Аннотация. В статье поднимается проблема соотнесения христианского вероучения с человеконенавистнической концепцией расового превосходства в мировоззрении солдат и офицеров вермахта в контексте творившихся ими злодеяний, не имеющих срока давности, на оккупированных советских территориях. На основе ранее не публиковавшихся архивных источников исследуются положение и полномочия румынского православного военного духовенства в румынских подразделениях, вторгшихся в СССР в годы Великой Отечественной войны. Затрагивается вопрос о румынских священниках, с 1944 года продолжавших службу в своём прежнем статусе, но уже на стороне советских войск. Автор анализирует влияние антисоветской фашистской пропаганды на христианский менталитет румынских солдат и офицеров летом 1941 года, раскрывая в динамике, как менялись представления румынских военных об СССР в дальнейшем, уже под влиянием личных впечатлений.
Ключевые слова: капеллан; румынский гарнизонный священник; священник румынского армейского корпуса; епископ румынской армии; 1-я румынская добровольческая пехотная дивизия имени Тудора Владимиреску; геноцид народов СССР; без срока давности; А. Гитлер; Й. Антонеску; Й. Геббельс.
Summary. The paper discusses the correlation between Christian doctrine and the misanthropic concept of racial superiority in the Wehrmacht soldiers’ and officers’ worldview. The context of atrocities committed by them in the occupied Soviet territories, which have no statute of limitations, is analyzed. Based on previously unpublished archival sources, this study investigates the role and authority of the Romanian Orthodox military clergy in Romanian units that invaded the USSR during the Great Patriotic War. The question of Romanian priests, who continued to serve in their former role on the Soviet side from 1944, is addressed. The author scrutinizes the impact of anti-Soviet fascist propaganda on the Christian psyche of Romanian soldiers and officers during the summer of 1941. The analysis reveals how the perceptions of the Romanian military toward the USSR changed later, under the influence of personal impressions.
Keywords: chaplain; Romanian garrison chaplain; Romanian army corps chaplain; Romanian army bishop; 1st Romanian Volunteer Infantry Division named after Tudor Vladimirescu; genocide of the peoples of the USSR; without statute of limitations; A. Hitler; J. Antonescu; Y. Goebbels.
МАЛЮТИНА Татьяна Петровна — профессор кафедры истории России Воронежского государственного педагогического университета, доктор исторических наук, доцент (г. Воронеж. E-mail: chal.04@mail.ru).
«ВОЙНА РУМЫНСКО-НЕМЕЦКОЙ АРМИИ ПРОТИВ РОССИИ — ЕСТЬ ВОЙНА КРЕСТА ПРОТИВ ДЬЯВОЛА…»
Румынское военное духовенство на советско-германском фронте (1941—1945 гг.)
«Как только где-нибудь вместо слова “здравствуй” произнесут “хайль” в чей-то персональный адрес — знайте, там нас ждут. Оттуда мы начнём своё великое возрождение». Эти слова из кинофильма Т. Лиозновой «Семнадцать мгновений весны», сказанные актёром Л. Броневым в роли шефа гестапо Г. Мюллера (равно как и его предшествующий монолог о возможности и необходимости создания из действий нацистов легенд для подрастающего поколения) находят своих последователей в современном мире. И вновь, как и 80 лет назад, на пути реализации этих планов форпостом стоит Россия.
Одним из отрезвляющих и действенных противоядий от распространения и «героизации» нацистской заразы стал Федеральный проект «Без срока давности», в рамках которого собираются, изучаются и публикуются документы о зверствах немецко-фашистских оккупантов в СССР в годы Великой Отечественной войны. В регионах России вынесены уже двенадцать судебных решений, признающих геноцидом преступления нацистов и их союзников — итальянцев, венгров, румын против мирного советского населения1.
Оккупанты грабили, мучили, убивали женщин, стариков и детей не только под влиянием бесчеловечной теории «расовой гигиены» и желания освободить для себя жизненное пространство. Они привлекли для оправдания своей жестокости даже христианское вероучение и сакральную символику.
В книге «Майн кампф» («Моя борьба»)2 А. Гитлер отмечал «великое психологическое значение» символов и их способность оказывать серьёзное влияние на человека. Он сам пришёл к власти и внедрил идеологию Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП; на Нюрнбергском процессе руководящий состав партии признан преступным, а идеология НСДАП — одной из главных причин геноцида Второй мировой войны) в народные массы во многом благодаря умелому управлению и манипулированию эмоциями толпы. Одним из символов партии фюрера стала свастика — изображение креста с загнутыми концами. В трактовке рейхсканцлера Германии этот символ приобрёл зловещий смысл как знак борьбы арийцев с представителями других народов. Загнутые «когти» креста словно нацелились на цыган, евреев, славян и других, с точки зрения германских нацистов, «недочеловеков».
При этом А. Гитлер формально являлся католиком. Он всегда платил церковные налоги и никогда официально не отрекался от христианской веры. Историк Э. Хельмрайх характеризует фюрера как «безразличного к практике церкви, но осознающего силу и влияние религии»3. Исследователь А. Левис считает, что фюрер рассматривал религию как инструмент, «предназначенный для охвата широких масс», и как феномен, ценность которого диктовалась отсутствием лучшей альтернативы4. Кроме того, рейхсканцлер Германии был уверен, что у церкви нет будущего, и религия как явление изживёт себя в течение одного—двух столетий5.
Немецкие военнослужащие, готовясь к вторжению на территорию Советского Союза, по мысли их идейных лидеров и политических вождей, должны были верить в то, что делают правое и святое дело. Каждая дивизия вермахта по штату имела двух священников (капелланов) — католического и лютеранского вероисповедания. Должность капеллана в немецкой армии была престижной, и получить её было весьма непросто6. Присяга солдата вермахта гласила: «Я приношу перед Богом эту священную присягу в том, что я буду беспрекословно повиноваться верховному главнокомандующему вермахта, вождю немецкого государства и народа Адольфу Гитлеру и буду готов как храбрый солдат в любое время положить свою жизнь за принесённую мною присягу»7. А на пряжке ремней солдат вермахта была выгравирована надпись — «Gott mit uns», что в переводе на русский язык означает «С нами Бог». Этот девиз вёл и воодушевлял их, убеждая, что Бог поддерживает и благословляет на ратные подвиги по захвату территорий чужих государств.
Так в Третьем рейхе возникает казалось бы невозможный с позиции логики и здравого смысла союз двух крестов: нацистско-фашистской свастики и святого символа распятия Иисуса Христа, проповедовавшего вселенскую любовь и всепрощение.
В данной статье автор ставит своей задачей рассмотреть один из аспектов данного союза — а именно содружество румынского православного христианства с национал-социалистической идеологией фашизма, что представляется не только малоизученной в отечественной историографии, но и весьма важной темой, т.к. Румыния отправила из всех сателлитов фашистской Германии на Восточный фронт самый многочисленный контингент войск. Источниковой базой исследования стали отрывки из дневников и материалы допросов румынских военнослужащих, хранящиеся в фондах Центрального архива Министерства обороны РФ.
Разрабатывая операцию «Барбаросса», Гитлер особую роль отводил румынам. Румыния была выгодна фашистскому диктатору, так как имела запасы нефти (а значит, могла обеспечить горючим армии вермахта) и являлась удобным плацдармом для нападения на Советский Союз. Кроме того, кондукэтор Румынии Й. Антонеску поддерживал захватнические устремления фюрера и для помощи в их реализации обещал выделить 3-ю и 4-ю румынские армии. Эти армии были сформированы преимущественно из крестьян — самого многочисленного сословия в Румынии. Большинство из них были неграмотны или малограмотны, патриархальны, консервативны и набожны.
По румынской Конституции 1923 года национальной церковью страны считалась Румынская православная церковь. Она провозгласила свою автокефалию в 1865 году. В 1885 году автокефалия Румынской православной церкви была признана Константинопольским патриархатом.
Над повышением боеспособности румынских войск с конца 1930-х годов работали немецкие инструкторы, над укреплением их боевого духа — фашистские пропагандисты и психологи. В неформальной обстановке, не прикрываясь идеологическими штампами, Гитлер не скрывал, что румынское простонародье для него лишь «никчёмный скот»8. Министр пропаганды фашистской Германии Й. Геббельс считал, что «крестьянин… напоминает человека, сидящего много лет в глухом каземате. После бесконечной темноты его легко убедить в том, что керосиновая лампа — это солнце…»9.
В средствах массовой информации Румынии накануне и в первые месяцы натиска на Восток набирала обороты «магия внушения» — психологическая милитаристская пропаганда. Румынских крестьян в армейских папахах воодушевляли на ратные подвиги в войне с СССР в агитационном живом общении, по радио и в печати, убеждая, что они выполняют историческую миссию «освобождения своих братьев» в Бессарабии и Северной Буковине. Воинственные настроения поддерживались обещаниями правительства наделить всех отличившихся на фронте земельными наделами на захваченной территории и мифом о непобедимости вермахта. Многие румынские офицеры и солдаты уверовали в «могущество германской армии», были убеждены, что «война будет недолгой и победоносной»10.
Отдельной темой шли рассказы о злодеяниях большевиков, которые должны были укрепить в умах румынских военнослужащих (равно как и немецких) мысли о справедливой и «святой» войне с коммунистами-безбожниками. Ярким рупором подобной пропаганды являлась румынская газета «Солдат», считавшаяся разъяснительным и информационным листком для военных. В номере этой газеты от 19 августа 1941 года о большевиках писалось, например: они «разрушают человеческие жизни, затемняют христианские умы, дичают и уничтожают всё с чертовским рвением, которое является самой жестокой страстью жидовского духа, господствующего в советской стране. И поэтому мы на стороне великих наших союзников несём туда не только крестовое знамя освобождения от рабства, но и истинное понятие жизни, являющейся упорядоченным трудом и созидательницей добра для всех»11.
Подобная изо дня в день повторявшаяся пропаганда влияла на умы и настроения солдат и офицеров румынской армии. Подтверждение этому находим в дневниках румынских военнослужащих, оказавшихся в качестве трофейных документов в фондах Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ). Так, в дневнике Зуграву Георге, сержанта 39-го пехотного полка 14-й румынской пехотной дивизии, за 12 июля 1941 года встречаем запись: «Двигаемся в направлении к Драганешты (село в Сынжерейском районе Молдавии. — Прим. авт.). Солдаты встретили группу жидов и жидовок. Вывели их из дому и стали избивать лопатами, прикладами и всем, чем попало. Пошли в церковь. Слушали колокольный звон… Солдаты целовали кресты. Хор поёт: “Господи, помилуй нас”»12.
Командир 2-го взвода разведроты 89-го румынского пехотного полка старший лейтенант Греку И. Герасим в своём дневнике 22 июля 1941 года писал: «Сегодня месяц, как началась война… Война румынско-немецкой армии против России — есть война креста против дьявола… Никогда я не имел понятия, что значит жизнь человека во время войны. Никто тебя не спасёт, кроме как вера в Бога»13.
Командир взвода 13-го пулемётного батальона лейтенант К. Марин, ведя свой дневник, 30 июля 1941 года отмечал: «Это гигантская борьба, это священная война между двумя мирами. Мир устройства и мир истребления. Кто победит? Это вопрос. Во всяком случае, наше дело правое»14. В его же дневнике встречаем записи, демонстрирующие реализацию этого «правого» дела: 16 июля 1941 года — «в 16.05 я расстрелял жида-предателя»15; 19 июля — «я расстрелял двух коммунистов»; 24 июля — ездим по селам «для грабежа, берём куриц, уток, расстреливаем и граждан»16.
Дневник лейтенанта И. Константинеску, командира 12-й роты 7-го пехотного полка 13-й румынской пехотной дивизии, содержит запись от 8 сентября 1941 года, когда его часть была под Одессой: «Помоги, Божья Матерь, победить и быстрее вернуться домой… Надеюсь, что Бог мне и всем воюющим за него и крест поможет… Если бы я остался живым в этой войне! Раньше я ходил в церковь, а после церкви вместе с детьми на базар. А сейчас это невозможно из-за дьявольской войны»17. 10 сентября 1941 года лейтенант Константинеску писал: «Надоело смотреть на Одессу, Одессу коммунистов и евреев… Мне нравится бродить в разведке как охотнику, ожидая встречи с русскими, держа палец на спусковом крючке»18.
Под влияние милитаристской пропаганды попало и мирное население Румынии. В ЦАМО РФ сохранилось письмо Марчелы Костики, которое она отправила своему мужу ефрейтору Думитриу Костики в сентябре 1941 года, не зная, что его уже нет в живых. Письмо наглядно демонстрирует чувства и отношение простых румын к начавшейся войне на востоке.
«Дорогой мой! Сегодня исполняется год и три месяца с тех пор, как мы поженились, и десять недель, как ты уехал из дома, и я ничего о тебе не знаю. Бесчисленное количество раз я просила, чтобы ты писал мне хоть по нескольку слов, но всё же до сегодняшнего дня известий о тебе нет. День и ночь мои глаза не высыхают от слез. Длинные и горячие молитвы я читаю перед Господом Богом, чтобы он тебе покровительствовал, чтобы вы вернулись с победой и здоровыми домой…
Милый мой, убивай как можно больше большевиков. Много зла они нам причинили. Будь я мужчиной, я бы знала, что с ними делать. Я бы заживо с них кожу сдирала.
Я горжусь тобой. Будь достоин той миссии, которая возложена на тебя. Бог нас защитит всех. Молись ему, и все твои желания исполнятся.
С Богом вперёд!…
Твоя Марчела»19.
Ни румынские военнослужащие, ни мирные граждане, как свидетельствуют документы, на начальном этапе войны не задумывались над тем, что нацистская идеология шла вразрез и являлась полной противоположностью христианского вероучения. А нацисты без всякого стеснения пытались использовать церковь как одно из средств для достижения собственных целей. Хотя сам Й. Геббельс к идее «борьбы за веру» с коммунистами относился довольно скептически. Он размышлял на этот счёт по-фашистски своеобразно: «В Европе распространяется нечто вроде атмосферы крестового похода. Мы сможем хорошо это использовать. Но — не слишком напирая на лозунг: “За христианство”. Это было бы всё-таки чересчур лицемерно… Это бесхребетное учение самым худшим образом может повлиять на наших солдат»20.
В румынских войсках, так же как и в немецких, существовал штат священников с чёткой иерархией и распределением полномочий. Подробно о его составе и работе в мирное и военное время показал на допросе 3 января 1943 года в Красногорском лагере военнопленный «духовный воспитатель 6-й пехотной дивизии» майор Георгиу Теодор. О себе и своей биографии он рассказал следующее: «Родился в 1891 г. в Бельцытешти (район Нямц). В 1913 г. окончил лицей. С 1913 по 1920 гг. учился в университете в Бухаресте. С 1920 по 1922 гг. готовился к защите диссертации на получение звания профессора. С 1922 по 1924 гг. жил на родине. С 1924 по 1935 гг. преподавал в школах г. Пятру-Нямц (по вопросам религии, теологии и истории). С 1935 по 1942 гг. капитан, духовный воспитатель гарнизона в Фокшаны. С августа 1942 г. духовный воспитатель 6-й пехотной дивизии».
Георгиу Теодор в основных чертах рассказал о своей работе в качестве «духовного воспитателя» в гарнизоне и в дивизии. В связи с отъездом на фронт его место в Фокшанах занял другой священник. Во время допроса, как было отмечено, «пленный старался называть себя не священником, а воспитателем. Показания давал охотно, но вёл себя робко»21.
Пленнику было предложено дать схему иерархического подчинения духовенства в румынской армии и написать краткий доклад о работе духовного воспитателя в дивизии. В показаниях военнопленного содержалась следующая информация.
В 1924 году в Румынии был издан закон о военном духовенстве, согласно которому в каждом гарнизоне учреждалась должность священника — духовного наставника для всех воинских частей, входивших в данный гарнизон. Гарнизонный священник имел воинское звание майор или полковник. Над гарнизонным священником стоял священник армейского корпуса, также приравненный к чину майора или полковника. Главой и инспектором военного духовенства являлся епископ армии, резиденция которого располагалась в г. Алба-Юлия.
Румынское военное духовенство набиралось из приходских священников и имевших университетское образование преподавателей Закона Божиего. Деятельность военного духовенства в мирное время регламентировалась особым уставом, содержавшим следующие основные положения:
1. Священник оказывает моральную поддержку в духе христианской веры больным солдатам, находящимся на излечении в военных лазаретах и госпиталях гарнизона. Он заботится о погребении умерших в госпитале солдат.
2. Священник каждую неделю посещает военную тюрьму, где читает проповеди религиозно-воспитательного характера.
3. В каждый церковный праздник священник служит обедню в одном из полков (по разу в месяц в каждом полку), на которой читает отрывок из Библии, поёт с хором «Отче наш» и произносит проповедь на религиозно-нравственную или патриотическую тему, но обязательно с религиозной точки зрения. Проповеди на политические темы запрещаются. Солдаты остальных полков, в которые на этот праздник священник не приехал, должны собираться группами в 40—60 человек и идти в гражданские церкви, чтобы послушать религиозную службу там.
4. В дни национальных праздников в казармах для солдат служится литургия, а офицеры идут в кафедральную церковь.
5. В Рождество и на Пасху все солдаты исповедуются и причащаются духовным наставником гарнизона.
6. Священник заботится о содержании в порядке военного кладбища («Кладбища героев»).
7. Священник принимает у солдат присягу22.
В своих показаниях Георгиу Теодор отмечал, что в конце каждого месяца духовный наставник гарнизона должен был составлять отчёт о своей деятельности и отправлять его епископу армии. Программу своей работы в военных подразделениях каждый священник составлял сам, не получая на этот счёт никаких специальных директив от командования гарнизона. Основой содержания проповедей военного духовенства в Румынии служило Евангелие, а также тематика, направленная на поддержание высокого морального состояния солдат и борьбу с такими явлениями, как воровство, ложь, дезертирство, ругань и т.п. Священник учил солдат молитвам, воспитывал в них веру в Бога и внушал уважение к солдатской присяге. По достижении 60-летнего возраста военный священник переводился на пенсию.
В течение года епископ румынской армии совершал ряд инспекторских поездок в гарнизоны, проверяя на месте, как выполняют свои обязанности духовные наставники подразделений23.
В военное время румынское военное духовенство подлежало обязательной мобилизации и получало назначения в пехотные полки, артиллерийские части, в военные лазареты и госпитали. Призывались на армейскую службу также и гражданские священники — городские и деревенские, т.к. военных священников на все должности не хватало.
Круг обязанностей румынского военного духовенства во время войны сводился к следующему:
1. По праздникам полковые священники служат обедни, если позволяет стратегическая обстановка на фронте и есть разрешение командования. Священники причащают умирающих, заботятся о христианском погребении убитых (в чём им помогают солдаты), извещают о смерти семьи погибших и т.п.
2. Священники военных лазаретов и госпиталей успокаивают и облегчают страдания раненых, молятся об их выздоровлении. Совершают литургии, причащают умирающих, служат панихиды по умершим, заботятся о могилах погибших солдат. Отдельной обязанностью этих священников являются помощь раненым писать и посылать письма родным.
3. Священники армейских корпусов занимаются преимущественно канцелярской работой, так как они получают отчёты о деятельности полковых и других священников и рассылают им общие директивы и указания.
Местопребыванием румынского полкового священника в полевых условиях являлся командный пункт. Никаких проповедей и массовых собраний для солдат и офицеров устраивать не предполагалось, т.к. собираться всем в одном месте представлялось опасным24.
В некоторых гарнизонах наряду со священником румынской православной церкви мог служить и католический, и греческого вероисповедания. Был даже турецкий духовник, работавший с солдатами «турецкой национальности».
Военнопленный священник Георгиу Теодор считал, что необходимость иметь в румынской армии «духовных наставников» была вызвана прежде всего задачей воспитания в духе христианской морали молодых солдат25.
О соотношении воспитательно-патриотической работы офицеров и священников в румынских войсках на советско-германском фронте дал показания на допросе 31 января 1943 года начальник штаба 20-й румынской пехотной дивизии майор Белцатеску Димитрий, захваченный в плен в Сталинградском котле. Он рассказал, что румынские офицеры постоянно занимаются идеологической обработкой солдат на фронте, проводя беседы о патриотизме и воинской чести. Отдельно ими прорабатывается тема угрозы большевиков мировой цивилизации. Основные, наиболее часто используемые тезисы: большевики не имеют семей, выступают против частной собственности, а главное — являются врагами христианства. На солдат должны были воздействовать также регулярные религиозные службы, во время которых полковые священники «часто крестили перед строем советских детей оккупированных советских районов», тем самым кардинально решая проблему безбожия и демонстрируя солдатам, что она действительно есть26.
Подобные идеологические методы воздействия на воевавших на Восточном фронте румынских солдат на начальном этапе войны были весьма эффективны. Но по мере продвижения в глубь советской территории у румынских военных возникали сомнения в их правдивости и достоверности.
На допросе военнопленный капрал Сима Щербан, служивший в 7-й роте 26-го полка 2-й румынской пехотной дивизии, 31 октября 1942 года задаётся вопросом: «Мы никак не можем понять, почему у вас в России все церкви закрыты и изгнаны попы? Ведь я встречал много жителей верующих»27.
Начальник штаба 6-й румынской пехотной дивизии полковник Станеску Крист Кристович 25 ноября 1942 года показал на допросе: «Информация о России у нас была очень скудная и ограниченная. Главным источником информации были румынские газеты. Мы все представляли себе, что в России существует авторитарный режим, опирающийся на террор. Свободы личности не существует, и высказывание личных мнений запрещено. Индивидуальные особенности человека стерты, и личность полностью подчинена коллективу. Все люди низведены на один уровень, причём на уровень бедного, простого и необразованного человека… В России человека нет, есть робот, раб, принадлежащий государству… Другой информации о России у нас не было. И румыны верили ей… В России я увидел много интересного, и мои старые представления несколько изменились… Русские очень горды. Даже когда они сильно нуждаются и голодают, они не опустятся до того, чтобы выпрашивать что-либо. Женщины часто религиозны. Они очень интересовались исполнением религиозных обрядов в наших частях… Для меня всё это оказалось большим сюрпризом. Тот факт, что 60—70 тысяч румын побывают сейчас в России, убедятся своими глазами в её достижениях и поймут, что немецкая и румынская официальная пропаганда была слишком тенденциозной, будет иметь большое значение»28.
Так союз двух крестов (гитлеровской свастики и православного румынского), основанный на лжи, умышленных искажениях и жажде наживы, осенью 1942 года даёт серьёзную трещину. Боевой дух румынских солдат, теряющих веру в «святость» войны на востоке и непобедимость немецко-фашистских союзников, падает.
В дневнике неизвестного румынского военного есть запись, датированная 10 сентября 1942 года: «Сегодня служили религиозную службу… Несколько русских самолётов бомбили около нас. Свист бомб… Среди солдат большая паника. Мы молились Богу, чтобы он помог нам убивать людей и чтобы защитил нас»29. Далее в дневнике отмечается, насколько все в душе были счастливы тому, что остались живы, даже понимая, что, скорее всего, это ненадолго. Так, расхожими «шутками» среди румынских солдат в то время, согласно записям автора дневника, стали философско-упаднические рассуждения следующего содержания: «Почему ты съел не только сегодняшний, но и завтрашний паёк? — Просто не хочу, чтобы его съел вместо меня завтра кто-то другой…» Или «Если тебя убьют, кому сапоги останутся? — Никому. Пусть похоронят меня в них. — Эге, так ведь сделать не разрешат…». Или «Какую награду реальней всего получить здесь? — Деревянный крест с каской»30.
Подобные настроения в среде румынских военных носили далеко не единичный характер. После поражения под Сталинградом пленные румынские солдаты и офицеры стали массово изъявлять желание организовать добровольческую дивизию и воевать на стороне советских войск против бывших союзников31. Такая дивизия была сформирована, личный состав подготовлен и обучен32. Перед отправкой на фронт солдаты и офицеры дивизии приняли присягу. Она принималась не на верность королю, а на верность трудовому народу Румынии. «Клянусь моему народу, порабощённому Германией, — гласила присяга, — воевать за его свободу и прогресс… клянусь воевать за крепкую дружбу между Румынией и Советским Союзом, который дал мне возможность с оружием в руках воевать против общего врага — гитлеровской Германии; клянусь сохранять священное братство по оружию с Красной Армией»33.
31 марта 1944 года 1-я румынская добровольческая пехотная дивизия имени Тудора Владимиреску влилась в состав 2-го Украинского фронта. Боевое крещение воины дивизии получили в ходе Ясско-Кишинёвской операции (20—29 августа 1944 г.)34. Они с честью выдержали трудное испытание в сражении против мощной группировки фашистских войск, пытавшейся прорваться из окружения на запад. Дивизия понесла потери, но выполнила поставленные задачи. 31 августа 1944 года её воины вместе с советскими солдатами и офицерами победителями вошли в Бухарест. Далее дивизия участвовала в освобождении Венгрии и Чехословакии.
В ЦАМО РФ хранятся несколько томов наградных листов на военнослужащих 1-й румынской добровольческой пехотной дивизии35. Среди них есть наградной лист на капитана Винтила Константина Георгиевича (1911 г.р.), чья военная должность значилась как «священник, преподаватель православной веры в 1-м пехотном полку». Его наградили медалью «За боевые заслуги». На фронте и в тылу он отличался отвагой и верностью воинскому долгу. Священник «имел большое сочувствие и специальный уход для всех раненых бойцов и офицеров дивизии», усердно заботился о надлежащем захоронении «со словом и честью» всех героев, павших в боях36. Таким образом, формируя штат добровольческой пехотной дивизии, советское командование сочло допустимым оставить привычные румынским военнослужащим должности священников в подразделениях. При дивизии несли службу четыре православных священника «из числа военнопленных, окончивших духовные семинарии в Румынии и рукоположенные в Москве Московским митрополитом»37.
Румынский православный крест вошёл в союз с красной звездой. Румынские военные увидели и осознали, что советские военнослужащие и мирные граждане, несмотря на светское атеистическое воспитание, не утратили связи с историческими православными традициями. Героизм и мужество, жертвенность ради спасения ближних, готовность пойти на мученичество во имя Отечества и в то же время сочувствие к поверженному врагу — эти истинно христианские добродетели продемонстрировали наши предки не только румынам, но и всему миру в самом кровавом в истории человечества военном конфликте.
Ранее — в Первой мировой войне, равно как и в предшествующие эпохи, в российской армии тоже были священники. Являясь духовными наставниками воинов, в критической ситуации они могли с крестом в руках возглавить солдат для их спасения и победы над врагом. Генерал А.А. Брусилов, вспоминая свой знаменитый прорыв, писал: «В жутких контратаках среди солдатских гимнастёрок мелькали чёрные фигуры — полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением… Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой»38. За героизм, проявленный в годы Первой мировой войны, около 2500 российских военных священников получили государственные награды39. Следует отметить, что традиции своих героических предшественников повторяют и сейчас священники, каждодневно рискующие собой, работая в зоне специальной военной операции по благословению синодального отдела Московской патриархии по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными органами. Воины «духовного спецназа» оказывают солдатам молитвенную помощь и поддержку, что так необходимо в боевых условиях.
Видимо, исторически закономерным был тот факт, что в годы Великой Отечественной войны, несмотря на общий атеистический курс государства, возрождалось патриаршество, останавливались гонения на церковь. Многие военные, как рядовые, так и офицеры, искали, как и раньше предки, силы и спасение в вере.
Участник Великой Отечественной войны протоиерей Борис Васильев писал: «Немцы шли в бой — у них у всех было написано по-немецки “С нами Бог”. Немцы давили танками женщин, стариков, детей… мы шли со знаменем — там была красная звезда. Но была ещё иконка в кармане и крест…»40.
Таким образом, союз румынского креста и фашистской свастики оказался недолговечным. Этому во многом способствовали воля к победе, мужество и высокая духовность советских воинов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Без срока давности. Судебные процессы // URL: https://безсрокадавности.рф/deyatelnost/sudebnye-proczessy; Кикнадзе В.Г. Без срока давности: преступления нацистской Германии, её союзников и пособников против Гражданского населения и военнопленных на оккупированной территории СССР // Вопросы истории. 2020. № 5. С. 16—41.
2 Запрещена к распространению на территории РФ, включена в «Федеральный список экстремистских материалов» (п. 604).
3 Helmreich E.C. The German Churches Under Hitler: Background, Struggle, and Epilogue.Detroit: Wayne State University Press, 1979. Р. 123.
4 Levis A. Sheep among wolves or part of the pack? Men of God in Hitler‘s Armies // URL: https://marcuse.faculty.history.ucsb.edu/classes/133p/133p04papers/ALewisChaplains046.htm; Кикнадзе В.Г., Илиевский Н.В. Что такое фашизм, нацизм и неонацизм? Генезис фашизма, механизмы его влияния на массы, взаимосвязь с нацизмом и тоталитаризмом: теория, история и современность // Наука. Общество. Оборона. 2023. № 1.
5 Helmreich E.C. Op. cit. Р. 309.
6 Bergen D. Twisted Cross: The German Christian Movement in the Third Reich. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1996. Р. 47.
7 Тексты военной присяги ряда иностранных государств // URL: https://topwar.ru/2687-teksty-voennoj-prisyagi-ryada-inostranyx-gosudarstv.html.
8 Тревор-Ропер Х. Застольные беседы Гитлера. 1941—1944 гг. / Пер. с англ. А.С. Цыпленкова. М., 2004. С. 324.
9 Рисс К. Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939—1945 / Пер. с англ. П.В. Рубцова. М., 2006. С. 6.
10 Левит И.Э. Вступление Румынии в войну против Советского Союза // Крестовый поход на Россию: сборник статей. М., 2005. С. 197, 198.
11 Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ). Ф. 32. Оп. 11306. Д. 27. Л. 234—235.
12 Там же. Ф. 288. Оп. 9899. Д. 14. Л. 295—296.
13 Там же Л. 331, 334.
14 Там же. Л. 304.
15 Там же. Л. 306.
16 Там же. Л. 305.
17 Там же. Л. 315.
18 Там же. Л. 314—315.
19 Там же. Л. 265.
20 Цит. по: Мединский В.Р. Война. Мифы СССР. 1939—1945. М., 2011. С. 357.
21 ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 1. Д. 1003. Л. 56.
22 Там же. Л. 57—58.
23 Там же. Л. 59.
24 Там же. Л. 60—61.
25 Там же. Л. 62.
26 Там же. Ф. 32. Оп. 11306. Д. 226. Л. 76.
27 Там же. Д. 194. Л. 628.
28 Там же. Д. 380. Л. 135 об.
29 Там же. Д. 226. Л. 38.
30 Там же. Л. 38—39.
31 Лебедев Н.И. Крах фашизма в Румынии. М., 1976. С. 394.
32 Малютина Т.П. Авантюра маршала Антонеску: румыны в войне против СССР. 1941—1944 гг. Воронеж, 2022. С. 318—320.
33 История Румынии. М., 1950. С. 542, 543.
34 Maliutina T.P. Aventura lui Ion Antonescu: romanii in improtriva URSS 1941—1944. Bucuresti, 2021. Р. 290, 291.
35 См., напр.: ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 4540; Оп. 686046. Д. 183; Оп. 686196. Д. 329.
36 Там же. Оп. 690306. Д. 503. Л. 228.
37 Там же. Ф. 240. Оп. 2839. Д. 39. Л. 41.
38 Цит. по: Филиппов В. «Поднявши крест над головой…» // URL: https://pravoslavie.ru/71412.html.
39 Грановский Г. Военные священники в боевых порядках // URL: https://topwar.ru/72703-voennye-svyaschenniki-v-boevyh-poryadkah.html.
40 Первушин А.И. Оккультный Сталин. Расцвет красных магов. М., 2014. С. 218.