Campaign of 1917 in the Russian Front during the First World War
Аннотация. Статья посвящена кампании 1917 года на Русском фронте Первой мировой войны в совокупности входящих в её состав боевых операций. Отмечено, что в кампании противнику был нанесён серьёзный удар — даже в ситуации утраты боеспособности революционизированная русская армия продолжала удерживать против себя значительные силы противника, наносить им потери.
Summary. The article focuses on the campaign of 1917 in the Russian Front during the First World War together with combat operations included in its area. It is noted that the campaign delivered against the enemy a serious blow, and even in the situation of loss of combat capability the revolutionised Russian army continued to hold significant enemy forces and inflicted losses among them.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
ОЛЕЙНИКОВ Алексей Владимирович — профессор кафедры истории России Астраханского государственного университета, доктор исторических наук
(г. Астрахань. E-mail: stratig00@mail.ru)
КАМПАНИЯ 1917 ГОДА НА РУССКОМ ФРОНТЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Вариант плана летней кампании 1917 года (последней для русской армии) был выработан в конце 1916-го. В ноябре Ставка запросила соответствующие соображения командующих фронтами, и на состоявшемся 17 и 18 декабря совещании они приняли данный план. Главный удар должен был наносить Юго-Западный фронт 11-й и 7-й армиями в направлении на Львов, вспомогательный — 8-й армией в направлении Калущ — Болехов. На Румынском фронте 4-й и 6-й русским армиям совместно с 1-й и 2-й румынскими предстояло разгромить противника в районе Фокшан и занять Добруджу, а 9-й русской армии — сковать противника в Карпатах. На Северный и Западный фронты возлагалась задача нанесения вспомогательных ударов на участках по выбору их командующих.
В полной мере плану не суждено было сбыться из-за Февральской революции 1917 года, положившей начало разрушению государственной системы России. Вместо мощного весеннего наступления началось разложение русской армии, приведшее её через год к окончательной гибели. И враги, и союзники России отмечали, что впервые за весь период войны зимой 1917-го её армия была очень сильна в материальном плане. Ослабление и последующая гибель Русского фронта позволили германцам провоевать на западе лишний год.
Не затрагивая факта малодушного отречения монарха от трона (при безусловной монархической настроенности войск и большей части населения), роли в этих событиях высшего русского генералитета и «общественности», необходимо отметить, что это стало началом гибели организованной русской вооружённой силы. Положено оно было законодательными решениями и практическими действиями новой власти (симбиоз Временного правительства и Петроградского совета) и выразилось в принятии приказа № 1, отменившего самые начала войсковой организации, на которых держится любая армия; в смещении большого количества старших воинских начальников (143 человека, среди них генералы В.Н. Горбатовский, В.В. Сахаров, В.Е. Флуг и др.), чем было дезорганизовано высшее звено управления войсками, и началась череда перемещений и назначений (за девять месяцев 1917 года сменились шесть верховных главнокомандующих русской армией), а также во введении выборного начала в армии. Все эти обстоятельства и учреждение института комиссаров Временного правительства привели к двоевластию и хаосу. Начались братания на фронте, носившие форму меновой торговли с противником (со стороны уставших от войны русских солдат) и являвшиеся проводником подрывной деятельности германо-австрийских спецслужб по разложению и подрыву боеспособности армии России.
В марте 1917 года братания имели место уже в 165 из 220 пехотных дивизий. Борьба с ними велась исключительно по инициативе старших фронтовых начальников. Генерал-фельдмаршал П. Гинденбург, начальник германского полевого генерального штаба, писал: «Наше положение на восточном фронте становится всё более и более похожим на перемирие, хотя и без письменного договора. Русская пехота постепенно заявляет почти всюду, что она больше сражаться не будет. Но она всё же… остаётся в окопах. В тех местах, где взаимные отношения принимают слишком явную форму дружественных отношений, от времени до времени постреливает артиллерия, которая ещё подчиняется командирам»1. Вместе с тем братания оказывали негативное влияние и на боеспособность австро-германских войск.
Частым в русской армии стало дезертирство. Если до Февральской революции общее число дезертиров составляло 195 тыс. человек (в среднем 6,3 тыс. в месяц), то в марте—августе 1917-го оно увеличилось в пять раз, а в период с 15 июня по 1 июля — в шесть2. В большинстве случаев это были «зарегистрированные дезертиры»: например, средняя заболеваемость в марте по сравнению с февралём увеличилась в 2,5 раза, хотя никаких эпидемий на фронте не было, и т.п.
Удивительной в тот год казалась сама возможность активных действий армии России. Её «катастрофу» (от уничтожения дисциплины до падения управляемости) зафиксировали и немцы, заявляя, что русские войска «уже не те». Участник боёв в Буковине командир I армейского корпуса 7-й армии австрийский генерал А. Краус также отмечал распространение революционных настроений в армии противника3. В итоге «cостояние русской армии весной 1917 года принципиально отличалось от прежнего. Раньше к началу операции на том или ином фронте не возникало сомнений в боеспособности войск, и главное затруднение состояло в плохом материально-техническом обеспечении боевых действий. К маю 1917 года положение изменилось. Впервые за время войны материально-техническое обеспечение, в том числе тяжёлой артиллерией, снарядами и т.д., не вызывало особых опасений, зато боеспособность войск, не желавших больше воевать, также впервые за время войны нельзя было признать удовлетворительной»4.
В соответствии с планами, выработанными ещё императорской Ставкой, а также благодаря усилиям военного и морского министра А.Ф. Керенского летом 1917-го была проведена крупная наступательная операция, ключевая роль в которой отводилась армиям Юго-Западного фронта. Сроки наступления неоднократно переносились, вследствие чего противник был введён в заблуждение.
Главный удар наносили 11-я и 7-я армии: первая наступала на Львов, вторая — на Бобрки через Бржезаны, охватывая с обеих сторон войска 2-й австро-венгерской и Южной германской армий. 8-й армии ставилась задача наступать вдоль Карпатского хребта на Калуш и Болехув, отбрасывая 3-ю австро-венгерскую армию за р. Стрый. Особой армии предстояло сковать группу армий генерал-полковника А. фон Линзингена.
Подготовились к наступлению основательно: в полосе протяжённостью в 100 вёрст удалось сосредоточить 52 пехотные и 8 кавалерийских дивизий при поддержке 1114 орудий. Значительным было массирование сил и средств: до 2—2,5 дивизий и 30—35 орудий на версту фронта. Русская артиллерия являлась грозной силой в количественном и качественном отношениях. Управление артиллерийскими средствами было полностью централизовано, при подготовке к наступлению применялись новейшие методы разведки. На участках прорыва русские войска превосходили противника по людям в три раза, в артиллерии — в два.
Войска Юго-Западного фронта насчитывали свыше 1 млн человек, имели около 7 тыс. пулемётов, 2,2 тыс. бомбомётов, 568 миномётов, 3,5 тыс. орудий, 226 аэропланов. Силы противника — 7-я австро-венгерская армия, группы армий Э. фон Бём-Эрмолли (2-я австро-венгерская, Южная германская армии графа Ф. фон Ботмера) и А. фон Линзингена — насчитывали свыше 300 тыс. человек личного состава, имели более 4 тыс. пулемётов, 2,7 тыс. орудий, 226 аэропланов.
Пять русских бронепоездов и 26 бронеавтомобилей противостояли четырём вражеским бронепоездам. Со стороны неприятеля действовал элитный турецкий XV армейский корпус (в составе Южной германской армии), с русской стороны — Чехословацкая стрелковая бригада (в 7-й армии). Классическое превосходство наступавших русских войск над противником 3 : 1 имело бы место, если бы все соединения и части Юго-Западного фронта обладали примерно равной боеспособностью, но боевые качества большинства русских корпусов и дивизий стремительно приближались к нулю.
Командованию Юго-Западного фронта пришлось различными способами поднимать боеготовность и дееспособность войск — формировались ударные части из офицеров и лучших солдат, боевые порядки войск насыщались техникой. По сути, впервые за войну расход боеприпасов был не ограничен, и на действия артиллерии (как и кавалерии, наименее разложившегося рода войск) ложился значительный объём выполнявшихся задач.
Структурно операция включала в себя следующие этапы: 1) Тарнопольский прорыв 16—30 июня; 2) контрнаступление австрийцев и германцев 1—15 июля.
18 июня после двухдневной артиллерийской подготовки, сровнявшей вражеские окопы с землей, 11-я и 7-я русские армии перешли в наступление. В сфере действительного огня противника оно велось в основном ударными частями, в то время как остальная пехота неохотно следовала за ними. В первые два дня русские достигли тактического успеха: были захвачены две-три линии окопов противника. «Русское наступление в Восточной Галиции, — отмечал генерал пехоты Э. Людендорф, — сопровождалось большим расходом боевых припасов»5. Но вскоре продвижение замедлилось: войска стали обсуждать приказы и митинговать. Ушедшие вперёд русские ударные части без поддержки главной массы войск в основном погибли, а в их составе — лучшие солдаты и офицеры России.
Попытки возобновить наступление, в том числе и введение в бой 20 июня Гвардейского корпуса, результатов не дали. Так, по словам солдата Финляндского полка, «артиллерийская подготовка к атаке была произведена блестяще. Проволочные заграждения противника были сметены, и наш полк с небольшими потерями ворвался в первую линию полуразрушенных немецких окопов. Вторая и третья линии обороны были взяты с боем. Контратака обошлась дорого немцам. Около двухсот трупов рослых немецких юношей и молодых мужчин… лежало в разных позах, уткнувшись в землю. За третьей линией наши цепи залегли и потребовали смены, так как ещё на митинге один из гвардейских делегатов заявил, что гвардия сменит нас, как только мы прорвём линии обороны германцев. Все усилия генералов толкнуть нас в дальнейшее наступление кончились ничем. 6-й Финляндский полк заявил, что условие своё выполнил и ждёт гвардию для смены. Так как смена откладывалась, то солдаты и солдатская часть полкового комитета выделили делегацию в части гвардейского корпуса.
Каково же было наше озлобление и ярость, когда мы узнали, что солдаты гвардейского корпуса и не собирались наступать… так как фактически всем корпусом руководит один из большевистски настроенных дивизионных комитетов»6. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Гинденбург П. Воспоминания. Пг., 1922. С. 47.
2 Кавтарадзе А.Г. Июньское наступление русской армии в 1917 году // Воен.-истор. журнал. 1967. № 5. С. 112.
3 Krauss A. Die Ursachen unserer Niederlage; Erinnerungen und Urteile aus dem Weltkrieg. Műnchen, 1921. S. 216.
4 Кавтарадзе А.Г. Указ. соч. С. 114.
5 Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг. М.; Минск: Аст-Харвест, 2005. С. 434.
6 История Гражданской войны в СССР. М., 1935. Т. 1. С. 140.