Аннотация. Автор рассматривает Бородинское сражение как исторический факт и исторический миф. По мнению зарубежных исследователей, между мифом и историей не удаётся провести логического разделения. Подчас исторический миф превращается в каноническую концепцию, которая расходится с источниковой базой и склоняется к мифу. Последнее, по словам иностранных философов, относится и к Бородинскому сражению.
Автор статьи считает, что мифологизация Бородинской битвы стала возможна вследствие эмоциональной оценки этого события, а также исторической конъюнктуры (особую роль в этом сыграли русские поэты и писатели XIX в.). В итоге проблема победителя в этом сражении осталась неразрешённой. По мнению автора, миф о полной победе в нём русского оружия был создан уже в ХХ веке, в большей мере во время и после Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Идея безусловной победы русской армии на Бородинском поле была закреплена в академических трудах советских историков, а также в школьных и вузовских учебниках. Однако после 1991 года оценки российских исследователей были уже не столь однозначны.
Автор статьи делает вывод: хотя исторические мифы неизбежны, необходимо отличать явления массового сознания от пропагандистских клише.
Summary. The author views the Battle of Borodino as both a historical fact and a historical myth. According to foreign scholars, it is impossible to make a logical distinction between myth and history. At times a historical myth turns into a canonic conception, which deviates from the source base and tends toward mythology. The latter, as foreign historians allege, is also true of the Battle of Borodino.
Domestic researchers in the 19th century believed that mythologizing the Battle of Borodino became plausible thanks to the emotional estimate of the event, and also to the historical situation (where the major role was played by Russian poets and writers of the 19th century). As a result, the issue of who won the battle remains unsolved. According to the author, the myth of the total victory of the Russian arms in that fight was made up already in the 20th century, largely during and after the Great Patriotic War of 1941—1945. The idea of indisputable victory of the Russian Army on the field of Borodino was perpetuated in the academic works of Soviet historians, and also in school and university textbooks. However, after 1991 assessment by Russian researchers were no longer quite as unambiguous.
The author of the paper concludes that whereas historical myths are inevitable, one must distinguish between phenomena of mass consciousness and propaganda clichés.
ТОЧКИ ЗРЕНИЯ. СУЖДЕНИЯ. ВЕРСИИ
СОБЕННИКОВ Анатолий Самуилович — доцент кафедры русского языка Военного института железнодорожных войск и военных сообщений, доктор филологических наук, профессор
«…ЭТО БЫЛА МОРАЛЬНАЯ ПОБЕДА РУССКИХ»
Бородинское сражение в отечественной историографии
О Бородинском сражении написано много: реляции, воспоминания участников, статьи и монографии историков, стихотворения, повести, романы. Мы не будем оценивать ход сражения, решения Кутузова и Наполеона, планы и диспозиции, потери. Оставим это историкам. Нам интересен путь, который проделывает исторический факт и материал в массовом сознании людей1. Слово «Бородино» указывает не только на географический пункт в Калужской области. Это ещё и общее смысловое поле национальной культуры, взятое в диахронии и синхронии. «Бородино» стало ментальным образованием, присутствующим в сознании участника дискурса. А это уже прямой путь к мифу как феномену массового сознания.
Немецкий философ и культуролог Э. Кассирер, характеризуя состояние гуманитарных наук после позитивизма, писал: «…миф снова претендует сегодня на права гражданства и в области чистой методологии [здесь и далее курсив мой. — Прим. авт.]. Уже в неприкрытой форме высказывается мысль, что между мифом и историей нигде не удаётся провести ясное логическое разделение, более того, всякое историческое понимание пропитано подлинными элементами мифологии и необходимо связано с ними»2.
По справедливому мнению автора «Мифологий» Р. Барта, в основе мифа лежит слово: «Мифом может стать всё, что покрывается дискурсом. Определяющим для мифа является не предмет его сообщения, а способ, которым оно высказывается»3. И ещё один важный момент мифологизации: «Миф же имеет ценностную природу, он не подчиняется критерию истины»4. Это очень важное утверждение: мифом может стать только то, что имеет ценность. Как же исторический факт становится историческим мифом? Современный автор делает акцент на традиции: «Обретая статус традиции, поддерживаемой теми или иными силами во имя тех или иных интересов, некоторые из этих толкований действительно превратились в каноническую концепцию, всё более расходившуюся с источниковой базой и склонявшуюся к мифу. <…> Подобной мифологизации подверглись почти все события от кануна битвы до её исхода и итогов»5.
Но есть и другие пути мифологизации, один из них — человеческая, эмоциональная оценка исторического события. Вот как описывал Бородинское сражение один из его участников: «Русские умирали там, где стояли. <…> Забытые действительным миром, они были заброшены в какой-то особый мир ужасов, в какой-то вихорь разрушения, в царство смерти и гибели. С запекшеюся кровию в устах, с почерневшими от пороха лицами, позабыв счет времени и все внешние отношения, они не знали, где находятся; знали только одно, что им надобно стоять и драться — и дрались беспрерывно, дрались отчаянно! Всадники и кони убитые, обрушаясь на живых, запутывали и подавляли их всею тяжестию своего падения. Живые домирали под мертвыми»6. В таком же ключе дано описание сражения в одной из первых исторических книг: «…Гром орудий, пламень, дым и вопли умирающих, казалось, представляли разрушение света»7.
Историк А.И. Михайловский-Данилевский, непосредственный участник события, тоже отказался от научного стиля речи: «Медь и чугун оказывались недостаточными к смертельному истреблению. Раскаленные пушки не выдерживали действия пороха, разрывались и лопались. Пальба огнестрельных орудий, звук барабанов, восклицания победителей, стенания раненых, ржание лошадей, вопли умирающих, произносимые на всех европейских языках крики командования, угроз, отчаяния, лютое ожесточение сражавшихся превращали поле Бородинское в обитель ада»8.
В подобного рода описаниях акцент делается не на объекте (событии), а на его оценках субъектом. И само историческое событие субъективируется и символизируется, становится «миром ужасов», «обителью ада».
Ещё один путь — историческая конъюнктура. Известно, что русская и французская стороны заявили о своей победе. М.И. Кутузов писал Александру I: «После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны от 26 августа сражения, должен я был оставить позицию при Бородине по причинам, о которых имел щастие донести Вашему Императорскому Величеству. После сражения того армия была весьма ослаблена»9. Наполеон сообщил своей императрице: «Я вчера разбил русских. Вся их армия в 120 тысяч человек была тут. Сражение было жаркое; в два пополудни победа была наша»10.
Но русская армия не была разбита, более того, французы вечером отошли на исходные позиции. Нельзя говорить и о победе Кутузова. Какую военно-политическую задачу он решал? Не пустить Наполеона в Москву? Но её он всё же «взял». Это понимали многие современники. «Великий вопрос: “кто победил?” остался не разрешенным», — писал мемуарист11.
Русские историки XIX века в целом придерживались этой точки зрения. Так, например, в учебнике Д.И. Иловайского для средних учебных заведений отмечалось: «Целый день продолжался чрезвычайно упорный и кровопролитный бой. Потеряв почти половину войска, Кутузов не решился возобновить сражение на другой день и отступил за Можайск; Наполеон провозгласил победу»12. Н.Г. Устрялов писал: «Победа осталась нерешенною; но фельдмаршал достиг своей цели: дав врагам жестокий отпор, он доказал и им и всему свету непоколебимое мужество сынов России»13.
В учебнике Н.А. Полевого читаем: «Несмотря на эти громадные потери, все ожидали, что битва возобновится на другой же день; но Кутузов не захотел окончательно ослабить русскую армию новою битвою в виду понесенных ею потерь, и приказал отступить к Москве»14. В книге, предназначенной «для народа», указывалось: «Итак, к концу боя Наполеон сбил русские войска с их позиций, хотя совершенно разбить нас ему не удалось. Все усилия великого полководца и его храброй армии не доставили ему решительной победы. Правда, что русские на следующий день отступили, но их армия не была уничтожена. Значит, осталось то же, что было и до Бородинского сражения»15.
Историк М.М. Богословский читал лекции в Императорском Московском университете, вот его безоценочное суждение: «Бой начался утром 26-го и длился целый день. Русское левое крыло было разбито, и командовавший им Багратион получил смертельную рану. Положение русского центра (редут Раевского) было критическое. Но в решительный момент Наполеон отказался пустить в дело бывшую в резерве старую гвардию, сказав: “За две тысячи верст от Парижа я не могу дать старой гвардии”. И этот отказ не дал Наполеону перевеса — русская армия могла отступить к Князеву и Псареву, переночевав, как с гордостью говорил Кутузов, “на поле сражения”, видя в этом признак того, что армия не была разбита»16.
Исторический миф о полной победе русского оружия был создан уже в XX веке. Время — важнейший элемент мифологизации, так как «миф возникает из убывания историчности в вещах»17. В 1912 году широко отмечалось столетие сражения. «Бородино было решительною победою русских», — утверждал, например, А.В. Геруа18. До Великой Отечественной войны ещё имелась возможность объективной оценки события профессиональными историками: «Отказавшись от военных действий против третьей линии русских укреплений, Наполеон тем самым как бы признавал, что основная задача Бородинской битвы — разгромить русскую армию — французами не была решена. В этом отношении Бородино было поражением Наполеона, так как теперь уже было ясно, что окончательного разгрома русской армии, к которому он стремился, ему не достигнуть. С другой стороны, это была и победа, поскольку русская армия принуждена была отступить от Бородина, а затем и оставить Москву»19.
Но основной вклад внесла советская пропаганда во время Великой Отечественной войны. Чтобы укрепить дух солдат на фронте и населения в тылу, вспомнили о полководцах и победоносных сражениях в прошлом: об Александре Невском, А.В. Суворове, М.И. Кутузове, Ф.Ф. Ушакове и других. Зимой 1941 года именно Бородинское сражение актуализировалось — немцы стояли под Москвой. Так, Е.А. Берков в брошюре «Битва за Бородино» прямо говорил о победе Кутузова: «Кутузов имел право рассматривать Бородинский бой как свою победу»20. Настоящее всегда корректирует прошлое, вносит в интерпретацию факта свои опыт и семиотику: «Итак, с точки зрения настоящего производится отбор и осмысление прошлых событий — постольку, поскольку память о них сохраняется в коллективном сознании. Прошлое при этом организуется как текст, прочитываемый в перспективе настоящего»21.
И после войны историки уже говорили о победе русского оружия. «В Бородинском сражении полководческое искусство М.И. Кутузова превзошло полководческое искусство Наполеона. Учитывая высокие моральные качества русских воинов, Кутузов придал оборонительному сражению чрезвычайно активный характер. Русская армия в этом сражении мужественно выдержала и отразила все удары войск противника, сохранив при этом свои основные силы. В то же время французской армии было нанесено поражение, оправиться от которого она была уже не в состоянии»22.
«Русская армия на Бородинском поле одержала крупнейшую победу. Наполеон, стремившийся разбить русских в генеральном сражении и тем решить судьбу войны в свою пользу, не добился этой цели. Железное упорство русского солдата, беззаветно отстаивавшего независимость России, воля и боевое искусство великого русского полководца Кутузова победили грозную наполеоновскую армию, сломили волю Наполеона», — писал В.В. Прунцов23. А.А. Мухин в брошюре общества «Знание» утверждал: «Бородинская баталия была крупнейшей победой русской армии в морально-политическом и военно-тактическом отношении»24. У Л.П. Богданова читаем: «Это была крупная победа русской армии, определившая весь дальнейший ход Отечественной войны 1812 года»25.
Диктат идеологии, партийных установок приводил к тому, что даже авторитетные историки вынуждены были с ними считаться. Вот что писал, например, академик Е.В. Тарле в специальной работе: «Но для тех, кто, в самом деле, изучал Бородино, давно уже стало ясно, до какой степени эта победа русской армии и русского народа должна навеки остаться одним из величавых памятников русского патриотизма, русского геройства и полководческого искусства»26.
Интересна эволюция энциклопедических статей. В дореволюционной энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона указывалось: «Полученные Кутузовым за ночь сведения о состоянии частей выяснили полную невозможность дальнейшего сопротивления, и главнокомандующий отдал приказ об отступлении»27. В военной энциклопедии было сказано: «В стратегическом отношении Наполеон преследовал цель разгрома нашей армии, и он ее не достиг. Кутузов преследовал цель морально-политическую, и он ее достиг»28.
В Большой Советской энциклопедии 1927 года читаем: «Бородинское сражение имело нерешительный характер. Каждый из противников потерял убитыми и ранеными до 40% введённых в дело войск; пленных и трофеев почти не было»29. Но в послевоенных энциклопедических статьях уже говорилось о победе русской армии: «Наполеон впервые проиграл генеральное сражение <…> Кутузов, опираясь на стойкость солдат и на воинское искусство подчинённых ему командиров, разбил все замыслы Наполеона»30. В статье В.Г. Сухова указано: «Наполеон не достиг своей цели — разгрома русской армии и впервые не сумел одержать победу в крупном генеральном сражении»31.
В академических трудах, школьных и вузовских учебниках можно найти сходные оценки. Так, в издании Академии наук СССР победа русской армии называлась безусловной: «Русские войска не покинули поля битвы и ночевали на Бородинском поле. Обескровленные французские войска по приказу Наполеона отошли на исходные позиции. Бородинская битва была победой русских»32. И в учебном пособии для учителей утверждалось: «Оценивая итог Бородинского сражения, надо указать, что победа в этой битве была на стороне Кутузова. Наполеон впервые проиграл генеральное сражение»33. В таком же ключе читались лекции студентам-историкам: «Наполеон не только не выиграл генерального сражения, но загубил цвет своей армии, потеряв 58 тысяч солдат и офицеров (т.е. 44% личного состава). Потери русской армии достигали 42 тыс. солдат (т.е. 38% личного состава). Стало быть, наполеоновская армия понесла более значительные потери, но одержать решающей победы не смогла»34. Как увидим далее, здесь мы имеем дело уже с передёргиванием фактов, так как в действительности цифры потерь были сопоставимыми. И в школьном учебнике находим похожее утверждение: «Бородино было крупной победой русских, которая создала условия для коренного перелома в ходе войны»35.
С крушением СССР (1991) профессиональные историки отказались от столь однозначной позиции. В учебном пособии Е.В. Анисимова и А.Б. Каменского приведены цифры потерь, которые оказались выше в русской армии, и сделан вывод: «Если учесть, что французы были стороной нападающей, которая обычно несёт больше потерь, то надо признать, что этот показатель говорит в пользу Наполеона»36. В «Истории России и мира» Н.В. Загладина и Н.А. Симония отмечено: «Не добившись полной победы, французы заняли брошенную большинством жителей Москву»37. В пособии для студентов-историков читаем: «Вероятно, нужно сопоставить планы с достигнутыми результатами. Формально это была победа Наполеона, но, скорее всего, боевая ничья, с более значительными потерями русской армии, которая в конечном итоге оставила свою позицию. Одновременно это была моральная победа русских. Бородино не привело к решающему перелому в войне, но понесённые потери Наполеону восстановить уже не удалось. “Великая армия” продолжала таять»38.
Кроме исторической конъюнктуры, субъективной интерпретации исторических источников, огромную роль в становлении мифа сыграла русская литература. Уже в первых художественных откликах на историческое событие мы находим героизацию русского народа и военачальников России. В классицистической оде Ф.И. Корбелецкого39 написано: «Веди нас всех на поле брани!/ Внемли единодушной глас:/ Умрем, иль победим! — но дани/ Не льстися, враг, стяжать от нас!/ Славяне, к славе быв рожденны/ И в вере предков утвержденны,/ Возмогут ли забыть свой долг?/ Последуя отцов примеру,/ Ужель не защитим мы Веру? —/ На начинающаго Бог!».
Одописец видел только два исхода будущего сражения: смерть или победа. Залог победы — Бог и император («Бог и Монарх суть два залога/ Для нас к стяжанию побед»).
В.А. Жуковский в стихотворении «Певец во стане русских воинов» тоже героизировал прошлое и перечислял славных «мертвецов победителей»: Святослава, Дмитрия Донского, Петра I, Суворова. Кутузов — их наследник: «Хвала тебе, наш бодрый вождь,/ Герой под сединами!/ Как юный ратник, вихрь, и дождь,/ И труд он делит с нами./ О сколь с израненным челом/ Пред строем он прекрасен!/ И сколь он хладен пред врагом/ И сколь врагу ужасен!/ О диво! Се орел пронзил/ Над ним небес равнины…/ Могущий вождь главу склонил;/ Ура! Кричат дружины»40.
Об орле, летавшим над полем, Жуковский мог прочесть в газете «Северная почта»41. Сообщалось о нём и в «Исторических записках»: «Орел явился в воздухе над грозным воеводою сил Русских, который, приняв его в виде вестника, ниспосланного во знамение предстоящей победы, обнажил главу, почтенными сединами украшенную. Ура! Воскликнуло воинство»42. Но для мифа истинность не важна, для него безразлично: орёл — свидетельство очевидца, или он выдумка поэта. В военно-патриотическом дискурсе орёл становится символом победы, а русская армия — наследницей римских легионов.
В стихотворении М.Ю. Лермонтова «Бородино» отступление русских войск после сражения объясняется «божьей волей» («Когда б на то не божья воля,/ Не отдали б Москвы»). Важный смысловой момент здесь — единство нации и память о предках. Дворянин-полковник обращается к солдатам: «Умремте ж под Москвой,/ как наши братья умирали!/ И умереть мы обещали,/ И клятву верности сдержали/ Мы в бородинский бой»43. Народная точка зрения на событие исключает поражение и бесславие. В стихотворении П.А. Вяземского Кутузов уподоблялся мифологическому герою: «Старца бодрый вид воинствен,/ Он средь полчищ одинок,/ Он бесстрастен, он таинствен,/ Он властителен как рок». По мнению поэта, «победа» была «обоюдна»44.
Большую роль в мифологизации сыграл и Л.Н. Толстой. В его историософии на первый план выходят «роевое начало», «сумма людских произволов», а не воля полководца. Проигрыш или выигрыш сражения — это уже «мнение» после. Кутузов подчиняется этому «роевому началу», Наполеон — нет. Автор «Войны и мира» написал: «Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его»45. И писатель, утверждая, что «Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон»46, далее отметил: победа русской армии особая — «не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным»47. И этот факт позволил Кутузову думать, что «враг побежден»48.
Таким образом, исторические мифы, их возникновение и бытование неизбежны. Тем не менее необходимо отличать явления массового сознания от пропагандистских клише. Первые — продукт коллективного творчества, вторые рождаются в партийных или чиновничьих кабинетах. В этом убеждает опыт СССР. Подобная «история-интерпретация» имеет мало общего с «историей-событием».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 «…Слово “история”… является собирательным сингулярным именем последовательности событий и обозначает совокупность дискурсов по поводу того, что называется этим именем». См.: Рикёр П. Память. История. Забвение. М.: Изд-во гуманитарной лит-ры, 2004. С. 420.
2 Кассирер Э. Философия символических форм. Т. II: Мифологическое мышление. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. С. 11.
3 Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2004. С. 233.
4 Там же. С. 249.
5 Ивченко Л.Л. Бородинское сражение. История русской версии событий. М.: Квадрига, 2015. С. 6.
6 Глинка Ф. Очерки Бородинского сражения (воспоминания о 1812 годе). Ч. I. М.: Тип. Н. Степанова, 1839. С. 104, 105.
7 Поход Наполеона в Россию и бегство его из оной. Ч. I. М.: Тип. Н.С. Всеволожского, 1813. С. 37.
8 Михайловский-Данилевский А.И. Бородинская битва 26 августа1812 г. СПб.: Военная тип., 1839. С. 74, 75.
9 Исторические записки о жизни и воинских подвигах генерал-фельдмаршала светлейшего князя М.Л. Голенищева-Кутузова Смоленского. СПб.: в тип. Военного министерства, 1813. С. 178.
10 Цит. по: Павленко Н. Некоторые вопросы Бородинского сражения // Военно-исторический журнал. 1941. № 5. С. 42.
11 Глинка. Ф. Указ. соч. С. 107.
12 Иловайский Д. Краткие очерки русской истории. Приспособленные к курсу средних учебных заведений. 2-е изд. М.: Тип. Грачева и Ко, 1861. С. 282.
13 Устрялов Н. Начертание русской истории для средних учебных заведений. 2-е изд., испр. СПб.: Тип. Рос. Акад. 1839. С. 299.
14 Полевой Н. Учебник по русской истории в очерках и биографиях с картами и портретами в тексте для городских училищ. СПб.: Д.Д. Полубояринов, 1893. С. 94.
15 Чтения для солдат и народа. Бородинский бой. СПб.: Пед. Музей воен.-уч. заведений, 1893. С. 19.
16 Богословский М.М. История России в XIX веке. Курс 1915—16 академического года. Изд. О-ва Взаимопомощи студентов-филологов при И.М.У. М.: Типо-литография А.В. Кирьякова, 1916. С. 103.
17 Барт Р. Указ. соч. С. 269.
18 Геруа А. Бородино (по новым данным). Напечатано ред. Журнала «Общество ревнителей военных знаний». СПб., 1912. С. 44.
19 Окунь С.Б. История СССР. Годы 1796—1856. Вып. 1. Л.: Изд. ЛГУ, 1939. С. 173.
20 Берков Е.А. Битва за Бородино. М.: Московский большевик, 1943. С. 48.
21 Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1: Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994. С. 14.
22 Жилин П.А. Великий русский полководец М.И. Кутузов. М.: Знание, 1952. С. 24.
23 Прунцов В.В. Бородинское сражение. М.: Военное изд-во Минобороны СССР, 1947. С. 69.
24 Мухин А.А. Отечественная война 1812 года. Иркутск, 1962. С. 23.
25 Богданов Л. На поле бородинском. М.: Военное изд-во Минобороны СССР, 1962. С. 56.
26 Тарле Е.В. Бородино. М.: АН СССР, 1962. С. 89, 90.
27 Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Новый энциклопедический словарь. Т. 7: Бородинское сражение (с планом и 9 схемами). СПб., 1912. С. 629.
28 Военная энциклопедия. Т. 5. СПб.: Тов-во И.Д. Сытина,1911. С. 30.
29 БСЭ. Т. 7. М.: Советская энциклопедия, 1927. Стлб. 183.
30 Там же. Т. 5. М.: БСЭ, 1950. С. 600, 601.
31 Советская историческая энциклопедия. Т. 2. М.: Сов. энциклопедия. 1962. С. 630.
32 История СССР. Т. 2: Россия в XIX веке. Кризис феодализма. Утверждение капитализма / Под ред. М.В. Нечкиной. М.: Гос. изд-во политической литературы, 1955. С. 83.
33 Кузнецов И.В., Лебедев В.И. История СССР. VIII — середина XIX (пособие для учителей). М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин. Просв. РСФСР, 1958. С. 205.
34 Фадеев А.В. Дореформенная Россия (1800—1861 гг.). М.: Изд-во МГУ, 1960. С. 71.
35 Епифанов П.П., Федосов И.А. История СССР. Уч. пособие для IX—X классов средней школы. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин. просв. РСФСР, 1963. С. 209.
36 Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII — первой половине XIX века. Экспер. уч. пособие для стар. кл. М.: Московские учебники, 1996. С. 278.
37 Загладин Н.В., Симония Н.А. История. История России и мира. М.: Русское слово, 2011. С. 295.
38 Выскочков Л.В. «Гроза двенадцатого года»: Отечественная война 1812 года и зарубежные походы 1813—1815 годов. Уч. метод. пособие. СПб., 2011. С. 105.
39 Корбелецкий Ф. Ода его светлости князю Михаилу Ларионовичу Голенищеву-Кутузову. На избрание Главнокомандующим над всеми Российскими армиями. СПб.: в Департаменте Внешней торговли. 10-го августа 1812 года. С. 4.
40 Жуковский В.А. Певец во стане русских воинов // Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем в 20 т. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 1999. С. 225—244.
41 «…В самый первый день, когда Главнокомандующий наш ездил для осмотра местоположения, орел появился парящим над его головою; князь Михайло Ларионович снял шляпу, и все воскликнули тогда “ура!” Где Россы, подобно Римлянам, идут на бой, там нельзя не парить орлам над ними». См.: Северная почта. 1812. № 71. 4 сентября.
42 См.: Исторические записки о жизни и воинских подвигах генерал-фельдмаршала светлейшего князя М.Л. Голенищева-Кутузова Смоленского. С. 158.
43 Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в 4 т. Т. 1. М.: АН СССР, 1961. С. 410.
44 См.: Троицкий Д.И. Двенадцатый год. М.: Тип. И.Д. Сытина, 1912. С. 82.
45 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 т. Т. 11. М.: ГИХЛ, 1940. С. 222.
46 Там же. С. 223.
47 Там же. С. 265.
48 Там же. С. 270. В советском литературоведении, естественно, поддерживались точки зрения автора романа-эпопеи и советской историографии. Так, например, К.Н. Ломунов писал: «Именно такими — не побеждёнными, а победителями — рисует Толстой Кутузова и его боевых соратников в памятный день Бородинской битвы». См.: Ломунов К.Н. «Война и мир» Л.Н. Толстого. М.: Знание, 1969. С. 28.