Лавров Владимир Михайлович — заместитель директора Института российской истории РАН, доктор исторических наук, профессор (Москва. E-mail: vmlavrov@mail.ru)
«Да придёт осознание главного: мы — вершители истории»
«В СССР, как ни странно, оказалось мало достоверной информации о войне», — констатирует В.Р. Мединский в своей недавно вышедшей в свет книге* (с. 17). Да, советские историки могли в той или иной степени объективно писать о событиях не позже нэпа, причём правда о свёртывании нэпа уже была под запретом. Чем ближе к историку исследуемые события, тем меньше у него оказывалось прав на историческую правду.
Тем не менее любой советский школьник, даже двоечник, знал, когда была Великая Отечественная война, из полководцев мог назвать хотя бы Г.К. Жукова и был способен написать сочинение на тему «С чего начинается Родина?». А сейчас стало обыденным, что учащиеся не могут вспомнить ни одного советского полководца или назовут вдруг Кутузова и даже Сергия Радонежского. На экзамене первокурсники вузов сталкиваюсь с тем, что не знают, кем был и когда находился у власти И.В. Сталин, когда вообще происходила Великая Отечественная война, кто был союзником и т.п. Вплоть до того, что вождём СССР называют Троцкого, а Москву, оказывается, сдали фашистам без боя. Что до письменных работ, то типичная ошибка — «россия» с маленькой буквы. Когда же выясняю причины взятия таких «зияющих высот», то оказывается, что учебник по истории не читали — скучно, на уроках болтали, ходили по классу, не обращая внимания на бедную (во всех смыслах) учительницу, или вовсе прогуливали и пили пиво.
И вот на таком тревожном фоне выходит серия книг об исторических мифах. Книги издаются огромными — советскими — тиражами. И их раскупают, о них говорят. Оказывается: история — это интересно! Оказывается: она населена и творима людьми, она многогранна и связана с современностью, а автор — увлечённый и сопереживающий, с тонким юмором и иронией рассказчик. И рассказчик-профессионал, сумевший передать подлинное ощущение великой и драматичной эпохи, проанализировать сложнейшие проблемы, волнующие нас сегодняшних.
Мединский ставит даже столь деликатный вопрос, как «уравнивание Сталина с Гитлером», а СССР — с Третьим рейхом (с. 12). Аргументированно опровергая объективность уравнивания в ответственности за развязывание Второй мировой войны, автор одновременно уточняет: «Сталин и Гитлер во многом похожи. Как похожи вообще все тираны на свете. СССР в чём-то походил на Германию. Все идеологизированные государства чем-то напоминают друг друга» (с. 117). Действительно, схожесть тоталитарных режимов и их вождей используется и абсолютизируется недругами России вплоть до ошибочного утверждения о равной ответственности за развязывание самой страшного военного конфликта. А историческая правда в том, что Сталин пытался предотвратить войну, создать систему коллективной безопасности с демократическими странами, но при этом не переставал быть тираном. И, кстати, Российская империя во главе с царём предпринимала первые шаги в демократизации страны, но последовательно пыталась предотвратить войну с Германией и вступила в союз с теми же демократическими странами. Так было.
При этом автор отмечает, что «факт раздела карты Европы с Германией — имел место быть» (с. 64), в секретной части пакта Молотова — Риббентропа. Одновременно Мединский обращает внимание на то, что «убеждённые коммунисты жили в те годы не только в Москве. И в Польше, и в Прибалтике их хватало. И нечего делать вид, что всё население стран Балтии поголовно ненавидело Советы и готово было бороться с ними ценой жизни» (с. 66). Очень важное замечание! Использование вооружённых сил всегда подобно уравнению с несколькими неизвестными. Вспомним хотя бы Грузино-абхазскую войну 1992—1993 гг. Если исходить из людских, экономических и военных потенциалов Абхазии и Грузии, то последняя была обречена на победу. Однако Абхазия не сдалась на милость победителей, а боролась и отстояла свою независимость. А Прибалтика сдалась… И в этом не последнюю роль сыграло историческое прошлое. «В странах Прибалтики, осколках Российской империи, всегда было традиционно сильное притяжение к России. Во всём, в самых интимных смыслах», — пишет автор (с. 67).
И это следовало написать. Конечно, многие прибалтийцы идеализировали социализм в СССР и советскую власть, как это делали их известные интеллектуалы в Западной Европе, как в горбачёвском СССР идеализировали западную демократию. Однако даже такие иллюзии прибалтийцев базировались на фундаменте двухсот сравнительно спокойных и благополучных лет в составе единого Российского государства. Российская империя не лишала прибалтийцев независимости, они утратили её раньше, под немцами и шведами, а в самодержавной России прибалтийские народы обрели больше прав, возможностей и подчас даже больше, чем русская нация. Скажем, когда русские ещё испытывали гнёт крепостного права, в Прибалтике крепостничества не было!
Более того, прибалтийские государства обрели независимость в результате редкостного сочетания двух незаконных событий: агрессии кайзеровской Германии против России и большевистского государственного переворота с последующим разгоном Всероссийского Учредительного собрания. А ведь это помнили и обсуждали все образованные прибалтийцы.
«Читайте. Думайте. Спорьте», — призывает аннотация к книге Мединского (с. 2). А сам труд содержит огромный и интереснейший материал для этого и прочитывается на одном дыхании в течение нескольких часов. А потом действительно хочется обсудить, поспорить, что-то добавить. Так и должна изучаться история России. Живая история — живыми людьми. И почему бы книгу Мединского не использовать в школах и вузах? Историю знали бы лучше.
Перед нами научно состоятельная и блестяще написанная книга талантливого историка, политолога и политика. Полагаю, что именно так следует противостоять историческим фальсификациям — метким словом и творческим осмыслением истории, в открытой полемике.
* Мединский В.Р. Война. Мифы СССР. 1939—1945. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2011. 656 с.