Аннотация. В статье показаны эволюция института военных комиссаров и политработников в Вооружённых силах СССР, его роль и значение в годы Гражданской и Великой Отечественной войн, раскрываются связь и преемственность с политическими органами армии и флота послевоенного периода, а также военно-политическими структурами Вооружённых сил Российской Федерации. Отдельный акцент делается на организации политической работы на советском подводном флоте, приводятся яркие примеры взаимодействия политработников с командирами кораблей, описываются функции флотских замполитов, прослеживается их эволюционное становление как военно-морских специалистов.
Summary. The paper shows the development of the Institute of Military Commissars and Political Workers of the Armed Forces of the USSR, its role and importance during the Civil War and the Great Patriotic War, reveals the connection and continuity with the political bodies of the Army and Navy of the post-war period, as well as the military and political structures of the Armed Forces of the Russian Federation. Special attention is paid to the organization of political work in the Soviet submarine fleet, vivid examples of the interaction between political officers and ship commanders are given, the functions of deputy fleet police officers are described, and their evolution into naval specialists is traced.
ВОИНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ
ЛЕБЕДЕВ Александр Владимирович — доцент кафедры военно-политической работы в войсках (силах) Высшего военно-морского училища имени адмирала Ф.Ф. Ушакова (г. Калининград), капитан 1 ранга в отставке, кандидат исторических наук, доцент
(г. Калининград. E-mail: lebedev.45@mail.ru);
РУДОЙ Владимир Викторович — доцент кафедры военно-политической работы в войсках (силах) Высшего военно-морского училища имени адмирала Ф.Ф. Ушакова (г. Калининград), капитан 1 ранга в отставке, кандидат военных наук
«ЭТИ ЛЮДИ… СОСТАВЛЯЛИ ГЛАВНУЮ ДВИЖУЩУЮ СИЛУ СОВЕТСКОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ»
Комиссары и политработники на различных этапах развития Вооружённых сил СССР
В истории советских Вооружённых сил оценка деятельности института военных комиссаров (заместителей командиров по политической части), а вместе с ним всей системы политико-воспитательной работы была неоднозначна: от признания необходимости и важности в годы Гражданской войны, иностранной интервенции и на начальной стадии Великой Отечественной войны — до ненадобности и бесполезности в позднесоветское и постсоветское время. При этом не подлежит сомнению, что в наиболее грозный для нашего Отечества период июня 1941 года постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об отборе коммунистов для усиления партийно-политического влияния в полках и дивизиях»1, согласно которому в действующую армию в качестве политбойцов были направлены более 18 тыс.2 коммунистов и комсомольцев, сыграло важнейшую роль в поднятии морально-политического духа воинов Красной армии, сцементировало её ряды и позволило со временем организовать достойный отпор гитлеровским агрессорам.
Около 80 проц. политруков рот и 50 проц. политруков батальонов пали на фронтах Великой Отечественной войны, более четырёхсот политработников были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. В своих воспоминаниях прославленный советский полководец Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский подчёркивал: «Я лично могу сказать только добрые слова о нашей славной когорте политработников. От их плодотворной деятельности во многом зависели моральное состояние, боеготовность и боеспособность наших войск. И если наши войска на протяжении всей войны, даже в самые тяжёлые для них моменты, не теряли веры в победу и сохраняли высокие морально-боевые качества, то в этом была большая заслуга и политработников»3.
В современных реалиях, когда коллективным Западом делается всё возможное для ослабления политического, экономического и военного потенциала России, решением Президента РФ в 2018 году было воссоздано Главное военно-политическое управление, в частях и на кораблях вновь появилась должность заместителя командира по военно-политической работе. Чтобы не повторять ошибок прошлого, необходимо скрупулёзно изучить положительный опыт в деятельности комиссаров, политруков, замполитов армии и флота СССР, взяв на вооружение наиболее ценные и применимые в нынешних условиях советские наработки.
Первый политический орган советских Вооружённых сил — Всероссийское бюро военных комиссаров (Всебюрвоенком) — был образован по решению ЦК РКП(б) приказом Наркомвоена № 270 от 8 апреля 1918 года для «согласования и объединения деятельности военных комиссаров и установления контроля над ними во всероссийском масштабе»4. Во исполнение решения VIII съезда РКП(б) 18 апреля 1919 года вышел приказ РВСР № 674, согласно которому вместо Всебюрвоенкома руководство партийно-политической работой в армии и в тылу начал осуществлять политический отдел Реввоенсовета Республики. Приказом РВСР № 912 от 26 мая 1919 года он был переименован в Политическое управление РВСР (ПУР).
Взаимоотношения командиров и комиссаров РККА определялись «Положением о военных комиссарах и членах военных советов», утверждённым в апреле 1918 года и действовавшим до конца Гражданской войны. В нём, в частности, предполагалось участие комиссара во всех действиях военного специалиста (командира), выражавшееся в скреплении всех приказов его подписью; военные решения стали исключительной компетенцией командира, комиссару запрещалось отменять подозрительные приказы оперативного характера, он мог лишь доложить о них в вышестоящие инстанции; в случае неисполнения приказов командования комиссар подлежал суду5. Но оба они были призваны обеспечивать повседневное и безраздельное влияние партии на всю жизнь подразделения, которым руководили, прививать коммунистическую идеологию каждому члену воинского коллектива6.
Изначально предполагалось, что институт военных комиссаров будет носить временный характер, и регулярная Красная армия постепенно перейдёт на принцип единоначалия7. Так, в «Положении о комиссарах Красной Армии и Флота» от 3 января 1922 года говорилось: «Постоянно помня, что задачей Советской власти в области военного строительства является установление единоличного командования, комиссар должен, с одной стороны, всемерно вовлекать командира, с кем проходил службу, в сферу коммунистических идей, а с другой стороны, сам должен внимательно изучать под руководством командира военное дело, дабы с течением времени занять командную или административную должность»8.
Первый опыт перехода к единоначалию был получен ещё в годы Гражданской войны в войсках 5-й армии, где в качестве командиров-единоначальников выступили дивизионные начальники В.К. Блюхер (51 сд), Я.П. Гайли (26 сд), К.А. Нейман (35 сд) и В.К. Путна (27 сд). В целях подъёма политического уровня командного состава Реввоенсовет СССР в январе 1923 года установил для командиров Красной армии обязательный минимум политических знаний, а участие в политической работе с личным составом становилось частью их функциональных обязанностей9. В свою очередь, многие политработники частей и соединений окончили различные курсы повышения квалификации, что позволило им перейти на командные должности. Однако, несмотря на принятые меры, тогда не удалось перейти к принципу единоначалия повсеместно, что объяснялось отсутствием в должном количестве универсально подготовленных кадров. Приказом РВС СССР № 234 от 2 марта 1925 года единоначалие устанавливалось в тех частях Красной армии, где командиры были членами партии и имели опыт партийно-политического руководства.
По мере того, как в армии и на флоте было выращено достаточное количество командиров-коммунистов, отделы политической пропаганды были сохранены лишь в объединениях и соединениях. Они выполняли пропагандистские и воспитательные функции в массовой работе с красноармейцами и краснофлотцами. К примеру, на подводных лодках вместо штатного политработника в море периодически выходили инструкторы политотделов, которые занимались воспитательной работой с личным составом и изучением положения дел в экипаже10. Постоянными представителями коммунистической партии там оставались секретари партийных организаций. При этом самостоятельные парткомы, по образцу цеховых, создавались на больших и средних подводных лодках с неосвобождённым секретарём, которым избирался, как правило, один из командиров боевых частей, реже командир группы или старшина-сверхсрочник. На подводных лодках типа «М» парторганизации формировались в отдельных дивизионах, а их работу контролировал отдел политпропаганды.
Необходимо отметить, что часть высшего и старшего политсостава возражала против введения полного единоначалия. Инициаторами «внутриармейской оппозиции» выступили слушатели и преподаватели Курсов усовершенствования высшего политсостава при Военно-политической академии имени Н.Г. Толмачёва (ВПАТ). В октябре 1927 года они впервые открыто высказали такую позицию. В своём докладе на общеакадемическом собрании 15 марта 1928 года начальник академии Я.Л. Берман отметил неспособность командиров РККА к политическому руководству войсками, привёл примеры неудачного проведения в жизнь принципа единоначалия. В принятой собранием резолюции говорилось об отрыве командного состава от красноармейцев, низком политико-моральном состоянии армии. Это были прямые нападки на единоначалие и командный состав11. Отрицательно отнеслась к введению единоначалия и часть высшего политсостава дивизионного и корпусного уровня Белорусского военного округа. Волна недовольства начала спадать лишь после того, как слушатели выпускного курса ВПАТ получили назначения и убыли в войска, а также были заменены начальник академии и член РВС Белорусского военного округа. В постановлении ЦК ВКП(б) от 25 февраля 1929 года «О командном и политическом составе РККА» отмечалось, что «…колебания и политические ошибки части высшего политсостава, имевшие место в истекшем году и нашедшие своё наиболее яркое выражение в резолюции части высшего политсостава БВО и в резолюции ВПАТа решительно осуждены… почти всеми политработниками, принимавшими то или иное участие во внутриармейской оппозиции 1928 г. Этим ещё раз в полной мере доказывается, что Красная Армия имеет в настоящее время вполне партийно выдержанные и идеологически устойчивые кадры политсостава»12.
В 1935 году в РККА произошла очередная реформа, итогом которой стало введение системы воинских званий, в т.ч. и для политработников. Полученные ими специальные звания младший политрук, политрук и старший политрук соответствовали воинским званиям лейтенант, старший лейтенант и капитан. Звание батальонный комиссар соответствовало общевоинскому званию майор, полковой комиссар — полковник, дивизионный комиссар — комдив. Однако вплоть до середины августа 1937 года, политруки, пришедшие на смену комиссарам, не занимали особого положения в частях. Они организовывали и проводили партийную работу с личным составом и подчинялись командиру.
В августе 1937 года постановлением ЦИК и СНК институт военных комиссаров вновь вводится в армии и на флоте, но тут же несёт серьёзные потери в результате начавшихся «чисток». Так, в ходе репрессий флотских кадров были расстреляны член военного совета (ЧВС) ВМС РККА13 Н.И. Ильин, ЧВС СФ П.П. Байрачный, ЧВС КБФ Г.А. Зиновьев, ЧВС ЧФ Г.И. Гугин, С.И. Земсков и Ф.С. Мезенцев, ЧВС ТОФ Г.С. Окунев, а также начальники политуправлений: ВМФ — М.Р. Шапошников, ЧФ — П.М. Фельдман14.
27 июня 1937 года вышел приказ наркома обороны № 085 «О введении в штаты всех соединений РККА должностей военных комиссаров и начальников политотделов». Несколько позже должности военкомов были введены и на кораблях 1 и 2 рангов. Должности начальников отделов политической пропаганды при этом сохранялись. Приказом НКО № 165 от 20 августа 1937 года было введено положение о военных комиссарах РККА. В нём, в частности, указывалось: «Военный комиссар совместно с командиром обязан оградить вверенную ему воинскую часть от проникновения и появления в ней врагов народа, шпионов, диверсантов, вредителей, пресекая немедля и решительно всякие действия, могущие нанести вред РККА…»15. Согласно документу только со второй подписью комиссара производились все назначения и представления к назначению, к награждению и присвоению очередных воинских званий, смещение командного и начальствующего состава. Кроме того, все приказы по части (соединению, управлению, учреждению и пр.) теперь подписывались командиром и комиссаром совместно.
Война с Финляндией вскрыла множество упущений практически во всех вопросах строительства и применения Красной армии и флота. Одной из мер по исправлению сложившейся ситуации явилось восстановление единоначалия. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1940 года говорилось, что институт комиссаров уже выполнил свои основные задачи, а командные кадры Красной армии и Военно-морского флота за последние годы серьёзно окрепли. Вместо комиссаров были вновь введены заместители командиров по политической части, которые лишались функций надзора за командным и начальствующим составом РККА, были переориентированы на сугубо воспитательную работу и больше не вмешивались в оперативную деятельность командира и штаба тактического звена16. В то же время коллегиальная форма руководства сохранялась на оперативном и стратегическом уровне (в Главном военном совете).
Великую Отечественную войну армия и флот встретили без комиссаров, сохранились лишь старые наименования званий политработников — батальонный комиссар, полковой комиссар и т.д. Поражения начального периода войны вновь заставили военно-политическое руководство СССР восстановить прежний институт политдолжностей. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1941 года «О реорганизации органов политической пропаганды и введении института военных комиссаров в РККА» спустя четыре дня приказом наркома ВМФ № 367 был распространён и на Военно-морской флот. Командиры подразделений, частей и соединений снова, как в Гражданскую войну, ставились под контроль политических работников. Тогда же, 16 июля 1941 года решением ЦК ВКП(б) на основе реорганизованного Главного управления политпропаганды было образовано Главное политическое управление Рабоче-крестьянской Красной армии (ГлавПУ РККА) на правах отдела ЦК, которое возглавил комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис. В секретной директиве ГУПП ВМФ № 1414с от 17 июля 1941 года «О реорганизации органов политпропаганды и введении института военных комиссаров в РК ВМФ» говорилось: «Комиссары и политработники обязаны знать, что они — глаза и уши ленинско-сталинской партии и Советского правительства, что они должны быть носителями духа партии Ленина — Сталина, её дисциплины, её твёрдости и мужества в борьбе с врагами нашей Родины»17. Несколько ранее начальником Политуправления ВМФ были утверждены порядок и срочность представления донесений нижестоящими политорганами, которым предписывалось: «Немедленно шифром доносить в Главное управление политической пропаганды ВМФ о фактах измены Родине, диверсии, вредительства и шпионажа, о коллективных неисполнениях приказаний, о фактах трусости начсостава»18. С вступлением в силу всех вышеперечисленных документов заместители по политической части вновь обретали статус комиссаров, разделяя с командирами их ответственность за исход боевых действий и права командования19. К их задачам были отнесены вопросы не только политического контроля, агитации и пропаганды, но и обеспечения повседневной службы частей и подразделений бесперебойного функционирования узлов и линий связи, питания и обмундирования личного состава, помощи раненым и др., а также работа с военнопленными. Хороший комиссар во все времена не мешал своему командиру, видя своей главной задачей повышение политико-морального состояния военнослужащих, укрепление воинской дисциплины, предоставляя тем самым ему возможность успешно вести боевые действия.
На подводных лодках, как и в других армейских или флотских коллективах, партийно-политическая работа проводилась в самых различных формах, наиболее распространёнными из которых были индивидуальные беседы с членами экипажа, групповые беседы, партийные и комсомольские собрания. В то время они носили неформализованный характер, и опытные политработники нередко добивались определённых успехов и завоёвывали авторитет у подводников. В своих воспоминаниях командир подводной лодки «Лембит» капитан 2 ранга А.М. Матиясевич приводит такой эпизод: «…16 сентября Политуправление флота отозвало с лодки комиссара старшего политрука Н.Н. Соколова, а вместо него прибыл с сухопутного фронта старший политрук Пётр Петрович Иванов. Странно было видеть на лодке человека в армейской форме. Лихо заломленная на правую сторону зелёная пилотка, из-под которой выбивался курчавый цыганский чуб, гимнастёрка с кубиками на петлицах, брюки галифе с обмотками цвета хаки замелькали в отсеках лодки, резко выделяясь среди тельняшек и широких чёрных брюк. Различие в форме не мешало Иванову знакомиться с людьми и лодкой. Он имел большой стаж политической работы, да и жизненный опыт его был немал. Дня через два, переодевшись в новенькую флотскую форму, Пётр Петрович прочно вошёл в нашу подводную семью. Он уже знал каждого краснофлотца и старшину по имени и фамилии. Казалось, что новый комиссар служит на лодке давным-давно»20.
Бывали случаи, когда комиссарский контроль за командиром оказывался совсем не лишним. Собственное политико-моральное состояние и особенно дисциплина некоторых старших офицеров оставляли желать лучшего. Отдельным из них явно не хватало культуры и общего образования: одни считали нормальным барское поведение на своём корабле, наделение себя различными правами и льготами, не предусмотренными уставом, другие могли позволять себе грубость по отношению к личному составу. В этих случаях комиссар зачастую становился единственной преградой такому своеволию и самодурству. Имелись факты отстранения им командира от исполнения служебных обязанностей.
Подобные отношения затрудняли политработникам возможность занять своё достойное предназначению место на корабле. Многие командиры полагали, что одной из главных задач комиссаров является наблюдение за их действиями, и не считали этих «смотрящих» знатоками флотской жизни. В этой связи интересен эпизод службы известного советского подводника капитана 2 ранга П.Д. Грищенко, который, являясь бесспорным лидером среди советских командиров-подводников по количеству уничтоженных минами и торпедами кораблей противника, так и не стал Героем Советского Союза. Об этом случае поведал в своих воспоминаниях начальник штаба объединённой бригады подводных лодок БФ в годы войны капитан 1 ранга Л.А. Курников: «Когда комбриг в моём присутствии слушал доклад П. Грищенко об итогах похода, вдруг выяснилось (Пётр Денисович счёл необходимым об этом упомянуть), что политработник лодки старший политрук М.Ф. Долматов в море упрекнул командира в недостаточной боевой активности и чуть-ли не в трусости. И вот в связи с чем. После того, как “Л-3” перешла из северной части Балтики к побережью Латвии, Долматов стал предлагать, чтобы лодка, всплыв, произвела артиллерийский огневой налёт на Либаву. Грищенко же это отверг. Как-как? Всплыть, чтобы обстрелять Либаву? Переспросил комбриг, удостоверяясь, правильно ли понял услышанное. Командир лодки подтвердил, что именно на этом настаивал Долматов. Предложение об огневом налёте на Либаву было настолько несостоятельным, что на разборе похода его не касались, щадя репутацию самого Долматова. Иначе пришлось бы, наверное, вспомнить, что раньше он же (и тогда ещё не замполит, а военком, облечённый по сути дела равными с командиром правами) возражал против использования осваивавшегося в бригаде метода залповой стрельбы с временными интервалами, требуя от Грищенко “бить не по площадям, а по врагу”. Что и говорить, трудно командиру, если нет согласия между ним и политработником корабля. Но хочется подчеркнуть, что не бывало этого согласия чрезвычайно редко. Характерным, типичным было, наоборот, глубокое взаимопонимание»21.
Действительно, абсолютное большинство комиссаров старательно овладевали специальностью подводника, а некоторые установленным порядком сдавали зачёты на допуск к несению вахты. В этих случаях командиры начинали видеть их нужность на корабле, между ними налаживались деловые, а нередко и дружеские отношения. «…После полуночи мы с Ивановым пошли на завод. Проверили посты, побывали на лодке и к 2 часам вернулись на береговую базу. Ночь прошла спокойно. Мы с комиссаром жили в одной комнате. Оказалось, что каждый из нас приготовил друг другу новогодний сюрприз. После ночной прогулки мы порядком продрогли на морозе, устали, а есть в то время хотелось всегда. Иванов с таинственным видом полез в тумбочку письменного стола. Улыбаясь во весь рот, он торжественно поднял нанизанные на верёвочке три крохотные головки вяленой воблы. Я, желая не отставать от него, быстро вытащил из ящика маленькую плоскую флягу со спиртом. Кто из нас торжествовал больше, сказать трудно. Рыбьи головы разрезали вдоль и слегка поджарили на непрерывно горевшей в комнате коптилке — баночке из-под горчицы, наполненной соляром, с фитилём из обрывка старой тельняшки. Спирт разлили в эмалированные кружки и немного разбавили водой, в которой позванивали иголки льда — комната наша почти не отапливалась. Сдвинули кружки и, не сговариваясь, одновременно произнесли: “За победу!”» — вспоминал капитан 2 ранга А.М. Матиясевич22.
В 1943 году постановлением ГКО упразднялся институт заместителей командиров по политической части в ротах, батареях и им равных подразделениях. Этим же документом ликвидировались должности замполитов на подводных лодках. Одновременно вводилась должность замполита дивизиона кораблей 2 ранга и добавлялись несколько штатных единиц инструкторов в политотделе бригады. Теперь в боевой поход с экипажем в море уходил прикомандированный инструктор политотдела с возложением на него функций заместителя командира по политической части. Даже самые подготовленные из них оставались «чужими» для экипажа, поскольку по возвращению на базу сразу покидали корабль. Естественно, качество воспитательной работы с личным составом значительно снижалось. Известный командир-подводник североморец И.А. Колышкин писал в этой связи: «То была нелёгкая для политработы на лодке пора. В июле 1943 г. на всех подводных кораблях отменили должность заместителя командира по политчасти. Правда, ввели заместителей на дивизионах. Но всё это требовало серьёзной перестройки в стиле и методах работы. Командиры лодок привыкли к тому, что в море большинство задач политического и воинского воспитания решал специально отвечающий за это и притом постоянный человек. При новой же структуре политаппарата заместитель комдива не мог, понятно, одновременно находиться на всех лодках своего дивизиона, находившихся в море. В помощь командирам посылали инструкторов политотдела. Им пришлось плавать с ещё большей интенсивностью. Зато меньше оставалось народу в политотделе, и труднее было вести работу на берегу»23. Уместно отметить, что снижение уровня воспитательной работы на кораблях пришлось на завершающий этап Великой Отечественной войны, когда политико-моральное состояние личного состава не вызывало особых нареканий у военно-политического руководства СССР и не требовало принятия кардинальных мер, как это было в первые месяцы войны.
Несмотря на противоречивые оценки института флотских политработников, исторические факты говорят о том, что комиссары играли значительную роль, особенно на начальном этапе Великой Отечественной войны, а тандем командир — замполит был признан эффективнейшим звеном в сплочении экипажа, привитии личному составу исполнительности, воспитании морской выучки и, конечно же, патриотизма24.
Подтверждением этих слов являются мнения наших противников и их характеристики комиссаров РККА. Фридрих Вильгельм фон Меллентин в своей книге «Бронированный кулак вермахта» писал: «Однако следует учитывать, что партия и её органы обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством: эти люди очень умные и решительные. Им удалось создать в русской армии то, чего ей недоставало в Первую мировую войну, — железную дисциплину»25.
Немецкий военный историк Пауль Карель (Карелл) в своём труде «Восточный фронт» также высоко оценивал роль советских политработников: «В действительности комиссары были политически активные и надёжные солдаты, чей общий уровень образования был выше, чем у большинства советских офицеров… Он должен быть в состоянии самостоятельно решать чисто боевые задачи… политрук роты стать командиром роты, комиссар дивизии — командиром дивизии. Чтобы соответствовать такому уровню требований, корпус политработников, естественно, должен состоять из жёстких людей, преданных власти, и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления и твёрдо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя»26.
В послевоенный период в связи научно-технической революцией в военном деле, коренным образом изменившей облик советских Вооружённых сил, и прежде всего ВМФ, повысились и требования к подготовке кадров политсостава, особенно корабельного звена. Чтобы оказывать влияние на личный состав корабля и пользоваться у него авторитетом, одного желания проводить политику партии для назначения на должность стало недостаточно. Необходимо было иметь основательную военно-морскую подготовку: знать корабль, его вооружение, основы военно-морского искусства и многое другое. Имевшиеся до этого средние военно-политические училища и курсы политсостава не соответствовали тем задачам, которые выполняли экипажи новых боевых кораблей. Это определённым образом сказывалось и на пренебрежительном отношении некоторых офицеров и командиров к политработникам. Нередко о них забывали и при поощрении личного состава за успехи в выполнении учебно-боевых задач. Впервые вопрос об оценке деятельности политработника возник в 1966 году, когда был совершён первый в истории отечественного ВМФ кругосветный переход отряда подводных атомоходов. По его завершении традиционно за успешное выполнение правительственного задания и проявленные при этом мужество, отвагу и героизм были представлены к наградам командиры и инженер-механики. Когда рассматривали этот вопрос в ЦК КПСС, генеральный секретарь Л.И. Брежнев поинтересовался: «А что, на этих атомных лодках замполиты есть?». Ему ответили, что есть. Леонид Ильич спросил: «А почему вы никогда не представляете их к высшей награде?». Перед кадровиками встала дилемма: кого из двух замполитов лодок представить? Выбор остановили на капитане 2 ранга Н.В. Усенко как более достойном27.
21 января 1967 года ЦК КПСС принял постановление «О мерах по улучшению партийно-политической работы в СА и ВМФ», согласно которому была создана сеть из 8 высших военно-политических училищ по родам Вооружённых сил, в частности для флота — Высшее военно-морское политическое училище в г. Киеве. Оно готовило офицеров-политработников для ВМФ по специальностям: «военно-политическая-штурманская» (до 1982 г.), «военно-политическая» (до 1991 г.) и «военно-педагогическая тактическая» (до 1995 г.). Курсанты изучали высшую математику, физику, теоретическую механику, а объём военно-морских и технических дисциплин составлял не менее 50 проц. от всей программы. Выпускникам вручались дипломы штурмана-политработника. За 28 лет своего существования вплоть до 1995 года училище произвело 24 выпуска офицеров для Военно-морского флота общей численностью более 5300 человек28.
Одновременно был повышен уровень военно-морской подготовки в Военно-политической академии имени В.И. Ленина. В 1970-е годы в ВПА ввели курс оперативного искусства ВМФ, тактики совместных действий, увеличилось количество часов на изучение тактических и специальных дисциплин. Это был качественный скачок в подготовке офицеров-политработников.
На корабле, как правило, командир и замполит представляли собой внешне единое целое, когда дело касалось воспитания личного состава. Этот монолитный тандем способствовал поддержанию дисциплины и утверждению коммунистической идеологии29. Если командир возглавлял партийную организацию, то замполит оказывал ему помощь в организации её работы, курировал деятельность комсомольцев, проводил индивидуально-воспитательную работу с членами экипажа, организовывал марксистско-ленинскую подготовку и политические занятия с мичманами и матросами30. Однако многие политорганы больше внимания уделяли организационным вопросам в ущерб ежедневной черновой работе, которая требовала постоянного неформального общения с личным составом, что приводило к утрате авторитета и доверия в матросской среде и со стороны командных кадров. Роль и место военно-политических структур в послевоенный период и особенно после разрушения СССР до сих пор мало изучены.
Одновременно с распадом СССР были ликвидированы институт заместителей по политической части и политические органы, уровень воспитательной работы в армии и на флоте резко снизился. Причиной этому стало отсутствие подготовленных кадров, достойных занимать и исполнять должности офицеров-воспитателей. Предпринятые со стороны государства шаги в этом направлении — повышение денежного довольствия и введение института священнослужителей в армии и на флоте — стоявшей задачи не решили. Отказавшись от коммунистической идеологии, разрушили и существовавшую ранее систему подготовки кадров. Офицеров-воспитателей стали назначать по остаточному принципу: из числа находившихся в распоряжении соответствующих начальников или не справлявшихся с выполнением своих обязанностей на командных и инженерных должностях офицеров.
Изучение документов, мемуарной литературы, связанных с историей возникновения, становления и развития политических органов, свидетельствует о том, что делом воспитания личного состава Вооружённых сил Российской Федерации должны заниматься профессионально подготовленные специалисты, обладающие необходимыми знаниями и навыками использования различных форм и методов военно-политической работы.
Существенным источником пополнения политсостава российских Вооружённых сил может стать выдвижение на должности политработников низовых звеньев военнослужащих из числа рядового и сержантского состава, проявивших себя в ходе Специальной военной операции и доказавших своей службой, что они достойны быть идеологическими работниками после прохождения соответствующей подготовки с зачислением в резерв. В условиях дефицита профессионально подготовленных кадров целесообразно обратиться к послевоенному опыту курсов подготовки политсостава при политуправлениях флотов, которые могут быть образованы сегодня на базе ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова» и высших военно-морских училищ. Подобная практика, к примеру, имелась до недавнего времени в Балтийском высшем военно-морском училище. По просьбе курсантов старших курсов и при поддержке политуправления Балтийского флота здесь был организован факультатив «Воспитательная работа в подразделении, части, на корабле» с объёмом 70 часов. Окончившим факультатив выдавалось соответствующее свидетельство, а кадровым органам рекомендовалось рассматривать этих выпускников для прохождения службы в воспитательных структурах Военно-морского флота Российской Федерации.
Сегодня движущей силой и основным мотивом, обеспечивающим моральное превосходство российских военнослужащих, являются патриотизм, любовь к России, стремление сделать всё для её защиты. Формирование высоких нравственных качеств и психологической устойчивости личного состава — важнейшая задача современных политработников. Указом Президента РФ от 30 июля 2018 года «О создании Главного военно-политического управления Вооружённых Сил Российской Федерации» военно-политическая работа в войсках и на флоте была поднята на новый качественный уровень, и в дальнейшем она должна строиться с учётом богатого и эффективного советского опыта.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Постановление ЦК ВКП(б) «Об отборе коммунистов для усиления партийно-политического влияния в полках и дивизиях» от 29 июня 1941 г. // Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1317. Л. 1—2.
2 В течение 6 месяцев их количество возросло до 100 тыс. человек.
3 Василевский А.М. Дело всей жизни: воспоминания. Кн. 2. М.: Изд-во политической литературы, 1988. С. 284.
4 Из истории Гражданской войны в СССР. 1918—1922: сборник документов и материалов в 3 т. Т. 1. Май 1918 — март 1919. М.: Советская Россия, 1960. С. 124.
5 Положение о военных комиссарах и членах военных советов // Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 8. Оп. 1. Д. 50(1). Л. 8, 8 об.
6 Морозов М.Э., Кулагин К.Л. Советский подводный флот 1922—1945 гг.: о подводных лодках и подводниках. М.: АСТ; Транзиткнига, 2006. С. 766.
7 Аралов С.И. Ленин вёл нас к победе: воспоминания. М.: Политиздат, 1989. С. 32.
8 Партийно-политическая работа в Красной армии: документы 1921—1929. М.: Воениздат, 1981. С. 57.
9 Там же. С. 125, 126.
10 Морозов М.Э., Кулагин К.Л. Указ. соч. С. 766.
11 Красная звезда. 1928. 3 апреля.
12 КПСС о Вооружённых силах Советского Союза: документы 1917—1968. М.: Воениздат, 1969. С. 25.
13 Должность члена военного совета (ЧВС) была введена в июне 1937 г.
14 Морозов М.Э., Кулагин К.Л. Указ. соч. С. 768.
15 РГВА. Ф. 4. Оп. 2. Д. 643. Л. 13—14.
16 Морозов М.Э., Кулагин К.Л. Указ. соч. С. 770.
17 Русский архив: Великая Отечественная. Т. 17(6). Главные политические органы Вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне, 1941—1945 гг.: документы и материалы. М.: Терра, 1996. С. 361.
18 Директива ГУПП ВМФ членам военного совета и начальникам управлений политической пропаганды КБФ, ЧФ, СФ, ПВФ о партийно-политической работе в ВМФ в связи с началом войны. 22 июня 1941 г. // Центральный военно-морской архив. Ф. 11. Оп. 2. Д. 61. Л. 194—202. Подлинник.
19 Морозов М.Э., Кулагин К.Л. Указ. соч.С. 771.
20 Матиясевич А.М. По морским дорогам. Л.: Лениздат, 1978. С. 111.
21 Курников Л.А. Подводники Балтики. СПб.: Роза ветров, 2012. С. 457.
22 Матиясевич А.М. Указ. соч. С. 125.
23 Морозов М.Э., Кулагин К.Л. Указ. соч. С. 775, 776.
24 Костев Г.Г., Костев И.Г. Неизвестный флот: люди, факты, проблемы. М., 2004. С. 247, 248.
25 Фридрих Вильгельм фон Меллентин. Бронированный кулак вермахта. М.: Вече, 2011. С. 121.
26 Мухин Ю. Уроки Великой Отечественной. М.: Яуза-Пресс, 2010. С. 381.
27 Усенко Н.В, Котов П.Г, Реданский В.Г, Куличков В.К. Как создавался атомный подводный флот Советского Союза. М.: АСТ; СПб.: Полигон, 2004. С. 408.
28 Чертополох А.А., Дудин П.В. Подготовка флотских политработников для океанского ракетно-ядерного флота СССР (1956—1991) // Морской сборник. 2020. № 2. С. 54.
29 Костев Г.Г., Костев И.Г. Указ. соч. С. 293.
30 Костев Г.Г. Военно-морской флот Советского Союза и России. 1945—2000. М.: [б.и.], 2004. С. 479.