Аннотация. В статье рассматриваются вопросы формирования в русском флоте в конце 60-х — середине 80-х годов XIX века концепции броненосного крейсера фрегатского ранга для действий на морских коммуникациях противника.
Summary. The paper looks at issues of the frigate rank armored cruiser conception taking shape in the late 1860s and mid-1880; these vessels were intended for activity along enemy sea lanes.
ФЕДЕЧКИН Алексей Дмитриевич — капитан 3 ранга запаса, соискатель учёной степени кандидата исторических наук при Санкт-Петербургском государственном морском техническом университете (СПбГМТУ)
«НЕ УВЛЕКАЯСЬ ИДЕАЛЬНЫМИ СОВЕРШЕНСТВАМИ, ПРИДЕРЖИВАЯСЬ БЛАГОРАЗУМНОГО И ПРАКТИЧЕСКОГО ВОЗМОЖНОГО…»
Развитие концепции океанского броненосного крейсера в русском флоте в 60—80-х годах XIX века
Во второй половине 60-х годов XIX века создание современного крейсерского флота являлось для России одной из важнейших государственных задач, актуальность которой в свете внешеполитической конфронтации с Британией определялась геополитическими интересами и потребностями надёжной обороны морских рубежей страны.
В случае возникновения вооружённого конфликта основное предназначение русских крейсеров виделось в нарушении английской морской торговли с целью нанесения неприятелю экономического ущерба, имевшего последствием, по оценкам специалистов, «всеобщий ужас» и «полное разорение» Британии, для которой даже «выиграть войну ценой потери торговли было бы хуже Пирровой победы»1.
Немаловажную роль играло и отвлечение сил противника с основных театров. «Если наши крейсеры будут угрожать морской торговле Англии, — утверждал, например, Е.В. Березин, — правительство последней непременно примет самые энергические меры для устранения зла, т.е. оно непременно вышлет в океаны в десять раз большее число судов, чем и достигнется преследуемая Россиею стратегическая цель…»2.
В мирное же время угроза подобных действий и их возможные последствия рассматривались в качестве фактора сдерживания далеко недружественных устремлений Туманного Альбиона. В контексте данной проблемы боевые единицы крейсерского назначения приобретали для России характер стратегической компоненты в системе морских вооружений и важного инструмента противостояния вероятному противнику.
При подавляющем численном превосходстве британского флота успешное выполнение вышеуказанных задач было возможно лишь за счёт обеспечения более высоких тактико-технических характеристик русских «истребителей торговли». Достижение их качественного преимущества «над всяким неприятельским неброненосным военным судном, не говоря о коммерческих, которые для самозащиты или для военных операций могли бы быть вооружены артиллерией», виделось прежде всего в повышении боевой устойчивости крейсеров путём внедрения на них броневой защиты. Её наличие позволяло не опасаться встречи с большинством неприятельских кораблей, привлекавшихся для защиты коммуникаций, обходясь, таким образом, меньшим количеством боевых единиц3.
Это привело к идее создания специализированных броненосных кораблей крейсерского назначения, на возможность практической реализации которой указывал в том числе опыт строительства первых мореходных броненосцев. Однако конструкция последних в силу неудовлетворительных скоростных и мореходных качеств и высокой стоимости не могла служить достойным образцом при строительстве крейсеров, требуя для их создания кардинально иного подхода.
Действенный способ сохранить необходимые океанскому крейсеру автономность, огневую мощь и быстроходность, обеспечив одновременно боевую устойчивость, виделся во внедрении облегчённого бронирования относительно небольшой толщины.
Впервые попытку практической реализации этой идеи предпринял в феврале 1868 года капитан 2 ранга Н.В. Копытов. Считая необходимым сократить вес защиты, он в своём проекте предлагал отказаться от прикрытия артиллерии, характерного для классических броненосцев, и ограничиться относительно тонким и узким 178-мм поясом по ватерлинии. Защищая лишь жизненно важные части корпуса, такая схема позволяла противостоять орудиям неброненосных кораблей и вооружённых коммерческих пароходов противника, встречи с которыми считались наиболее вероятными. Одновременно подобный шаг давал возможность увеличить мощность машин, запасы топлива и калибр артиллерии. «Поместивши на эти суда самые сильные машины, чтобы они могли иметь преимущество в ходе перед всяким неприятелем, я бы думал, что остальная броня для прикрытия орудий и прислуги не была бы для них крайней необходимостью… Взамен же брони употребить наисильнейшую артиллерию, и тогда артиллерийский бой с неприятелем для подобного судна должен быть успешен. Суда эти не могут на местах своего назначения встретить неприятеля во множественном числе, и сверх этого 95 из 100 из них будут деревянные…», — утверждал Н.В. Копытов4.
Но предложенная им установка многочисленных 229-мм орудий и большой вес главных механизмов, обеспечивавших расчётную скорость в 17,7 узла, привели к росту водоизмещения до 7700 т и, как следствие, существенному удорожанию постройки корабля. Данное обстоятельство явно не соответствовало крайне тяжёлому экономическому положению России, вынуждавшему в то время категорически «отказаться не только от всякого излишества, но даже от многого полезного и необходимого»5.
В итоге предложенный вариант не получил одобрения представителей Морского министерства, не без оснований полагавших, что «для нанесения, в случае войны с какой-либо из морских держав, вреда неприятельской торговле предпочтительнее и выгоднее иметь суда меньших размеров…»6. Тем не менее проект доказывал перспективность и принципиальную осуществимость создания океанских броненосных крейсеров в техническом отношении, вследствие чего идея защиты их корпусов лишь узким поясом по ватерлинии с одновременным упразднением бронирования артиллерии быстро обретала новых сторонников.
Так, например, постройку для крейсерской службы кораблей с «частной (т.е. неполной. — Прим. авт.) бронёй» считал желательной авторитетный отечественный специалист того времени полковник М.М. Окунев. «Величина… судна определяется его назначением, которое от крейсера не требует ни громадной боевой силы, ни большого количества команды… Представляется полезным и экономичным строить крейсера в 4000 т водоизмещения…», — отмечал он весной 1869 года в своей записке на имя генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича7.
Аналогичных взглядов придерживался и Е.В. Березин, также предлагавший, «не увлекаясь идеальными совершенствами, но придерживаясь благоразумного и практического возможного», создавать для действий на океанских коммуникациях боевые единицы водоизмещением около 4000 т с 229-мм бронёй по ватерлинии, скоростью в 13,5 узла и «обыкновенным парусным вооружением»8.
Таким образом, к концу 60-х годов XIX века проблемы создания броненосных «истребителей торговли» были достаточно ясно осознаны многими отечественными военно-морскими специалистами, определившими перечень основных требований к конструкции таких кораблей. При этом наиболее приемлемым считалось создание боевых единиц относительно небольшого водоизмещения с лёгкой поясной защитой, сильной 203—229-мм артиллерией и развитым парусным вооружением. Особо отмечалась необходимость постройки корпусов кораблей целиком из железа, имевшего, по словам известного кораблестроителя контр-адмирала А.А. Попова, «прочную будущность на флоте»9.
В июне 1869 года им был представлен проект бронированного «цельнометаллического» корабля водоизмещением в 4600 т. Его относительно небольшие габариты предполагали наличие лишь 152-мм броневого пояса вдоль ватерлинии и немногочисленных 203-мм орудий, достаточных для нанесения гарантированного поражения большинству небронированных противников10. «Если назначение крейсера заключается в уничтожении неприятельской торговли, — отмечал А.А. Попов, — то нет надобности, чтобы он был годен для атаки крепостей и эскадренного боя с броненосцами, а следовательно, как число орудий, так и калибр их должны отвечать только главной своей цели; а так как проектируемый крейсер вооружён только четырьмя пушками, но такого калибра, который не может носить на себе ни одно купеческое судно, обстреливает ими весь горизонт, имеет их сосредоточенными в середине и защищён у ватерлинии бронёй такой толщины, что её нельзя пробить, иначе как орудиями такого калибра, от которого крейсер может убегать, то очевидно, что этот тип… вполне отвечает заданной цели…»11.
Благодаря указанным решениям проект, повторявший в целом идеи Н.В. Копытова, оказался более дешёвым и вскоре был реализован постройкой весьма близких по конструкции корветов (позже — полуброненосных фрегатов) «Генерал-Адмирал» и «Александр Невский», переименованного впоследствии в «Герцог Эдинбургский». Вслед за их закладкой руководство Морского министерства в 1873 году приняло решение о переоборудовании в океанский крейсер недостроенного мореходного броненосца «Минин», также осуществлявшемся по проекту контр-адмирала А.А. Попова. Значительное водоизмещение в 5740 т давало возможность, избегая строительных перегрузок, разместить мощную энергетическую установку, многочисленную 152—203-мм артиллерию и увеличенный запас топлива. В итоге перестроенный «Минин», несмотря на общее конструктивное сходство, заметно превосходил предшественников по ряду тактико-технических параметров, являя собой более совершенный тип океанского крейсера12.
Постройка корветов типа «Генерал-Адмирал» и «Минин» явилась успешным началом практической реализации концепции отечественных океанских броненосных крейсеров. При этом характеристики кораблей ко второй половине 1870-х годов представлялись руководству Морского министерства вполне удовлетворяющими современным на тот момент требованиям, что служило хорошим стимулом к дальнейшему совершенствованию их конструкции13.
Однако подобная точка зрения была отнюдь не единственной среди офицеров флота, высказывавшихся в том числе и за строительство безбронных крейсеров. Например, Н.М. Баранов считал явно излишним внедрение на них броневой защиты. «Броня дорога, — доказывал он, — броня уничтожает морские качества судна, броня на море будет брошена, как в своё время латы на сухом пути. Для России, при малом развитии её заводских и технических средств, прекратить постройку броненосных судов будет очень выгодно… Мы имеем возможность, заведя плавающий, истинный, неброненосный флот, надёжно сохранить за собой на море ту роль, к которой стремились на суше прежние полководцы и благодаря достижению которой они пожинали лавры побед…»14. С ним соглашался вице-адмирал К.Н. Посьет, отмечавший, что «значительное число быстрых крейсеров, паровых и в то же время парусных, с артиллерией среднего калибра, но дальнего полёта, составляет при настоящем громадном развитии морской торговли Англии самое действительное против неё оружие»15. Данное мнение разделял и один из убеждённых сторонников создания «истребителей торговли» Л.П. Семечкин, также считавший вполне достаточным наличие на океанских крейсерах лишь сильных машин, «орудий дальнего боя и мортир для навесного огня», больших запасов топлива и провизии16.
Аналогичные взгляды находили своё отражение не только в официальной переписке. Например, в апреле 1878 года П.С. Муханов на страницах газеты «Московские ведомости» призывал создавать многочисленные океанские рейдеры без бортовой брони, полагая, что «для преследования беззащитных торговых судов… грозных крейсеров не требуется вовсе»17.
Однако во второй половине 70-х годов XIX века большинство военно-морских экспертов пришли к убеждению, что время больших океанских неброненосных кораблей безвозвратно прошло, постепенно уступив место боевым единицам, прикрытым бронёй по ватерлинии18. «Ещё не настало то время, — делала, например, вывод в феврале 1876 года британская газета “Стандарт”, — …когда мы могли бы решиться отбросить железные щиты, вполне возложив надежды только на скорость судна и силу орудий»19.
Воплощением этих взглядов стало вступление в строй британских броненосных крейсеров «Шеннон» и «Нельсон», французского «Ла Галисоньер», германского «Ханза», австрийских «Кайзер Макс», «Принц Ойген», японских «Фусо», «Конго» и «Хиэй»20.
В России за дальнейшее создание кораблей такого типа высказывался, в частности, будущий управляющий Морским министерством контр-адмирал Н.М. Чихачёв, предлагавший создавать крупные броненосные крейсера по образцу английских «Шеннона» и «Нельсона»21. Однако в силу ограниченных экономических ресурсов государства более выгодным представлялось пополнение океанского крейсерского флота кораблями, близкими по своему типу строившимся полуброненосным фрегатам22. Так, например, весной 1878 года командир корвета «Варяг» капитан 1 ранга В.Н. Брылкин предлагал осуществить в течение ближайших шести лет сооружение трёх единиц типа «Генерал-Адмирал»23. Аналогичного мнения придерживался капитан 2 ранга С.О. Макаров, видевший в «Генерал-Адмирале», «Герцоге Эдинбургском» и «Минине» удачное сочетание высокой скорости хода, достаточных запасов топлива, сильной артиллерии и поясной брони по ватерлинии24.
Целесообразность их дальнейшего строительства, очевидно, хорошо сознавал и генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, отмечавший в феврале 1877 года, что «во фрегатах класса “Генерал-Адмирал”… мы уже имеем вполне удовлетворительные для таких судов типы»25. Проектирование новых крейсеров вновь поручили А.А. Попову, который последовательно усовершенствовал конструкцию «Минина», представлявшуюся с технической точки зрения наиболее перспективной. При этом, несмотря на появление у вероятного противника более быстроходных боевых единиц, скорость новейших русских рейдеров должна была составлять 15— 16 узлов, что считалось достаточным для перехвата большинства коммерческих пароходов26.
Итогом стала закладка в 1880—1881 гг. полуброненосных фрегатов «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской», на которых был внедрён целый ряд новшеств. Так, «Владимир Мономах» впервые в отечественном крейсеростроении получил двухвальную главную энергетическую установку, дававшую преимущество в скорости перед крейсерами вероятного противника. «Как паровое судно, — писал в январе 1885 года контр-адмирал Н.И. Казнаков, — он не имеет себе равных, и английские капитаны с завистью и недоверием осматривали его и слушали о его 16-узловом ходе…»27.
Одними из первых в русском флоте оба крейсера оснастили новой сталежелезной бортовой бронёй, обладавшей на 25 проц. большей стойкостью к пробитию, а «Дмитрий Донской» — 203-мм/30 орудиями главного калибра, способными нанести серьёзные повреждения даже бронированным кораблям противника. На нём же впервые внедрили закрытую батарею для 152-мм пушек, ставшую впоследствии непременным атрибутом отечественных броненосных крейсеров.
Развитием типа полуброненосных фрегатов стал «Память Азова», спроектированный Балтийским заводом в октябре 1885 года. При водоизмещении в 6000 т новый крейсер оказался конструктивно близок «Дмитрию Донскому», отличаясь значительным удлинением корпуса, способствовавшим достижению скорости в 17 узлов. С той же целью на корабле впервые в отечественном флоте установили главные механизмы тройного расширения повышенной мощности. Схема бронирования была в целом схожа с прототипом, но обеспечивала лучшее прикрытие машинно-котельной установки и погребов боезапаса за счёт увеличения толщины и рационального распределения горизонтальной защиты. Полезным оказалось и решение внедрить более мощные 203- и 152-мм орудия с длиной ствола в 35 калибров.
По совокупности качеств корабль достаточно высоко оценивался представителями русского флота, считавшими его конструкцию базовой для дальнейшего совершенствования. «…Образец крейсера будем иметь в “Памяти Азова”» — отмечал, например, Н.М. Чихачёв28.
Его появление явилось завершающим этапом формирования в русском флоте концепции океанского бронированного корабля фрегатского ранга, специально предназначенного для действий на коммуникациях противника. В её основу легло понимание угрозы морской торговле как стратегического фактора воздействия на вероятного противника и необходимости достижения для этого качественного превосходства над большинством его небронированных кораблей29.
В свете указанных идей принципиальный характер приобретали повышение боевой устойчивости за счёт внедрения на отечественных крейсерах облегчённого броневого пояса по ватерлинии, обоснованный отказ от прикрытия артиллерии и переход к «цельнометаллическим» корпусам. Наряду с этим важное значение имело решение ограничить водоизмещение перспективных кораблей в 4600—6000 т, учитывавшее финансовые и индустриальные возможности страны и позволявшее одновременно обеспечить достаточные для выполнения поставленных задач быстроходность, автономность и огневую мощь.
Практическая реализация указанных соображений способствовала появлению в отечественном флоте целого ряда уникальных по своим характеристикам боевых единиц, к середине 80-х годов XIX века прочно занявших место в системе морских вооружений России.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Джейн Ф.Т. Ереси в учении о морской силе. СПб., 1907. С. 182.
2 Березин Е. Очерки и заметки флотского офицера // Морской сборник. 1881. № 4. Неоф. отдел. С. 65.
3 Беляев А.Т. Очерк военного судостроения в России в период от 1863 г. и броненосного фрегата крейсера «Владимир Мономах». СПб., 1885. С. 28.
4 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 421. Оп. 1. Д. 92. Л. 2.
5 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 678. Оп. 1. Д. 620. Л. 3 об.
6 РГА ВМФ. Ф. 12. Оп. 2. Д. 5. Л. 54 об.—55.
7 Там же. Ф. 421. Оп. 1. Д. 92. Л. 33, 33 об.
8 Кронштадтский вестник. 1869. 16 апреля.
9 Беломор А. Вторая тихоокеанская эскадра // Морской сборник. 1914. № 8. Неоф. отдел. С. 46.
10 РГА ВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 4492. Л. 50; Д. 4493. Л. 48.
11 Там же. Д. 4492. Л. 47 об.
12 Там же. Д. 4979. Л. 5—36.
13 Там же. Ф. 167. Оп. 1. Д. 37. Л. 56.
14 ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 425. Л. 13 об., 15—16.
15 Там же. Д. 365. Л. 18.
16 РГА ВМФ. Ф. 410. Оп. 1. Д. 4048. Л. 7.
17 Муханов П. Великое значение крейсерской войны. М., 1904. С. 16.
18 Brassey T. Unarmoured ships. London, 1875. Р. 13.
19 Мертваго Д.Ф. Военно-морское дело за границей и в России в 1876 г. СПб., 1876. С. 192.
20 Brassey T. The British Navy: Its strength, resourses and administration. Vol. 1. Part 1. London, 1882. Р. 218.
21 ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 431. Л. 9 об.—11; РГА ВМФ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 66. Л. 15 об.
22 Огородников С.Ф. Исторический обзор развития и деятельности Морского министерства за сто лет его существования (1802—1902). СПб., 1902. С. 215.
23 РГА ВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 3537. Л. 6.
24 Там же. Д. 4963. Л. 5, 5 об.
25 ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 365. Л. 7.
26 РГА ВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 4104. Л. 247.
27 Там же. Ф. 244. Оп. 1. Д. 375. Л. 109.
28 Там же. Ф. 417. Оп. 1. Д. 373. Л. 2.
29 Монаков М.С., Родионов Б.И. История Российского флота в свете мировой политики и экономики (X—XIX вв.) М.: Кучково поле. С. 622.