Военное строительство
АБИНЯКИН Роман Михайлович — доцент кафедры истории России Орловского государственного университета, кандидат исторических наук, доцент (г. Орёл. E-mail: historiki-osu@mail.ru)
ИЗМЕНЕНИЕ ЧИСЛЕННОСТИ БЫВШИХ ОФИЦЕРОВ СРЕДИ НАЧАЛЬСТВУЮЩЕГО СОСТАВА РККА В 1920-е ГОДЫ
Известно, что бывшие офицеры старой армии («военные специалисты», или «военспецы») сыграли значительную роль в строительстве Красной армии и в её победах на фронтах Гражданской войны. Однако их дальнейшая служба в РККА в научных работах почти не рассматривалась. Немногочисленные публикации ограничивались чисто военным периодом (до 1920 г.)1 либо затрагивали лишь события, связанные с раскрытием трудной послереволюционной судьбы русского офицерства2. С.Т. Минаков провёл наиболее глубокий анализ советской военной элиты 1920—1930-х годов в целом, но не ставил целью специальное изучение масс бывшего офицерства3. Относительно исследованным хронологическим отрезком является рубеж 1920—1930-х годов в контексте освещения репрессий против бывших офицеров по так называемому делу «Весна» с его различными ответвлениями4. Таким образом, служба бывших офицеров в 1920-е годы — важнейшие годы военных преобразований и первых кадровых чисток, фактического создания армии мирного времени — требует внимательного изучения. Одной из первоочередных задач является исследование их количественно-качественного состава и удельного веса в общей массе начальствующего состава РККА.
Количество бывших офицеров в РККА к началу 1921 года долгое время оценивалось по-разному, так как установление численности армии и выяснение потребности её в рядовом и командном составе начались только в декабре 1920 года, после создания соответствующей комиссии во главе с заместителем председателя РВСР Э.М. Склянским5. Наиболее обоснованными и полными являются цифры, полученные А.Г. Кавтарадзе и уточнённые С.В. Волковым. По данным Волкова, к началу 1921 года в Красной армии, за вычетом боевых потерь и перебежчиков к белым, служили около 50 тыс. бывших офицеров6. При этом Волков убедительно мотивирует количество погибших бывших офицеров — около 10 тыс. — тем, что «из 1 миллиона погибших военнослужащих Красной армии их не могло быть более 1 проц., то есть столько, сколько они составляли в её общей численности»7. Этот автор принимал во внимание и то обстоятельство, что офицеры, в большом числе покинувшие Красную армию после заключения Брестского мира, впоследствии мобилизовались заново и потому дополнительно учитываться не должны. Верно и то, что расчётное количество бывших офицеров в РККА (52 799 человек) было уменьшено в связи с дезертировавшими в 1919—1920 гг. Следовательно, с цифрой «около 50 тыс.», несмотря на её некоторую округлённость в связи с неизбежными расчётными погрешностями, можно согласиться.
Эта цифра позволяет определить примерную долю бывших офицеров среди начальствующего состава Красной армии, насчитывавшего в 1921 году 446 729 человек, это — 11,2 проц., а среди 130 932 лиц командного состава, где большинство бывших офицеров и было сосредоточено, — 38 проц. как максимум8. Последний показатель следует считать завышенным, учитывая, что часть из них занимала не командные, а административные должности.
Обычно в качестве основного источника статистических сведений о начсоставе Красной армии в 1918—1925 гг. используется публикация начальника Командного управления Штаба РККА Н.А. Ефимова9. В отношении сведений Ефимова можно отметить их особую ценность, так как многие из них, особенно за 1921—1922 гг., других источников, кроме этой публикации, не имеют. Это объясняется грандиозными сокращениями армии в период демобилизации после Гражданской войны, которые проводились на данном этапе столь стремительно и неравномерно, что далеко не всегда отражались в текущих официальных документах; цифровые показатели менялись так быстро, что промежуточные изменения попросту не фиксировались в официальной статистике военного ведомства.
В 1923 году бывшие офицеры среди командного состава Красной армии составляли 30,3 проц., или 14 944 человека (без административно-хозяйственного состава)10. Дальнейшие изменения их численности и удельного веса имеют разную динамику, исходя из критериев оценки. Частое использование как в документах, так и в исследованиях понятия «лица с военным образованием, полученным только в старой армии» чревато искусственным занижением действительных показателей. Безусловно, в данную группу входили только бывшие офицеры (и иногда военные чиновники), но при прохождении переподготовки или курсов усовершенствования они уже числились «лицами с военным образованием, полученным в РККА». И если до 1923 года включительно таковых не было, то с 1924 года подобная практика всё более нарастала.
Так, в 1924 году бывших офицеров среди комсостава насчитывалось 30,4 проц., а военное образование только в старой армии имели 23,1 проц., то есть переподготовлено было 7,3 проц. В 1925 году на 24,4 проц. бывших офицеров приходилось 18,0 проц. не переподготовленных от общего числа комсостава. В 1926 году эти цифры составили 21,7 и 15,1 проц., в 1927 году — 19,6 и 11,7 проц. соответственно11. Замедление темпов переподготовки бывших офицеров в 1925—1927 гг. связано с тем, что в первую очередь она затрагивала командиров с низшим военным образованием, и особенно не имевших вообще никаких военных знаний. Таких в 1923 году насчитывалось 43,4 проц. Кроме того, приоритет отдавался усовершенствованию высшего комсостава, в котором только за первые 9 месяцев 1924 года были переподготовлены 132 офицера, или 20,1 проц. от его общей численности12.
К 1 января 1929 года бывшие офицеры составляли 14,4 проц. комсостава — 73,7 проц. высшего, 48,2 проц. старшего и 5,3 проц. среднего комсостава; в их число входили 55,2 проц., 18,1 проц. и 1,4 проц. кадровых офицеров соответственно13. Именно в 1928—1929 гг. появились весьма доброжелательные характеристики бывших офицеров, открыто признававшие их ценность и заслуги. Н.А. Ефимов заявил: «В рядах Красной армии остался наиболее преданный, вполне сроднившийся с Красной армией слой комсостава, служивший в старой армии»14. Учитывая официозность этой публикации, она могла рассматриваться и как установка. В 1929 году в докладе РВС СССР, направленном в Политбюро ЦК ВКП(б), К.Е. Ворошилов утверждал: «Значительная часть этих бывших офицеров является выходцами из рабоче-крестьянской среды, большинство из них являются членами ВКП(б) и почти все прошли подготовку или переподготовку в советских военных школах»15. Но здесь надо заметить, что председатель Реввоенсовета заметно приукрасил картину, так как число коммунистов в то время едва превышало половину среди комсостава в целом (50,8 проц., в том числе 41,5 проц. членов ВКП(б) и 9,3 проц. кандидатов), тогда как среди бывших офицеров даже к 1937 году уровень партийности был почти вдвое ниже — 29,9 проц., включая и кандидатов в члены ВКП(б)16. И уж совершенный панегирик содержался в характеристике Главным управлением РККА кадрового начсостава: «Очищенный в период 1921—1924 гг. от случайно попавшего в ряды РККА и зачастую чуждого ей элемента, переподготовленный в вузах Красной армии «бывший офицер» занимает на фронте мирного строительства полноправное положение руководителя и воспитателя красноармейских масс»17.
Данные конца 1920-х годов представляют большую ценность, характеризуя исходную ситуацию накануне раскручивания в 1930—1931 гг. ОГПУ дела «Весна» (обоснованность и этапы репрессий являются темой отдельного исследования18).
В целом среди всех видов начальствующего состава бывшие офицеры к началу 1930 года насчитывали 10,6 проц. Естественно, их было гораздо меньше на тех должностях, на которых требовались специфическое образование либо исключительная лояльность. Так, в медицинском и ветеринарном составе присутствовало немало служащих старой армии, в основном военных чиновников и чиновников военного времени, тогда как собственно офицеры были единичны — 2,1 и 1,8 проц. соответственно. Ещё меньше — 1,0 проц. — они составляли среди политического состава19. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов, 1917—1920 гг. М., 1988.
2 Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 2001.
3 Минаков С.Т. Советская военная элита 20-х годов. (Состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). Орёл, 2000; он же. Военная элита 20—30-х годов ХХ века. М., 2004.
4 Тинченко Я.Ю. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930—1931 годы: Монография. М., 2000. Дело «Весна» — репрессии в отношении офицеров Красной армии, служивших ранее в старой русской армии, включая бывших белых офицеров, организованные в 1930—1931 гг. органами ОГПУ. Всего были арестованы, по некоторым данным, более 3 тыс. человек, среди них были А.Е. Снесарев, А.А. Свечин, П.П. Сытин, Ф.Ф. Новицкий, А.И. Верховский, В.А. Ольдерогге, В.А. Яблочкин, А.Е. Гутор, А.Х. Базаревский, М.С. Матиясевич, В.Н. Гатовский и другие.
5 Ефимов Н.А. Командный состав Красной Армии // Гражданская война 1918—1921 гг.: В 3 т. Т. 2. М.; Л., 1928. С. 96.
6 Волков С.В. Указ. соч. С. 317.
7 Там же.
8 Ефимов. Н.А. Указ. соч. С. 96.
9 Там же. С. 91—109.
10 Там же. С. 106.
11 Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927—1928 гг. 30—31 октября 1928 г. // Реформа в Красной армии: Документы и материалы 1923—1928 гг.: В 2 кн. М., 2006. Кн. 2. С. 311—313; Ефимов Н.А. Указ. соч. С. 106.
12 Отчётный доклад Главного управления РККА зам. председателя РВС СССР М.В. Фрунзе о ходе реорганизации РККА в период с апреля по октябрь 1924 г. 18 ноября 1924 г. // Реформа в Красной армии: Документы и материалы 1923—1928 гг. М., 2006. Кн. 1. С. 270.
13 Доклад РВС СССР. [Не позднее 27 июня 1929 г.] // Вестник Архива Президента Российской Федерации: Красная армия в 1920-е годы. М., 2007. С. 187; кадровые офицеры — получившие военное образование по полному курсу военного училища мирного времени и произведённые в офицерские чины до начала Первой мировой войны.
14 Ефимов Н.А. Указ. соч. С. 107.
15 Доклад РВС СССР. [Не позднее 27 июня 1929 г.]… С. 187.
16 Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927—1928 гг. … С. 315; Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 54. Оп. 17. Д. 402. Л. 4.
17 РГВА. Ф. 37837. Оп. 11. Д. 1. Л. 14 об.
18 В последние годы дело доходит порой до утверждений о его сопоставимости, а то и превышении масштабов «большого террора» 1937—1938 гг. (см., например: Тинченко Я.Ю. Указ. соч. С. 240—242), с чем, конечно, нельзя согласиться.
19 РГВА. Ф. 37837. Оп. 11. Д. 1. Л. 11, 13 об.