«Военно-исторический журнал»- №1 1939 г. Колониальный вопрос играл и играет огромную роль в политике-империалистических стран. Одной из основных причин первой мировой империалистической войны 1914—1918 гг. была борьба за колониальное могущество.
Объектом колониальной борьбы империалистических держав Европы во второй половине XIX века сделался африканский материк… Здесь сталкивались интересы трех крупнейших держав: Англии, Франции и Германии.
В свете изучения причин, приведших к первой мировой войне и с суровой неизбежностью толкающих капиталистический мир ко второй, большой интерес представляет период начала колониальной политики Германии.
Германии, выступившей на колониальное поприще, и в частности на африканскую арену, в 70-х годах прошлого века, предстояло сыграть, центральную роль в империалистической борьбе держав и наложить особую печать на весь ход европейской и мировой истории.
Уже в 1866 г. идея колониальных захватов нашла свое отражение в конституции Северогерманского союза. Затем она перешла в конституцию империи в виде статьи, предусматривавшей приобретение государством колоний. Вёрманы и Людерицы, купцы, основавшие свои фактории в Африке, забрасывали Бисмарка требованиями объявить, колониями те или иные заокеанские территории, в которых они были заинтересованы и на которые распространялась их «просвещенная деятельность» в виде заключения договоров с туземными вождями и основания факторий. Каких только колоний они не требовали! Биафрский залив, юго-западная Африка, Занзибар, Самоа, Мадагаскар, Делагосская бухта, о. Фернандо По, Каролинские острова, Марокко и многие другие выдвигались перед правительством как отличные места для колонизации или эксплоатации и для присоединения к империи. Но Бисмарк, упорно отказывался. «По его мнению, — докладывал английский посол Одо Рассл1 — колонии были бы лишь источником слабости, потому что они могли бы охраняться лишь сильным флотом, между тем как географическое положение Германии вовсе не требует, чтобы она стала первоклассной морской державой. Ему было уже предложено немало колоний, но он отверг все и только хотел иметь угольные станции по соглашению с другими державами». В 1871 г., во время переговоров с Францией, был поставлен вопрос об уплате французами контрибуции колониями (Пондишери или Кохинхиной), но Бисмарк заявил, что ему колонии не нужны. «Мы вовсе не нуждаемся в них, — заявил он, — они лишь хороши для того, чтобы снабжать чиновников постами. Для нас, в Германии, колониальные предприятия были бы роскошью, как шелковые собольи шубы в аристократических польских семействах, у которых даже нет рубах»2.
Но не устояв против напора своего так называемого «общественного мнения» и пустившись в колониальные авантюры, Бисмарк едва не сорвался, несмотря на все свое престидижитаторское искусство и свой огромный авторитет; он должен был использовать все средства, чтобы выкарабкаться из трясины, в которую он попал. Бисмарк сам под конец признавался: «Я принципиально — человек не колониальный; у меня были основательные сомнения насчет колониальной политики, и лишь давление общественного мнения, давление большинства, заставило меня капитулировать и подчиниться. Я был против основания колоний, и лишь покорился большинству моих соотечественников, большинству в рейхстаге»3.
Ссылку на общественное мнение и рейхстаг нужно принимать со щепоткой соли. В 1880 г. обанкротилась фирма Годфруа, обосновавшаяся еще в 1859 г. на о. Самоа, и образовавшееся специально для эксплоатации тихоокеанских островов «Общество торговли на Южном море» готово было принять ее дела при условии предоставления правительственной гарантии процентов на инвестированные капиталовложения. Бисмарк внес соответствующее предложение в рейхстаг, но последний большинством голосов против консерваторов и национал-либералов провалил его. Подобная участь постигла в 1881 г. попытку добиться у рейхстага субсидии пароходным линиям, совершающим рейсы в Азию и Австралию. Таково было отношение к колониальным делам большинства рейхстага. Что же касается «общественного мнения», то оно воплощалось в банкирах Ганземане из Дисконто Гезельшафт и в Блейхредере — старых друзьях Бисмарка, которые стояли за упомянутым торговым обществом (как и за некоторыми другими). Еще одним представителем «общественного мнения» был его близкий друг Ад. Вёрман. Наконец, одним из рупоров «общественного мнения» было образованное в 1882 г. «Германское колониальное общество», которое развернуло большую пропаганду и завербовало много членов, между прочим, и среди упомянутых двух партий и отчасти также центра. Во главе его стоял один из князей Гогенлоэ, а среди членов-учредителей значились такие имена, как герцог Ратиборский, граф Штольбер-Вернигероде, ряд выдающихся рейнских промышленников, писателей и ученых, как Густав Фрейтаг, Кирхгоф, Ратцель, Рольфс, Шиман, Шмоллер и др. Вот это и было то «общественное мнение», на которое ссылался Бисмарк. Перед ним и капитулировал этот «железный» канцлер, заставлявший дрожать перед собой Европу, но считавший нужным угодить крупному капиталу, своим личным друзьям — аферистам и партиям рейхстага, при помощи которых он «парламентски» управлял страной.
Нужно, однако, признать, делал он это без особого удовольствия: он сам не видел, что, собственно, государство выиграет от этих колониальных приобретений, и не без опасения думал о своих отношениях с Англией. «Неизбежность того, — объяснял он кронпринцу Фридриху в сентябре 1882 г. в связи с позицией, которую он занял по египетскому вопросу,— что Германия при первом же случае будет иметь против себя Францию, и вероятность того, что она будет иметь против себя также Россию, заставляет нас, независимо от того, какое правительство находится у власти в Англии, и независимо от его иногда удивительной политики, избегать с английским народом и английским общественным мнением каких-либо столкновений, которые могут настроить против нас английское национальное чувство, если на карте не стоят важные германские интересы»4). Осторожность — вот что рекомендовал Бисмарк в отношениях Германии с Англией. Соответственно этому он в феврале 1883 г., когда зашла речь о первых колониальных приобретениях, поручил своему сыну Герберту5, служившему тогда в германском посольстве в Лондоне, передать лорду Гранвилю6, министру иностранных дел, что «мы, как и всегда, далеки от всяких колониальных завоеваний и особенно от всякого вмешательства в существующие британские интересы. Мы охотно согласились бы, чтобы Англия взяла на себя защиту немецких колонистов, но мы, конечно, сохраняем за собой право, со своей стороны, оказывать это покровительство в тех случаях, когда соответствующие колонии будут лежать вне сферы английского влияния или влияния другой дружественной державы»7.
Это звучало очень невинно и убедительно: немецкие купцы в далеких и диких странах приобретали земли, основывали фактории, заключали с туземцами торговые, транспортные и другие сделки; кто их защитит, если туземцы или, быть может, какие-нибудь злостные конкуренты будут их обижать? Если Англия может оказать им эту помощь, тем лучше; если нет, то, конечно, это придется делать германскому правительству самому. Вопрос, таким образом, сводился к простой защите германских граждан в «диких» странах. Правда, и такая практика была для германского правительства совершенно новой, ибо до сих пор немецкие купцы, пускавшиеся в далекие авантюры, делали это по собственному почину, за свой страх и риск. Она вводилась сейчас потому, что за этими авантюрами стояли теперь некоторые крупные банкиры, кое-кто из крупных рейнских промышленников, кое-кто из аристократии и, наконец, находящаяся на их содержании или под их финансовым и общественным воздействием часть прессы. Но Бисмарк, несомненно, искренне держался этой сравнительно скромной концепции защиты «торгующих» граждан (концепции, так сказать, доимпериалистической) и старался внушить ее и англичанам. Когда министр Гранвиль высказал по этому поводу некоторое сомнение, он даже сделал на докладе своего посла сердитую пометку: «Что такое колониальная политика? Мы должны охранять наших соотечественников!»8. В другой раз министр, лорд Гартингтон (будущий герцог Девонширский), спросил Герберта Бисмарка: «Как вы себе мыслите развитие ваших колоний? Наверное, там создадутся поселения, и ваше правительство будет вынуждено дать им управление и содержать там войска?». В ответ Герберт Бисмарк сказал: «Об этом мой отец уже говорил однажды в рейхстаге: эти поселения нисколько не требуют гарнизонов; если на них нападут туземцы, то германские суда окажут им достаточную защиту; сомнительно вообще, чтобы там могли развиться подчиненные государственные образования — для этого климат мало подходящий, да и цели, которые преследовали наши поселенцы до сих пор, лишь торговые; а то малое в смысле управления, какое им нужно, они смогут сами себе создавать»9.
Примечания:
- Фицморис Life of Earl Granville, Лондон, 1905 г . т. II, стр. 337 [↩]
- Вурм. Die Finanzgechicht des Deutschen Reiches, Гамбург, 1910 г., стр. 50. [↩]
- Бисмарк. Reden (речи). Изд. Kohl, т. XII, стр. 576. [↩]
- «Grosse Politik», IV, № 727. (В дальнейших сносках обозначается «GP» [↩]
- Бисмарк Герберт, граф (1849—1904 гг.), был статс-секретарем иностранных дел в 1886—1890 гг. Заносчивость его снискала ему всеобщую ненависть. [↩]
- Гранвиль, лорд (1815—1891 гг.), был членом палаты общин, потом палаты лордов, либерал, состоял членом многочисленных кабинетов, был министром иностранных дел в 1851—1852, 1870, 1874, 1885 и 1886 гг. [↩]
- Цит. Дармштеттером «История раздела Африки», стр. 68 из германской «Белой книги». [↩]
- «GP», IV, №744. [↩]
- «GP», IV, № 754. [↩]