неделю мы окажемся в таком же положении. Хлеба нет. Надо быть готовыми, если не предупредить, то, хотя бы, не дать застать себя врасплох надвигающемуся бедствию»48.
Вместе с тем всё острее в обществе разрасталась волна недовольства, обострялись конфликты между местным населением и вынужденными переселенцами. 16 октября 1917 года «в г. Пензе произошел прискорбный случай разгрома толпой на базарной площади обувной лавки торговца-беженца». Полиция прекратила погром, поэтому он после обращения Пензенского торгово-промышленного комитета к губернскому комиссару дальнейшего распространения не получил. Этот случай был вызван «неправильными и достойными осуждения торговыми приемами самого потерпевшего, но, принимая во внимание общее тревожное настроение и разрастающееся повсюду погромное движение, возникает опасение, как бы этот частный случай не вызвал дальнейших подражаний»49.
С развитием революционной ситуации в стране помощь беженцам всех категорий постепенно сошла на нет. Организации, занимавшиеся иммигрантами, закрыли, а страна пролетариата не оказывала никакой помощи вынужденным переселенцам. И хотя многие из них уже смогли влиться в местное общество, к ним относились как к чужакам (особенно других национальностей). Их не учитывали при разделе земли раскулаченных крестьян, порой не пускали в очереди за хлебом или не позволяли хоронить своих умерших на кладбищах. Всё чаще стали звучать разговоры о возвращении беженцев на их прежние места проживания.
Таким образом, в центральных губерниях Европейской России действовали все виды организаций помощи вынужденным переселенцам, обозначенные в законе от 30 августа 1915 года. При этом основным источником финансирования являлась государственная казна. Организации осуществляли регистрацию беженцев, назначение и выплату им ежемесячных и единовременных пособий; обеспечивали их бесплатной медицинской и лекарственной помощью, одеждой, обувью; оказывали содействие в поисках работы; создавали детские приюты, убежища для престарелых и инвалидов, бесплатные и дешёвые столовые, производственные мастерские, национальные школы. Все организации, помогавшие беженцам, активно занимались сбором пожертвований на их нужды, используя самые разные формы. Массовые благотворительные мероприятия планировались на всех уровнях, время их проведения заранее сообщалось местным жителям, результаты обнародовались.
Благотворительная деятельность отличалась широкой и всесословной поддержкой населения в течение всего военного периода. После Октябрьской революции 1917 года оказание помощи вынужденным переселенцам было прекращено.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Горская Н. Смоленское земство в деле оказания помощи беженцам // Край Смоленский. 1994. № 9—10. С. 43—54; Ермаков Е. Несостоявшийся проект: попытка поселения евреев на Алтае в годы Первой мировой войны // Вестник Еврейского университета в Москве. 1994. № 2. С. 32—34; Нелипович С. Репрессии против подданных «центральных держав» // Военно-исторический журнал. 1996. № 6. С. 32—42; Островский Л. Поляки в Сибири в первой трети XX века. Сибирь в XVI—XX веках: экономика, общественно-политическая жизнь и культура. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1997. C. 188—193; Лахарёва Н.В. Судьба беженцев Первой мировой войны в Советской России, 1918—1925 гг. (на примере Курской губернии). Курск: Наука, 1999; Курцев А.Н. Беженцы Первой мировой войны в России // Вопросы истории. 1999. № 8.
2 Россия и Первая мировая война (Материалы международного научного коллоквиума). СПб.: Дмитрий Буланин, 1999.
3 Михалюк Д. Беженцы 1915 г. из западных губерний Российской империи и белорусский национальный вопрос // Первая мировая война: взгляд спустя столетие. 1915 год: доклады и выступления участников V Междунар. науч.-практ. конф. М.: Изд-во МНЭПу, 2016. С 391; Шалда В. Латышские беженцы в России и революция 1917—1921 гг. // Россия и Балтия: эпоха перемен (1914—1922). М.: ИВИ РАН, 2002. C. 60—87; Анета Прымака-Онишк. Изгнанничество 1915 года. Забытые беженцы // Иносми. 2017. 16 марта.
4 Белова И.Б. Беженцы Первой мировой войны из западных районов Российской империи: обеспечение жизнедеятельности в местах временного проживания // Вестник Балтийского федерального университета имени И. Канта. 2013. № 12. С. 51—62.; она же. Вынужденные мигранты: беженцы и военнопленные Первой мировой войны в России. 1914—1925 гг. (По материалам центральных губерний Европейской России). Дисс. … д-ра ист. наук. Брянск, 2014; Вяльцева Е.Н. Польские беженцы в Самарской губернии в годы Первой мировой войны // XX век и Россия: общество, реформы, революции. Вып. 2. Самара, 2014. С. 315—320; Дворецкая А.П., Жулаева А.С., Лущаева Г.М. Беженцы в тылу Первой мировой войны (на примере Енисейской губернии) // Былые годы. 2016. Ч. 42(4). С. 1360—1367; Смирнова Т.М. Организация помощи польским беженцам и раненым в Петрограде в годы Первой мировой войны // Проблемы истории и историографии: сборник докладов межвуз. науч. конф. 2015. № 3. С. 88—100; Фролова К.В. Беженцы Первой мировой войны в Самарской губернии (1914 — начало 1920-х гг.) // ХХ век и Россия: общество, реформы, революции: электрон. сб. Вып. 5. Самара, 2017. С. 75—96.
5 Государственный архив Пензенской области (ГА ПО). Ф. 103. Оп. 1. Д. 1969. Л. 186, 186 об.
6 Материалы о деятельности Пензенского городского общественного управления. Сентябрь—декабрь 1915 г. Пенза: Лекарская тип. В.Г. Соломонова, 1916. С. 10.
7 Белова И.Б. Беженцы Первой мировой войны из западных районов Российской империи… С. 52.
8 Материалы о деятельности Пензенского городского общественного управления…С. 11.
9 ГА ПО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1969. Л. 186, 186 об.
10 Там же. Ф. 87. Оп. 1. Д. 13. Л. 2, 2 об.
11 Там же. Д. 1. Л. 12.
12 Анета Прымака-Онишк. Указ. соч.
13 ГА ПО. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1. Л. 26—30 об.
14 Саратовский листок. 1915. № 199. 17 сентября.
15 ГА ПО. Ф. 87. Оп. 1. Д. 13. Л. 2, 2 об.
16 Там же. Л. 33.
17 Там же. Л. 167, 167 об.
18 Там же. Д. 1. Л. 31—32 об.; Д. 13. Л. 30, 153, 153 об.
19 Там же. Д. 13. Л. 168, 168 об.
20 Там же. Л. 198, 198 об.
21 Там же. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1936. Л. 270.
22 Мурашёв Д.Ю. Тема беженцев в публикациях журнала «Вестник Пензенского земства» // Первая мировая война в истории российской нации: сб. науч. ст. Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 100-летию начала Первой мировой войны (г. Пенза, 10—11 июня 2014 г.) / Под общ. ред. О.А. Суховой, О.В. Ягова. Пенза: Изд-во ПГУ, 2014. С. 84—89.
23 См.: Чернозем. 1916. № 25(92). 31 января.
24 Материалы о деятельности Пензенского городского общественного управления… С. 15.
25 Вестник Пензенского земства. 1916. № 15—16. С. 221.
26 Врачебно-санитарная хроника Пензенской губернии. 1916 г. Январь — февраль, март. Пенза: Санитарное отд. Пензенской губернской земской управы, 1916. С. 32. 33.
27 Вестник Пензенского земства. 1916. № 10. С. 149.
28 Саратовский листок. 1915. № 237. 4 ноября.
29 ГА ПО. Ф. 87. Оп. 1. Д. 4. Л. 227—228.
30 Там же.Л. 226.
31 Там же. Л. 227—228.
32 Там же. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1956. Л. 137.
33 Пензенские губернские ведомости (ПГВ). 1914. № 270. 15 октября.
34 ГА ПО. Ф. 87. Оп. 1. Д. 3. Л. 1.
35 ПГВ. 1915. № 114. 23 мая.
36 ГА ПО. Ф. 87. Оп. 1. Д. 3. Л. 6, 16.
37 Там же. Л. 53, 53 об.; Ф. 100. Оп. 1. Д. 1. Л. 5.
38 Вестник Пензенского земства. 1915. № 7. С. 126.
39 ГА ПО. Ф. 100. Оп. 1. Д. 1. Л. 45—46.
40 Там же. Ф. 87. Оп. 1. Д. 3. Л. 38—39.
41 Так, на содержание канцелярии и служащих комитетов — Губернского, Латышского, Польского и Еврейского — за апрель-июнь 1916 г. израсходовали 12 546 руб.
42 ГА ПО. Ф. 87. Оп. 1. Д. 1. Л. 17, 17 об.
43 Там же. Л. 31—32 об.
44 Вестник Пензенского земства. 1916. № 9. С. 135—137.
45 Там же. № 15—16. С. 221.
46 Там же. № 18—19. С. 254.
47 Кривоногов Н.И. Век XX. Война. Революция. Апатриды. Свердловск: Уральский гос. ун-т, 1959.
48 ГА ПО. Ф. 206. Оп. 1. Д. 4. Л. 234, 234 об.
49 Там же. Л. 499, 499 об.
Илл. из книг и интернет-ресурсов: Пенза. Листая старый альбом..: фотографии 1900-х — 1920-х гг.: [фотоальбом] / авт.-сост. Игорь Шишкин. Пенза: [б.и.], 2013; prashhur.com; trojza.blogspot.com; bezhentsy—pmv.com; stnmedia.ru; histclo.com.