Аннотация. В статье на архивных материалах бывшей Карело-Финской ССР освещены вопросы жилищного устройства военнопленных вермахта: организация их питания, вещевого снабжения, свободного времени, показаны взаимоотношения военнопленных с местным населением.
Summary. The article on archival materials of the former Karelian-Finnish SSR addresses the issues of housing of the Wehrmacht’s POWs: organisation of their food, clothing supplies, spare time, shows relationship of POWs with the local population.
Военнопленные: проблемы и решения
Вавулинская Людмила Ивановна — старший научный сотрудник Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, кандидат исторических наук
(г. Петрозаводск. e-mail: ludvav@mail.ru)
Организация быта военнопленных в советских лагерях
На материалах Карело-Финской ССР, 1944—1949 гг.
Лагеря для военнопленных и интернированных находились более чем в 50 областях, краях и республиках СССР, в них содержались свыше 4 млн человек1. В Карело-Финской ССР располагались четыре лагеря: в районах Сегежи (№ 212), Петрозаводска (№ 120), Питкяранты (№ 166) и Пудожа (№ 447). По состоянию на март 1946 года в них насчитывались более 25 тыс. военнопленных2. Сама по себе цифра, казалось бы, невелика, но для разорённой войной республики и эта ноша на первых порах вызывала серьёзные затруднения. Особенно остро стояли вопросы с расселением бывших солдат вермахта, организацией их питания, вещевого снабжения и медицинского обслуживания. Так как подавляющая часть военнопленных предназначалась для работы на лесозаготовках, последним вменялось в обязанность обеспечение их жильём, которого, кстати, не хватало даже для собственных рабочих. К тому же отсутствовали столовые, бани, прачечные, дезинфекционные камеры, сушилки, необходимые хозяйственные помещения, недоставало элементарных предметов быта, той же посуды. Многие из лагерных подразделений вынуждены были размещать прибывавших военнопленных в бревенчатых бараках, построенных в период 1934—1938 гг. Беломорско-Балтийским комбинатом и Сороклагом для размещения заключённых. При этом сплошные двухъярусные нары переделывались на нары вагонного типа. В ряде мест срочно возводились новые бараки силами самих военнопленных.
Тяжёлые условия содержания в сочетании с только формировавшейся системой медицинского обеспечения, плохой организацией питания и не налаженным вещевым снабжением вели к высокой заболеваемости и, как следствие, невыполнению производственных заданий. Особенно тяжёлое положение в 1946 году сложилось в лагерях № 120 и 4473. Как отмечалось в одном из документов, в лагере № 447 больные и ослабленные составляли 60 проц. от всего контингента. Здесь температура в бараках не поднималась выше 8 градусов, люди спали на голых нарах, не было даже умывальников, не говоря уже о бочках с питьевой водой, из-за отсутствия дезкамер и дров для бань санобработка систематически срывалась, педикулёз был практически поголовным4.
Принятые меры позволили несколько улучшить бытовые условия военнопленных. Уже к концу 1946 года почти во всех лагерных отделениях имелись бани, дезкамеры, прачечные, нормальные пищеблоки и столовые. В лагерях появились мастерские по изготовлению предметов хозяйственного обихода, кухонной посуды, инвентаря и инструментов. Постепенно улучшалось и вещевое обеспечение военнопленных. Они стали получать по 2 полотенца и 2 пары обуви. Зимой им начали выдавать полушубки, телогрейки, шапки-ушанки, ватные штаны, валенки, рукавицы5. Для ремонта обмундирования и обуви в каждом лагере организовывались мастерские. В них трудились военнопленные, которые по состоянию здоровья не могли выполнять тяжёлые физические работы.
Замена обмундирования производилась, как правило, дважды в год. В целях сохранения кожаной и кирзовой обуви в тёплое и сухое время года военнопленные носили обувь, произведённую из имевшегося в наличии сырья и промышленных отходов. Зимой дело обстояло хуже, особенно с полушубками, валенками, рукавицами, так что обморожения были обычным явлением. В лагере № 212 из-за нехватки валенок стали шить бурки, что позволило обеспечить тёплой обувью 3000 человек6.
Нередко лагерям поставлялось ветхое, негодное обмундирование, в результате чего они несли большие убытки. Так, в отчёте министру внутренних дел республики о состоянии лагеря военнопленных № 212 от 25 мая 1946 года говорилось: «ОУВС7 занимается “выколачиванием” средств из лагерей, высылая лагерям высшие сорта табака, утильное, совершено негодное обмундирование и обувь, которое ставится в цену как годное или требующее ремонта, а фактически, ещё не будучи в пользовании, списывается как утиль, в результате чего лагерь терпит большие убытки… Из оплаченных ОУВС в 1945 и 1946 гг. за вещевое довольствие 2 079 000 руб. — 1 162 340 руб. уплатили за совершенно негодное к употреблению обмундирование и обувь 4-й категории (утиль)… За 1945 и 1946 гг. лагерь истратил на приобретение вещдовольствия свыше 2 079 000 руб., что составляет 276 руб. на каждого военнопленного… а годной к носке одежды и обуви почти нет… При попытке представителей лагеря отказаться от ненужного лагерю и негодного к носке обмундирования или принять его как утиль по весу ОУВС всё же принуждает принимать эти предметы, угрожая в противном случае ничего не давать. Необходимо указать ОУВС о том, чтобы отпуск вещдовольствия производился по заявке лагеря в зависимости от его потребности и с составлением акта о качестве и стоимости отпускаемых предметов»8.
И всё же жилищно-бытовые условия военнопленных неуклонно улучшались. К началу 1947 года в 12 лагерных отделениях лагеря № 212 на каждого человека уже приходилось по 2 м2 жилой площади, в лагере № 166 — по 2,2 м2, а в 5 лагерных отделениях лагеря № 447 — даже по 2,4 м2. В лагере № 120, включавшем 10 лагерных отделений, для военнопленных были возведены 5 домов с жилой площадью до 4000 м2, при этом все жилые помещения имели двухъярусные нары вагонного типа. В марте 1948 года средняя норма жилплощади на одного военнопленного в республике составила 2,23 м2, в то время как на одного заключённого в системе УИТЛК9 она составляла 1,6 м2.
В продовольственном отношении военнопленные приравнивались к военнослужащим тыловых частей Красной армии, однако нормы их питания на протяжении послевоенного периода неоднократно пересматривались. Так, в соответствии с приказом HКВД СССР от 18 октября 1944 года норма питания по сахару и жирам увеличилась на 7 г, по картофелю — на 100 г. В целом калорийность основного пайка военнопленного повысилась до 2000 ккал. Для работавших и выполнявших нормы выработки военнопленных дополнительно вводилось одно второе горячее блюдо, включавшее 50 г мясных и рыбных продуктов, 50 г крупы и 10 г жиров. Его калорийность составляла 272 ккал10.
В мае 1945 года рацион питания военнопленных вновь поднялся: по основной норме на 524 ккал, а для занятых на тяжёлых работах — на 775 ккал. Выполнявшие и перевыполнявшие производственные нормы военнопленные получали к тому же дополнительное питание (583 ккал). Согласно приказу НКВД СССР от 19 мая 1945 года основные нормы снабжения на одного человека в день устанавливались следующие: хлеб — 0,6 кг; крупа — макароны — 100 г; мясо — 30 г; рыба — 100 г; жиры — 30 г; сахар — 17 г; соль — 30 г; мука на подболтку — 10 г; картофель и овощи — 920 г; табак — 5 г; мыло (в месяц) — 300 г.
Для военнопленных, занятых на физически тяжёлых работах (рубка леса, строительные работы и др.), основная норма продовольственного снабжения по жирам, сахару и картофелю увеличивалась на 25 проц. независимо от выполнения нормы выработки, а для выполнявших и перевыполнявших нормы — в пределах от 50 до 100—110 проц. отпуск хлеба увеличивался на 100—200 г в день. Лица, перевыполнявшие нормы выработки свыше 110 проц., получали дополнительно к этому на день: крупы — 50 г, мяса — 25 г, рыбы — 25 г, жиров — 10 г11.
Однако 30 октября 1945 года приказом начальника ОУВС НКВД КФССР Карело-Финского округа нормы снабжения были снижены по рыбе — на 30 г, жирам — на 10 г в день. Правда, сокращённое количество рыбы заменялось 70 г хлеба, а жиров — 30 г соевой муки. В целом средний суточный рацион военнопленного до осени 1946 года составлял 3200 ккал, что значительно превышало рацион советских заключённых12.
Но это на бумаге. На деле же все эти калории доходили до военнопленных далеко не всегда. Так, в докладной записке по результатам проверки состояния питания в лагере военнопленных № 120, проведённой в декабре 1945 года инструктором отдела торговли Центрального комитета партии, отмечалось: «Предусмотренное приказом НКВД СССР от 19 мая 1945 г[ода] увеличение на 25% основной нормы продовольственного снабжения по жирам, сахару, картофелю и овощам военнопленным, занятым на физически тяжёлых работах (рубка леса, строительные работы и т.п.), независимо от выполнения ими нормы, на день проверки не применялось (за исключением [лагерного отделения] Деревянки, где стали выдавать дополнительные продукты с 1 декабря). Для военнопленных, выполнявших и перевыполнявших нормы выработки (таковых было по 20—40 человек ежедневно по лагерному отделению), дополнительное продовольствие отдельно не отпускалось, а выдавалось в общий котёл, то есть на весь контингент лагеря. В отдельных случаях этой категории выдавалась дополнительная порция супа, и только в том случае, если он оставался после общей раздачи. В лагерных отделениях в Деревянке и на ст[анции] Пай продукты на этот вид питания регулярно не отпускались даже в общий котёл, в результате в Деревянском лагерном отделении в ноябре “сэкономили” (недодали) до 70 кг мясных консервов, а на ст. Пай в октябре, по отчётным данным, военнопленным недодано: хлеба — 612,5 кг, овощей — 122 кг, масла растительного — 43,6 кг, сахара — 33,6 кг, томатов — 122,6 кг, соли — 79,5 кг, чая суррогатного — 18,4 кг…
На день проверки в трёх лагерных отделениях не было жиров и рыбы. Эти продукты заменялись мукой и консервами. По отчётным данным лагеря, только в октябре 1945 г[ода] военнопленным было недодано 2941 л молока, 200 кг картофельной муки, 503,7 кг сахара, 452,6 кг чая, 434 кг сухофруктов и т.д. В отдельные дни военнопленные получали по 550—600 г хлеба вместо положенных по основной и дополнительной нормам 720 г. В некоторых лагерных отделениях по 10—20 дней не выдавали тех или иных продуктов, а в конце месяца выдавали двойную норму или не выдавали их совсем. Так, по Соломенскому лагерному отделению за 15 дней ноября на 280 человек было недополучено и недодано 385 кг рыбы. Здесь же в сентябре взамен крупы и подболточной муки выдавалась мука с плесенью, непригодная к употреблению. В результате число больных и дистрофиков увеличилось до 68 человек. В Деревянке и Кутижме питание было двухразовым, в Паю — трёхразовым. Днём подвоз пищи на производство или её приготовление не производились. Утром завтрак был в 7 часов, а обед — в 6 часов вечера. Таким образом, перерыв в приёме пищи днём составлял 11 часов»13.
В некоторых лагерных отделениях военнопленные не получали даже положенной нормы хлеба. Например, в двух лагерных отделениях лагеря № 166 военнопленные с 16 по 24 февраля 1946 года получали только по 200 г хлеба, а в одном лагерном отделении хлеб не выдавался совсем, лишь один мучной суп14.
Некоторые представители лагерной администрации, учитывая тяжёлое положение военнопленных в Карелии, были вынуждены самовольно выдавать им дополнительные продукты. Так, в июне 1946 года в лагерном отделении Поршта Пудожского лагеря по указанию начальника лаготделения старшего лейтенанта Абрамова военнопленным были выданы сверх положенной нормы для дополнительного питания следующие продукты: хлеба — 27 кг 300 г; жиров — 1 кг 184 г; сахара — 1 кг 146 г; крупы — 12 кг 554 г. Учитывая, что выдача продуктов была произведена не из корыстных целей, наказание ограничилось взысканием с начальника лаготделения стоимости продуктов в одинарном размере15. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Сидоров С.Г. Труд военнопленных в СССР, 1939—1956 гг. Волгоград, 2001. С. 9.
2 Архив МВД по Республике Карелия (АМВД РК). Ф. 40. Оп. 1. Д. 226. Л. 4.
3 Национальный архив Республики Карелия (НА РК). Ф. П-8. Оп. 1. Д. 1850. Л. 35—38.
4 Военнопленные в СССР. 1939—1956. Документы и материалы / Под ред. М.М. Загорулько. М., 2000. С. 244, 245.
5 Что касается нормы вещей хозяйственного обихода, то она была установлена приказом НКВД СССР ещё в апреле 1943 г. и в последующем практически не менялась: каждому бывшему солдату противника полагались 1 столовая металлическая или деревянная ложка; 1 жестяная или гончарная кружка; 1 нож; 1 вилка. На 10 человек выдавался 1 бачок для пищи или кастрюля, 1 деревянная разливная ложка. Для офицеров дополнительно выдавалась 1 порционная металлическая, деревянная или гончарная миска. См.: Сидоров С.Г. Указ. соч. С. 123, 124, 136.
6 АМВД РК. Ф. 40. Оп. 1. Д. 214. Л. 142, 200.
7 Окружное управление военного снабжения.
8 АМВД РК. Ф. 40. Оп. 1. Д. 214. Л. 208, 209.
9 Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний.
10 Сидоров С.Г. Указ. соч. С. 116.
11 АМВД РК. Ф. 40. Оп. 1. Д. 221. Л. 81. Военнопленный лагеря № 120 Гейнрих Граф вспоминал: «Если меня даже ночью разбудить, я вам тут же скажу наш лагерный рацион. Утром 400 граммов хлеба и пол-литра супа. Обед на стройке — каша или картошка с рыбой, чай. Вечером — 200 граммов хлеба, 70 граммов рыбы. На день давали — 17 граммов сахара, 5 граммов табака. Если перевыполняешь норму, добавляют 300 граммов хлеба. Голодно было только первые полгода. А потом ничего, привыкли». См.: Гордиенко А. Гейнрих Граф: «Я делал доброе дело». Как работали немецкие военнопленные в П. // Петрозаводск. 1995. 7 июля.
12 АМВД РК. Ф. 40. Оп. 1. Д. 221. Л. 82.
13 Там же. Л. 81, 85, 87.
14 Там же. Д. 226. Л. 5.
15 Там же. Ф. 20. Оп. 18. Д. 11. Л. 29 об.