Аннотация. В статье освещается деятельность эвакуационного пункта, функционировавшего в г. Кирове с 1941 по 1945 гг.
Summary. The article highlights the work of evacuation points, functioned in the city of Kirov from 1941 to 1945.
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 гг.
СВИНЦОВА Марина Николаевна — аспирантка кафедры истории России Вятского государственного университета
(г. Киров. Е-mail: MarinaMamzel@yandex.ru)
МЕДИЦИНСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ БОЛЬНЫХ И РАНЕНЫХ В ПЕРИОД БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ
(По опыту Кировского местного эвакопункта)
С началом вторжения фашистской Германии в пределы Советского Союза в нашей стране стала разворачиваться сеть военных медицинских учреждений. Одним из них был кировский эвакуационный пункт № 22, который, как и многие другие, представлял собой территориальный орган медицинского управления военного времени, созданный для курирования работы подведомственных ему эвакогоспиталей. По общему объёму медицинской работы, выполненной его персоналом, он стал важным звеном эвакуационной цепи в общей системе этапного лечения санитарной службы СССР.
За период войны, по данным отдела эвакогоспиталей Кировской области (на декабрь 1944 г.), через её госпитали прошли 261 тыс. больных и раненых1. Большую роль сыграло размещение эвакопункта именно в г. Кирове, где наличие развитого железнодорожного сообщения и судоходной реки Вятки (в черте областного центра) дало возможность доставки нуждавшихся в медпомощи непосредственно в главный эвакоприемник и сортировочный эвакогоспиталь при нём.
Впрочем, история эвакопункта началась, можно сказать, ещё за пределами области. Он был развёрнут и функционировал в действующей армии с 13 июля по 20 сентября 1941 года на Полтавщине. После оккупации последней врагом его передислоцировали в Киров (на момент прибытия туда в октябре 1941 г. эвакопункт возглавлял военврач 1 ранга Филиппов; весной 1942-го его сменил военврач 1 ранга, впоследствии подполковник медслужбы Гамбург).
22-й эвакопункт (МЭП № 22) в своём ведении за всю войну разновременно имел до 90 эвакогоспиталей при общепринятой «норме» одновременного самого большого количества развёртывания подобных ему учреждений — 67. Так, Северокавказский МЭП (№ 104) включал 49 эвакогоспиталей, Астраханский (№ 94) — 55, Челябинский (№ 98) — 84, МЭП № 11 на Кубани — от 17 до 54. Правда, встречались и крупнее эвакопункты, например МЭП № 90 в Кавминводах состоял в начале войны из 107 госпиталей (затем эта цифра уменьшилась).
Все эвакогоспитали, располагавшиеся на территории Кировской области, курировались различными ведомствами. Во-первых, они находились в ведении местного эвакопункта № 22, подчинявшегося Главному военно-санитарному управлению Красной армии по военному ведомству. Во-вторых, значились под началом отдела эвакогоспиталей областного отдела здравоохранения (начальник С.К. Слезин), включённого в общесоюзную систему Наркомата здравоохранения (НКЗ СССР). В-третьих, незначительная часть учреждений входила в системы управления госпиталей Всесоюзного центрального совета профсоюзов (ВЦСПС) и Военно-морского флота (ВМФ).
После размещения в Кирове эвакопункт возглавил всю работу по приёму раненых и больных, эвакуированных с фронта, разгрузке военно-санитарных поездов, сортировке и распределению пострадавших по лечебницам города и области. Эвакоприёмник расположился в здании вокзала станции Киров-1, где и проводилась первичная медпомощь. Именно сюда прибывали военно-санитарные поезда. Но если в начале войны они подавались на пристанскую ветку для дальнейшей отправки увечных речными судами, то позднее в связи с неудобством транспортировки основная нагрузка легла на привокзальную. При этом поезда частично разгружались ещё до областного центра. В случае, когда позволял график свободных мест в госпиталях, раненые снимались в учреждениях станции Котельнич или на более мелких станциях по пути прохождения эшелона. Прежде всего это касалось тех раненых, которым не требовалась специализированная помощь, так как в отдалённых от областного центра эвакогоспиталях часто не хватало медицинского оборудования, медикаментов и квалифицированных специалистов для проведения операций и затруднительных курсов лечения. В Киров эвакуировались «сложные» больные и тяжелораненые, требовавшие специализированной помощи, а также те, кто не мог быть снят с поезда раньше из-за нехватки мест в эвакогоспиталях.
Полностью разгруженный санитарный поезд подавался на санитарную рампу на пристани реки Вятки, где располагался сортировочный эвакогоспиталь № 3773. В его эвакоприёмнике усилиями медицинских работников проводился тщательный осмотр больных, их санитарная обработка и распределение, осуществлялась окончательная эвакуация автотранспортом в госпитали города и области.
При частичной разгрузке поезд подавался на товарную площадку станции Киров-1. Лежачие раненые и больные размещались в специально оборудованных на военное время помещениях вокзала отдельно от ходячих и поступали в специальный эвакоприёмник, откуда отправлялись в эвакогоспитали. Тяжелораненые эвакуировались в первую очередь; все оставшиеся снимались далее по пути следования. Разгрузка производилась силами сортировочного эвакогоспиталя с привлечением носильщиков: санитаров, сандружинниц организации Красного Креста, курсантов школы санинструкторов, учеников средних школ, школ фабрично-заводского обучения и «организованных» домохозяек2. Правда, уже со второй половины 1943 года сортировочные эвакогоспитали с разгрузкой справлялись самостоятельно.
Часть пострадавших прибывала и речными санитарными судами, однако этот способ использовался реже, в основном, в тёплое время года. Острой проблемой было отсутствие моста через Вятку, поэтому сортировочный эвакогоспиталь, находившийся в Дымково, не эксплуатировался.
В большинстве случаев в первые два года войны тяжелораненые прибывали с передовой — Волховского войскового района и Ленинграда. В период становления системы эвакуации транспортировку осложняла неналаженность сортировки на первичных этапах (поступали легкораненые, требовавшие коротких сроков лечения). Однако, несмотря на то, что фактически снижалась эффективность работы службы, это давало большой процент возвращения в действующую армию. За счёт ленинградцев резко возрастал процесс смертности поступивших, так как они доставлялись с тяжёлыми ранениями, в состоянии запущенных истощения и авитаминоза.
Эвакуация производилась большей частью из фронтового эвакопункта № 27 и распределительных эвакопунктов № 33, № 95, № 96. Первое место по количеству эвакуируемых в Киров больных и раненых занимал Вологодский распределительный эвакопункт № 953.
Масштабы проделанной в годы войны работы МЭП № 22 (см. табл. 1) позволяют оценить архивные данные4.
Управление местного эвакопункта вело ещё и активную внутреннюю эвакуационную работу, которая заключалась в распределении и отправке раненых и больных для окончания лечения и реабилитации из эвакогоспиталей Кирова в периферийные госпитали (поступление таких больных в госпитали периферии в табл. 1 не учитывается; о развитии сети эвакогоспиталей, находившихся под управлением МЭП № 22, см. по табл. 2).
К окончанию Великой Отечественной войны в Кировской области также действовали 8 госпиталей для военнопленных. Все они финансировались из двух источников: госбюджета и облбюджета. Снабжением имуществом занимался отдел снабжения областного отдела здравоохранения, а строительными материалами — облкомхоз. Приказом по областному отделу здравоохранения Кировской области и эвакопункту № 22 от 8 августа 1942 года в соответствии с указаниями Наркомата здравоохранения и Главного военно-санитарного управления Красной армии (№ 310 от 11 июня 1942 г.) в Кировской области началась специализация госпитальной сети. Специализированные госпитали расположились в областном центре, что позволяло обеспечить обслуживание раненых медперсоналом эвакуированной сюда осенью 1942 года из Ленинграда Военно-морской медицинской академии. Управление местным эвакопунктом наладило тесное сотрудничество с ними.
Вместе с тем в работе кировского эвакопункта существовал ряд проблем, которые тормозили процесс управления деятельностью эвакогоспиталей, что сказывалось и на динамике и на эффективности лечения.
Одним из первых крупных недостатков было направление нетранспортабельных раненых и больных поездами или автотранспортом; зачастую такой контингент прибывал на конечный пункт в состоянии, при котором никакая реальная помощь им оказана быть уже не могла, несмотря даже на то, что это противоречило принципу первоочередной эвакуации тяжелораненых и больных. Хотя проблема и решалась даже в том же 1941-м, при помощи учреждения на более ранних этапах эвакуации госпиталей для легкораненых и инфекционных больных, однако оставалась актуальной вплоть до начала 1943-го.
Вторым «узким местом» была нехватка сортировочных учреждений, что повлекло за собой направление непоказанных по лёгкости больных в тыловые эвакогоспитали. Такое тактически неправильное распределение их потока привело к неоправданной перегрузке военно-санитарного транспорта, эвакогоспиталей тыла и распределительных станций, соответственно и в управлении ими.
Ещё одним препятствием стало плохое состояние дорог и коммуникаций, сильно затруднявшее сообщение между управлением эвакопункта и госпиталями, оказание помощи в устройстве и лечебной работе со стороны областного центра. К примеру, в отчёте эвакопункта за первое полугодие 1942 года упоминается, что «около 30% госпиталей в осенне-зимний период обречены на полное бездействие из-за тяжёлых путей сообщения. Так, госпиталь в Черновском расположен в 60 км от станции Шабалино по обычной гужевой дороге. Госпиталь Макарье отстоит на 35 км от ближайшей железнодорожной станции…»5. Осенью и весной погодные условия препятствовали полноценной работе в том числе сортировочных госпиталей, что влекло за собой негативные последствия. Из-за длительного лечения, транспортировки, неверного распределения раненых по специализированным госпиталям развивались осложнения после ранений: контрактуры6, остеомиелит, сепсис, приводивший к летальному исходу в 56,8 проц. случаев заболевания, а также газовая инфекция (смертность в 76 проц. случаев), травматический шок7. Иногда раненые поступали с полной неподвижностью в суставах (анкилозы), неправильно сросшимися переломами, с укорочением нижней конечности, что уменьшало процент выписанных обратно в часть выздоровевших бойцов.
Местный эвакопункт № 22 тесно сотрудничал ещё с одной организацией — Кировской областной станцией переливания крови (КОСПК), которая полностью удовлетворяла потребности госпиталей и стала одной из самых крупных в Советском Союзе, занимаясь поставкой консервированной крови в прифронтовые районы. Она была ближе всех расположена к Москве и Ленинграду, находившихся в особенно тяжёлом положении в первый период войны. В 1941 году на станции принимали ежедневно 50—60 доноров, а с января 1942-го здесь стали работать в 3 смены8. К 1943 году количество донорских кадров возросло до 7000 человек в год, а пропускная способность станции доходила до 150—200 человек в сутки. Она превратилась в довольно мощную организацию, широко используемую НКЗ СССР для снабжения фронта плазмой и сывороткой. В среднем за месяц в эвакогоспиталях кировского эвакопункта производилось свыше 600 переливаний крови (данная цифра продолжала увеличиваться)9. Все госпитали Кирова снабжались консервированной кровью КОСПК безотказно (в этот период войны переливание крови перестало быть назначением только по абсолютным показаниям и начало использоваться для лечения широкого круга заболеваний; однако для военнопленных переливание крови не практиковалось).
Архивные данные, отчёты МЭП № 22 содержат цифры, благодаря которым можно оценить масштаб выполненной медицинской работы за время Великой Отечественной войны. Около сотни тысяч больных и раненых ежегодно проходили лечение и реабилитацию на данном этапе эвакуации. Таким образом, результатом активной деятельности кировского эвакопункта стал высокий процент выписки бойцов с возвращением в часть.
________________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Государственный архив Кировской области (ГА КО). Ф. Р-2248. Оп. 6. Д. 148а. Л. 57.
2 Там же. Д. 110. Л. 76.
3 Там же. Д. 149. Л. 44—47.
4 Там же. Д. 110. Л. 77.
5 Там же. Л. 1.
6 Контрактура — ограничение подвижности в суставе, вызванное рубцовым стягиванием кожи, сухожилий, заболеванием мышцы, сустава.
7 Маркова Н.Г. Береги чужую жизнь — спасёшь свою. Киров, 2000. С. 48, 49.
8 ГА КО. Ф. Р-2248. Оп. 6. Д. 111. Л. 20.
9 Там же. Д. 110. Л. 3.