F.N. VESELOV – Images of the Battle of Kulikovo in the miniatures of Russian ancient illuminated manuscripts: the evolution of artistic images
Аннотация. В статье исследуется эволюция изображений Куликовского сражения на миниатюрах русских лицевых рукописей на протяжении XVI—XVIII столетий.
Summary. This article examines the evolution of the of the Kulikovo battle’s images on miniatures of the Russian illuminated manuscripts during XVI-XVIII centuries.
ВЕСЕЛОВ Фёдор Никитович — научный сотрудник Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи; ассистент кафедры музеологии исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета
(Санкт-Петербург. E-mail: veselovfedor@gmail.com)
ИЗОБРАЖЕНИЯ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ НА МИНИАТЮРАХ ДРЕВНЕРУССКИХ ЛИЦЕВЫХ РУКОПИСЕЙ: ЭВОЛЮЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ
В истории Древней Руси невозможно переоценить значение победы на Куликовом поле, оказавшей огромное влияние на всё последующее политическое и социально-психологическое развитие России. Академик Д.С. Лихачёв назвал это сражение центральным событием эпохи1. В короткое время победа стала легендой, своего рода символом возрождения Русского государства.
Данное эпохальное событие нашло своё отражение в целом цикле замечательных художественных произведений, вошедших в золотой фонд мировой культуры. В этот так называемый Куликовский цикл входят несколько основных памятников: «Задонщина», Краткая и Пространная летописные повести о Мамаевом побоище, «Сказание о Мамаевом побоище». Дошёл до наших дней и агиографический памятник — «Житие Сергия Радонежского», в котором Куликовской битве посвящена отдельная глава.
Среди известных ныне списков этих произведений выделяются прежде всего лицевые рукописи, многие из которых являются выдающимися творениями средневекового изобразительного искусства. Лицевые списки, иллюстрированные множеством миниатюр, служили для наглядной передачи «должайших историй», раскрывая книжный текст даже для неграмотного древнерусского населения. Недаром миниатюры рассматривались наряду с текстом, а иногда получали и первенствующее значение2, тем более что слово и изображение в Древней Руси были связаны теснее, чем в Новое время3.
На цветном развороте этого номера журнала размещены образцы творений средневековых русских художников-баталистов. Изготовление таких манускриптов требовало особого мастерства, и во все времена лицевые рукописи представляли собой исключительную художественную и материальную ценность.
Первые произведения Куликовского цикла — «Задонщина»4, Краткая и Пространная летописные повести «О великом побоище, иже на Дону»5 не сохранили ни одного иллюстрированного списка.
Более поздние памятники — «Сказание о Мамаевом побоище» и «Житие Сергия Радонежского» содержат широкий иллюстративный ряд и имеют богатую литературную историю. Эти произведения не просто переписывались до XIX века включительно6, но и развивались во множестве редакций и вариантов7. По времени создания они относятся к периоду наивысшего развития искусства лицевой книги Древней Руси, времени расцвета книжной иллюстрации — второй половине XVI—XVII вв.8
Так называемый список Е из собрания ризницы Троице-Сергиевой лавры по текстологическим признакам являет собой основной вид пространной редакции «Жития Сергия Радонежского». Согласно заключению И.В. Левочкина созданная на бумаге конца XVI века рукопись по совокупности палеографических и исторических данных относится к 1592 году9.
Куликовскому циклу в рукописи посвящена глава «О победе иже на Мамая и о монастыре иже на Дубенке», иллюстрированная девятнадцатью миниатюрами. Все миниатюры расположены, как правило, в верхней части страницы и занимают её половину. Техника исполнения иллюстраций традиционна: первоначальный рисунок свинцовым карандашом обведён чернилами и раскрашен поверх акварелью.
Высокую оценку миниатюрам списка Е давали А.В. Арциховский10, А.Н. Свирин11 и ряд других учёных. Одно из важнейших достоинств данных иллюстраций — тщательная прорисовка художником не только лиц и одежд главных персонажей: великого князя Дмитрия, Сергия Радонежского, двоюродного брата и сподвижника Дмитрия — князя Владимира Андреевича Серпуховского, царя Мамая, но и лиц воинов, княжеской свиты, разнообразных по типу доспехов, оружия, конской упряжи, монашеских и светских одежд. Великолепным образом прорисованы богатые по детализации фоны: архитектурный пейзаж с разнообразными формами зданий, интерьерами и фасадами; природный пейзаж с кустами, деревьями и горками, на фоне которого разворачиваются сцены сражения.
Композиционное построение миниатюр многоплановое и многоуровневое, с развитием нескольких сюжетов в разных частях одной миниатюры одновременно. Как справедливо определяет данное явление Н.Э. Юферева — сжатие пространства-времени в рамках одной иллюстрации, характерное для лицевых памятников житий святых12.
Так, в миниатюре, изображающей благословление на битву (л. 240 об.), одновременно представлены сюжеты непосредственного благословления князя преподобным, выезда князя из монастыря со свитой, молитвы преподобного за русское войско перед иконой Спасителя.
Войска, участвующие в сражении, на миниатюрах изображены монолитными сплочёнными массами конных воинов — следствие идущей из иконописи и фрески иконографической традиции изображения битвы13. Согласно той же традиции из войск выделяются лишь главные действующие лица: князь Дмитрий Донской, на некоторых миниатюрах Мамай, а также дополнительно вводимые автором текста эпизодические персонажи. При этом в мотиве противостояния русские войска всегда изображаются устремляющимися слева направо, по ходу чтения текста. Ордынцы же изображены всегда справа. Весьма примечательна в этом смысле завершающая сцена битвы (л. 243 об.), динамичность которой подчёркнута диагональной компоновкой сражающихся войск: мощным напором сплочённой массы русских конных воинов слева на бегущее в панике войско Мамая, как бы «завалившееся» в нижний правый угол иллюстрации.
Стоит обратить внимание на ряд важных деталей в изображении батальных сцен. Прежде всего, это вооружение и снаряжение воинов. Холодное оружие в миниатюрах данного памятника разнообразнее вооружения в иллюстрациях Лицевого летописного свода. Здесь присутствуют как традиционные для сюжетов сражений мечи, сабли и копья, так и оружие, напоминающее фальшион (л. 243), булаву (л. 241, 244). Стоит заметить, что вытеснение прямого меча изогнутой саблей — деталь, характерная для рубежа XVI—XVII вв.14 Однако в случае с рассматриваемым списком Жития, сравнивая его с уже упомянутыми миниатюрами Лицевого летописного свода, необходимо сделать акцент на том, что мечей здесь всё же больше, чем сабель. Интереснее и разнообразнее прорисовка доспехов воинов, среди которых есть пластинчатые, кольчужные доспехи, бахтерцы15. При этом в комбинированных доспехах прослеживается определённая тенденция в защите пластинами только плеч и использовании пластинчатых юбок (корпус защищён кольчугой). Представлены и разнообразные типы шлемов, основной из которых — традиционный сфероконический шлем без наносника и зачастую без бармицы. Но при этом изображаются и шлемы конической формы, европейские бацинеты со сплошной задней стенкой (л. 243 об.), бацинеты с поднятым забралом (л. 242 об., 243). Говоря о головных уборах, необходимо отметить, что на голове Дмитрия Донского изображена княжеская шапка — традиционный атрибут русских князей на миниатюрах со времён Изборника Святослава 1073 года16.
В данном случае замечание относительно шапки очень важно, поскольку в дальнейшем, в миниатюрах XVII и XVIII столетий, она будет заменена на царский венец. Здесь же царский венец есть лишь на голове Мамая, как и во всех иллюстрациях памятников Куликовского цикла. Объяснить это можно хотя бы тем, что именование золотоордынских ханов царями было традиционно до полного освобождения Руси от ордынского ига в 1480 году17.
Примечательна в этом смысле путаница, появляющаяся в некоторых исследованиях касательно миниатюр списка Е Жития Сергия Радонежского и Лицевого летописного свода. Так, Е.С. Овчинникова18 предполагает весьма драматический сюжет, состоящий в том, что на л. 91 Второго Остермановского тома Лицевого летописного свода в княжеской одежде и короне под знаменем изображён переодетый в Дмитрия Донского Бренко. Однако в батальных сценах Лицевого летописного свода враг всегда изображён слева, а предполагаемый Бренко находится на миниатюре в левом верхнем углу, там, где на большинстве остальных миниатюр, посвящённых непосредственно битве (а это пятнадцать иллюстраций), находится «безбожный царь Мамай».
Важно отметить и другую деталь: великий князь Дмитрий изображён почти на всех миниатюрах, кроме самой первой в рассматриваемой главе списка Е (л. 239), с нимбом, несмотря на то, что канонизирован Дмитрий Донской был относительно недавно — лишь в 1988 году (илл. 1). <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Лихачёв Д.С. Литература времени национального подъёма // Библиотека литературы Древней Руси: В 20 т. СПб., 1999. Т. 6. С. 10, 11.
2 См.: Подобедова О.И. Миниатюры русских исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1965. С. 8; Гумницкий И.И. Повествовательный характер миниатюр сказаний и житийных повестей // Древнерусская книжность. Резюме докладов на конференции молодых специалистов. Л., 1975. С. 16, 17.
3 Лихачёв Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. С. 22.
4 См.: Ржига В.Ф. Слово Софрония Рязанца о Куликовской битве (Задонщина) как литературный памятник 80-х годов XIV века // Повести о Куликовской битве. М., 1959. С. 377—401.
5 См.: Дмитриев Л.А. Литературная история памятников Куликовского цикла // Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982. С. 306—359; он же. «Книга о побоище Мамая, царя татарского от князя Владимирского и Московского Дмитрия» ТОДРЛ. Л., 1979. Т. XXXIV. С. 62—71.
6 В РГБ хранится лицевой список Сказания о Мамаевом побоище собр. Прянишникова № 203, датируемый 1894 г.
7 См.: Дмитриев Л.А. Литературная история памятников Куликовского цикла. С. 306—359; Клосс Б.М. Избранные труды. Т. I. Житие Сергия Радонежского. М., 1998. 564 с.
8 Юферева Н.Э. Древнерусский иллюстратор житий святых. Нетекстовая текстология. М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. С. 13.
9 См.: Левочкин И.В. Лицевое житие преподобного Сергия Радонежского // Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Чудотворца: факсимильное воспроизведение рукописной книги 1592 года. М., 2002. Кн. 2. С. 101.
10 Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944. С. 176—198.
11 Свирин А.Н. Древнерусская миниатюра. М., 1950. С. 98—101.
12 Юферева Н.Э. Указ. соч. С. 48.
13 Подобедова О.И. Указ. соч. С. 228.
14 Черепнин Л.В. Русская палеография. М.: Наука, 1956. С. 424.
15 Веселов Ф.Н. Батальные сцены в миниатюрах лицевых рукописей Куликовского цикла // Война и оружие. Материалы IV международной научно-практической конференции. СПб., 2013. С. 356, 357.
16 Мартынюк А.В. Русь и Золотая Орда в миниатюрах Лицевого летописного свода // Российские и славянские исследования: Сб. науч. статей. Вып. 1. Мн.: БГУ, 2004. С. 64, 65.
17 Там же. С. 65, 66.
18 Овчинникова Е.С. Куликовская битва в древнерусской миниатюре и иконе // Куликовская битва в литературе и искусстве. М., 1980. С. 117.