Аннотация. Уникальным событием в истории России XVIII века было назначение командирами Оренбургской экспедиции (комиссии) (1734—1744 гг.) адмиралов императорского Военно-морского флота. При кажущейся иррациональности использования их умений и навыков на «сухопутном» поприще это объясняется тем фактором, что первоначально перед экспедицией стояла стратегическая задача по овладению Аральским морем, строительству на нём пристани и флота. Акватория Аральского моря входила в тот период в орбиту геополитических интересов России возможностью открытия нового торгового пути к Индии и Китаю. В статье рассматривается деятельность третьего командира Оренбургской комиссии — контр-адмирала, генерал-поручика князя В.А. Урусова.
Summary. Appointment of admirals of the Imperial Navy commanders of the Orenburg Expedition (Commission) of 1734—1744 was unique in the history of 18th-century Russia. For all the seeming unreasonableness of using their skills and competence on «dry land», it was done because originally the Expedition was to fulfill a strategic mission of taking hold of the Aral Sea and building a wharf and a fleet there. The area of the Aral Sea at the time was within the geopolitical interests of Russia because it helped open a new trading route to India and China. The paper examines the work of the third commander of the Orenburg Commission, Rear Admiral and Lieutenant-General Prince V.A. Urusov.
НА РУБЕЖАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
НАСЫРОВ Камиль Зиннятович — адвокат Адвокатской палаты Республики Башкортостан, капитан-лейтенант запаса, кандидат исторических наук
(г. Уфа. E-mail: nkz08@yandex.ru);
АМИНОВ Рустем Равилевич — старший научный сотрудник Института истории имени Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан, кандидат исторических наук
«ВСЯ УПОМЯНУТАЯ КОМИССИЯ ПОЛАГАЕТСЯ НА ВАШУ ВЕРНОСТЬ И ИСКУССТВО…»
Главный командир Оренбургской комиссии адмирал В.А. Урусов
Современная историография лишь фрагментарно отображает деятельность командиров Оренбургской комиссии с точки зрения морского воплощения её планов. Напротив, довольно объёмно раскрываются роль и вклад каждого из них в подавление башкирских восстаний в ходе реализации программы по присоединению территорий приграничных народов и принятию их в российское подданство.
Неоднозначная роль третьего командира Оренбургской комиссии Василия Алексеевича Урусова (1690—1741 гг.)1 на основании анализа источниковедческого материала освещена однобоко, только как наиболее жёсткого военного администратора, руководившего борьбой с местной смутой. В научный оборот это суждение одним из первых ввёл В.Н. Витевский в своей книге «И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 года», изданной в 1898 году. Характеризуя деловые качества и психологическую типологию «степного адмирала» (термин Д.А. Сафонова)2, он пишет о В.А. Урусове: «…умный, энергичный, но жестокий, не любивший никому давать пощады…»3.
В современной научной литературе он также предстаёт в роли военачальника, руководившего подавлением башкирского восстания. В то же время современные исследователи игнорируют требования адмирала В.А. Урусова о справедливом проведении следственных мероприятий в отношении его участников. А такие факты имели место. К примеру, городской глава г. Самары (1884—1891 гг.) П.В. Алабин писал: «…во время нахождения князя в Самаре к нему прибыли башкирские старшины Алдырь-бей4 (Алдар Исекеeв (Исянгильдин), награждённый Петром I за Азовский поход. — Прим. авт.) и Саит-бей (Сеит Алканин, башкирский старшина. — Прим. авт.) с просьбой о повинной от имени башкирского народа. Они были дружелюбно приняты князем и прощены. Но А.И. Тевкелев настоял на пересылке их в Мензелинск для производства следствия как вождей и главных организаторов восстания. В.А. Урусов уступил требованиям А.И. Тевкелева и отпустил их в Мензелинск с требованием их пощады. А.И. Тевкелев не выполнил требование князя и казнил башкирских старшин»5. Однако данное суждение П.В. Алабина входит в противоречие с материалами следствия по делу восстания башкир в 1735—1740 гг. В действительности для проведения «розыскных» мероприятий их «затребовал»6 начальник Комиссии башкирских дел генерал-майор Л.Я. Соймонов (?—1743 г.)7. В результате его непродуманных действий восстание приняло более серьёзные масштабы. По результатам своей деятельности полковник А.И. Тевкелев в силу сложившихся обстоятельств был отозван в Санкт-Петербург и не находился при делах экспедиции во время дальнейшего командования ею адмиралом В.А. Урусовым. «…Об определении к той Оренбургской комиссии в помощь вам вместо полковника Тевкелева советников двух решение учинено будет впредь, и кто определены будут, оным на дачу жалованья разделить по их рангам сумму ту, что полковник Тевкелев получал, а больше того не прибавливать»8.
В данном контексте необходимо отметить ещё и то, на что не обращали своё внимание ни прежние, ни нынешние исследователи: служебная деятельность адмирала В.А. Урусова строго регламентировалась нормативными положениями Военно-морского устава Петра I от 1720 года и Воинского артикула от 1715 года. В соответствии с вышеуказанными нормативно-правовыми источниками за невыполнение приказа и повелений императора полагался только один вид наказания — смерть.
Адмирал В.А. Урусов, будучи профессиональным военным моряком, не мог иметь полного и объективного представления о «сухопутно-степных» хитросплетениях, творившихся в Оренбургской комиссии. Следовательно, не была чётко сформулирована его позиция, которую он мог бы аргументированно отстаивать перед центральными органами власти. В частности, неоднозначна целесообразность назначения военно-морского офицера для решения сугубо сухопутных задач. Д.А. Сафонов пишет об этом более прямо: «Думается, осведомлённый человек всеми силами постарался бы увильнуть от этого сомнительного предложения»9. Однако назначение на должность главного командира состоялось, и предстояло решительно исполнять приказы. О приёме в своё управление Оренбургской экспедиции с приложением рапортов о количестве войск, чиновников, ссыльных, а также крепостей, построенных его предшественниками, князь доложил центральным властям 25 августа 1739 года10.
В Башкирской энциклопедии В.А. Урусову посвящён краткий обзорный материал, раскрывающий его роль только лишь в подавлении башкирского восстания в 1740 году11. В.А. Урусов менее известен историческому сообществу и как бы теряется при сравнении с первыми двумя командирами Оренбургской экспедиции И.К. Кириловым и В.Н. Татищевым. Но в действительности он был администратором имперского уровня из числа образованнейших и умнейших людей того времени, чьи исполнительность и мастерство управления оттачивались под непосредственным наблюдением Петра I.
Назначение контр-адмирала Российского Императорского Военно-морского флота12 В.А. Урусова, получившего перед вступлением в новую должность чин генерал-поручика, — не что иное, как сугубо прагматичный подход российской власти к использованию личных качеств и опыта определённого военного чиновника в целях решения приоритетных государственных задач. «…Сего июня 17 дня (1739 г. — Прим. авт.) Ея императорское величество всемилостливейше пожаловала адмиралтейской коллегии советника князя Василия Урусова в генерал-поручики и указала ему быть на место тайного советника Василия Татищева главным командиром, приказали из присутствия в коллегии Урусова выключить…»13.
Князь В.А. Урусов по рождению принадлежал к боярским, тюркского происхождения (выходцев из Орды), кругам14, но лишённым центральных позиций при царском дворе петровскими преобразованиями. Если ранее по существовавшему порядку дети дворянских и боярских родов (мужского рода) наделялись чинами от рождения, то указ Петра I, вышедший в свет 1 января 1719 года, «О производстве в воинские чины и о замещении вакансий»15 запретил это. Более того, своенравный и скорый на расправу император обязал дворян и бояр направлять своих детей на обучение флотскому и иному мастерству за границу.
Не избежал этой участи и князь В.А. Урусов. Он проходил обучение морскому делу в Соединённых провинциях и, как отмечено в его послужном списке, на различных кораблях совершал морские походы с заходом в иноземные порты и, более того, успел в качестве военно-морского офицера послужить в датском флоте в чине поручика16.
По возвращении в Россию в январе 1716 года он был произведён в поручики. В мае 1718 года по высочайшему повелению Петра I в разведывательно-исследовательских целях был командирован в Астрахань, где составил опись восточного берега Каспийского моря. В 1722 году вошёл в состав команды Карла фон Вердена для ревизии карты восточного побережья Каспийского моря А. Бековича-Черкасского. По итогам прилежной службы произведён в капитан-поручики. В том же году занимался в Твери постройкой судов, необходимых для осуществления Персидского похода Петра I, в частности, островских лодок и транспортных кораблей17. В т. VII Материалов для истории российского флота (МИРФ) приводятся сведения о том, что В.А. Урусов руководил проводкой построенных в Казани судов к Астрахани. Активный участник Персидского похода. Командовал третьей эскадрой ластовых судов, участвовал в блокаде Дербента и Баку в 1723 году18. Служба на флоте под непосредственным началом Петра I и его неусыпным контролем способствовала выработке таких качеств князя В.А. Урусова, как решимость и беспрекословная исполнительность: «…хотя, чего здесь и не написано, то чинить и во всем поступать как верному и доброму офицеру надлежит, опасаясь за недобрые поступки жестокого истязания»19.
Во время прохождения службы князю В.А. Урусову определённое время пришлось управлять Астраханским портом и Каспийской флотилией до перевода его на Балтийский флот. Далее некоторое время он занимался вопросами судостроения в Московской адмиралтейской конторе: сначала советником, затем директором уже в адмиральском звании. При Анне Иоанновне перед назначением на должность главного командира Оренбургской комиссии руководил подготовкой военно-морских специалистов, командуя в течение шести лет Морской академией и морскими школами20.
Кроме того, В.А. Урусов принимал участие в подготовительных мероприятиях по изысканию сухопутно-морского маршрута в Среднюю (Центральную) Азию с выходом к Северной Индии через акваторию Каспийского моря. Активный участник картографического описания Каспийского моря, с 1717 по 1720 год участвовал в трёх экспедициях по описи и промерам Каспийского моря с составлением карты21. Именно опыт князя по практическому изучению торгового маршрута к границам Индии и Китая мог сыграть немаловажную роль при назначении его на должность главного командира Оренбургской комиссии.
По мере осознания реальной действительности на юго-восточной окраине государства Правительство Российской империи было вынуждено тщательнейшим образом проанализировать создавшуюся военно-политическую обстановку на юго-восточных рубежах и вновь присоединённых территориях. Приоритетными направлениями становились: успокоение края; описание установившейся юго-восточной границы; прекращение протестного движения башкирского общества; создание новой укреплённой пограничной линии; строительство новых фортификационных объектов; расселение гарнизонов и как итог — введение края в общегосударственное правовое пространство.
При этом, несмотря на всю прагматичную логичность назначения адмирала главным командиром Оренбургской комиссии, нормативно-правовым актом закреплялось свёртывание программы как морского судостроения, так и портовой инфраструктуры при выходе на акваторию Аральского моря. В.А. Урусову именным указом императрицы Анны Иоанновны было предписано: «Строение на Аральском море города до времени отложить; а Абулхаир-хану учинить представление, что о состоянии тамошних мест ныне еще неизвестно и без достоверного известия города тамо строить невозможно; а наперед весьма надлежит тамошние места описать, и для того не пожелает ли он с собой взять или под своим надежным конвоем отправить одного нашего надежного офицера, и ежели Абулхаир-хан пожелает то выбрать из команды Вашей одного способного к тому офицера и велеть ему тамошние места описать около Аральского моря, и ежели можно то и до Бухарских городов осмотреть и описать и учиняв исправную ландкарту возвратиться к Вам и оную ландкарту прислать в Кабинет наш…»22.
Таким образом, морская составляющая деятельности адмирала В.А. Урусова по установлению сухопутно-морского торгового маршрута в Среднюю (Центральную) Азию ограничивалась лишь организацией и отправлением разведывательно-картографической экспедиции для предварительного исследования и описания возможности установления такого пути. Не обладая достаточными силами и средствами, Правительство Российской империи ограничилось предписанием об исследовании части побережья Аральского моря вблизи кочевья хана Младшей Киргиз-Кайсакской орды (жуза) Абулхаира. Вопрос описания Аральского моря в целом и установление морских, а в перспективе и речных маршрутов судового движения по нему и впадающим рекам на повестке дня тогда не стоял. Государство пришло к пониманию, что без разрешения «башкирского вопроса» и включения юго-восточных рубежей в общероссийское государственно-правовое пространство продвижение в Среднюю (Центральную) Азию невозможно.
«Степному адмиралу» было предписано продолжать начатые В.Н. Татищевым дипломатические процессы по включению «средней киргизской Орды» в российское подданство: «…по которому его Тайного советника Татищева доношению и по полученным от оных Киргизцев письмам надлежит Вам немедленно рассмотреть, и когда от них показаны услуги к ним ответствовать со обнадеживанием Нашей Императорского Величества Высочайшей к ним милости…»23. Исполняя поручение императрицы, в сентябре 1740 года в Орской крепости В.А. Урусов принял ханов Младшей Киргиз-Кайсакской орды (жуза) Эрали и Нурали, сыновей хана Абулхаира, нового хана Средней Киргиз-Кайсакской орды (жуза) Абдул Мамеда, присягнувших на верность русской короне. Тексты речей, присяги и журнальная запись проведённого церемониала при данном мероприятии были отправлены в Санкт-Петербург24.
В именном указе Анны Иоанновны князю В.А. Урусову от 20 августа 1739 года также был прописан целый ряд мер тактического характера с указанием алгоритма их реализации как по градостроительному и торговому направлениям, так и по военно-оборонительной составляющей. Если В.Н. Татищев смог убедить центральную власть в необходимости переноса города Оренбурга на новое место, то реорганизацией строительства будущей столицы присоединённых территорий пришлось заниматься князю В.А. Урусову. «1. Город Оренбург строить на изысканном месте вновь при Красной горе… А прежний Оренбург именовать Орская крепость и что Оренбург на новом месте имеет быть построен о том вам сообщить Абулхаиру хану для единого токмо известия…»; «…представя ему те резоны для чего перестроение оного города ныне определено, а именно, что то место, на котором прежний Оренбург построен неудобно к укреплению и к поселению людям, а помянутое новое место к построению того города усмотрено перед прежним удобнее и для произведения купечества способнее, також и их купцам к тому новому Оренбургу ближе и способнее будет приезжать и что оное для их же пользы и лучшей выгоды делается»25. Политически этот перенос Оренбурга был преподнесён таким образом, чтобы у хана Младшей Киргиз-Кайсакской орды (жуза) не возникло сомнений в неисполнении Российским государством взятых на себя обязательств при вхождении его в подданство.
В то же время Правительство Российской империи, осознавая невозможность прогнозирования постоянно изменяющейся обстановки на местах, дало В.А. Урусову некоторую свободу манёвра при принятии организационных и военно-политических решений: «…однако ж за недовольным известием о состоянии тамошних народов и за разными приключениями по их видимому беспокойству и непостоянству, всего того изобразить невозможно, того ради вся упомянутая Комиссия полагается на вашу верность и искусство и имеете вы все врученные вам дела производить по прежним Нашим инструкциям и указам, и сверх того, что усмотрите по тамошним обращениям к лучшей пользе и приращению наших интересов, по-своему рассуждению…»26.
Строжайшая исполнительность при подавлении башкирских восстаний, трактуемая большинством исследователей как пример крайней жестокости адмирала, должна рассматриваться с учётом психологической типологии военного человека, воспитанного на беспрекословном исполнении приказов вышестоящего государственного органа: «Главнейших воров Башкирцев Алад-знагула, Уразая и Юлдаша муллу за их многое воровство при собрании Башкирских старшин казнить смертию…»27. В.А. Урусов, будучи кадровым офицером, априори не мог иметь и не имел склонности к обсуждению приказов, оценке правильности принятия центральной властью решений — его основная задача заключалась в приведении к усмирению подданных российской императрицы и возвращении их в государственно-правовое поле. Именно на выполнение этой задачи были направлены все его действия.
Стоит отметить, что при главном командире И.К. Кирилове и его сподвижнике А.И. Тевкелеве — сторонниках самых суровых мер подавления башкирских восстаний, «дабы корени не осталось», расправы над пленными носили гораздо более жестокий характер. Впервые на основании введённых в научный оборот архивных источников их описал советский историк Н.В. Устюгов28. Данное суждение не теряет своей актуальности и на современном этапе развития исторической науки. В статье «Один из тех, кто портил дело Петра», характеризуя деятельность командиров Оренбургской комиссии И.К. Кирилова и В.А. Урусова, доктор исторических наук Р.Г. Буканова отмечает: «И.К. Кирилов хотел повторить подвиг Колумба — “открыть Индию” с материка. Соответственно, и методы, избранные им, были похожи на “конкистадорские” — только преждевременная смерть И.К. Кирилова спасла башкир от полного уничтожения»29. И далее: «…назначение князя В.А. Урусова на должность командира Оренбургской комиссии способствовало тому факту, при котором кровью десятков тысяч казнённых башкир были смыты следы преступной деятельности И.К. Кирилова и А.И. Тевкелева»30.
Справедливости ради необходимо отметить, что князь В.А. Урусов прекрасно осознавал и заботился о том, чтобы впредь не чинить обиды и препятствия для местного населения в праве пользования своими вотчинными землями, отчётливо понимая, что они являлись одной из главных причин восстания: «…дабы оныя земли порядочно и без наималейшаю пристрастия, без всяких башкирцам обид, под опасением по силе высочайших е.и.в. указов смертной казни…»31.
К тому же он стремился продолжать начинания В.Н. Татищева по вопросу приобщения местного инородческого и приграничного населения к образовательному процессу, тем самым возбуждая интерес к вхождению местных народов в культуру повседневности Российского государства. Процесс устройства образования для адмирала, в своё время руководившего системой подготовки военно-морских специалистов, был известен. Исследователь В.Н. Витевский отмечал: «Относительно школ, заведённых Татищевым в Самаре, Урусов распорядился, чтобы все были собраны в доме князя Михаила Андреевича Белосельского, сосланного в Самару “по некоторым несчастным его случаям”». В марте 1741 года, уведомляя Татищева об успехах заведённой им татаро-калмыцкой школы, В.А. Урусов писал о татаро-калмыцком лексиконе и переводах книг с восточных языков на русский: «Во всем том старается у меня г. Рычков и ему оное поручено, которого в том охота и прилежность Вашему превосходительству известны». Как отмечал В.Н. Витевский, «вообще Урусов относился весьма сочувственно к Самарской татаро-калмыцкой школе и сколько мог, заботился об её улучшении»32.
Кроме того, князю В.А. Урусову Правительство Российской империи ставило задачи по организации оборонительной транспортно-логистической инфраструктуры «от пристани и до пристани». В именном указе от 20 августа 1739 года ему предписывалось: «Город Оренбург строить на изысканном месте вновь при Красной горе (соврем. село Красногор Саракташского района Оренбургской обл. — Прим. авт.), а от того места вниз по Яику до пристани, вниз по Самаре реке до Красно-Самарска и от оной же Красной горы вверх по Яику до Верхояицкой пристани, построить крепостцы в удобных к поселению и в крепких для безопасности местах…»33.
Таким образом, В.А. Урусов руководил закладкой нового Оренбурга при урочище Красная гора, реконструкцией и модернизацией Табынской и Верхнеяицкой пристаней, тем самым предопределяя строительство фундамента, необходимого для достижения предстоявшей, но отложенной на время стратегической цели Оренбургской комиссии. Проведя инспектирование строившихся крепостных сооружений и укреплений («…построить крепостцы в удобных к поселению и в крепких для безопасности местах, изыскивая, чтобы довольно были воды и в близости леса и луга и удобные земли для пашни и чтоб такие были при тех пашенных и сенокосных местах леса и буераки, где б можно было работающим спасти себя от внезапных неприятельских набегов…»34) и сделав соответствующие выводы по ним, В.А. Урусов довёл до сведения центрального правительства план необходимых мероприятий. Так, например, «степным адмиралом» после исследования реки Сакмары (приток р. Яик) было принято решение о строительстве девяти крепостей начиная от верховьев и до устья, и в качестве гарнизонов заселить их ландмилицкими полками35.Правительством была активизирована переселенческая политика, в том числе по заселению оренбургских земель малороссийскими черкассами. Во исполнение данного указа В.А. Урусовым была создана специальная экономическая контора в рамках администрации Оренбургской комиссии36. Данное подразделение занималось делами переселенцев и установлением специальных льгот37. Льготы также предоставлялись русским переселенцам ещё по указу императрицы от 3 августа 1736 года38.
После обращения князя в Санкт-Петербург практически незамедлительно, 31 июля 1739 года последовал указ «О сборе с плотников Олонецкого уезда и крестьян Сибирской губернии с 240 душ по человеку, об употреблении первых в Адмиралтейство к строению кораблей, а последних на поселение в Оренбург и другие строящиеся крепости по Яику»39. Право распределения контингента строителей возлагалось на командира Оренбургской комиссии в тесном сотрудничестве с губернатором Сибирской губернии. Особо Правительствующий сенат отметил: «…чтобы оные люди были поселены как наискорее по рассуждению и требованию генерал-лейтенанта князя Урусова, чтобы могли благовременно пашню заводить и все потребные вещи для содержания своих домов исправить»40. По сути, «степной адмирал» стоял у истоков создания Оренбургской пограничной линии.
На первоначальном этапе руководства Оренбургской экспедицией В.А. Урусов в 1740 году пользовался определённым доверием со стороны местного населения. В период инспектирования и осмотра уже построенных фортификационных сооружений, в чём адмирал имел соответствующий опыт41, местные башкиры показали и провели его более короткой дорогой до Уфы из Орска. До В.А. Урусова предыдущая дорога, по которой продвигался к Орску И.К. Кирилов, проходила через ущелья Губерлинских гор, которые своё название получили от реки Губерля (в переводе с башкирского «бурлящая») — правого притока р. Урал. Это представляло определённую сложность при движении значительного контингента войск и транспортного обоза. Более удобный маршрут местное население, по мнению П.И. Рычкова, скрывало от И.К. Кирилова. В описании короткого пути к Орской крепости П.И. Рычков прямо указывает на то, что этот путь В.А. Урусову подсказали местные башкиры: «Потом, в 1740 г., когда покойный генерал-лейтенант князь Василий Алексеевич Урусов, следуя для поисков над бунтовщиками башкирцами с немалою командою к оным горам прибыл, находившиеся при нём верные башкирцы показали другую дорогу»42. Того же мнения придерживался исследователь В.Н. Витевский: «Путь же, указанный Урусову башкирами, находился левее первого, невдалеке от Подгорного редута в вершине реки Ольшанка (Елшанка), причём Губерлинские горы остаются в правой руке. Этот последний путь имеет только один и то некрутой подъём, а затем вся дорога ровная и удобная»43.
Значительным фактором, влиявшим на вхождение края в государственно-правовое пространство Российской империи, являлся процесс организации и модернизации торговли с предоставлением таможенных льгот участникам торгового оборота: «…торгу в новом Оренбурге быть». Он был немаловажным источником финансового пополнения как центрального, так и местного бюджета: «…а ежели кто из приезжающих Бухарских и из других тамошних мест купцов пожелают со своими товарами ехать в Казань и другие Российские города, тех пропускать и пошлины с их товаров брать по силе Торгового устава, против проезжих из Астрахани в Российские города иноземцев, а которые купцы в Оренбурге тех для приохочивания их от сего времени впредь десять лет пошлины с продажных товаров брать, против торгующих в Астрахани иноземцев с уменьшением, а именно по три копейки, а по происшествии десяти лет брать с них пошлины по тому же Торговому уставу по пяти копеек с рубля»; «На первый случай в новый Оренбург определять первостатейных купцов из Казанской губернии…»44. «Степной адмирал» отправил торговый караван в Ташкент, однако он был разграблен киргиз-кайсаками45. Вместе с караваном должен был следовать под видом торгового человека в разведывательных целях и геодезист капитан Яков Фелистов, назначенный В.А. Урусовым, но его командировка не состоялась ввиду возбуждённого уголовного дела. Я. Фелистов вместо Ташкента был отправлен в Новгород по обвинению в убийстве46.
После внесения российским правительством корректив в план Оренбургской комиссии, представленных В.Н. Татищевым («…строение на Аральском море отложить… наперед надлежит тамошние места описать»47), обязанность строительства пристани и флота на Аральском море отпала. Поэтому ссыльные морские офицеры Алексей Карпов, Иван Чириков, Яков Лавин, Алексей Маслов, Порфирий Орлов были определены В.А. Урусовым вахтёрами в провиантских магазинах48. Лейтенанты Чириков и Маслов, мичман Карпов, сосланные в Оренбург за взятки с лишением чинов и имений49, в дальнейшем были амнистированы. Примечательно, что в ссылку к «степному адмиралу» отправляли и матросов. За отказ принять присягу на верность Иоанну Антоновичу в 1741 году матроса Максима Михайловича Толстова (Толстого) отправили в Оренбург на вечное поселение, впоследствии реабилитировав с присвоением звания «сухопутного» капитана и денежным вознаграждением50.
Несмотря на свёртывание «морской» тематики, под руководством В.А. Урусова успешно состоялась экспедиция в составе «геодезиста Муравина и инженера Назимова… из которых первый тракт от Орска и до Хивы и часть Аральского моря описал и ландкарту учинил, второй снял план городу Хиве…»51. Начальником этой экспедиции, направленной во исполнение инструкции, предписанной именным указом императрицы, В.А. Урусовым «был послан в киргизскую Орду к Абулхаиру поручик Оренбургского драгунского полка Дмитрий Гладышев…»52. Данное мероприятие явилось актом демаркации юго-восточной границы государства, а также способствовало в будущем интеграции приграничных территорий в государственно-правовое пространство Российской империи. Кроме того, удалось собрать сведения о судьбе пленённых русских людей: «…что в оном городе Хиве содержатся в плену, взятых из команды Бековича, как русских, так калмыков и иноземцов, с три тысячи человек, о которых он заподлинно знает»53. Эти данные Д. Гладышев получил от яицкого казака Андрея Бородина.
Я.В. Ханыков отмечает: «Результатов этой поездки было два, данные Начальству показания Гладышева и Муравина со многими любопытными к ним приложениями и карта пути, пройденного от Орской Крепости, через устье Сыр-Дарьи до города Хивы и обратно…»54. Направление Назимова в экспедицию наглядно демонстрирует исполнительность В.А. Урусова и неукоснительное следование положениям императорской инструкции: «…Бывших инженерных офицеров Назимова и Култашева, которые за вины сосланы в Оренбург в ссылку определить к строению тамошних крепостей по-вашему рассмотреть»55.
«Легендой» отправления экспедиции Гладышева послужило исполнение просьбы хана Абулхаира о строительстве города на кочевьях младшей киргиз-кайсацкой орды на р. Сыр-Дарье. Секретной составляющей являлось описание и составление карты берегов Аральского моря. В.А. Урусовым была разработана инструкция для действий поручика Гладышева, геодезиста Муравина и надзирателя работ Назимова по реализации указа правительства56. Таким образом, именно при «степном адмирале» впервые в истории были описаны и демаркированы новые юго-восточные границы Российского государства с учётом земель вошедшей в подданство Малой Киргиз-Кайсакской орды (жуза).
Подводя итоги деятельности Оренбургской комиссии, В.Н. Витевский писал: «Таким образом, трудами Кирилова, Татищева и Урусова при живом содействии со стороны Правительства Оренбургский край был введён в общую систему прочих областей Российской империи, его разнообразные административные части получили общую организацию и были подчинены надзору местной высшей власти, на которую и были возложены обязанности, устраивая и развивая силы края, приготовлять его к тому великому будущему, какое завещал ему Пётр Великий. Выполнить эту задачу Преобразователя, как увидим, пришлось его любимцу Ивану Ивановичу Неплюеву»57. Необходимо отметить, что деятельность В.А. Урусова регулировал Правительствующий сенат. В соответствии с именными указами и указами Сената ему вменялась в т.ч. организация военного, административного и финансового управления краем58.
За непродолжительное время адмиралу В.А. Урусову удалось положить начало строительству транспортно-логистической инфраструктуры Оренбуржья, установив более удобный маршрут от Уфы до Орска; осуществить модернизацию и строительство оборонительных фортификационных укреплений пограничной зоны; обеспечить вхождение приграничной Средней Киргиз-Кайсакской орды (жуза) в подданство Российского государства; подготовить Оренбургский край к включению в общероссийское государственно-правовое пространство.
Исполнение не свойственной для адмирала сухопутной задачи подорвало силы князя, и в 1741 году в Самаре он скончался от цинги, так и не приступив к выполнению своего основного предназначения — реализации морской составляющей Оренбургской комиссии, от которой Российское государство было вынуждено отказаться до лучших времен.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В настоящее время В.А. Урусов — незаслуженно забытый адмирал Императорского Военно-морского флота России. В 2021 г. исполнилось 280 лет со дня его смерти. Военно-морской службе на благо Отечества он посвятил свыше 30 лет своей жизни, начав её 18-летним парнем под пристальным надзором Петра Великого. Стоял у истоков создания Каспийской флотилии — старейшего оперативного объединения Военно-морского флота России. Описи Каспийского моря, произведённые адмиралом В.А Урусовым раздельно и совместно с другими военно-морскими офицерами, не потеряли своей актуальности и в настоящее время. Особенно когда Каспийский регион приобретает интегральное значение в свете евразийской концепции развития Российской Федерации и Стратегии развития морской деятельности Российской Федерации до 2030 г.
2 Сафонов Д.А. Начало оренбургской истории: создание Оренбургской губернии в середине XVIII в. Оренбург: ОГУ, 2003. С. 92.
3 Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 года. Казань, 1898. С. 164, 169.
4 Вельяминов-Зернов В.В. Источники для изучения тарханства, жалованного башкирам русскими государями. СПб.: Тип. Имп. акад. наук, 1864. С. 26—28.
5 Алабин П.В. Двадцатипятилетие Самары, как губернского города: историко-статистический очерк / Издание Самарского статистического комитета. Самара: Губернская типография, 1877. С. 14.
6 Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 3. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1949. С. 401—406.
7 Комиссия Башкирских дел (1735—1742 гг.) — специально созданный государственный орган Российской империи для управления Башкирией. Штаб-квартира располагалась в г. Мензелинск (в настоящее время Республика Татарстан). Главному командиру Оренбургской комиссии она не подчинялась, напротив, И.К. Кирилов, В.Н. Татищев и адмирал В.А. Урусов должны были согласовывать свои действия с начальниками Комиссии Башкирских дел, в подчинении которой находились также Астраханская и Казанская губернии. В 1742 г. прекратила свою деятельность, а её полномочия и функции были переданы Оренбургской комиссии под командованием адмирала И.И. Неплюева. Таким образом, адмирал В.А. Урусов не имел возможности влиять на ход следственных мероприятий, которыми руководил в то время начальник Комиссии Башкирских дел генерал-майор Л.Я. Соймонов.
8 Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). 1 собрание. Т. X. Док. 7876. С. 869.
9 Сафонов Д.А. Указ. соч. С. 62.
10 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 248. Оп. 3. Кн. 134. Д. 107. Л. 1210—1233.
11 Башкирская энциклопедия / Гл. ред. М.А. Ильгамов. Т. 6. Уфа: Башкирская энциклопедия, 2005. С. 448, 449.
12 По своим обязанностям В.А. Урусов в чине контр-адмирала заведовал академией, школами и фабриками, типографией с 28 января 1733 по июнь 1739 г. (по ст. ст.). В его ведение входили все губернские и морские училища Российской империи, подчинённые военно-морскому ведомству, и, что самое немаловажное, — вся гидрографическая часть, т.е. работы по морским съёмкам, издание морских карт, корректировка всех лоций и т.п. В бытность адмирала В.А. Урусова главным командиром Оренбургской комиссии ему предписывалось описать Аральское море.
13 Материалы для истории Российского флота (МИРФ). Т. VII. СПб.: Тип. Морского Министерства, 1888. С. 550.
14 Контр-адмирал В.А. Урусов, как и полковник А.И. Тевкелев, главный специалист в Оренбургской комиссии от Коллегии иностранных дел Российской империи, его помощник — выходцы из инородческой среды. Правительство Российской империи при назначении адмирала В.А. Урусова на пост главного командира Оренбургской комиссии учитывало этот фактор для бескровного успокоения Башкирского края.
15 ПСЗРИ. 1 собрание. Т.V. Док. 3265. С. 607.
16 Веселаго Ф.Ф. Общий морской список. Ч. 1. СПб.: Тип. В. Димакова, 1885. С. 381.
17 Там же.
18 МИРФ. Т. VII. С. 318.
19 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. V. Док. 3177. С. 533.
20 Веселаго Ф.Ф. Указ. соч. С. 382.
21 Пётр I вынашивал идею «учинения торговли» с ханствами Среднеазиатского региона и Индией через акваторию Каспийского моря. Поэтому для достижения этой цели император планировал построить город в устье реки Кура (тур. Кura — самая крупная река Закавказья) — как центр восточной торговли в Каспийском регионе. Этот город предстояло связать морским маршрутом с укреплённой базой на побережье Красноводского залива Каспийского моря. Далее от Красноводского укрепления пролегал самый короткий сухопутный караванный торговый маршрут до Хивы, Бухары и далее до Индии. Это суждение наглядно демонстрирует карта «Освоение Каспийского моря русскими в первой четверти XVIII в.».
22 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. X. Док. 7876. С. 869.
23 Там же. С. 871.
24 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 143. Д.17. Л. 82—98.
25 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. X. Док. 7876. С. 868.
26 Там же. С. 871.
27 Там же. С. 869.
28 Устюгов В.Н. Башкирское восстание 1737—1739 гг. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1950. С. 11,14,19.
29 Буканова Р.Г. Один из тех, кто портил дело Петра // Материалы научно-практической конференции. 26 ноября 1996 г. Уфа: Издательство БГУ, 1997. С. 12.
30 Там же. С. 15.
31 Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 3. С. 85.
32 Витевский В.Н. Указ. соч. С. 176.
33 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. X. Док. 7876. С. 867, 868.
34 Там же. С. 868.
35 Ландмилицкие полки — род иррегулярных, поселённых на оборонных линиях войск. Закамская ландмилиция была учреждена императрицей Анной Иоанновной для защиты Оренбургского края от степных кочевников в 1736 г. Определить места их расселения по созданной Оренбургской линии императорским указом от 15 февраля 1738 г. было возложено на главного командира Оренбургской комиссии В.Н. Татищева. Адмирал В.А. Урусов был обязан перевести полки на вновь образуемые укреплённые места. По указу 1769 г. от 16 января конные ландмилицкие полки стали именоваться драгунскими, а остальные пехотными, получили одинаковые права и обязанности и вошли в состав регулярной Российской Императорской армии. Таким образом, ландмилиция прекратила своё существование.
36 Стариков Ф.М. Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска с приложением статьи о домашнем быте оренбургских казаков, рисунков со знамён и карты / Составил войсковой старшина Ф. Стариков. Оренбург, 1891. С. 56.
37 Буканова Р.Г. Указ. соч. С. 183, 184.
38 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 135. Д. 20. Л. 378—398 об.
39 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. X. Док. 7861. С. 822.
40 Там же. С. 823.
41 МИРФ. Т. VIII. СПб., 1889. С. 479.
42 Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии / Сочинение П.И. Рычкова 1762 г. Оренбург, 1878. С. 333.
43 Витевский В.Н. Указ. соч. С. 175
44 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. X. Док. 7876. С. 869.
45 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 138. Л. 318—386 об.
46 Там же. Л. 666—678.
47 Там же. Л. 670.
48 Там же. Кн. 143. Д. 4. Л. 73—74.
49 Российский государственный архив Военно-морского флота. Ф. 216. Оп. 1. Д. 49. Л. 1—21.
50 РГАДА. Ф. 248. Оп. 10. Кн. 584. Д. 18. Л. 520—522.
51 Там же. Л. 525.
52 Витевский В.Н. Указ. соч. С. 176.
53 Ханыков Я.В. Поездка из Орска в Хиву и обратно, совершённая в 1740—1741 годах Гладышевым и Муравиным. СПб., 1875. С. 18.
54 Там же. С. 3.
55 ПСЗРИ. 1 собрание. Т. X. Док. 7876. С. 884.
56 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 143. Д.17. Л. 99—108 об.
57 Витевский В.Н. Указ. соч. С. 176.
58 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 143. Д. 13. Л. 245—247.