Из истории военно-политических отношений
БАСЕНКО Юлия Витальевна — первый секретарь Историко-документального департамента МИД России
(Москва. E-mail: yulia.basenko@mail.ru).
Россия и Мальтийский орден в 1697—1817 гг.
Описания взаимоотношений России с католическим духовно-рыцарским Орденом Св. Иоанна Иерусалимского, который стал называться также Мальтийским после того, как в 1530 году получил от императора Карла V во владение остров Мальта, даже в научной литературе овеяны мистической дымкой и часто изобилуют неточностями. Это объяснимо легендами, связанными с рыцарями, и сложной личностью «романтического императора» Павла I, при котором отношения нашей страны и ордена достигли наивысшего расцвета. Анализ архивных документов, прежде всего материалов Архива внешней политики Российской империи, позволяет определить основные вехи двусторонних связей и наиболее значимых их участников.
Первым российским путешественником, побывавшим на Мальте и встречавшимся с великим магистром (гроссмейстером) Мальтийского ордена в июле 1697 года, был стольник П.А. Толстой. Однако начало отношений России и ордена традиционно связывают с посещением острова боярином Б.П. Шереметевым, во время которого состоялся первый обмен грамотами. На аудиенции 14 мая 1698 года Шереметев вручил великому магистру Р. Переллосу грамоту Петра I. В ней сообщалось о заключении союза «с цесарем и венецианами противу турок». В ответной грамоте от 18 мая* великий магистр поздравил русского царя со славными победами и выразил готовность мальтийских рыцарей вместе с российскими войсками «везде поражать врагов имени Христова»1. Боярину Шереметеву был пожалован золотой освящённый мальтийский крест с бриллиантами и выдана грамота, подтверждавшая право ношения этой награды.
В 1720 году Пётр I получил грамоту великого магистра Зондадари, 22 июня сообщавшего о своём избрании на этот пост. Он писал, что мальтийские рыцари, «усмотря обеих сторон наших пользу», готовы к услугам Петра, и выражал надежду, что Россия не оставит их в «протекции и благоволении»2. В ответной грамоте от 5 ноября 1721 года российский монарх отметил, что «благонамеренными своими… услугами» рыцари обязали его к «совершенной всегда склонности, доброжелательству и протекции». Пётр I высказал также намерение продолжать переписку3.
Отношения между Россией и Мальтийским орденом ограничивались поддержанием «доброй корреспонденции» вплоть до восшествия на престол Екатерины II. Исключение составляет, пожалуй, визит в Петербург в 1748 году посланника ордена в Варшаве, одного из самых блестящих его дипломатов, энциклопедически образованного выходца из Вероны бальи** М. Саграмозо, связанный, как предполагают некоторые исследователи, с интересами ордена в Польше. Он был благосклонно встречен в российской столице, принят императрицей Елизаветой Петровной. В её указе от 30 июня 1748 года говорилось о выдаче денег капитану Полянскому, сопровождавшему кавалера Мальтийского ордена, для осмотра «куриозных мест» Петербурга4. В декабре того же года великий магистр Э. Пинто поблагодарил Елизавету Петровну за приём, оказанный его представителю.
В 60-е годы XVIII века Екатерина II направила морских офицеров на Мальту для прохождения практики в навигации. На кораблях ордена хорошо зарекомендовали себя российские офицеры Селифонтов, Скуратов, Мосолов, Коковцев. Прекрасные характеристики им дал великий магистр Э. Пинто в письме императрице от 11 апреля 1769 года5. Екатерина II поблагодарила за внимание к её подданным.
Важные события в русско-мальтийских отношениях произошли во время Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. — стороны назначили официальных представителей. В январе 1770 года на Мальту в качестве российского поверенного в делах прибыл маркиз Кавалькабо. В инструкции ему первоприсутствующий в Коллегии иностранных дел граф Н.И. Панин 19 июля 1769 года чётко сформулировал задачи императорского представителя. Поверенный в делах должен был вручить гроссмейстеру два письма Екатерины II и стараться склонить его к вооружённому содействию России против Турции. Панин отметил, что орден на Мальте в Средиземном море доступен для нападений турок и, кроме того, «в обетах своих объявил вечную войну неверным», поэтому заинтересован и обязан использовать любую возможность для нанесения им вреда. Кавалькабо предписывалось поддерживать эти намерения ордена и «извлечь наибольшую выгоду для поддержки действий эскадры Её Императорского Величества»6.
В ходе аудиенции российский поверенный в делах передал Пинто письма императрицы от 18 июля 1769 года. В первом из них Екатерина II благодарила великого магистра за «дружеский и ласковый приём», оказанный на Мальте российским морским офицерам. Второе письмо несло основную политическую нагрузку. «Настоящее моё дело с вечным неприятелем святого креста необходимо долженствовало с самого своего начатия привлечь на себя внимание и участие всего христианства… Полагаюсь я, — писала императрица, — наипаче на расположение Вашего Ордена, который установлен ради защищения веры и клятвою обязан вечную весть войну с неприятелями оной. Почему с доверенностью сообщая Вашему превосходительству об отправлении одной из моих эскадр в Ваши моря для нанесения вреда и возможных убытков к неприятелю христианского имени… ожидаю я… что Вы позволите всем и некоторым кораблям моим свободно входить в Ваши порты и запасаться за наличные деньги всем нужным»7.
Просьбу российской императрицы рассмотрела специальная комиссия орденского капитула и высказалась против содействия России в ведении боевых действий. «Если бы нам можно было следовать одному влечению сердца, — говорилось в докладе комиссии великому магистру, — то мы естественным движением души, без рассуждения, с радостью воспользовались бы случаем, который кажется нам вполне сообразным с нашим статусом, но нас удерживает то, что державы решили сохранить строгий нейтралитет, что мы видим из их распоряжений ко всем портам и, в частности, портам Сицилии, которой мы обязаны оказывать особое внимание, а ещё более в положительных наставлениях, сделанных Вашему преимуществу, держаться той же политики»8.
Великий магистр Пинто в ответной грамоте Екатерине II, подписанной 31 января 1770 года, отказал в неограниченном допуске российской эскадры в мальтийские порты. Был разрешён одновременный заход в них для ремонта и закупки продовольствия только четырём российским военным судам. Это решение великий магистр мотивировал необходимостью согласовывать свои действия с политикой покровительствовавших ордену держав, согласившихся на присутствие в портах лишь четырёх российских судов. Кроме того, Пинто ссылался на ограниченные продовольственные запасы острова9.
В целом миссия Кавалькабо не увенчалась успехом, но его деятельность на Мальте оказалась полезной российскому флоту. Сначала на Мальте был принят для ремонта российский корабль «Ростислав», затем летом 1772 года — получивший значительные повреждения корабль «Саратов». Его осмотрел посетивший Мальту инкогнито в августе 1772 года командующий российской эскадрой А.Г. Орлов. 10 декабря 1775 года Н.И. Панин направил маркизу Кавалькабо письмо, в котором сообщал о решении Екатерины II отозвать его в связи с окончанием Русско-турецкой войны и прекращением миссии по оказанию помощи российской эскадре в Средиземноморье. Российский поверенный в делах покинул Мальту в 1776 году10.
Весной 1773 года в Петербург прибыл посол Мальтийского ордена М. Саграмозо. Орденский совет возложил на него задачу добиться «покровительства» Екатерины II в Острожском деле — чрезвычайно запутанном споре вокруг обширных владений ордена в Польше. Последний Острожский князь Януш завещал в случае угасания его рода учредить на основе созданного им в 1609 году майората командорство Мальтийского ордена. После смерти в конце XVII века последних прямых потомков князя дворянство Краковского воеводства согласно завещанию избрало командором И. Любомирского, но родственники Острожского оспаривали это решение. В результате майорат был разделён на три части. Мальтийский орден был очень заинтересован в признании своих прав на Острожский майорат, приносивший большой доход.
Саграмозо удалось успешно выполнить свою миссию и убедить императрицу поддержать права ордена. Из Петербурга он направился в Варшаву, к российскому посланнику О.М. Стакельбергу, которому было поручено вступить в контакт с представителями Австрии, Пруссии и завершить дело «дружественным и для обеих сторон наименее тягостным образом»11. В результате переговоров в 1774 году было учреждено Великое приорство Польское с шестью командорствами. В 1775 году орден отказался от всех претензий на Острожское княжество.
Представитель ордена сумел завоевать глубокую симпатию Екатерины II, предложившей даже назначить его посланником в Петербурге. Но великий магистр отказался от этого предложения по финансовым соображениям. На докладе об отъезде посла императрица написала: «Обыкновенно сверх денег даётся ещё подарок, а как гр. Саграмозо к тому поведением своим более имеет право, то выберите табакерку с бриллиантами»12. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России. М., 1896. Ч. 2. С. 224.
2 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 66. Оп. 66/2. 1720 г. Д. 1. Л. 1.
3 Там же. Оп. 66/1. 1720 г. Д. 1. Л. 1, 1 об.
4 Там же. Оп. 66/6. Д. 41. Л. 2.
5 Там же. Д. 5. Л. 2, 2 об.
6 Там же. Д. 72. Л. 2—6.
7 Там же. Д. 6. Л. 5—6 об.
8 Там же. Д. 74. Л. 8, 8 об.
9 Там же. Д. 7. Л. 1, 2.
10 Перминов П. Под сенью восьмиконечного креста (Мальтийский орден и его связи с Россией). М., 1991. С. 85, 86.
11 Там же. С. 83.
12 АВПРИ. Ф. 66. Оп. 66/6. Д. 164. Л. 2.
* Даты документов приводятся по подлинникам, составленных в России — по старому стилю.
** Должность бальи по старшинству следовала за великим приором — вторым после великого магистра должностным лицом Мальтийского ордена.