Аннотация. В статье на основе ранее не публиковавшихся архивных источников исследуется история создания памятника генерал-адъютанту М.З. Аргутинскому-Долгорукову в г. Темир-Хан-Шура; реконструируется один из первых имперских опытов монументального увековечивания памяти героев Кавказской войны XIX столетия.
Summary. The article, based on previously unpublished archival sources, examines the history of creation of the monument to Adjutant-General M.Z. Argutinsky-Dolgorukov in the city of Temir-Han-Shura; one of the first imperial experiments of monumental perpetuation of the memory of the XIX-century Caucasian War’s heroes is reconstructed.
КОЛОСОВСКАЯ Татьяна Александровна — доцент кафедры истории России Гуманитарного института ФГАОУ ВО «Северо-Кавказский федеральный университет», кандидат исторических наук
(г. Ставрополь. E-mail: kolosowskay@yandex.ru.)
«ОБЕССМЕРТИТЬ В ПАМЯТИ СЛАВНЫЕ ЗАСЛУГИ ОДНОГО ИЗ ЛУЧШИХ ДЕЯТЕЛЕЙ КАВКАЗА…»
История создания памятника генерал-адъютанту М.З. Аргутинскому-Долгорукову
К малоизученным страницам истории России относятся вопросы сохранения исторической памяти о Кавказской войне XIX века. Происходившие там события не рассматривались в глобальном геополитическом контексте защиты российской государственности, но имели важное значение для сохранения территориальной целостности страны и военной безопасности её южных рубежей. Кроме того, Северный Кавказ, став неотъемлемой частью России, получил возможность для дальнейшего мирного развития и последующего экономического роста. На завершающем этапе военного противостояния с горцами в рамках развития имперского исторического сознания инициировалось создание монументальных памятников, посвящённых основным участникам кампании, в т.ч. генерал-адъютанту князю М.З. Аргутинскому-Долгорукову.
Документы, хранящиеся в Российском государственном историческом архиве (РГИА), в фондах Академии художеств (ф. 789), Департамента общих дел МВД (ф. 1284) и Кавказского комитета (ф. 1268), дополненные сведениями из дореволюционных изданий, позволяют воссоздать один из первых опытов увековечивания в камне и бронзе образа героя Кавказской войны, заслуженного военно-политического деятеля прошлой эпохи.
Генерал-лейтенант, генерал-адъютант Моисей Захарович Аргутинский-Долгоруков родился в 1797 году в г. Тифлисе. Он происходил из старинного рода грузинских князей Мхартзели (Долгоруких), который вёл своё начало от княжеского рода Древней Армении — Аргуты1. По окончании Тифлисского благородного училища в возрасте 19 лет Аргутинский отправился в Петербург, где поступил на военную службу.
В 1817 году ему было присвоено звание юнкера лейб-гвардии конного полка. Спустя 10 лет Аргутинский принял решение проситься на Кавказ, в действующую армию, и вскоре был назначен в Грузинский гренадерский полк. С этого времени начинается эпоха его кавказской службы, в ходе которой он участвует в Русско-персидской (1826—1828 гг.) и Русско-турецкой (1828—1829 гг.) войнах, а затем более 20 лет своей жизни проводит в военных экспедициях против непокорных горцев. Главным районом реализации его особой военной тактики, основанной «на личной неустрашимости, быстроте соображений и уверенности в своих солдатах, свыкшихся с Кавказской войной»2, становится Северо-Восточный Кавказ. Здесь, в горах Дагестана, в 1840 — начале 1850-х годов на его долю выпадает нелёгкая задача борьбы с Шамилем и его сторонниками.
В 1842 году успехи горцев подтолкнули российское командование сформировать на р. Самуре особый отряд в составе 4 батальонов, 4 горных и 2 гарнизонных орудий, нескольких десятков казаков, конной и пешей милиции Елисуйского султана. Начальство над Самурским отрядом было вверено Аргутинскому, который заслужил прозвище «Самурский лев»3. Сослуживцы считали, что этот эпитет как нельзя более подходил к его фигуре — невысокой, плотной, хорошо сложенной, всегда в мохнатой бурке и мохнатой папахе, из-под которой резко выступали черты лица — крупные, энергичные, обветренные зимой и опалённые солнцем летом4.
Он вёл аскетический образ жизни. Обычно постелью в походе для него были бурка и седло. При этом солдаты уважали и безоговорочно доверяли своему командиру. «Этот — и солдатскую шкуру бережёт», — говорили они про Аргутинского5.
В январе 1847 года Аргутинский был назначен Дербентским военным губернатором и командующим войсками в Южном Дагестане, а в 1848—1854 гг. являлся командующим войсками и управляющим гражданской частью в Прикаспийском крае, центр которого находился в военном укреплении Темир-Хан-Шура6 (сейчас г. Буйнакск). Как глава местной администрации Моисей Захарович многое сделал для его благоустройства. С именем Аргутинского связаны начало мощения улиц, установка уличных фонарей, устройство резервуара и общественных фонтанов с хорошей питьевой водой, возведение административных зданий из жжёного кирпича на каменном фундаменте. Важной услугой, оказанной Аргутинским Темир-Хан-Шуре, стало осушение расположенного в окрестностях болотистого озера, являвшегося причиной возникновения эпидемий лихорадки среди местных жителей7.
Одним из самых известных военных предприятий Моисея Захаровича был переход через Главный Кавказский хребет, который современники сравнивали с переходом А.В. Суворова через Альпы. В сентябре 1853 года, перед началом Крымской войны Шамиль с 20 тыс. горцев совершил нападение на Лезгинскую кордонную линию, намереваясь далее продвигаться в направлении Грузии. Малочисленные местные войска с трудом сдерживали атаки повстанцев.
Узнав о намерениях Шамиля, Аргутинский устремился на помощь Лезгинской линии, разгром которой мог повлечь за собой восстание всего Дагестана и разорение Закавказья. Чтобы выиграть время, он принял решение вести свой отряд напрямик, через вечные снега Гудурдага, где не было не только дорог, но даже пробитых тропинок. «Мороз, свирепые снежные вьюги и метели сопровождали отряд во всё время перехода через высокие хребты… — отмечал автор одной из полковых историй. — Ввиду крайней необходимости войска двигались почти без привалов, от рассвета до самой темноты»8. Пехота, драгуны и артиллерия успели вовремя. Внезапным появлением в тылу неприятеля Аргутинский вынудил Шамиля отступить. Лезгинская линия, а вместе с ней и Грузия были спасены.
Гудурдагский поход сделал имя Аргутинского известным всей России9. Но он же стал последним его военным предприятием. Вьюги и метели, утомительные подъёмы и спуски, неизбежные лишения негативно отразились на его здоровье. Через два месяца после возвращения в Темир-Хан-Шуру состояние Аргутинского настолько ухудшилось, что его пришлось увезти в Тифлис, где он уже не вставал с постели. 20 февраля 1855 года, на 58-м году жизни Аргутинский скончался одиноким холостяком, оставшись в памяти сослуживцев одним из лучших военачальников и администраторов Кавказа10.
Впервые вопрос о создании памятника Аргутинскому был поднят в 1857 году. С инициативой выступили генералы и офицеры Прикаспийского края во главе с командующим войсками генерал-лейтенантом Г.Д. Орбелиани. Предложение было поддержано наместником на Кавказе князем А.И. Барятинским и поступило на рассмотрение в Кавказский комитет.
Никаких препятствий к сооружению памятника Аргутинскому Кавказский комитет не увидел. В сохранившихся документах по этому вопросу отмечались выдающиеся личные качества покойного, в т.ч. прекрасное знание им края и местных жителей. Наряду с военными заслугами особо выделялись его забота о вверенных ему войсках, мудрая административная деятельность и строительство дорог в Дагестане11. Местом сооружения памятника выбрали Темир-Хан-Шуру «как центральное место, в котором он имел постоянное пребывание во время своего управления Прикаспийским краем»12.
Принимая во внимание, что «сооружение общественных памятников составляет редкую награду, которая, по высокому своему значению, должна служить воздаянием единственно необыкновенных подвигов и отличий, и особенно важных заслуг Престолу и Отечеству», Кавказский комитет признал, что «военные и административные действия князя Аргутинского-Долгорукова на Кавказе в течение 10-летнего управления Прикаспийским краем были действительно столь замечательны, что единодушное желание чинов сего края выразить общую их признательность и уважение доблестной памяти умершего начальника заслуживает быть повергнутым на Всемилостивейшее Государя Императора воззрение»13.
24 октября того же года инициатива увековечивания памяти Аргутинского была одобрена императором Александром II. На сбор необходимой суммы была объявлена подписка. Однако дело продвигалось медленно и из-за нехватки средств было отложено на неопределённый срок14.
К вопросу о памятнике Аргутинскому вновь вернулись в начале 1870-х годов. Важную роль в возрождении этой идеи сыграл его бывший близкий сослуживец генерал-лейтенант Иван Давыдович Лазарев (1820—1879 гг.). Впервые Лазарев встретился с Аргутинским в 1848 году, во время охвативших Самурский округ волнений. Тогда Лазарев принял деятельное участие в спасении осаждённого горцами гарнизона крепости Ахты. Аргутинский обратил внимание на храброго офицера и приблизил его к себе, а спустя два года Лазарев был назначен управляющим Мехтулинским ханством. После смерти Аргутинского Иван Давыдович продолжал службу на Кавказе и пользовался таким уважением, что осаждённый в ауле Гуниб Шамиль просил для переговоров о сдаче прислать к нему никого иного, как Лазарева, зная, что на его слова можно положиться15.
И.Д. Лазарев горячо поддерживал инициативу создания памятника своему боевому товарищу, называя её «добрым делом», призванным «обессмертить в памяти славные заслуги одного из лучших деятелей Кавказа»16. В 1868 году, состоя при войсках Кавказской армии, он обратился к Кавказскому наместнику великому князю Михаилу Николаевичу с просьбой позволить ему ускорить сбор средств. К тому времени удалось собрать лишь 2600 рублей. Лазареву разрешили открыть новую подписку среди войск и жителей Дагестана и Тифлиса. Дело сдвинулось с мёртвой точки, и Лазарев надеялся, что к концу 1871 года сумма дойдёт до 6 тыс. рублей17.
Учитывая ограниченность средств, Иван Давыдович предлагал создать памятник в виде бронзовой статуи Аргутинского в полный рост «без особых украшений», а просто «в генерал-адъютантском мундире»18, стоящей на пьедестале из местного камня. В 1871 году Лазарев вступил в переписку с Императорской Академией художеств, которая согласилась принять участие в сооружении памятника и взять на себя подготовку его рисунка, выбор художника-скульптора для лепки модели и надзор за отливкой статуи из бронзы19.
В феврале 1874 года Лазарев получил из Академии художеств рисунок памятника, который нашёл «выполненным чрезвычайно изящно и поставленным грациозно». При этом он не обошёлся без критических замечаний, указав на то, что, «к сожалению, художник, рисовавший его, не знал, как видно из рисунка, покойного князя и не видел портрета его… и поэтому рисунок вышел не похожим на князя»20. В подтверждение своего заключения Лазарев писал: «Покойный Моисей Захарович носил папаху из калмыцкого каракуля, т.е. более лохматую, чем сделано на рисунке; голова его больше, лицо — шире, шея толще и короче, взгляд не прямой, а исподлобья, туловище толще и слегка сутуловатое, шашку князь носил азиатскую, кривую и не через плечо, а в поясе»21. В том случае, если в Академии художеств решат представить статую Аргутинского без папахи, Лазарев просил учесть, что «голова покойного большая, лоб — широкий, открытый, волосы — курчавые»22. По мнению Ивана Давыдовича, «отступления» от оригинала уже через 50 лет не будут иметь значения, но зато в настоящее время, поскольку образ Аргутинского живо сохранился в памяти всего местного населения, это бросится в глаза каждому. Возвращая в Академию художеств рисунок, Лазарев просил поручить его составителю обратить внимание на замечания, внести в рисунок исправления и отправить ему для представления через начальство на утверждение императора. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Военная энциклопедия. / Под ред. В.Ф. Новицкого. Т. 3. СПб., 1911. С. 9.
2 Берз Н. Краткий очерк служебной деятельности генерал-адъютанта, генерал-лейтенанта князя Моисея Захарьевича Аргутинского-Долгорукова // Кавказский календарь на 1856 г. Тифлис, 1855. С. 567.
3 Военная энциклопедия. Т. 3. С. 10.
4 Там же. С. 9.
5 Служба ширванца. 1726—1909. Б.м., б.г. С. 112, 113.
6 Укрепление Темир-Хан-Шура было основано летом 1832 г. подполковником Ф.К. Клюки-фон-Клугенау; в 1834 г. оно назначается штаб-квартирой Апшеронского пехотного полка и местопребыванием командующего войсками в Северном Дагестане; с 1847 г. — местопребывание командующего войсками и управляющего гражданской частью в Прикаспийском крае; с 1860 г. — местопребывание военного губернатора Дагестанской области; в 1866 г. получает статус города. См.: Дагестанский сборник / Сост. Е.И. Козубский. Вып. 1. Темир-Хан-Шура, 1902. С. 11, 12.
7 Козубский Е.И. Очерки истории города Темир-Хан-Шуры // Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа. Вып. XIX. Тифлис, 1894. С. 33, 34.
8 83-й пехотный Самурский полк на Кавказе, в Хиве и Закаспии / Сост. капитан Рекалов. Ставрополь, 1911. С. 63.
9 В серию живописных полотен, заказанных Военным министерством художнику Ф.А. Рубо для Кавказского военно-исторического музея и предназначенных запечатлеть главные сюжеты Кавказской войны, входила картина «Переход князя Аргутинского через Кавказский хребет». На ней было показано движение отряда через вечные снега Гудурдага. В стороне виднелась фигура самого Аргутинского верхом, закутанного в шинель.
10 Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе (1842—1867). М.: Кучково поле, 2014. С. 413.
11 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1268. Оп. 9. Д. 287. Л. 5 об., 6.
12 Там же. Л. 6.
13 Там же. Л. 8.
14 Там же. Ф. 789. Оп. 7. 1871 г. Д. 118. Л. 16.
15 См. об этом: Потто В.А. Генерал-адъютант Иван Давыдович Лазарев. Тифлис, 1900.
16 РГИА. Ф. 789. Оп. 7. 1871 г. Д. 118. Л. 13.
17 Там же. Л. 2, 2 об.
18 Там же. Л. 2.
19 Там же. Л. 4.
20 Там же. Л. 12.
21 Там же. Л. 12, 12 об.
22 Там же. Л. 12 об.
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта № 16-01-12012 «Российские историко-культурные памятники XIX — начала ХХ вв. на Северном Кавказе: научно-исследовательский ресурс»