Аннотация. В статье на основе анализа источников мемуарного характера рассмотрена проблема поддержки политическими органами Красной армии боевой деятельности советских снайперов в первый период Великой Отечественной войны. Особое внимание уделено специфике военно-политической работы по развитию снайперского движения. Отмечены отражённые в мемуарах те морально-психологические и идейно-политические характеристики советских снайперов, которые активно пропагандировались в ходе военно-политической работы. Дана высокая оценка роли военно-политического обеспечения снайперского движения в развитии боевой инициативы молодых воинов, в сплочении многонациональных воинских коллективов.
Ключевые слова: Великая Отечественная война; Красная армия; военно-политическая работа; снайперское движение; «стахановцы фронта»; сплочение многонациональных воинских коллективов.
Summary. The paper relies on memoirs to analyze the problem of support of combat activities of Soviet snipers by political bodies of the Red Army during the first period of the Great Patriotic War. It pays particular attention to the specifics of military and political work on the development of sniper movement. It also marks those moral-psychological and ideological-political characteristics of Soviet snipers, reflected in memoirs, which were actively promoted during military-political work. The paper commends the role of military and political support of the sniper movement in the development of combat initiative of young soldiers and in the consolidation of multinational military teams.
Keywords: Great Patriotic War; Red Army; military and political work; sniper movement; the «Stakhanovites of the Front»; consolidation of multinational military teams.
ЕФИМОВ Алексей Александрович — старший преподаватель кафедры военно-политической работы в войсках (силах) филиала Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулёва (г. Пенза), кандидат исторических наук, доцент
АНОХИНА Ирина Анатольевна — преподаватель кафедры военно-политической работы в войсках (силах) филиала Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулёва (г. Пенза), кандидат исторических наук
СНАЙПЕРСКОЕ ДВИЖЕНИЕ «УТРАИВАЛО СИЛЫ… АРМИИ, ЕЁ БОЕСПОСОБНОСТЬ»
Отечественные мемуаристы о военно-политическом сопровождении боевой деятельности снайперов Красной армии
В победе над немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне большую роль сыграли советские стрелки-снайперы. В 1941 — начале 1943 года в Красной армии быстро развивалось мощное снайперское движение, втянувшее в свою орбиту многих советских воинов-пехотинцев, которые соответствовали надлежащим требованиям и активно искали возможность причинить немецко-фашистским захватчикам максимально возможный урон. Советские стрелки-снайперы не только наносили врагу большие потери в личном составе, выводя из строя самых опасных и подготовленных гитлеровских военнослужащих — офицеров, снайперов, пулемётчиков, артиллеристов, корректировщиков огня, наблюдателей и т.д. Но снайперский огонь подавлял также боевую активность немецко-фашистских войск, вселял в захватчиков страх и неуверенность.
Вместе с тем снайперское движение не могло бы превратиться в сколько-нибудь серьёзную силу без квалифицированной и деятельной военно-политической поддержки. Более того, можно смело утверждать, что именно в снайперском деле на фронтах Великой Отечественной в 1941 — начале 1943 года военно-политическая работа являлась одной из важнейших составляющих боевого успеха.
На основе анализа мемуарной литературы, оставленной очевидцами той войны — советскими воинами, полководцами и военачальниками, командирами и политработниками, армейскими журналистами и рядовыми участниками вооружённой борьбы с немецко-фашистскими оккупантами — попытаемся выяснить некоторые определяющие черты той работы, которую проводили военно-политические органы Красной армии в отношении мастеров меткого огня.
Разумеется, мы понимаем, что источники мемуарного характера не только весьма субъективны, но и могут содержать определённые фактологические ошибки, элементы фантазии авторов и тому подобные моменты. Однако в воспоминаниях участников Великой Отечественной войны аккумулирован и богатейший опыт борьбы с сильным, умелым и коварным врагом, зачастую содержатся нигде более не встречающиеся наблюдения, зарисовки, примеры того, что в совокупности образует могучий пласт очень интересного и полезного знания.
За рамками статьи остаётся вопрос об огромной военно-политической работе, направленной на вовлечение в снайперское движение советских женщин, поскольку эта тема требует самостоятельного целостного и комплексного исследования.
Снайперское движение в Красной армии во время Великой Отечественной войны зародилось в качестве организованной силы в войсках Ленинградского фронта в конце 1941 — начале 1942 года. Во всяком случае, это утверждение прослеживается в мемуарах советских фронтовиков. В частности, об этом писал Е.А. Николаев, Герой Советского Союза, один из лучших снайперов Красной армии периода Великой Отечественной войны, истребивший 324 гитлеровца, в послевоенный период много лет посвятивший научному исследованию снайперского движения1.
Как отмечал Е.А. Николаев, стремление защитников Ленинграда любой ценой истреблять врага вылилось в широкое снайперское движение, инициаторами и активистами которого выступили в первую очередь обладатели значка «Ворошиловский стрелок» и спортсмены-разрядники. К этому боевому ядру примкнули профессиональные охотники, а также те воины, которые на фронте в совершенстве овладели винтовкой2.
Патриотический порыв первых советских снайперов вовремя подхватили военно-политические органы Ленинградского фронта, которые всеми силами стремились превратить почин отдельных бойцов в массовое движение. Сделать его участников образцами, элитой в военно-профессиональном и военно-политическом отношении. Для этого использовались те приёмы развития боевой активности советских воинов, которые уже были отработаны в мирное время на индустриальном и сельскохозяйственном производстве. Например, мощный резонанс среди бойцов и командиров Ленинградского фронта получил вызов на боевое соревнование, который через фронтовую газету «На страже Родины» бросил бывший уже тогда знаменитым снайпер В.Н. Пчелинцев не менее известному снайперу-пограничнику И.Д. Вежливцеву. Благодаря этой инициативе в боевое соревнование включились сотни воинов Ленинградского фронта3.
Вскоре заключение соревновательных боевых договоров между снайперами Ленинградского и других фронтов, взятие воинами на себя обязательств по уничтожению такого-то числа врагов стало нормой. Подобные соревнования получили широкое отражение во фронтовых и общесоюзных средствах массовой информации. Как подчеркнул Е.А. Николаев, постепенно отечественная литература, периодическая центральная и армейская печать развернули широкую работу по пропаганде снайперской деятельности и прославлению отличившихся мастеров меткого огня. Широко освещалось снайперское движение и в сводках Совинформбюро4.
Весьма любопытны высказывания на эту тему Н.А. Михайлова, который в годы Великой Отечественной войны был секретарём ЦК ВЛКСМ. Согласно его воспоминаниям Ленинградский обком комсомола и армейские комсомольские организации при поддержке партийных структур и военного совета Ленинградского фронта стали проводить комсомольские собрания на тему меткой стрельбы, а также слёты снайперов. Н.А. Михайлов отметил, что партийный руководитель Ленинграда и член военного совета Ленинградского фронта А.А. Жданов называл стрелков-снайперов «стахановцами войны»5.
Один из тогдашних деятелей ВЛКСМ А.А. Маринов, в годы Великой Отечественной войны прошедший путь от комсомольского вожака военной академии до помощника начальника Главного политического управления Красной армии по комсомольской работе, также вспоминал, что А.А. Жданов, узнав о первых успехах снайперов Ф. Смолячкова, П. Голиченкова и В. Пчелинцева, сказал: «Ведь это же стахановцы войны! Нужно, чтобы их начинание было поддержано массами»6.
По воспоминаниям Н.А. Михайлова, 14 ноября 1941 года для молодёжи была организована специальная радиопередача, в которой участвовали комсомольцы-снайперы, в т.ч. Феодосий Смолячков и Владимир Пчелинцев. Состоялось совещание комсомольских работников Ленинградского фронта, где обсуждались вопросы развития снайперского движения7.
Будущий Герой Советского Союза Ф.Т. Дьяченко начал свою биографию снайпера летом 1942 года в качестве бойца 187-го стрелкового полка 72-й стрелковой дивизии 55-й армии Ленинградского фронта. Решив стать настоящим снайпером, он стал читать от строчки до строчки всё, что писали о метких стрелках дивизионная газета и газета 55-й армии. При этом, очевидно, дело заключалось не только в обмене практическим опытом снайперского искусства, но и в том духе боевой состязательности, который поддерживала армейская печать. Как отметил Ф.Т. Дьяченко, вскоре «и обо мне стали писать в газетах»8.
Ф.Т. Дьяченко на всю жизнь запомнил также слова начальника политотдела дивизии, наставлявшего воинов-снайперов: «Наша ненависть к врагу законна и священна. Но мало говорить о ненависти. Ненависть должна быть активной. Уничтожь фашиста! Тогда все скажут: ты действительно ненавидишь врага, действительно любишь Родину. И народ такому солдату в пояс поклонится. Спасибо скажет…»9.
Ф.Т. Дьяченко считал также, что в политическом отношении большое плодотворное влияние на него как воина оказало пребывание в школе снайперов, созданной в 55-й армии в январе 1942 года. Одним из инструкторов школы был старший лейтенант Г.И. Гильбо, мастер спорта СССР по стрельбе, призёр многих спортивных состязаний. По словам Ф.Т. Дьяченко, Г.И. Гильбо не только очень интересно проводил занятия, но и умел внушить своим подопечным идею политической важности борьбы с гитлеровцами посредством винтовки с оптическим прицелом10.
Герой Советского Союза Е.А. Николаев полагал, что большую роль в деле консолидации снайперского движения на Ленинградском фронте сыграл первый общефронтовой слёт снайперов-истребителей, состоявшийся по инициативе члена военного совета Ленинградского фронта А.А. Жданова 22 февраля 1942 года в Смольном дворце11. Ф.Т. Дьяченко назвал этот слёт важной военно-политической вехой в развитии снайперского движения не только на Ленинградском фронте, но и в целом в Красной армии. По свидетельству Ф.Т. Дьяченко, на слёте, кроме А.А. Жданова, присутствовал командующий фронтом генерал-полковник М.С. Хозин. На фронтовом слёте были вручены Золотые Звёзды Героев Советского Союза и ордена Ленина лучшим снайперам. Многие его участники были награждены другими орденами и медалями12.
Особенно впечатлило Ф.Т. Дьяченко, внимательно слушавшего выступление А.А. Жданова, сравнение снайперского движения в Красной армии с трудовыми подвигами лучших советских производственников, указание на то, что воин-истребитель — это «передовик огневого мастерства, огневой подготовки»13.
Ф.Т. Дьяченко вспоминал также, что лично на него сильнейшее влияние оказала пропаганда в армейской печати снайперского мастерства Героя Советского Союза В.Н. Пчелинцева, который как особо отличившийся воин осенью 1942 года в составе советской молодёжной делегации побывал за границей — в США и Англии14.
Особенно запала в душу Ф.Т. Дьяченко характеристика, которую дали В.Н. Пчелинцеву иностранные журналисты во время его поездки в США в 1942 году и которая с удовольствием повторялась советскими средствами военно-политической информации: «Человек, застреливший батальон»15.
По свидетельству Ф.Т. Дьяченко, одним из самых известных снайперов Ленинградского фронта был казах Саренбай Рустамбеков. Но дело заключалось не только в солидном личном счёте этого снайпера. Главное, пример его воинского успеха удивительно благотворно влиял на бойцов, прибывших из Средней Азии и с большим трудом привыкавших к суровым фронтовым условиям16.
Генерал-лейтенант А.Д. Окороков в 1941 году был членом военного совета 8-й армии, оборонявшей Ленинград. Военачальник в своих мемуарах отметил, что с конца осени 1941 года в этой армии широко развернулось снайперское движение. В армейской газете появилась постоянно действующая рубрика «Перекличка истребителей». Под ней печатались материалы, рассказывавшие о том, как растут личные счета лучших снайперов армии, об их боевом опыте17. Политотдел 8-й армии принял решение организовать соревнование снайперов18.
После 15 декабря 1941 года, когда 8-я армия перешла в наступление, по инициативе политотдела был проведён общеармейский слёт снайперов. Его итоги подтвердили, что данное мероприятие явилось оптимальной формой военно-политической работы в области развития снайперского движения19.
Конечно, не только воины Ленинградского фронта в начале Великой Отечественной войны отличились в деле организации снайперского движения. Например, подполковник П.И. Трояновский, фронтовой корреспондент газеты «Красная звезда», в своих мемуарах вспоминал, что в июле 1941 года, находясь в расположении 21-й армии (командующий — генерал-лейтенант М.Г. Ефремов), державшей оборону в районе города Рогачёв, впервые услышал о серьёзном успехе советских снайперов. В частности, в одном из полков 117-й стрелковой дивизии 21-й армии отличилась команда снайперов из семи человек во главе со старшиной С. Пылаевым, бывшим до войны чемпионом Приволжского военного округа по стрельбе. По воспоминаниям П.И. Трояновского, генерал-лейтенант М.Г. Ефремов долго говорил со снайперами, затем поблагодарил их за храбрость и мастерство, вручил каждому часы. М.Г. Ефремов предложил корреспондентам «Красной звезды» подробно рассказать на страницах газеты о снайперах-пылаевцах. Как подчеркнул П.И. Трояновский, просьба генерала была воспринята как приказ20.
Пример снайперов как Ленинградского фронта, так и других участков вооружённой борьбы с гитлеровскими агрессорами по инициативе советского командования и военно-политических органов Красной армии получил широкое распространение в советских войсках в 1942 году.
Будущий дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Н.И. Крылов в 1941—1942 гг. занимал пост начальника штаба Отдельной Приморской армии. Военачальник признавал, что ещё в конце 1941 года настоящих снайперов в армии насчитывались единицы. Но к марту 1942 года этих «стахановцев фронта», как величали их по примеру воинов Ленинградского фронта в армейской газете, значительно прибавилось21.
По наблюдениям Н.И. Крылова, снайперы были героями даже тех дней, когда на севастопольских рубежах было редкое затишье. Благодаря оперативности военно-политических органов боевой счёт севастопольских снайперов за истёкшие сутки становился известным и в войсках, и в городе. Лучших снайперов узнавали в лицо — их портреты красовались в газетах и на щитах у Приморского бульвара, где постоянно пополнялась галерея передовиков обороны22.
А.И. Бескоровайный (впоследствии полковник-инженер) в годы Великой Отечественной войны был начальником типографии газеты 14-й армии, сражавшейся с гитлеровцами на Крайнем Севере. По словам офицера, благодаря политработникам снайперов знали поимённо все бойцы и командиры армии. В 1942—1943 гг. на страницах армейской газеты из номера в номер появлялись их портреты, они были примером для подражания у защитников Советского Заполярья23.
В августе 1942 года генерал А.Д. Окороков был назначен начальником политуправления Северо-Западного фронта. По его мнению, каждый успех снайпера имел большое значение для поддержания высокого морального духа бойцов. Поэтому командование фронта заботилось о том, чтобы командиры и политработники лично знали снайперов, создавали им необходимые условия для боевой работы24.
Генерал А.Д. Окороков в своих воспоминаниях обратил особое внимание на 201-ю отдельную латышскую дивизию, в которой служил прославленный снайпер Я.В. Вилхелмс. В системе фронтовой пропаганды широко рассказывалось о том, что за боевые подвиги латышскому воину было присвоено звание Героя Советского Союза. Причём для вручения медали «Золотая Звезда» его пригласили в Москву, в Кремль. Награду он получил из рук председателя Верховного совета СССР М.И. Калинина. Особенно подчёркивалось в военной прессе, что Я.В. Вилхелмса вместе с другими награждёнными пригласили на приём к Верховному главнокомандующему. На этой встрече славный сын латышского народа доложил И.В. Сталину о боевых делах латышских стрелков. В свою очередь И.В. Сталин поздравил его с наградой и пожелал дальнейших успехов. Как констатировал далее генерал А.Д. Окороков, это событие получило широкое освещение в советской военно-политической пропаганде, стало мощным мобилизующим фактором в деле популяризации снайперского движения в масштабах всего Северо-Западного фронта, особенно среди нерусских бойцов и командиров, способствовало дальнейшему сплочению многонациональных воинских коллективов25.
Примером эффективной военно-политической работы генерал А.Д. Окороков считал поддержку политуправлением фронта инициативы воина-снайпера Ф.К. Чегодаева — таёжного охотника, одного из зачинателей снайперского движения на Северо-Западном фронте. Он готовил новых снайперов, активно сотрудничал с фронтовой газетой. Его яркие, образные рассказы печатались с продолжением, в т.ч. отдельными брошюрами26.
Не меньшая слава в войсках ходила о снайпере С.Д. Номоконове, забайкальском охотнике. За всю войну он уничтожил 360 немецких солдат и офицеров, включая одного генерал-майора. Только на Северо-Западном фронте Семён Данилович уничтожил 263 гитлеровца. Имя героического сына эвенкийского народа С.Д. Номоконова практически постоянно упоминалось как в армейской прессе, так и в беседах политработников с личным составом. Большой популярностью на том же Северо-Западном фронте пользовался Герой Советского Союза Ж.Е. Тулаев (медаль «Золотая Звезда» этот славный представитель бурятского народа получил, когда уничтожил почти 300 гитлеровцев)27.
В 1942 году генерал-лейтенант Ф.Я. Лисицын руководил политотделом 1-й ударной армии, сражавшейся в составе войск Северо-Западного фронта. В мае 1942 года политотдел получил задание всемерно поддержать снайперское движение. По словам ветерана, на тот момент систематически эта работа велась лишь в 201-й латышской стрелковой дивизии, где имелась группа снайперов, которую возглавлял командир роты лейтенант Я.В. Вилхелмс28.
По оценке Ф.Я. Лисицына, показателем возросшего внимания к развитию снайперского дела в Красной армии стала широчайшая популяризация имени Я.В. Вилхелмса в войсках29.
21 мая 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР был учреждён нагрудный знак «Снайпер РККА». Он вручался воинам, имевшим на личном боевом счету не менее десятка истреблённых оккупантов. Политотдел 1-й ударной армии, военно-политические органы частей и соединений немедленно развернули пропаганду опыта первых обладателей этих почётных знаков, призывали личный состав равняться на них. Как подчеркнул генерал Ф.Я. Лисицын, «это дало положительные результаты», «число воинов высокой боевой квалификации непрерывно росло»30.
Тот факт, что знак «Снайпер РККА» стал очень престижным среди бойцов и командиров Красной армии, отмечен многими мемуаристами. Например, автор публикаций на эту тему Е.И. Николаев указывал, что знак выдавался далеко не каждому снайперу31. По словам ветерана войны полковника Н.Б. Ивушкина, весь личный состав 133-й отдельной стрелковой бригады воспринял указ об учреждении нагрудного знака «Снайпер РККА» «с особым воодушевлением»32.
А.А. Лесин в годы Великой Отечественной войны был сотрудником газеты «За победу» 146-й стрелковой дивизии, которая в начале сентября 1942 года находилась в составе сил Западного фронта. По оценке ветерана, в тот период командование дивизии серьёзно занималось развитием снайперского движения. Каждый снайпер был на учёте, каждый имел личный счёт убитых врагов. При этом политотдел дивизии поставил дело таким образом, что «охота» за фашистами приняла форму напряжённого и эффективного боевого соревнования, результаты которого оперативно отражала дивизионная многотиражка «За победу»33.
В.М. Шатилов (впоследствии Герой Советского Союза, генерал-полковник) в августе 1942 года был назначен командиром 182-й стрелковой дивизии, находившейся в составе 27-й армии на Северо-Западном фронте на рубеже Старая Русса — Рамушево. Одним из наиболее результативных снайперов соединения был З.Д. Киле, воин с Дальнего Востока, нанаец по национальности. На его счету в то время было 144 фашиста. Гитлеровцы сбрасывали с самолётов листовки, в которых рисовали З.Д. Киле русским богатырём с могучими мускулистыми руками, а он, по описанию мемуариста, был безусым хрупким пареньком. По замечанию генерала В.М. Шатилова, «и чего только не писали в листовках о Захаре». Но фашистские пропагандисты, сами того не желая, сделали советского воина-нанайца З.Д. Киле широко известным не только в 182-й стрелковой дивизии, но и в войсках армии и всего фронта, чем умело пользовались военно-политические органы в целях развития снайперского движения34.
Полковник Н.Б. Ивушкин с начала Великой Отечественной войны был начальником политотдела 133-й отдельной стрелковой бригады, а с 31 декабря 1942 года — начальником политотдела 55-й стрелковой дивизии в составе Северо-Западного фронта. По мнению ветерана, снайперское движение в Красной армии в годы Великой Отечественной войны имело не только военное, но и политическое значение. Оно служило воспитанию личной ответственности бойцов за судьбу страны. Н.Б. Ивушкин писал: «Если война — это работа, снайперский труд был трудом, конкретные результаты которого наглядны. <…>. Снайперский счёт был трудовым (боевым!) паспортом бойца, которым можно было гордиться»35.
Бывший комсорг 961-го стрелкового полка М.Г. Шмелёв счёл необходимым подчеркнуть тот факт, что в годы Великой Отечественной войны к опытным, заслуженным снайперам Красной армии применяли эпитет «знатный», то есть их называли так, как в довоенное время величали успешных, прославленных на всю страну производственников36.
В годы Великой Отечественной войны В.Г. Сошнев (впоследствии генерал-майор) исполнял обязанности заместителя редактора газеты 220-й стрелковой дивизии. Ветеран вспоминал, как осенью 1942 года в дивизии, сражавшейся в составе войск Калининского фронта, создавалось снайперское движение. Василий Георгиевич отметил, что советские политработники имели задачу широко пропагандировать снайперское движение, вовлекать в него возможно большее количество бойцов, особенно посредством печатных материалов о снайперах37.
В одной из своих первых статей на эту тему, опубликованной в дивизионной газете «За Родину» и посвящённой боевому опыту снайпера сержанта А.В. Костина, журналист попытался изложить и внутренние мотивы снайперского движения, отражённые в лозунге-девизе «За что я мщу?». При этом он подчёркивал, что многим советским воинам пришлась по душе официальная характеристика советских снайперов как «стахановцев фронта»38.
В отечественной мемуаристике нашёл отражение тот факт, что качественный скачок в развитии снайперского движения в Красной армии произошёл в период Сталинградской битвы. Однако многие очевидцы событий не согласны с этим.
Дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза В.И. Чуйков подчёркивал в своих воспоминаниях, что во вверенных ему войсках 62-й армии всегда много внимания уделялось развитию снайперской подготовки личного состава. Армейская газета периодически объявляла счёт убитых снайперами фашистов, помещала портреты отличившихся стрелков39.
Например, в 284-й стрелковой дивизии Н.Ф. Батюка, в которой служил легендарный снайпер В.Г. Зайцев, во всех подразделениях, в блиндажах и окопах имелись «снайперские ведомости», в которых вёлся учёт гитлеровцев, уничтоженных за текущий день. Дивизионная газета периодически публиковала материалы о метких стрелках40.
По словам В.И. Чуйкова, он лично встречался со многими знатными снайперами 62-й армии, беседовал с ними, помогал им, чем мог. Полководец подчёркивал, что такие снайперы, как В.Г. Зайцев, А.И. Чехов, В.И. Медведев, были у него на особом учёте, о чём было широко известно в войсках41.
Дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Н.И. Крылов в своих мемуарах отметил, что в отличие от Севастополя, где крупные портреты лучших истребителей фашистов выставлялись на щитах у Приморского бульвара, в Сталинграде не было подходящего места для такой галереи, но имена и боевой счёт передовых снайперов в городе на Волге знала вся армия42.
Сталинградский снайпер Герой Советского Союза В.Г. Зайцев так отзывался о влиянии слова и убеждения армейских политработников на боевую деятельность советских мастеров меткого огня: «Вера, доверие — какая это сила! Без доверия сохнет душа, быстро иссякают силы, и ты превращаешься в бескрылого зяблика, который, кажется, ни на что не способен. А когда тебе верят, то и невыполнимое становится возможным. Силы твои словно удваиваются. Доверие — источник солдатского вдохновения, решимости, осмысленного шага к подвигу. А вера — мать дружбы и солдатской храбрости. Вот где для командира и политработника ключи к солдатскому сердцу, к тайникам той скрытой энергии, о которой солдат порою и сам не знает»43.
Полковник М.Г. Горб в дни Сталинградской битвы командовал 633-м стрелковым полком 157-й стрелковой дивизии в составе 64-й армии. Офицер вспоминал, что в полку ежедневно подводились итоги боевой деятельности снайперов. Это было важной составной частью пропагандистской работы с личным составом. Каждое утро красноармейцы и командиры получали свежие газеты, листовки, которые открывались вопросом: «Боец, истребил ли ты вчера фашиста?». Далее до советских воинов доводилась информация об успехах снайперов — их однополчан или воинов других частей и соединений армии, нередко с фото снайперов и указанием подробностей их боевой работы44.
Генерал-лейтенант К.Ф. Телегин со времён войны хранил в личном архиве номер газеты 65-й армии за 1 января 1943 года с письмом-обращением к своим однополчанам сталинградского снайпера М.А. Пассара.
Для генерала К.Ф. Телегина эта публикация оказалась особо памятна и интересна тем, что легендарный советский воин-нанаец раскрыл некоторые мотивы, двигавшие им в жесточайшей борьбе с гитлеровцами. Речь шла о чувстве принадлежности к защитникам великой Родины — Советского Союза. В душе воина присутствовала и горячая любовь к своему родному краю, семье, нанайскому народу. Максим Александрович Пассар испытывал и жгучую жажду мести за убитого на фронте брата: «Я пошёл в бой, чтобы отомстить за брата. Мне казалось, что, когда я убью двести оккупантов, кровью утолится и утихнет во мне жажда мести. Я убил двести тридцать фашистов, но я чувствую, что жажда мести не только не утихла во мне, но ещё больше выросла. Нет, она не утихнет до тех пор, пока враг ещё жив, пока он ещё грозит моему народу…»45.
По мнению генерала К.Ф. Телегина, подобные публикации не только помогали советским солдатам и командирам мобилизовать свои физические и духовные силы на активную боевую работу, но и направляли их любовь к Родине и ненависть к врагу в русло наиболее эффективной деятельности, в т.ч. овладению воинской профессией снайпера46.
Командующий 65-й армией дважды Герой Советского Союза генерал армии П.И. Батов свидетельствовал, что имя М.А. Пассара было известно всему Донскому фронту, в том числе потому, что немцы сбрасывали листовки с дикими угрозами в адрес нанайского воина-снайпера. Кроме того, по мнению генерала П.И. Батова, символом веры М.А. Пассара было обострённое чувство национальной гордости, могучее стремление боевыми подвигами прославить нанайский народ как надёжную и неотъемлемую часть боровшегося с лютым врагом советского народа47. Понятно, что огромную роль в поддержке этих чувств сыграли как политорганы армии, так и конкретные политработники в боевых порядках войск.
Следует отметить, что Указом Президента Российской Федерации в 2010 году М.А. Пассару посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.
Генерал-майор И.К. Морозов в годы Великой Отечественной войны командовал 81-й гвардейской стрелковой дивизией, осенью 1942 года сражавшейся в районе Сталинграда. В мемуарах военачальника особое место занимает описание боевой деятельности снайпера Алексея Самара, нанайца по национальности. Благодаря усилиям офицеров политотдела дивизии имя этого советского воина узнали все защитники волжской твердыни. Он стал одним из примеров невероятной снайперской результативности. Так, личный состав воодушевило известие, что на Сталинградском фронте за 20 суток боёв А. Самар уничтожил 190 гитлеровцев, за что был награждён орденом Красного Знамени48.
Мощным побудительным фактором для самого А. Самара и для развития снайперского движения в целом, в т.ч. среди воинов-сталинградцев нерусской национальности, стала получившая широкую известность акция политотдела 81-й гвардейской дивизии. В один из вечеров после кровопролитного оборонительного боя А. Самара вызвали на командный пункт дивизии, где обобщили результаты его боевой работы. Снайперу объявили благодарность, присвоили звание сержант и предоставили право «свободной охоты» на врага. Кроме того, наградили именным оружием с оптическим прицелом и дарственной монограммой на цевье. Подобные актуальные политико-пропагандистские мероприятия производили на бойцов огромное впечатление, стимулируя их высокую боевую активность49.
А. Самар поддержал инициативу по организации соревнования снайперов. В частности, обязался приложить все силы, чтобы привлечь как можно больше бойцов к снайперской войне с врагом. Он считал необходимым широко распространить на фронтах опыт снайперской работы, накопленный во время боёв в районе оз. Хасан в 1938 году. Тогда многие стрелки брали обязательство уничтожить не менее 10 врагов за день боевой работы, а в итоге истребляли даже по 20 вражеских солдат и офицеров50.
Гвардии подполковник А.П. Бачурин в ноябре 1942 — феврале 1943 года исполнял обязанности агитатора политотдела 277-й стрелковой дивизии, действовавшей в составе ударной группировки 21-й армии на левом крыле Юго-Западного фронта. Офицер рассказал, что, используя устную и печатную пропаганду, политработники дивизии распространяли опыт лучших снайперов, воспитывали у воинов ненависть к врагу. Успехи мастеров меткого огня оперативно и широко популяризировались политическими органами, фронтовой печатью, политическими активистами и агитаторами. В результате в частях не проходило дня, чтобы воины не увеличивали «счёт мести»51.
А.П. Бачурин отметил также, что эффективным средством поощрения снайперов 277-й стрелковой дивизии было награждение их именным оружием. Например, снайпер Н. Рогачёв был вооружён винтовкой, на которой красовалась металлическая пластина с надписью: «Знатному снайперу Николаю Рогачёву от Центрального Комитета ВЛКСМ». Именная винтовка считалась среди снайперов дивизии свидетельством принадлежности к боевой элите52.
Подполковник П.А. Беляков в ноябре—декабре 1942 года сражался с гитлеровцами в калмыцких степях в составе 152-й стрелковой бригады 28-й армии. По воспоминаниям ветерана, в последние месяцы 1942 года политрук роты ежедневно проводил политинформации о боях по уничтожению врага в сталинградском котле, увлечённо рассказывал о снайперах В.Г. Зайцеве, А.И. Чехове и других, а также о снайперах собственно 28-й армии53.
Например, П.А. Белякова впечатлила боевая слава снайпера гвардии сержанта Н. Носова, уничтожившего 75 фашистов. О его «охоте» на гитлеровцев в армейской печати публиковались статьи и очерки, которые с интересом читали не только снайперы54.
По словам ветерана, снайперы 152-й стрелковой бригады также чувствовали внимание к себе. У них были заведены личные счета снайперов, которые им в торжественной обстановке вручали на собраниях воинских коллективов. На листе такого личного счёта был приведён побуждавший к результативным действиям, подходящий по смыслу фрагмент из обращения командующего Сталинградским фронтом будущего Героя Советского Союза и Маршала Советского Союза А.И. Ерёменко: «Каждый боец должен считать своей честью и гордостью как можно больше истребить фашистов огнём из винтовки, пулемёта и автомата. Убил 10 — хорошо, убил 15 — отлично, убил 20 — герой, а снайперу удвоить эту норму»55.
Дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян, вспоминая о своей деятельности на посту командующего 16-й армией Западного фронта, отмечал, что осенью 1942 года командование и военно-политические работники армии большое внимание уделяли развитию в войсках снайперского движения. В каждой стрелковой роте была сформирована группа снайперов. Между ними было организовано соревнование — кто больше гитлеровцев уничтожит. Среди снайперов армии получил распространение девиз: «Фашистом меньше — победа ближе». Побывав на армейском слёте снайперов, И.Х. Баграмян подчеркнул, что он проникся глубоким уважением к этой «славной группе красноармейцев», каждый из которых «показал себя вполне зрелым воином, беспредельно преданным своей Отчизне и народу. Все они отличались высокими боевыми качествами, отточенным искусством беспощадно истреблять ненавистных фашистов»56.
Своеобразный итог деятельности советских снайперов в годы Великой Отечественной войны подвёл Герой Советского Союза Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов: «Значение развернувшегося в частях снайперского движения было огромно. Это движение как бы удваивало, а может быть, утраивало силы 48-й армии, её боеспособность»57. Столь высокую оценку ратного труда советских снайперов вполне можно отнести к снайперскому движению в Красной армии в целом. Более того, высказывание военачальника — высшая похвала и деятельности военно-политических органов Красной армии на «снайперском» направлении.
Таким образом, анализ мемуарной литературы, в которой нашла своё отражение оценка военно-политического обеспечения деятельности советских снайперов в первый период Великой Отечественной войны, позволяет выделить ряд характерных особенностей политической работы в этой сфере.
Во-первых, в 1941 — начале 1943 года снайперы Красной армии рассматривались как высококвалифицированный в военно-профессиональном отношении, политически сознательный, идейно и морально мотивированный авангард воинов, как организованное элитное ядро наиболее активных бойцов и младших командиров в стрелковых войсках.
Во-вторых, в военно-политической работе по обеспечению снайперского движения в первый период Великой Отечественной войны чётко прослеживалось стремление органически соединить пропаганду ненависти к немецко-фашистским захватчикам со своего рода «производственным» снайперским соревнованием «стахановского» типа. Так, военно-политические органы вели строгий учёт уничтоженных каждым снайпером врагов, снайперы-передовики брали на себя повышенные «производственные» обязательства, вызывали других воинов на соревнование, победитель в котором определялся числом убитых гитлеровцев и интенсивностью боевой деятельности. Выдающихся советских снайперов прославляли и награждали, прежде всего как «стахановцев фронта», с честью выполнявших боевую работу. Всё это широко освещалось в газетах и листовках, на плакатах и в кинохронике, в сводках Совинформбюро и в литературе, что придавало боевым делам снайперов поистине легендарный ореол.
В-третьих, советские военно-политические органы в 1941 — начале 1943 года явно стремились к тому, чтобы в снайперском движении участвовало как можно больше бойцов и командиров, не относившихся к славянским народам СССР. Привлечение нерусских воинов с Поволжья и Кавказа, из Прибалтики и республик Средней Азии, с Севера и Дальнего Востока именно к снайперскому делу зачастую максимально задействовало характерные для многих из них нестандартные умения и навыки, позволявшие им стать выдающимися мастерами стрелкового боя.
Кроме того, на примере успешных воинов-снайперов нерусской национальности — Героев Советского Союза и орденоносцев, обладателей именного оружия и очень почётного у фронтовиков знака «Снайпер РККА» — военно-политические органы имели возможность убедительно демонстрировать весомый вклад тех или иных наций и народностей СССР в вооружённую борьбу против гитлеровцев. Речь шла также о том, чтобы таким способом вдохновить на честное выполнение воинского долга всю массу военнослужащих той или иной национальной группы, способствовать сплочению многонациональных воинских коллективов.
Наконец, в-четвёртых, военно-политические органы способствовали тому, что снайперское дело воспринималось в войсках как достойная стезя для молодых и смелых, мужественных и благородных, удачливых и сильных, амбициозных и активных, желающих проявить свои способности, закалить характер, реализовать себя в бою. Более того, для молодёжи открывалась уникальная возможность показать в рядах Красной армии свои бойцовские качества, доказать воинскую состоятельность, прославить своё имя и имя своей семьи, своего народа, своей малой Родины и всего многонационального народа Советского Союза.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Николаев Е.А., Николаева Д.В. Советские снайперы в бою. 1941—1945. М.: Яуза, ЭКСМО, 2009. С. 26, 27.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же. С. 31, 32.
5 Михайлов Н.А. Покой нам только снится. М.: Молодая гвардия, 1972. С. 147.
6 Маринов А.А. Комсомол в солдатской шинели. М.: Воениздат, 1988. С. 54.
7 Михайлов Н.А. Указ. соч. С. 147.
8 Дьяченко Ф.Т. Готовность к подвигу. Л.: Лениздат, 1981. С. 38.
9 Он же. Нейтральная полоса. Л.: Лениздат, 1974. С. 63, 64.
10 Там же. С. 39.
11 Николаев Е.А., Николаева Д.В. Указ. соч. С. 31.
12 Дьяченко Ф.Т. Нейтральная полоса. С. 193.
13 Он же. Готовность к подвигу. С. 40; он же. Нейтральная полоса. С. 194.
14 Он же. Нейтральная полоса. С. 206, 207.
15 Он же. Готовность к подвигу. С. 34; он же. Нейтральная полоса. С. 207, 208.
16 Он же. Нейтральная полоса. С. 126, 127.
17 Окороков А.Д. Слово, ведущее в бой. М.: Воениздат, 1980. С. 76.
18 Там же.
19 Там же. С. 77.
20 Трояновский П.И. На восьми фронтах. М.: Воениздат, 1981. С. 19, 20.
21 Крылов Н.И. Огненный бастион. М.: Воениздат, 1973. С. 276.
22 Там же. С. 277, 278.
23 Бескоровайный А.И. По дорогам войны. М.: Воениздат, 1981. С. 44.
24 Окороков А.Д. Указ. соч. С. 126.
25 Там же. С. 120, 121.
26 Там же. С. 126, 127.
27 Там же. С. 127, 128.
28 Лисицын Ф.Я. В те грозные годы. М.: Воениздат, 1985. С. 69.
29 Там же. С. 69, 70.
30 Там же. С. 70.
31 Николаев Е.А., Николаева Д.В. Указ. соч. С. 32.
32 Ивушкин Н.Б. Место твоё впереди. М.: Воениздат, 1976. С. 80.
33 Лесин А.А. Была война… М.: Молодая гвардия, 1976. С. 57, 58.
34 Шатилов В.М. А до Берлина было так далеко… М.: Воениздат, 1987. С. 187—189.
35 Ивушкин Н.Б. За всё в ответе. М.: Воениздат, 1965. С. 139.
36 Шмелёв М.Г. Фронтовая юность. М.: Воениздат, 1975. С. 148.
37 Сошнев В.Г. С верой в победу. М.: Воениздат, 1982. С. 109, 110.
38 Там же. С. 116.
39 Чуйков В.И. От Сталинграда до Берлина. М.: Советская Россия, 1985. С. 182.
40 Там же. С. 183, 288.
41 Там же. С. 182, 212.
42 Крылов Н.И. Сталинградский рубеж. М.: Воениздат, 1984. С. 338.
43 Зайцев В.Г. За Волгой земли для нас не было. М.: Современник, 1981. С. 80.
44 Горб М.Г. Страну заслоняя собой. М.: Воениздат, 1976. С. 104.
45 Телегин К.Ф. Войны несчитанные вёрсты. М.: Воениздат, 1988. С. 152.
46 Там же.
47 Батов П.И. В походах и боях. М.: Воениздат, 1974. С. 163.
48 Морозов И.К. От Сталинграда до Праги. Волгоград: Нижне-Волжское книжное изд-во, 1976. С. 61—63.
49 Там же. С. 63.
50 Там же.
51 Бачурин А.П. Фронтовые записки политработника. М.: Воениздат, 1962. С. 84, 87.
52 Там же. С. 85.
53 Беляков П.А. В прицеле «Бурый медведь». Ростов-н/Д.: Ростовское книжное изд-во, 1987. С. 31.
54 Там же. С. 33.
55 Там же. С. 33, 34.
56 Баграмян И.Х. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1988. С. 368, 369.
57 Бирюзов С.С. Суровые годы. М.: Воениздат, 1966. С. 91.