Z.D. YASMAN – «In order to rescue besieged Leningrad’s children»
Аннотация. В статье рассказывается о жизни детей в осаждённом немецко-фашистскими оккупантами Ленинграде, приводятся уникальные письма и дневники юных блокадников, их добровольных шефов и воспитателей, раскрывается роль моряков Ладожской военной флотилии в спасении от голодной смерти ленинградских сирот.
Summary. The article tells about the lives of children in the besieged German fascist invaders Leningrad, are unique letters and diaries of young blockade, their volunteer chefs and educators, explores the role of the Ladoga Flotilla sailors in recovery from starvation Leningrad orphans.
ВОСПОМИНАНИЯ И ОЧЕРКИ
ЯСМАН Зинаида Даниловна — ведущий научный сотрудник Государственного исторического музея, кандидат исторических наук (109012, Москва, Красная площадь, д. 1)
«СПАСТИ ДЕТЕЙ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА…»
В архивах Государственного исторического музея хранится уникальная папка, содержание которой сегодня не может оставить равнодушными ни профессиональных историков, ни широкую читательскую общественность. В ней — рукописные и перепечатанные учителями сочинения школьников блокадного Ленинграда, письма истощённых, но не сломленных голодом и бомбёжками детей из окружённого города защищавшим Северную столицу бойцам Красной армии, искренние ответные послания фронтовиков, альбом воспоминаний переживших блокаду семиклассников, написанный ими в 1947 году, подлинные свидетельства спасения от голода детей-блокадников моряками Ладожской военной флотилии.
Всего 121 документ из 17 школ, 6 детских домов, 3 детсадов, детского распределителя удалось собрать ветерану войны, писателю-фронтовику, кавалеру многих боевых наград Юрию Фёдоровичу Стрехнину1. Найденные им в результате многолетних и кропотливых поисков исторические материалы под общим авторским заголовком «Школьники Ленинграда в дни Великой Отечественной войны»2 легли в основу этой публикации.
родители которой умерли во время блокады
В осаждённой Северной столице, как отмечено в получившей заслуженное мировое признание «Блокадной книге» Д. Гранина и А. Адамовича3, оставались около 400 тыс. детей. И они не просто выживали в адских муках вражеской огненной геенны, на пронзённых шквальными балтийскими ветрами, скованных северными морозами улицах, в руинах оставшихся после непрекращавшейся ни днём, ни ночью артиллерийских обстрелов и ковровых авиационных бомбёжек школ и жилых домов. Они не только помогали взрослым защитникам города обезвреживать горящие головешки, вытаскивать раненых из-под завалов и хоронить погибших. Они ещё и мечтали. Мечтали и отражали свои мечты в наивных, но отнюдь не детских строках школьных сочинений.
Собранные и бережно сохранённые Ю.Ф. Стрехниным обычные ученические тетрадки раскрывают перед нами темы, волновавшие в тот период юных жителей осаждённого города: «Мой родной Ленинград» (21 сочинение), «Фронт, борьба с фашистами» (13) и многочисленные стихи, посвящённые борьбе с ненавистным врагом.
Эту особенность блокадников, без различия в возрасте, отмечали и авторы «Блокадной книги»: «Поражает и бесконечно трогает — сколько их, бывших блокадников, писали и пишут стихи… писали и тогда, в блокаду»4. Одним из примеров является выдержка из сочинения о Ленинграде ученицы 8 класса 79-й школы Музы Тарасовой:
«Блокада на всё наложила следы:
Обстрелы у нас начались,
Не стало ни света в домах, ни воды,
Нелёгкою сделалась жизнь.
Но близким дороже ребёнок больной,
Когда с ним так много хлопот,
И так же был дорог нам город родной
В тяжёлый и памятный год».
Зима 1941/42 года, голодная, холодная, была самой тяжкой в истории блокады Северной столицы. В архивной папке — серая ученическая тетрадь с учительским заголовком: «Краткая история жизни 9-го детского дома Выборгского района гор. Ленинграда». Лист обложки подвёрнут, и воспитателем написано новое название: «Связь воспитанников 9-го детского дома (Ломанский, 17, Выборгского района гор. Ленинграда) с моряками Балтийского флота Ладожской военной флотилии (политотдел п/ящ 1115)».
Первые же страницы этой документальной рукописи заставляют содрогнуться любого нормального человека.
«Середина января. Сумерки. Дети лежали в постелях истощённые, с широко раскрытыми глазами, большинство слабые, еле передвигающиеся. Ужас от перенесённого застыл в их глазах. Смерть стояла у изголовья каждого ребёнка (эта фраза подчёркнута красным карандашом. — Прим. авт.). Кожа лица, рук и всего тела была непроницаемой от грязи. Вши ползали по худеньким тельцам и одежде детей. Слабый стон доносился то из одного, то из другого угла общей комнаты. Не было лазарета. Не было уборных, света, воды, тепла… Страшно хотелось кушать (подчёркнуто красным карандашом. — Прим. авт.). Многие из детей не видели по 19—20 дней не только горячей пищи, но даже горячего кипятку. Излюбленной и почти что единственной фразой на устах детей была: “А скоро ли обед?”. Дети скученно (их было около ста человек) ютились в одной, а немного позже только в двух комнатах… Мучило желудочное заболевание. От ведёр, стоявших в этих же комнатах, несло тошнотворным зловонием. Слабо мерцали и постоянно тухли коптилки… Медленно протекали суровые дни января… февраля. Взрослые люди, подавляя в сердце своё собственное горе, всеми силами старались окружить детей вниманием, лаской, заботой… бережно прикрывали их ночью, кормили с рук слабеньких, мыли, снимали с одежды вшей, ободряли их… 16 марта, вечером, к нам в 9-й детдом приехали моряки Краснознамённого Балтийского флота Ладожской флотилии. Моряки, отчислив часть своего продовольственного пайка, направили в подарок воспитанникам 9-го детского дома большое количество муки, крупы, сливочного масла, сахара, мяса и других продуктов (см. справку)».
На отдельном листке — справка.
«Справка.
Получено продуктов 16/III — 42 г. от шефов.
1. Муки ржаной 1400 кг.
2. Муки 25% 79,5 кг.
3. Рис 300 кг.
4. Овсянка 70,5 кг.
5. Греча 70,5 кг.
6. Масло сливочное 101,5 кг.
7. Сахар 82 кг.
8. Свинина 355 кг.
9. Чай 2,100 кг.
10. Макароны 54 кг.
11 Горох 19 кг.
Бухг[алтер] Подкина».
Что послужило началом этой благороднейшей и поистине героической инициативы моряков-краснофлотцев по спасению детей блокадного Ленинграда, вспоминал впоследствии вице-адмирал В.С. Чероков, назначенный в начале октября 1941 года командующим Ладожской флотилией: «Сразу началась переправка грузов до прочного льда, ремонт судов, бои с фашистами — и всё под обстрелами. И вот первая зима. Продовольствия не хватало, люди слабели. Но все знали: ленинградцам ещё труднее. В политотдел, в нашу флотскую газету “За Родину” стали поступать письма моряков. Они предлагали из своего и без того скудного пайка отчислять часть продуктов для ленинградских детей. Предложения были подхвачены всеми ладожцами. И мне не раз доводилось видеть, с каким волнением матросы рассматривали рисунки, начертанные детскими ручонками, читали письма из детских домов и садов — ребята благодарили моряков. И люди забывали про холод и усталость, знали, что трудятся для спасения этих ребят, для спасения Ленинграда»5.
Но вернёмся к той серой ученической тетрадке, в которой учитель 9-го ленинградского детдома описывает первую встречу своих воспитанников с моряками-балтийцами.
«Снова середина, но уже середина марта. Быстро облетела весть о приезде дорогих гостей. Дети окружили моряков, вошли в комнату, отведённую для краснофлотцев, продуктов… И здесь, у горячей печи, потекла тёплая, ласковая беседа. Моряки заменяли детям отцов и матерей, отсутствующих у них.
Утро 17 марта. Дети с большим интересом готовятся к собранию: по спальням коллективно составляют выступления, рисуют рисунки для дорогих шефов, декламируют. Завтрак обильный, сытный — первый раз за всё время войны дети наелись досыта. Собрание… Холодно. Дети в пальто вышли из своих спален… Открыл собрание директор… Выступления шефов дети встретили бурными овациями. Шефы в своих выступлениях призывают детей всю жизнь ненавидеть врагов, причинивших им столько бед, призывают к трудовой жизни в детском доме, к отличной учёбе, порядку».
Уже первый визит краснофлотцев, привыкших к строгому морскому регламенту, воодушевил воспитанников интерната и педагогический персонал. Были «выдраены» учебные и жилые помещения, проведена полная санобработка детей, детский дом словно получил второе дыхание.
«К 26 марта 1942 года каждый воспитанник имеет отдельную кровать, простынь (так в тексте. — Прим. авт.), подушку, матрац. Дети стали регулярно ходить в баню. Не две комнаты, а все комнаты четырёх этажей были тщательно промыты… Открылся лазарет, изолятор. Каждая группа имела свою спальню. Стали работать рукодельный и другие кружки. Открылась библиотека. Стали чаще слышны звуки рояля, пение и детских смех. Ещё 10 апреля дети были окончательно освобождены от вшей. 20 апреля начались школьные занятия по прохождению учебного плана. Между “приходящими” и детдомовцами зарождается тёплая искренняя дружба, взаимная помощь в учёбе, общий дружный труд в детском доме. Дети поправляются окончательно. 24 апреля 70 человек детей спокойно… эвакуируются из Ленинграда в глубь страны. Они пишут оттуда чудные письма, наполненные искренней благодарностью… К 1 мая (так в тексте. — Прим. авт.) детский дом живёт бурной, хлопотливой, полноценной жизнью. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Стрехнин Юрий Фёдорович (1912—1996) — писатель-фронтовик. Прошёл боевой путь от Старой Руссы до австрийского города Грац в должностях командира стрелкового взвода, помощника начальника штаба полка, сотрудника дивизионной и армейской газет. Награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, многими медалями. Автор повестей и романов: «На поле Корсуньском» (1951 г.), «Здравствуй, товарищ!» (1954 г.), «Через шесть границ» (1955 г.), «Пушки ещё не смолкли» (1959 г.), «Знамя» (1961 г.), «Отряд Бороды “Буран”» (1962 г.), «Есть женщины в русских селеньях» (1970 г.), «В степи Опалённой» (1984 г.).
2 Государственный исторический музей. № 109299. ПО 105, 106, 114, 142, 143, 165, 166, 170, 172.
3 Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. М., 1979. С. 6.
4 Там же. С. 7.
5 Чероков В.С. Ладожцы // Альманах «Прометей». 1968. № 5. С. 255.