Аннотация. В статье с привлечением архивных материалов рассматривается вопрос о результатах специальной проверки советских военнослужащих, которые в годы Великой Отечественной войны и после её окончания были освобождены из вражеского плена. Этот контроль осуществлялся в фильтрационных лагерях, а затем в запасных воинских частях Наркомата обороны СССР. Проблема анализируется как на общесоюзном уровне, так и на региональном. Приводятся данные из биографий отдельных бойцов и командиров, побывавших в плену. Часть привлечённых архивных документов впервые вводится в научный оборот. В работе предпринята попытка обобщить и проанализировать известные и вновь выявленные факты по данной теме. Сделан вывод о том, что наказанию за дезертирство, сдачу в плен, не вызванную боевой обстановкой, намеренный переход на сторону противника и выявленное сотрудничество с врагом было подвержено явное меньшинство контингента освобождённых советских военнопленных. Таким образом, комплекс инспирированных версий и взглядов, основанных на разных слухах о карательных мерах против всех бойцов и командиров Красной армии, попавших во вражеский плен и уцелевших в немецких концлагерях, лишён оснований. Тезис о повальных репрессиях бывших пленных был специально раздут немецкими идеологами и впервые применён с пропагандистскими целями гитлеровскими функционерами, а затем подхвачен власовцами и послевоенными псевдоисториками.
Summary. The paper examines the results of special control of Soviet servicemen who were released from enemy captivity during and after the Great Patriotic War, using archival materials. This control was carried out in filtration camps and reserve military units of the People’s Commissariat of Defense of the USSR. The problem is analyzed at both the all-Union and regional levels. The work presents data from the biographies of soldiers and commanders who were held captive, including previously unpublished archival documents. It aims to summarize and analyze both known and newly discovered facts on this topic. It concludes that only a small minority of the Soviet prisoners of war who were liberated were punished for desertion, surrender not caused by the combat situation, deliberate switching to the enemy’s side, and revealed collaboration with the enemy. Therefore, the belief that all fighters and commanders of the Red Army who fell into enemy captivity and survived in German concentration camps were subjected to punitive measures is unfounded and based on rumors. German ideologists deliberately exaggerated the thesis of widespread repression of former prisoners of war. Hitler’s functionaries used it for propaganda purposes, and it was later adopted by the Vlasovites and postwar pseudo-historians.
ПРОТИВ ЛЖИ И ФАЛЬСИФИКАЦИЙ
ПЕРЕВОЩИКОВ Дмитрий Викторович — научный сотрудник Удмуртского института истории, языка и литературы Удмуртского федерального исследовательского центра Уральского отделения Российской академии наук, кандидат исторических наук
«ПОКАЖЬ ТРИДЦАТЬ СЕРЕБРЕННИКОВ, ИУДА!»
Факты и домыслы о послевоенных судьбах бывших узников фашистских концлагерей
В течение последних десятилетий с помощью западных средств пропаганды, а также зачастую на бытовом уровне весьма настойчиво насаждаются слухи и домыслы о повальных репрессиях против всех советских военнослужащих, вернувшихся в 1941—1945 гг. из вражеского плена. Естественно, всё это порождает массу кривотолков. До сих пор в обществе не утихают дискуссии по этому поводу, несмотря на то, что значительной части граждан известны многочисленные примеры восстановления бывших военнопленных в воинских званиях, должностях, гражданских привилегиях и, соответственно, общество в целом не поддерживает утверждение о каких-либо повальных репрессиях.
Тем не менее вопрос о судьбе советских военнопленных, выживших в фашистских концлагерях и вернувшихся в СССР, привлекает и сегодня внимание многих исследователей. Авторы некоторых публикаций, во всяком случае на то время, когда их работы появились в печати, трактовали эту тему «по-своему». Они считали, что почти все освободившиеся из неволи солдаты и офицеры после войны длительное время находились в тюрьмах и лагерях. К этой группе авторов относятся М.И. Семиряга1, Б.Л. Хавкин2, А.А. Червякова3 и др. Рассмотрим этот дискуссионный вопрос, опираясь на факты и данные из надёжных источников.
Одним из наиболее характерных высказываний сторонников концепции о сплошных репрессиях является вывод о том, что солдаты и офицеры советских Вооружённых сил в 1941—1945 гг. якобы не имели права быть военнопленными, поскольку их сдача врагу по законодательству того времени квалифицировалась как измена Родине. Кроме того, свою версию они аргументировали ссылкой на документ: «…был выпущен приказ № 270, по которому все без исключения попавшие в плен красноармейцы объявлялись предателями, следовательно, пощады от государства ждать не приходилось»4.
Рассматривая по порядку эти утверждения, несложно выяснить, насколько соответствуют они исторической правде. Одним из основных советских правовых документов первой половины XX века являлся Уголовный кодекс РСФСР, утверждённый в 1926 году. В соответствии с требованиями времени в дальнейшем в него вносились различные поправки. Для решения поставленной задачи можно рассмотреть официальный текст этого юридического документа с изменениями на 1 июля 1950 года. Все поправки, принятые после 1926 года, имеют дату внесения в кодекс. В нём прежде всего необходимо обратить внимание на главу 9, где квалифицируются воинские преступления. В статье 193.22 читаем следующее: «Самовольное оставление поля сражения во время боя, сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, или отказ во время боя действовать оружием, а равно переход на сторону неприятеля влекут за собою — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества»5. Здесь говорится о сдаче в плен, которая не была обусловлена боевой ситуацией. Только такое попадание в руки врага признавалось уголовно наказуемым. Иначе говоря, если военнослужащий был ранен, контужен, или у него закончились боеприпасы и не было возможности сопротивляться, то попадание в плен не являлось преступлением. Исходя из вышеизложенного, можно констатировать, что согласно советскому законодательству в определённых случаях красноармейцы и офицеры РККА имели право быть военнопленными, а значит — не подвергаться по этой причине уголовному преследованию. Если же военнослужащий добровольно перешёл на сторону врага, не применял оружие, когда имелась возможность, не был ранен или контужен и был способен сопротивляться, то такая сдача в плен являлась преступлением. Таким образом, далеко не за любое пленение военнослужащие подвергались уголовному наказанию.
В статье 58.1а кодекса говорится: «Измена Родине, т.е. действия, совершённые гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелёт за границу, караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества»6. Изменой Родине, таким образом, являлся только один вид попадания в плен — добровольный переход на сторону врага.
Необходимо также рассмотреть приказ наркома обороны СССР № 270 от 16 августа 1941 года, который опубликован и доступен для ознакомления7. Анализ документа подтверждает: в нём нет данных, позволяющих сделать вывод о том, что все без исключения попавшие в плен красноармейцы объявлялись предателями. В реальности приказ был подготовлен и подписан исключительно с целью предотвратить дезертирство и сдачу в плен некоторых солдат и офицеров вследствие их растерянности и трусости.
Таким образом, вся вышеупомянутая концепция с юридической, да и с фактической точки зрения противоречит исторической правде.
Теперь необходимо разобраться в вопросе о том, какова была реальная судьба советских военнослужащих, освобождённых из плена. Большинство таких лиц от одного до трёх месяцев проходили проверку в специальных фильтрационных лагерях, а с ноября 1944 года в запасных воинских частях РККА на предмет выявления среди них дезертиров, а также изменников, карателей, агентов СД или абвера и других пособников, сотрудничавших с властями гитлеровского государства.
С октября 1941 по март 1944 года в фильтрационных лагерях находились 317 594 освобождённых советских военнопленных. После проверки в Красную армию отправились для прохождения службы более 223 200 человек (70,3 проц.), около 11 280 (3,5 проц.) были арестованы8.
По положению на 10 июля 1945 года всего были освобождены и учтены 1 884 131 военнопленный и 3 160 199 гражданских лиц. Из них репатриированы в СССР военнопленных — 949 714, гражданских — 1 615 415 человек. Из этого количества вернувшихся на Родину были направлены: в НКВД — 211 837, в Главупраформ9 Красной армии — 1 085 918, по месту жительства — 1 267 374 человека10. Как видим, только в июле 1945 года из 2 565 129 гражданских лиц и бывших военнопленных в распоряжение НКВД СССР отправились лишь около 212 тыс., т.е. 8,3 проц. При этом часть этого контингента составили люди, не имевшие отношения к армии. Чтобы представить себе более объективную картину судеб бывших узников концлагерей, рассмотрим данные за 1946 год. По состоянию на 1 марта из 1 539 475 вернувшихся в СССР военнопленных в НКВД были направлены 226 127 человек, что составляет около 14,7 проц.11 При этом далеко не все из них были осуждены, т.к. некоторые проходили повторную проверку и, в случае успешных для них результатов, возвращались к месту проживания.
Теперь обратимся к данным на региональном уровне. Так, всего за время существования Череповецкого проверочно-фильтрационного лагеря № 158 (Вологодская обл.) были допрошены 5653 человека, из них отправились на учёт в райвоенкомат 4077 граждан (72,1 проц.), были арестованы 358 человек (6,3 проц.)12.
После проверки-фильтрации были полностью оправданы 88 проц. бывших фронтовиков из Чувашской АССР, побывавших в плену13.
В настоящее время нами проводится исследование по установлению послевоенных судеб тех советских военнослужащих из Удмуртской АССР, которые после попадания во вражеский концлагерь выжили за колючей проволокой и вернулись на Родину. К середине июня 2023 года выявлены свыше 740 таких солдат и офицеров. Обнаруженные архивные данные свидетельствуют, что после проверок в фильтрационных лагерях и запасных воинских частях из них были осуждены или отправлены на спецпоселение (без привлечения к суду и с сохранением трудового стажа) как минимум 24 человека, что составляет около 3 проц. от общего количества освобождённых из плена. Среди них, в частности, находились коллаборационисты из сформированного гитлеровцами «Волго-татарского легиона», завербованные офицерами немецкой военной разведки сотрудник одного из подразделений «штаба Валли»14, слушатель учебного лагеря абверкоманды-103 («Сатурн»), а также диверсант из службы «Цеппелин»15, военнослужащий из штаба власовской армии, перебежчик, бывшие солдаты из немецкого рабочего батальона. При этом, учитывая обнаруженную тенденцию, можно предположить, что в ходе дальнейших исследований выявленный процент осуждённых или отправленных на спецпоселение значительно не увеличится.
Биографии многих бывших военнопленных подтверждают положение о том, что далеко не каждый бывший военнопленный подвергался преследованию. Дважды Герой Советского Союза Евгений Максимович Кунгурцев родился в Ижевске в 1921 году. В 1940 году поступил в авиационную школу. На фронте находился с лета 1941 года. 24 августа попал в окружение, а 10 сентября был взят в плен. Однако уже 12 ноября Е.М. Кунгурцев бежал из заключения. Спецпроверку проходил в фильтрационном лагере, который находился в г. Подольске16. С февраля 1943 года ижевчанин воевал на Ленинградском фронте. Летал на штурмовике Ил-2. Вступил в ВКП(б). В мае 1944-го был представлен к ордену Красного Знамени. Командир звена 15-го гвардейского штурмового авиационного полка гвардии лейтенант Кунгурцев к октябрю 1944 года совершил 176 боевых вылетов, сбил лично один и в группе шесть самолётов противника. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено 23 февраля 1945 года. 19 апреля после того, как командир эскадрильи Е.М. Кунгурцев совершил 210 успешных боевых вылетов на штурмовку войск противника, он был награждён второй медалью «Золотая звезда» Героя Советского Союза. Но перед получением этой награды лётчику пришлось пройти второе испытание пленом. 4 марта 1945 года в Восточной Пруссии, в районе г. Айзенберга (ныне — с. Желязна Гура, Польша) при выполнении боевого задания самолёт Кунгурцева был сбит зенитной артиллерией врага и на глазах у однополчан врезался в землю. Поэтому лётчика посчитали погибшим. Это было зафиксировано в именном списке безвозвратных потерь офицерского состава частей 277-й штурмовой авиадивизии по состоянию на 10 марта 1945 года. Но Евгений Максимович в тот роковой день не погиб. Раненого офицера гитлеровцы взяли в плен и отправили в концлагерь. Однако вскоре Кунгурцеву удалось оттуда бежать. Наступавшие советские пехотинцы подобрали обессиленного лётчика. 27 марта он вернулся в свою часть17. После окончания войны Е.М. Кунгурцев служил на должностях командира авиационного полка и дивизии. В 1952 году окончил Военно-воздушную академию18. Никаким притеснениям не подвергался. Наоборот, как дважды Герой Советского Союза он пользовался льготами. Специально для Е.М. Кунгурцева в г. Ижевске в первые послевоенные годы за счёт государственных средств был выстроен двухэтажный дом.
Иван Васильевич Клевцов родился в 1923 году в д. Ласточкино ныне Алнашского района Удмуртии. В рядах Красной армии с 1940 года. В 1942 году он окончил Балашовскую военно-авиационную школу пилотов. На фронтах войны с ноября того же года. В августе 1944-го в районе румынского г. Яссы после успешного нанесения бомбовых ударов по войскам противника самолёт И.В. Клевцова был повреждён, во время жёсткой посадки лётчик потерял сознание. Очнулся во вражеском плену. Румынские солдаты отвезли пилота в концлагерь, расположенный в г. Бакэу. Затем отправили в г. Текуч. Но в это время в стране в результате восстания был ликвидирован фашистский режим. 24 августа Румыния объявила войну Германии. С этого момента И.В. Клевцов уже не считался военнопленным. Это позволило ему вместе с товарищем на румынском самолёте прибыть в г. Фокшаны, в расположение советских войск19. К февралю 1945 года заместитель командира эскадрильи 131-го гвардейского штурмового авиаполка гвардии лейтенант Клевцов совершил 132 успешных боевых вылета на разведку, фотографирование и нанесение бомбово-штурмовых ударов по скоплениям войск противника, его опорным пунктам. Звание Героя Советского Союза лётчику было присвоено 15 мая 1946 года, несмотря на то, что он некоторое время находился в плену. Более того, 24 июня 1945 года лётчик из Удмуртии принял участие в Параде Победы, состоявшемся на Красной площади. Впоследствии Герой Советского Союза генерал-майор авиации И.В. Клевцов проживал в Москве.
Один из организаторов обороны Брестской крепости, командир 44-го стрелкового полка майор Пётр Михайлович Гаврилов в июле 1941 года попал в плен в числе последних защитников цитадели. Содержался в немецком лагере для пленных офицеров, который был размещён в районе г. Хаммельбурга. Автор книги «Брестская крепость» С.С. Смирнов, повествуя о жизненном пути этого командира, отметил: «…Много раз там, в Хаммельсбурге, Гаврилов думал о побеге из плена. Но лагерь находился в глубине Германии и тщательно охранялся. К тому же Гаврилов всё время болел: его постоянно сваливала с ног тяжёлая малярия, и остро сказывались последствия ранения и контузии — майор был полуглухим и почти не мог владеть правой рукой. Побег осуществить так и не удалось, и только накануне победы он был освобождён.
Все эти годы вражеской неволи Гаврилов вёл себя как подобает коммунисту и советскому гражданину, и ничем не унизился перед врагом. Он легко прошёл государственную проверку, был восстановлен в звании майора и осенью 1945 года получил новое назначение.
Оно выглядело несколько неожиданным. Этот человек… был назначен начальником советского лагеря для японских военнопленных в Сибири…
Майор Гаврилов сумел с исключительной гуманностью, образцово поставить дело содержания пленных в лагере. Он предотвратил эпидемию тифа среди японцев, ликвидировал злоупотребления со стороны японских офицеров, через которых снабжались пленные солдаты. Я видел у него документы с выражением благодарности по службе за хорошую постановку дела в лагере»20. Очевидно, что П.М. Гаврилов из-за пребывания в немецком плену не испытывал никаких преследований и в послевоенные годы. После репатриации японцев из лагеря майор ушёл на пенсию.
После спецпроверки-фильтрации не был подвергнут репрессиям и лётчик Михаил Петрович Девятаев, который вместе со своими товарищами угнал немецкий самолёт и таким образом совершил дерзкий побег из плена21.
Пётр Хрисанфович Авдеенко был призван и направлен на передовую из Ростова-на-Дону. В сентябре 1941 года раненым попал в плен. Содержался в концлагере Бухенвальд. Там П.Х. Авдеенко состоял членом подпольной советской антифашистской организации. 11 апреля 1945 года он принял активное участие в восстании военнопленных Бухенвальда. После освобождения из концлагеря в мае 1945 года уехал в Ростов-на-Дону, где при местном райотделе МВД СССР прошёл спецпроверку. 15 сентября был направлен для прохождения службы в 27-й учебный автополк. В мае 1946 года П.Х. Авдеенко демобилизовался22.
Николай Петрович Бочкарёв ушёл на фронт из Удмуртии. В 1942 году участвовал в обороне Севастополя. Во время боя был тяжело ранен в живот. Находясь в севастопольском госпитале, попал в плен. Содержался в концлагере, расположенном в районе польского г. Холма. В 1945 году был освобождён из плена военнослужащими Красной армии. Затем прошёл спецпроверку в запасной части и был зачислен на должность наводчика в состав 172-го стрелкового полка. Демобилизован в марте 1947 года в звании младший сержант23.
Михаил Лукьянович Марингевич находился в рядах Красной армии с 1940 года. В июле 1941 года в Витебской обл. был взят в плен. Содержался в различных немецких лагерях. После освобождения из плена в сентябре 1945 года вернулся в СССР. Спецпроверку прошёл в 43-м запасном стрелковом полку. В ноябре 1945 года убыл в Курскую обл. по демобилизации.
Житель г. Сарапула Удмуртской АССР младший лейтенант Павел Дмитриевич Палев сражался на фронте с начала войны. В июле 1941 года под Минском попал в плен, и гитлеровцы отправили его в Германию. После освобождения из неволи в сентябре 1945 года в рамках процесса репатриации П.Д. Палев вернулся в Советский Союз. Спецпроверку проходил в 5-й запасной стрелковой дивизии, в ноябре 1945 года был демобилизован по месту жительства и уволен в запас24. Исследование показало, что это довольно типичная судьба многих бывших советских военнопленных, где отсутствуют факты, позволяющие утверждать о репрессиях по отношению к ним.
В период послевоенной разрухи часть трудоспособных узников, освобождённых из немецких лагерей, была зачислена в рабочие батальоны Народного комиссариата обороны СССР, в т.ч. для восстановления многих промышленных объектов. Туда поехали около 22 проц. бывших советских военнопленных25. Для лиц, состоявших в рабочих батальонах, сохранялись все гражданские права, выплачивалось денежное довольствие. В 1946 году многие бывшие военнопленные из рабочих батальонов перешли в число постоянных кадров тех предприятий, где трудились. В связи с этим 30 сентября 1946 года было подписано постановление Совета министров СССР № 2220 «Об упорядочении использования в промышленности, на строительстве и транспорте репатриантов — бывших военнопленных и военнообязанных и о распространении на них льгот, предусмотренных для демобилизованных». В документе можно прочесть следующее: «Совет Министров Союза ССР постановляет:
1. Установить, что на репатриантов — бывших военнопленных и военнообязанных, переданных из рабочих батальонов в постоянные кадры предприятий и строек, полностью распространяются действующие законодательства о труде, а также все права и льготы, которыми пользуются рабочие и служащие соответствующих предприятий и строек.
2. Распространить на указанных в п. 1 настоящего постановления лиц, служивших в Красной Армии в период Отечественной войны, а также на направленных к месту прежнего жительства бывших военнопленных рядового, сержантского и офицерского состава, льготы, предусмотренные статьями 3, 4, 7, 8, 9 п. 10 Закона от 23 июня 1945 года “О демобилизации старших возрастов личного состава Действующей Армии”.
3. Обязать министров и директоров предприятий предоставить указанным в п. 1 настоящего Постановления лицам работу по их специальности, а в случае невозможности предоставления работы по специальности на данном предприятии переводить с их согласия на другие предприятия…
Председатель Совета Министров Союза ССР И. Сталин
Управляющий Делами Совета Министров СССР Я. Чадаев»26.
Таким образом, бывшие военнопленные из рабочих батальонов по указанному постановлению не только не должны были подвергаться каким-либо притеснениям, а пользовались всеми правами, льготами, предусмотренными для вольнонаёмных работников и демобилизованных солдат и офицеров.
Учитывая всё вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что утверждение о тотальных репрессиях против всех бывших военнопленных явно не выдерживает проверки конкретным фактическим материалом. Но при рассмотрении проблемы всё же необходимо определить, кто первым стал распространять ложь о жестоких репрессиях (за якобы предательство) против советских военнослужащих, если они вернутся на родину из плена.
Впервые этим пропагандистским жупелом воспользовались гитлеровцы, осуществлявшие в лагерях идеологическую обработку военнопленных27. Эти же немецкие функционеры, в т.ч. на специальных учебных курсах в г. Дабендорфе, обучали коллаборационистов из формирований изменника Власова умению при беседах с узниками запугивать их тезисом о жестоких преследованиях на Родине. Данный метод широко применялся в лагерях при попытках вербовки пленных в РОА. Даже во власовской газете «Заря» их пытались устрашить и психологически подавить этим жупелом28.
В воспоминаниях бывших советских военнопленных можно встретить описания диалогов с заключёнными, которые инициировались и проводились власовцами в лагерях. Узники Дахау, в частности, свидетельствуют: «К пленным вышел человек в аккуратном немецком мундире вермахта. Этот полунемец, во всяком случае откровенный немецкий наёмник, говорил по-русски не хуже москвича, однако запинался на каждом слове… власовский Геббельс всего несколько фраз уделил философии и политике. А напирал на то, что вступающий во власовскую армию сразу же будет освобождён из Дахау, получит хорошую одежду, приличный паёк (рацион он тут же огласил), оружие. Солдаты РОА получают увольнительные…
— Соотечественники! — сказал офицер в немецком мундире. — Рассудите сами, кто вы такие сегодня здесь? Узники, хефтлинги, и смерть стережёт вас на каждом шагу. И в России вас считают изменниками, раз сдались в плен. Если Советы победят — работать вам до конца жизни где-нибудь на сибирских рудниках…»29. Военнопленные, слушавшие эту речь, освистали оратора, не испугавшись репрессий со стороны службы охраны концлагеря. При этом один из узников выкрикнул: «Покажь тридцать серебренников, Иуда!»30. Это яркое свидетельство того, что далеко не все военнопленные концлагеря Дахау верили речам власовцев. Аналогичная ситуация наблюдалась и в других фашистских пунктах заключения.
После разгрома гитлеровской Германии и её сателлитов нацистско-власовский тезис о жестоком преследовании на Родине бывших советских военнопленных подхватили сотрудники американских лагерей для репатриированных. Так, в начале 1945 года в одном из таких пунктов, расположенных в США, священники Борисовский и Барилевский в своих проповедях призывали советских граждан остаться в этой стране, запугивая их преследованиями в Советском Союзе31. В другом лагере в январе 1945 года сформировалась группа советских граждан и бывших военнопленных из 34 человек, которые очень хотели вернуться в СССР, но боялись репрессий, поскольку о них ещё до разгрома гитлеровцев систематически заявляли немецкие офицеры в концлагерях, позднее статьи в таком же духе публиковались на страницах белоэмигрантской газеты «Россия», распространявшейся среди репатриантов. Аналогичным образом пытались устрашить советских граждан сотрудники администрации лагеря «Винчестер», а также бывший его начальник капитан американской армии Адамс32. В результате такой широкомасштабной пропаганды, осуществлявшейся не только в США, но и в союзных им странах Западной Европы, к началу 1946 года около 200 тыс. бывших советских военнопленных остались в этих государствах, задержавшись с возвращением33. Среди них находились не только коллаборационисты, в той или иной степени замаравшие себя сотрудничеством с гитлеровцами, но и те узники немецких лагерей, которые не стали изменниками, однако, попав под влияние немецко-американской пропагандистской кампании, с опаской думали о выезде на Родину.
Возможно, одним из таких колебавшихся был Алексей Васильевич Печёнкин, который в годы войны оказался во вражеском плену, но после освобождения в 1945 году не вернулся домой, а «искал счастья» сначала в Западной Германии, затем во Франции, Англии, Африке и даже в Австралии. Однако жизнь вне Родины тяготила бывшего военнопленного, который, так и не найдя себе места за границей, вернулся в СССР. Он приехал из Австралии в январе 1958 года, затем проживал в родной Удмуртии, в пос. Балезино34. К 40-летию Победы в 1985 году получил орден Отечественной войны 2-й степени. Подобную судьбу хорошо иллюстрирует художественный фильм «Люди и звери», снятый в 1962 году под руководством известного советского режиссёра С.А. Герасимова.
Таким образом, авторы, в своё время принявшие концепцию о тотальных преследованиях всех бывших советских военнопленных на их Родине, вольно или невольно стали последователями пропагандистской кампании, которая явно противоречит исторической правде и не идёт на пользу объективности научных исследований. Прежде чем брать на веру этот тезис о репрессиях, необходимо помнить, что зародился он в гитлеровской Германии.
Итак, из всего количества вернувшихся на Родину советских военнопленных только приблизительно каждый седьмой был подвергнут преследованию и находился либо в заключении, либо на поселении в результате дезертирства, сдачи в плен, не вызывавшейся боевой обстановкой, а также по причине намеренного перехода на сторону врага или выявленного сотрудничества с гитлеровцами и их официальными союзниками. Этот факт в целом подтверждается и региональным архивным материалом.
Согласно положениям советского законодательства 1920—1940-х годов и фактической его реализации попадание красноармейца или офицера в плен в СССР не трактовалось во всех случаях однозначно как измена Родине. Существовали определённые нюансы, которые влияли на окончательный вердикт проверки-фильтрации или следствия. Изменой Родине считалось только какое-либо явное проявление сотрудничества с врагом, что можно было инкриминировать далеко не каждому бывшему военнопленному.
Для объективного исследования проблемы необходимо скрупулёзно анализировать не только доступные архивные материалы, фиксирующие реализацию установленных правил, но и юридические документы, в частности кодексы, а также указы, постановления, приказы, относящиеся к изучаемому вопросу.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4. С. 19—33.
2 Хавкин Б.Л. Красноармейцы в руках немцев: документы плена, репатриации и реабилитации советских солдат Второй мировой войны // Новая и новейшая история. 2013. № 6. С. 198, 199.
3 Червякова А.А. Статус советских военнопленных в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. (историко-правовой аспект проблемы) // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2019. № 9. С. 56—58.
4 Она же. Власовское движение и массовое сознание в годы Великой Отечественной войны. Дисс. … канд. ист. наук. Ростов-н/Д, 2005. С. 131.
5 Уголовный кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 июля 1950 г. и с приложением постатейно систематизированных материалов. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1950. С. 133.
6 Там же. С. 36.
7 Русский архив: Великая Отечественная. Т. 13 (2-2). М.: Терра, 1997. С. 58—60; Военно-исторический журнал. 1988. № 9. С. 26—28; Российский государственный военный архив. Ф. 4. Оп. 12. Д. 98. Л. 617—622.
8 Меженько А.В. Военнопленные возвращались в строй // Военно-исторический журнал. 1997. № 5. С. 32.
9 Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии.
10 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 9526. Оп. 6. Д. 40. Л. 102.
11 Земсков В.Н. Репатриация советских граждан и их дальнейшая судьба // Социологические исследования. 1995. № 6. С. 6.
12 Кузьминых А.Л., Старостин С.И. Спецлагеря для бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену и окружении противника // Российская история. 2010. № 3. С. 52.
13 Захаров Д.А. Репатриация советских военнопленных в 1944—1945 годах (по материалам Чувашской АССР) // Чувашский гуманитарный вестник. 2009. № 4. С. 110.
14 Штаб «Валли» — специальный центр абвера, сформированный для руководства разведывательной, диверсионной и контрразведывательной работой на советско-германском фронте.
15 Служба «Цеппелин» — разведывательно-диверсионный орган, созданный Главным управлением имперской безопасности гитлеровской Германии.
16 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 33. Оп. 11458. Д. 889. Л. 245.
17 Там же. Д. 785. Л. 190.
18 Герои Советского Союза: краткий биографический словарь. Т. 1. М.: Военное изд-во, 1987. С. 819, 820.
19 Клевцов И.В. Записки «трижды воскресшего». Ижевск: Удмуртия, 1989. С. 87—96.
20 Смирнов С.С. Брестская крепость. М.: Детская литература, 1964. С. 157, 158.
21 Девятаев М. Побег из ада. Казань: Татарское книжное изд-во, 1988. С. 198.
22 ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 0737292с. Д. 0101. Л. 7.
23 Там же. Д. 0170. Л. 150.
24 Там же. Оп. 563783. Д. 39. Л. 253.
25 Земсков В.Н. Указ. соч. С. 6.
26 Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 622. Л. 115—116.
27 Червякова А.А. Об основных причинах участия советских военнопленных в добровольческих соединениях в годы Великой Отечественной войны // Юридический вестник РГЭУ. 2021. № 1. С. 7.
28 Паламарчук Е.А. Власовская антисоветская пропаганда среди военнопленных (по материалам газеты «Заря» за 1943 г.) // Научная мысль Кавказа. 2021. № 3. С. 22.
29 Бикташев В.М. Мы старше своей смерти: записки узника Дахау. Уфа: Башкирское книжное изд-во, 1990. С. 236.
30 Там же. С. 237.
31 ГА РФ. Ф. 9526. Оп.6. Д. 40. Л. 48.
32 Там же. Д. 36. Л. 7.
33 Там же. Д. 40. Л. 134.
34 ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. Н-18005. Д. 7. Л. 596.