Аннотация. В статье представлены оценки в литературе русского зарубежья советского военного строительства в годы Гражданской войны.
Summary. The article presents evaluation of the Soviet military buildup during the Civil War by the literature of Russian abroad.
ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
БАКЛАНОВА Ирина Семёновна — доцент кафедры гуманитарных и социально-политических наук Московского государственного технического университета гражданской авиации, кандидат исторических наук, доцент
(Москва. Тел.: 8-495-459-07-83).
ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ О СТРОИТЕЛЬСТВЕ КРАСНОЙ АРМИИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Как отмечается в литературе русского зарубежья, главную роль в нём играли офицеры — участники Белого движения1, составлявшие значительную часть авторов-эмигрантов. Основное внимание они уделяли военному строительству и боевым действиям белых, но вместе с тем пытались оценивать и армию-победительницу. Генерал-майор А.И. Андогский писал, что большевики, «опираясь на отлично организованную и обученную армию», отразили натиск «мощных противобольшевистских сил», поддержанных такими крупными державами, как Англия, Франция и Япония2.
Оценивая итоги Гражданской войны, авторы-эмигранты пытались ответить на вопросы: в чём заключалась сила РККА? Почему советской власти удалось создать мощные вооружённые силы, победившие Белую армию? Многие деятели антибольшевистского движения в таком анализе видели и практический смысл, так как мечтали о будущих сражениях с большевиками, надеялись избежать повторения ошибок и учесть опыт Гражданской войны.
Политический деятель и историк П.Н. Милюков, размышляя о соотношении влияния на деятельность большевиков коммунистической идеологии и насущных задач военного времени, предпринял попытку периодизации истории военного строительства в Стране Советов, выделив периоды «красногвардейских организаций, добровольческо-“социалистической” армии, регулярной армии по набору и демобилизованной смешанной кадрово-территориальной армии»3.
Авторы-эмигранты считали, что российские коммунисты — приверженцы милиционной военной системы4, но переходу к ней мешала ситуация в революционной России, прежде всего старая армия, доставшаяся в наследство советской власти. Как констатировал А.И. Андогский, солдатская масса не признавала воинской дисциплины, лучшие в боевом и моральном отношениях элементы вооружённых сил гибли. Армейская жизнь в то время концентрировалась вокруг выборных комитетов, преимущественно занимавшихся политическим просвещением5. Генерал-майор П.И. Залесский считал, что демократизация армии стала её полной деморализацией, уничтожившей российские вооружённые силы. Эти действия казались П.И. Залесскому бессмысленными, так как «армия была послушна всякому правительству»6. По мнению А.И. Андогского, советская власть в 1917 году получила вооружённые силы, боеспособность которых была равна нулю. Основой их «недуга» стали утомление продолжительной войной, неудачами и политическая борьба. Приспособить такую армию к новому, республиканскому строю представлялось невозможным. Но, как отметил данный автор, советское правительство отлично сознавало, что его опорой в тот период могла быть вооружённая сила. Поэтому большевики решили распустить старую армию и создали новую, боеспособную, сознательно воевавшую за определённые политические идеалы. По мнению А.И. Андогского, ко 2 марта 1918 года «перестали существовать осколки старой армии и фронта»7.
Авторы-эмигранты отмечали, что большевистская вооружённая сила создавалась как классовая. Издатель сборников «Белое дело» генерал-майор А.А. фон Лампе указал, что основой для последующего формирования Красной армии стал социальный раскол российских вооружённых сил. По его мнению, уже в результате Корниловского мятежа в армии образовались два лагеря: офицеры (буржуазия, основа Белой армии) и солдаты (пролетариат, основа Красной армии)8.
А.И. Андогский считал, что в начальный период власти большевиков реализовалась социологическая закономерность, заключавшаяся в том, что «всякая революционная власть в первый период своего существования не может рассчитывать на идейную поддержку массы населения»9, положение большевиков осложнялось также невежеством народных масс, противоречием между коммунистическими идеалами и многовековым укладом русской народной жизни. Поэтому первые вооружённые формирования новой власти — отряды Красной гвардии — создавались из той социальной группы, которая безусловно поддерживала большевиков — из коммунистов-рабочих. По мнению этого автора, Красная гвардия представляла собой немногочисленные, слабые, плохо организованные партизанские отряды, не способные стать надёжной опорой государственной власти, поэтому большевики были вынуждены перейти к формированию регулярной армии10. При её комплектовании изначально реализовывался основной принцип политики новой власти — классовый.
Анализируя декрет Совнаркома РСФСР от 15 января 1918 года об организации РККА, А.И. Андогский обратил внимание на то, что она должна была формироваться на добровольческой основе «из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс»11. По его данным, из откликнувшихся на призыв большевиков 70 тыс. добровольцев 30 тыс. были рабочими Уральского горнозаводского района. Позднее в РККА стали вступать солдаты старой армии, иногда целыми частями12.
Боевые возможности советских воинских формирований в добровольческий период авторы-эмигранты оценивали как чрезвычайно низкие, связывая это с экспериментами в области военного строительства. К их числу П.Н. Милюков отнёс выборность командного состава, уничтожение военных училищ, расширение прав выборных войсковых организаций «вплоть до контрольных комиссий над оперативными действиями», отмену офицерских званий, чинов, титулов, орденов13. Монархист, участник Белого движения В.В. Шульгин так охарактеризовал состояние Красной армии в её добровольческий период: «Комитеты, митинги, сознательная дисциплина — всякий вздор»14. А.И. Андогский подчеркнул вред коллегиальности в армейской системе и единственно возможный принцип армейской организации — единоначалие15.
В литературе русского зарубежья демократизация армейских порядков связывалась с деятельностью верховного главнокомандующего и наркома по военным делам Н.В. Крыленко. Генерал-лейтенант А.П. Будберг и генерал-майор П.И. Залесский отметили отсутствие у него специальных знаний и военного опыта16.
В литературе русского зарубежья отражено нарастание угрозы советской власти весной и в начале лета 1918 года, формирование значительных антибольшевистских сил, за спинами которых стояли Англия, Франция, Япония. В Добровольческую армию17, как отметил генерал-лейтенант А.И. Деникин, в июне входили 5 полков пехоты, 8 конных полков, 5,5 батарей общей численностью 8,5—9 тыс. штыков и сабель, 21 орудие18. По мнению В.В. Шульгина, поражения от Белой армии заставили большевиков поменять взгляды на военное строительство19. П.Н. Милюков писал, что их попытки применить коммунистическую доктрину «в чистом виде» отступили на второй план, как только возник вопрос о сохранении советской власти20.
Несколько иначе оценил ситуацию А.П. Будберг. По его мнению, отказа от левых экспериментов и поворота «вправо» потребовала от советской власти логика государственной работы21. П.Н. Милюков отметил и другие причины — международная обстановка, ход Брест-Литовских переговоров, а главное — идея мировой пролетарской революции и необходимости оказать ей вооружённую помощь22.
В отличие от советской историографии, в которой в зависимости от конъюнктурных изменений основная роль в военном строительстве отводилась В.И. Ленину или И.В. Сталину, авторы-эмигранты называли главным организатором и руководителем регулярной Красной армии Л.Д. Троцкого. По мнению П.Н. Милюкова, он в ходе переговоров в Бресте «почувствовал» и позднее «подхватил» созревшую идею формирования армии в соответствии с требованиями науки23. А.И. Андогский тоже считал Л.Д. Троцкого «ярым поборником» создания «регулярной армии на научных началах», который, по его мнению, разработал основы советского военного строительства24.
Вступивший в Гражданскую войну прапорщиком С.И. Мамонтов отметил, что среди рядовых участников Белого движения было неизвестно имя Сталина, командовал красными Троцкий25. Более категорична оценка бывшего атамана Всевеликого войска Донского генерала от кавалерии П.Н. Краснова: «Троцкий явился единоличным вершителем судеб Советской армии»26. Это мнение поддержал генерал-майор В.Д. Кузьмин-Караваев утверждением: Троцкий «единолично правил своею 2-миллионной армией»27.
Для защиты советской власти потребовалась массовая армия, поэтому большевики приступили к мобилизациям. Как писал полковник А.А. Зайцов, летом 1918 года были «самые осторожные принудительные призывы лишь самых младших сроков службы»28. В дальнейшем мобилизационные мероприятия стали более активными. Изменился состав Красной армии. По оценке А.И. Андогского, рабочих в РККА было 15—18 проц.29 П.Н. Милюков констатировал, что советская вооружённая сила стала преимущественно крестьянской. По его мнению, стремление советской власти превратить Красную армию в классовую организацию не увенчалось успехом, она осталась национальной вооружённой силой. В этом Милюков видел один из трёх её «козырей»: местное население понимало, что своя, «крестьянская», армия воюет против «господской»30.
Иной взгляд был у А.И. Деникина, считавшего, что Красная армия, несмотря на её социальный состав, не стала «серьёзной национальной силой»31. А.И. Андогский считал, что РККА была узкоклассовой пролетарской организацией, её характер определялся не составом, а тем, что она служила интересам «узкоклассовой пролетарской» большевистской власти, при которой рабочие сохраняли руководящее положение «во всей Советской России, во всех областях жизни»32. По мнению журналиста Г. Кирдецова (настоящая фамилия — Г.Л. Дворжецкий), был только один «момент», когда РККА перестала быть «красной», — в 1920 году при наступлении польской армии на Киев и белорусские земли Красная армия защищала российские национальные интересы33. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См., например: Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917—1918 гг.: В 12 кн. Париж, 1937. Ч. 2. Кн. 3. С. 100.
2 Андогский А.И. Как создавалась Красная армия советской России. (Уроки недавнего прошлого). Критико-исторический очерк. Владивосток, 1921. С. 3.
3 Милюков П.Н. Россия на переломе. Большевистский период русской революции: В 2 т. Париж, 1927. Т. 1. С. 165.
4 См., например: Андогский А.И. Указ. соч. С. 62—66.
5 Там же. С. 7, 8.
6 Залесский П.И. Возмездие. (Причины русской катастрофы). Берлин, 1925. С. 225.
7 Там же. С. 4, 7—9.
8 Лампе А.А. Пути верных. Париж, 1960. С. 27.
9 Андогский А.И. Указ. соч. С. 13.
10 Там же. С. 9, 10, 13, 14.
11 См.: Декрет об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии 15(28) января 1918 г. / Декреты Советской власти: В 2 т. М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957. Т. 1. С. 356.
12 Андогский А.И. Указ. соч. С. 15, 16.
13 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 167, 168.
14 Шульгин В.В. Дни 1920: Записки. М.: Современник, 1989. С. 526.
15 Андогский А.И. Указ. соч. С. 39.
16 Там же. С. 224, 225; Будберг А.П. Дневник / Архив русской революции: В 22 т. Берлин, 1923. Т. 12. С. 247, 264.
17 См., например: Андогский А.И. Указ. соч. С. 17, 18.
18 Деникин А.И. Очерки Русской Смуты: В 5 т. Белое движение и борьба Добровольческой армии. Май—октябрь 1918 г. Берлин, 1924. Т. 3. С. 149.
19 Шульгин В.В. Указ. соч. С. 515, 526.
20 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 165.
21 Будберг А.П. Указ. соч. Берлин, 1924. Т. 13. С. 205.
22 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 167.
23 Там же. С. 171, 172.
24 Андогский А.И. Указ. соч. С. 11.
25 Мамонтов С.И. Походы и кони. Париж, 1981. С. 27, 276.
26 Краснов П.Н. Всевеликое Войско Донское // Архив русской революции: В 22 т. Берлин, 1922. Т. 5. С. 246.
27 Кузьмин-Караваев В.Д. Октябрьское наступление на Петроград и причины неудачи похода. Записки белого офицера. Гельсингфорс, 1920. С. 57.
28 Зайцов А.А. 1918 год: Очерки по истории Русской гражданской войны. Париж, 1934. С. 179.
29 Андогский А.И. Указ. соч. С. 47.
30 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 165, 177, 201.
31 Деникин А.И. Указ. соч. С. 143, 144.
32 Андогский А.И. Указ. соч. С. 3, 47, 72, 74.
33 Кирдецов Г. У ворот Петрограда (1919—1920). Берлин, 1921. С. 14.