Аннотация. В статье рассказывается о ликвидации ВЧК польской резидентуры на территории Советской России в 1920 году.
Summary. The article tells about liquidation of the Polish residency by the Cheka in the territory of Soviet Russia in 1920.
НЕИЗВЕСТНОЕ ИЗ ЖИЗНИ СПЕЦСЛУЖБ
ЗДАНОВИЧ Александр Александрович — советник Генерального директора Всероссийской государственной телерадиокомпании, генерал-лейтенант запаса, доктор исторических наук
(Москва. E-mail: Zdanovich52@gmail.com).
«ПОМОГЛИ НЕ УГРОЗЫ… А СИЛА АРГУМЕНТОВ»
Особый отдел ВЧК против 2-го отдела Польского генштаба: ликвидация резидентуры «Сверщ» в 1920 году
К концу 1919 года основные силы контрреволюции в лице армии Колчака и Деникина были разгромлены Красной армией, очищена от противника огромная территория, где постепенно укреплялась советская власть, начали решаться задачи хозяйственного строительства. Но мир ещё был очень хрупким и воспринимался скорее как передышка между боями. На Юге России и в Крыму имелись вполне боеспособные белогвардейские части, поддерживаемые Антантой1. Существовала и реальная угроза со стороны нашего западного соседа — буржуазной Польши, сколотившей с помощью западных держав более чем 730 тысячную армию2, пропитанную националистическим духом.
Информация, имевшаяся в распоряжении Регистрационного (разведывательного) управления Полевого штаба Красной армии, а также у Особого отдела ВЧК, дополненная оценками Наркомата по иностранным делам, практически не оставляла сомнений в том, что напряжённость во взаимоотношениях Советской России и Польши будет усиливаться и в итоге приведёт к вооружённому столкновению3.
Такой прогнозируемый ход событий ставил перед Особым отделом ВЧК, его фронтовыми и армейскими органами неотложную задачу скорейшего выявления и ликвидации созданной поляками на нашей территории разветвлённой шпионско-диверсионной сети. Несмотря на накопленный за годы Гражданской войны опыт борьбы со шпионажем, руководство ВЧК и Особого отдела реально представляло себе все сложности предстоящей работы.
В чём же они заключались?
В период, предшествовавший резкому обострению отношений с Польшей, органы ВЧК имели дело в основном со шпионажем, организуемым структурами разведки противостоявших Красной армии вооружённых сил «отечественной» контрреволюции, а также инициативным сбором и передачей белогвардейским штабам секретной информации со стороны скрытых противников советской власти, пробравшихся на службу в аппараты управления большевистских войск. А если чекистам и удавалось выявить иностранцев, замешанных в шпионской деятельности, то и здесь нити тянулись к контрреволюционному подполью.
В условиях войны с западным соседом чекисты столкнулись бы с «национальной» формой шпионажа, который направлялся и финансировался враждебным государством. Поляки, считали в ВЧК, скорее всего не пошли бы на широкие контакты в шпионско-диверсионной деятельности с белогвардейцами, которых они воспринимали прежде всего как сторонников «единой и неделимой России», а следовательно, отрицавших полную самостоятельность Польши. Такой прогноз являлся абсолютно правильным и подтвердился на практике.
Далее. Чекистам было известно, что разведка Польши опиралась в основном на созданную Пилсудским ещё в 1914 году Польску организацию войскову (ПОВ), имевшую ячейки во многих крупных центрах европейской части России, на Украине, в Белоруссии и Литве.
Падение Вильно в 1919 году наглядно продемонстрировало активность этих ячеек. В одном из докладов начальника оперативного отдела Западной (ранее Литовско-Белорусской) армии отмечалось, что успех поляков во многом был определён подрывными действиями их многочисленной агентуры среди местного населения4.
Ещё в годы Первой мировой войны, спасаясь от немцев, в Россию и на Украину прибыли более двух миллионов беженцев-поляков. Значительное их количество проживали в Москве, Петрограде, Минске, Киеве, Харькове, Смоленске и других крупных городах. В их среде националисты вели усиленную работу, вербовали учащуюся и студенческую молодёжь, представителей польской интеллигенции в создаваемые группы ПОВ. Вступивших в эти группы обрабатывали в националистическом духе, убеждали в необходимости бороться за «высшие» интересы Польши, а тех, кого уже считали подготовленными, направляли на службу в польские легионы, перебрасывали через фронт, где участники ПОВ активно использовались польской разведкой и контрразведкой5.
С серьёзной опасностью со стороны подпольных организаций ПОВ (прежде всего как разведывательно-диверсионных структур) чекисты столкнулись уже в 1919 году. В этот период были раскрыты указанные организации и группы в Виннице, Харькове, Одессе и крупный разведцентр ПОВ в Киеве, объединявший свыше 200 участников6. Целый ряд разработок по полякам реализовали чекисты и в начале 1920 года. Информация, полученная в ходе борьбы с польской разведкой, опиравшейся на ПОВ в своей кадровой деятельности, послужила основой для выработки более решительных мер, направленных на ликвидацию агентурной сети поляков, и прежде всего резидентур офензивы (разведки) в стратегически важных пунктах Украины и западных областях России, а также непосредственно в столице РСФСР — Москве.
От закордонной агентуры и из материалов допросов арестованных ранее польских шпионов Особому отделу ВЧК в начале 1920 года стало известно о намерении 2-го отдела генштаба Польши (ПГШ) воссоздать главную резидентуру в Москве, т.к. ещё в октябре 1919 года она была практически ликвидирована Особым отделом ВЧК. Однако тогда особистам не удалось выявить и арестовать всех входивших в резидентуру лиц, и оставшиеся на свободе агенты, потерявшие связь с Варшавой, временно прекратили разведывательную работу7.
Именно для связи с ними и должен был прибыть новый резидент. Для исполнения этой роли начальник 2-го отдела ПГШ И. Матушевский выбрал сотрудника 11-го (русского) реферата разведывательного отделения «С» своего отдела — Игнатия Игнатьевича Добржинского. Хорошо зная подчинённого, начальник отдела считал, что тот справится с поставленной задачей и сумеет создать эффективно действующую агентурную сеть из числа этнических поляков по всей территории России8. Матушевский проинформировал нового резидента, что до него направлял в Москву поручика К. Заблоцкого, но он больших успехов не добился. Практически он привлёк к разведывательной работе только своего брата, а тот в свою очередь завербовал для поляков некоего Змиева. Вскоре оба агента были арестованы Особым отделом ВЧК. Заблоцкий утверждал, что успел склонить к сбору шпионских сведений и делопроизводителя Главного военно-инженерного управления РККА Ю. Завадского. Этот военнослужащий рассматривался во 2-м отделе ПГШ как перспективный источник информации, и его должен был использовать Добржинский.
Переброска нового резидента на советскую сторону предполагалась в конце ноября 1919 года. Резидентуре присвоили криптоним «Сверщ» («Сверчок»), поскольку это был псевдоним Добржинского в ПОВ.
В Москве резидент польской разведки легализовался довольно легко, т.к. сумел получить в военкомате направление в автоброневую бригаду. Первым, с кем установил связь Добржинский, был, естественно, Завадский9. По месту работы резидент завербовал заведующего канцелярией бригады В. Гржимайло, который фактически исполнял обязанности секретаря комбрига. Это являлось неким отступлением от инструкций начальника 2-го отдела ПГШ И. Матушевского, поскольку новый агент хотя и был этническим поляком, но в 1918 году работал в подпольной белогвардейской организации Б. Савинкова — Союзе защиты Родины и свободы.
В начале января 1920 года до Москвы добрались поручик В. Квятковский, назначенный заместителем резидента, и курьер — Г. Войцеховская. Несмотря на разного рода трудности, вскоре в Варшаву стали поступать объёмные доклады от московской резидентуры, содержавшие в основном информацию военного характера.
Прикрываясь необходимостью командировки в Петроград по делам бригады, Добржинский побывал там и установил связь с подчинённой ему резидентурой во главе с поручиком В. Стецкевичем, работавшим под псевдонимом «Вик»10. Таким образом, к началу февраля 1920 года «общероссийская» резидентура заработала достаточно активно.
Проводя широкомасштабную операцию по польской линии в западных районах РСФСР, сотрудники Особого отдела ВЧК и их коллеги в Орше получили точные данные о наличии резидентуры в столице. Чекистам даже удалось выяснить настоящие установочные данные резидента. Однако они ошибочно полагали, что Добржинский проживает, скорее всего, по документам Игната Ивановича Григорьева, с которыми он перебрался через линию фронта в 1919 году.
По поручению заместителя начальника Особого отдела ВЧК В.Р. Менжинского разработкой операции по вскрытию нелегальной польской резидентуры занялись особоуполномоченные этого подразделения советских органов госбезопасности А.Х. Артузов и Р.А. Пиляр, а также начальник польского отделения Э.В. Маковский. Начать было решено с периферийных ячеек ПОВ, члены которых могли знать, а возможно, и были связаны с новым резидентом в Москве.
В Орше чекистами была установлена некая Мария Пиотух, содержавшая квартиру для прибывающих из Польши курьеров, которые затем выезжали в Москву, Смоленск и другие города. Под видом такого курьера к ней и был направлен секретный сотрудник Особого отдела. Он попытался получить московский адрес резидента польской разведки, но действовал несколько прямолинейно, чем вызвал подозрения у Пиотух. Договорившись с нашим сотрудником о встрече в Москве, на вокзале, она срочно выехала в столицу и доложила о своих сомнениях главному резиденту польской военной разведки Игнатию Добржинскому.
Во время встречи секретного сотрудника Особого отдела с Пиотух члены шпионской группы установили за агентом чекистов наружное наблюдение и довели его до входа в здание ОО ВЧК11. Таким образом, Добржинский понял, что сотрудники ВЧК ведут целенаправленную работу по поиску его резидентуры, и принял дополнительные меры безопасности, сменил конспиративную квартиру, полностью перешёл на нелегальное положение.
Несмотря на неудачу, Особый отдел продолжал активный поиск. Ещё 22 марта 1920 года по материалам Петроградской ЧК особисты арестовали прибывшего в командировку в Москву некоего Новицкого, подозреваемого в связи с польской разведкой12. При обыске у него обнаружили записку с указанием одного столичного адреса. Первоначально этому не придали особого значения, и только 16 мая помощник начальника Особого отдела ВЧК Р.А. Пиляр дал задание об «установке тщательного внутреннего и наружного наблюдения над Гриневской Теклой, Хлебный переулок, д. 9, кв. 5»13. Именно ей и была адресована записка. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 «Директивы Главного командования Красной армии (1917—1920). Сб. док. М., 1969. С. 349.
2 Гражданская война в СССР. Т. 2. М., 1986. С. 254.
3 27 января 1920 г. Главное командование Красной армии докладывало Совету Обороны, что «…недавние успехи польской армии могут скорее побудить Антанту к воздействию на Польшу в развитии активных действий… на Западном фронте необходимо быть готовым к крупной борьбе».
4 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 33988. Оп. 1. Д. 66. Л. 833.
5 Центральный архив Федеральной службы безопасности РФ (ЦА ФСБ РФ). Д. Р-8470. Т. 2. Л. 16.
6 Там же. Л. 33.
7 Энциклопедия. Гражданская война в СССР. М., 1983. С. 466.
8 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-8470.Т. 3. Л. 23.
9 Там же. Т. 2. Л. 31.
10 Сафонов В.Н. Неизвестная тайная война, или Особый отдел ВЧК против 2-го отдела Генштаба Польши // Исторические чтения на Лубянке. 1998. М.; Новгород, 1999. С. 112.
11 ЦА ФСБ РФ. Д. 8470. Т. 3. Л. 41.
12 Там же. Л. 156.
13 Там же.