В.Н. ГОРЕЛОВ — «А буде из рекрут кто побежит… без всякой пощады будут как злодеи наказаны»

V.N. GORELOV – «If somebody of recruits would run… without any mercy will be punished as villains»

Аннотация. В статье рассматриваются законодательно-правовые нормы, регламентирующие борьбу с дезертирством в русской армии в 1700—1874 гг. Особое внимание обращено на профилактические меры борьбы с дезертирством. Приведены разнообразные статистические материалы по теме.

Summary. The article deals with the legal-and-law provisions governing the fight against desertion in the Russian army in 1700-1874. Particular attention is paid to preventive measures against desertion. Various statistical materials on the subject are shown.

ГОРЕЛОВ Вячеслав Николаевич — начальник конструкторского подразделения ООО «Конструкторское бюро коммутационной аппаратуры» (Севастополь), студент заочного отделения Историко-архивного института РГГУ (Москва), кандидат физико-математических наук

(Крым, г. Севастополь. E-mail: slavagor59@mail.ru)

 

«А БУДЕ ИЗ РЕКРУТ КТО ПОБЕЖИТ… БЕЗ ВСЯКОЙ ПОЩАДЫ БУДУТ КАК ЗЛОДЕИ НАКАЗАНЫ»

 

В Российском государственном военно-историческом архиве в фонде Канцелярии Военного министерства, содержится прошение на высочайшее имя, датированное 7 июля 1815 года. К императору Александру I обращается священнический сын Иван Федосеев, сын Орлов, и просит учинить решение о нижеследующем: «Питая с самого младенчества моего ревностное желание посвятить себя военному состоянию и быв на сей конец уволен из духовного звания, что явствует из прилагаемого у сего пашпорта, выданного мне от Саратовского губернского правления на определение в военную службу, всеподданнейше прошу к сему, дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества указом повелено было сие моё прошение принять и меня, именованного, удостоить определением в военную службу»1.

Это обращение, записанное со слов просителя канцеляристом Фёдором Яблочкиным, могло бы служить убедительным свидетельством всеобщего патриотизма и желания служить на военном поприще, если бы во все времена в России, как, впрочем, и в любой иной державе, не существовало лиц мужского пола, стремящихся всеми правдами и неправдами избежать исполнения воинской повинности.

Следует заметить, что темы, связанные с уклонением от военной службы, дезертирами и нетчиками2, не часто освещались в отечественной историографии. В настоящей публикации предпринята попытка раскрыть совокупность государственных мер, направленных на борьбу с побегами рекрутов и солдат с военной службы в XVIII—XIX вв. За пределы этой темы выходят побеги с поля сражения и переход на сторону неприятеля как требующие отдельного исследования. Будут проанализированы аналитические и статистические данные, представленные в исторических очерках начала XX века под общим названием «Столетие Военного министерства». Речь идёт в первую очередь о томах этого издания, посвящённых обзору деятельности Главного штаба (по комплектованию армии нижними чинами), военно-судных и военно-тюремных учреждений. Основное внимание будет уделено первой половине XIX века, поскольку именно в это время завершилось формирование логически связанной системы узаконений, регламентировавших наказания за дезертирство, с одной стороны, и нацеленных на всемерное предотвращение побегов — с другой. Законодательные и статистические материалы указанных очерков целесообразно проанализировать с использованием других самых различных источников архивного и литературного характера.

Прежде всего отметим, что побеги с военной службы не являлись исключительным свойством рекрутской системы комплектования армии, введённой при Петре I. Так, например, в XVII веке стрелецкие головы или начальники принимали охотников записаться в стрельцы не иначе «как за круговою порукою старых добрых стрельцов, которые за них ручались в службе и в побеге». На таких же условиях принимались даточные люди в конницу: лучшие посадские и уездные люди должны были поручиться, что им «служба служиши и с службы до отпуску не сбежати»3. Наказание за побеги из полков было предусмотрено статьей 9-й главы VII Уложения 1649 года, поименованной «О службе всяких ратных людей Московского государства»: «А буде с службы сбежит иноземец, или иной какой кормовой человек, или стрелец, или козак, или даточной человек: и тех сыскивая и чиня им жестокое наказание, бив кнутом, выслати их на государеву службу в полки к воеводам с приставами»4. Дезертиров, возвратившихся в прежние жилища, предписывалось «приводить к Москве и отдавать в Ямской приказ», а в городах представлять в приказные избы5. В январе 1700 года при наборе в Преображенский полк драгун из недорослей брались «поручные круговые записи», которыми поступавший в войска обещал «великому государю служить верно… лошадей и ружья и строевого платья не продавать и не терять, и с службы не бегать»6.

При создании регулярной армии и внедрении рекрутской системы правительство предприняло энергичные меры к предотвращению побегов. Была утверждена «круговая порука» каждыми двадцатью рекрутами; вместо «ударившихся в бега» и не пойманных рекрутов было предписано брать из тех же домов годных к службе братьев, племянников или свойственников (это постановление действовало до 1710 г.). Рекрутам было предписано «класть на левой руке крест, наколот с порохом». В 1711 году для поимки беглых рекрутов были устроены заставы по Смоленской дороге. В 1712 году было постановлено взыскивать за каждого беглого солдата штраф с его начальников и товарищей сообразно их чину и званию, чтобы «оные с вышняго, даже и до нижняго, смотрели прилежно». Например, с полного оклада полковника и первого майора снималось по 1 рублю 50 копеек за каждого подчинённого им солдата, с подполковника и секунд-майора — по 50 копеек, с простого солдата — по 1 копейке за каждого беглеца того же капральства7. Для сравнения заметим, что по штату 19 февраля 1711 года годовое содержание российского полковника составляло 300 рублей, подполковника — 150 рублей, майора — 140 рублей, рядовых инфантерии — 10 рублей 32 алтына и 4 деньги (10 рублей и 98 копеек)8.

В январе 1705 года было велено казнить через повешение одного из трёх бежавших, которые будут пойманы, остальных бить кнутом и ссылать в вечную каторжную работу, но вскоре, в августе того же года, прагматичные соображения и забота о пополнении армии заставили пересмотреть это постановление: казни стали подвергать только зачинщиков и каждого десятого по жребию (децимация), остальных постановлено было «при полку бить кнутом нещадно» и оставлять в военной службе9. Добровольно вернувшихся беглецов били кнутом и отправляли в Азов на каторгу на пять лет, после чего возвращали в солдаты в те же полки, откуда был совершён побег, чтобы «впредь иным таким с службы из полков бегать было неповадно»10.

Впрочем, на первых порах никакие угрозы и наказания к уменьшению количества побегов не приводили. В 1710 году число бежавших из армии дошло до 20 тыс. человек, в 1719 году были случаи побега целых рот11. Стало понятно, что одними только карательными мерами проблему не разрешить. Следовало прежде всего обеспечить надлежащее денежное содержание, сопровождение и продовольствие для новобранцев. Важным в этом отношении стал указ от 24 сентября 1719 года, по которому рекрутам, «чтоб ни от какой нужды не бегали», за счёт Военного комиссариата стали выдавать полное солдатское жалованье с того момента, как во время набора их «привёрстывали» в военную службу12. Постановление завершалось предупреждением: «А буде из рекрут кто побежит, презря Его царскаго величества превысокую милость и не довольствуясь оным определённым денежным жалованьем и всею вышеописанной диспозициею… то без всякой пощады будут как злодеи наказаны».

Периодически объявлявшиеся амнистии также облегчали решение проблемы возвращения рекрутов-беглецов на военную службу. Так, 28 октября 1713 года был издан именной, объявленный от Сената указ «О прощении беглых солдат, рекрут и матросов, которые сами явятся в Военную канцелярию». Был установлен двухмесячный срок, в течение которого «кроющиеся от службы» могли прийти с повинной «безо всякаго опасения и страха»13. В последующих подобных указах срок явки переносился на более позднее время. В многословном указе Военной коллегии от 30 октября 1719 года отмечалось, что беглецы, которые добровольно вернулись, были приняты, «причтены» к числу верных солдат его царского величества и «приверстаны» в полки «с полным отпущением вин», за которые теперь «и попрекать никому не велено». В 1722 году, вскоре после окончания Северной войны 1700—1721 гг., «для всенародной радости состоявшегося с короною шведскою вечного мира» были прощены все те, которые явились сами и были приведены из бегов до 22 октября 1721 года. Эти и иные послабления оказались действенными по результатам: только по указам 1732—1733 гг. в армию добровольно вернулись 1085 человек. Однако каждому дезертиру право на помилование предоставлялось лишь единожды: драгуны, солдаты и рекруты, которые были прощены после первого побега и «паки воровски побежали», наказывались смертной казнью14.

Как вполне гуманную меру следует рассматривать введённую в 1717 году градацию наказаний в зависимости от числа побегов. За первый побег в пределах первого года службы наказывали шпицрутенами «чрез полк по три дни по разу», за второй побег или побег после первого года службы велено было бить кнутом и, вырезав ноздри перед полком, ссылать «в вечную работу» на галеры15. Как видим, молодому солдату, который только осваивался в службе и не осознавал ещё в полной мере свою ответственность за исполнение воинского долга, полагалось более мягкое наказание.

Смягчение наказаний за побег рекрутов имели место и в дальнейшем16, на что оказывало своё влияние отличие системы комплектования русской армии по воинской повинности от армий Западной Европы, создававшихся из «наёмных людей». Хорошей иллюстрацией смягчения наказаний за побеги к концу XVIII века является список приговоров кригсрехтов (военных судов), утверждённых наследником великим князем Александром Павловичем в 1797 году. Приведём лишь некоторые примеры. Рядовой Архангельского гарнизонного полка Егор Михайлов был наказан розгами 50 ударами (здесь и ниже выделено мной. — Прим. авт.) и определён в гарнизонный генерал-лейтенанта Вязмитинова полк. Рядовой Нижегородского мушкетёрского полка Василий Екимов переведён в другой полк без наказания. Пойманные из бегов рекруты Пётр Ворц, Яков Юганов, Никифор Иванов определены в полки без наказания. Профос бывшего Санкт-Петербургского 1-го батальона Иоганн Иоганов за побег и утрату казённых вещей наказан розгами 50 ударами и отослан в Военную коллегию для направления профосом в дальние гарнизоны17.

Уменьшению числа дезертиров и возвращению их с повинной способствовали и наказания за укрывательство беглецов. Ещё в допетровское время, в 1680 году было установлено за каждого утаённого даточного взыскивать с помещиков и вотчинников пеню в 5 рублей и изымать лучшего крестьянина «с женами и с детьми и со всеми их крестьянскими животы, и с хлебом стоячим и с молоченым и с земляным» для перевода на вечное житьё на окраинах18. С введением при Петре I рекрутской системы наказания ужесточились. Если помещики не извещали о рекрутах, сбежавших с рекрутских станций или с дороги и возвратившихся в прежние свои места, и их сыскивали «мимо тех помещиков», то с владельцев взимали рекрутов вдвое больше «да пени по 10 рублей за человека»19. За утайку беглецов отцы, братья, дядья и свойственники приговаривались к штрафу 15 рублей за каждого, а тех, с кого нечего было взять, били кнутом20. Всем остальным за приём, укрывательство и утайку беглых рекрутов и солдат грозили отправки на галеры, смертная казнь без пощады, а с 1715 года лишение чина и имения или штраф в размере трёхгодичного солдатского жалованья. Доносителям за отыскание беглых рекрутов полагалось по 5 рублей, с 1732 года — по 10 рублей за каждого человека21. Эти деньги в пользу доносчика взыскивались с укрывателей бежавшего.

Вред от беглецов-дезертиров состоял не только в том, что они ослабляли силу армии. Часть из них приставала к разбойничьим шайкам или уходила на окраины, на Дон и Яик, где пополняла ряды казачьей голытьбы. Потому полевые и гарнизонные команды, направлявшиеся для сыска беглых драгун, солдат, матросов и рекрутов, обязаны были попутно искоренять воров, разбойников и притонодержателей, уничтожать воровские станции, а также следить, чтобы «никто ни куда без пашпортов или прохожих писем не ездили и не ходили»22. Аналогичные требования — вести борьбу с ворами и разбойниками «в той околичности, где полк квартирует», — излагались в «Инструкции пехотного полка полковнику» (1762)23.  <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 29. Оп. 14. Д. 132. Л. 5.

2 Нетчики — так назывались в допетровской России дворяне и боярские дети, уклонявшиеся от обязательной службы.

3 Беляев И.Д. История военного дела от воцарения Романовых до Петра Великого. 2-е изд. М., 2011. С. 43, 51.

4 Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ РИ). Собр. 1. Т. 1. № 1. С. 9.

5 Там же. Т. 2. № 756. С. 202; № 847. С. 286, 287; № 1230. С. 844—846.

6 Бобровский П.О. История Лейб-гвардии Преображенского полка. Т. 1. СПб., 1900. С. 364.

7 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 4. № 2078. С. 326; № 2281. С. 526; № 2374. С. 695, 696; № 2467. С. 777; Т. 5. № 2876. С. 137.

8 Там же. Т. 4. № 2319. С. 595. См. также: Мержеиовский Э. История 13-го пехотного Белозерскаго генерал-фельдмаршала графа Ласси полка (1708—1893). Варшава, 1894. С. 430, 441, 448.

9 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 4. № 2019. С. 284; № 2068. С. 314.

10 Там же. № 2031. С. 289.

11 Столетие Военного министерства, 1802—1902. Главное военно-судное управление и тюремная часть. Исторический очерк. Т. 12. Кн. 1. Ч. 1. СПб., 1902. С. 113.

12 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 5. № 3425. С. 733.

13 Там же. № 2728. С. 63, 64.

14 Там же. № 3134. С. 528; № 3445. С. 748-750; Т. 6. № 3599. С. 204; № 3996. С. 673; Звонарёв А.В. Правовое регулирование рекрутской повинности в Российской империи (1725—1741 гг.) // Вестник Моск. городского педагогич. ун-та. Юридические науки. 2011. № 1(7). С. 62.

15 Столетие Военного министерства… Т. 12. Кн. 1. Ч. 1. С. 49, 180 187; ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 5. № 3110. С. 515; № 3136. С. 528.

16 Так, в 1806 г. были смягчены наказания за побеги нижним чинам не из дворян: за 1-й побег полагалось наказание шпицрутенами от 500 до 1500 ударов, за 2-й побег — до 3000 ударов, за совершение побегов не более как в 5-й раз — до 5000 ударов. Тогда же был установлен упрощённый (без военно-судных комиссий) порядок рассмотрения дел о первых побегах (см.: ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 29. № 22322. С. 790, 791).

17 Столетие Военного министерства… Т. 12. Кн. 1. Ч. 1. С. XXV—XXVII.

18 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 2. № 847. С. 286.

19 Там же. Т. 4. № 2068. С. 314.

20 Там же. № 2281. С. 527.

21 Там же. № 2467. С. 777; № 2499. С. 818; Т. 5. № 2883. С. 145; № 2885. С. 147.

22 Там же. Т. 5. № 3477. С. 775. Подробнее см.: Чернуха В.Г. Паспорт в России 1719—1917 гг. СПб., 2007. 296 с.

23 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. 16. № 12289. Ст. 15. С. 977.