Аннотация. В статье раскрываются и анализируются подробности «сенсационного» дела, возникшего в разгар Первой мировой войны (1914—1918 гг.), и деятельность связанного с ним лжеизобретателя А.А. Братолюбова.
Summary. The article reveals and analyses some details of the «sensational» case that arose at the height of the First World War (1914—1918) and the activities of the pseudo-inventor A.A. Bratolyubov associated with it.
ВОЕННАЯ ЛЕТОПИСЬ ОТЕЧЕСТВА
БЕЙ Евгений Васильевич — заместитель начальника научно-исследовательского отдела Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, майор, кандидат исторических наук
(Москва. E-mail: evgeniibey@yandex.ru);
СЕРГИЕВСКИЙ Илья Александрович — старший научный сотрудник Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, старший лейтенант, соискатель учёной степени кандидата исторических наук
(Москва. E-mail: Vitruviy@yandex.ru).
«ВСЮДУ ЕГО ИЗОБРЕТЕНИЕ БЫЛО ПРИЗНАНО НЕ ЗАСЛУЖИВАЮЩИМ ВНИМАНИЯ»
«Братолюбовская история»: греческий огонь Первой мировой войны
XX век стал для человечества прорывным в плане научно-технического прогресса. Поскольку начало столетия ознаменовалось рядом военных конфликтов, неудивительно, что достижения науки и технические изобретения нашли широкое применение в разработке новых видов оружия. В сражениях Первой мировой приняли участие первые бронеавтомобили и танки, в воздух поднялись боевые самолёты, на службу войне была поставлена химия, а имена изобретателей появились в названиях новых видов стрелкового оружия.
«Изобретено в России» — эти слова можно приписать многим техническим средствам и технологическим процессам, появившимся к тому времени. То, что изобретательский гений России наиболее полно выразился в области оружия и военной техники, не требует особого пояснения. Вместе с тем война всегда открывала путь разного рода авантюристам, недобросовестным дельцам, желавшим сделать карьеру, а главное, поживиться за счёт государственной казны.
Но для того чтобы преуспеть в борьбе с мощным бюрократическим аппаратом, являвшимся неотъемлемой частью монархической России, была необходима протекция. Вспомнить хотя бы того же Г.Е. Котельникова, в предвоенные годы долго и бесплодно обивавшего пороги военного ведомства, добиваясь рассмотрения своего изобретения — спасательного ранца-парашюта для лётчиков1. Или, напротив, пролоббированный с помощью связей фантастический концепт капитана Н.Н. Лебеденко — «Царь-танк» («Нетопырь»), навечно увязший в грязи на первом и последнем испытании вместе с тысячами вложенных в него государственных рублей2. История создания русского противогаза (Зелинского — Кумманта) также являет нам немало примеров, когда личные интересы зачастую перевешивали государственные3.
В 1915 году военный кризис в России спровоцировал целый вал разнообразных предложений по внедрению «чуда техники» — от одного вида которого, наверное, немцы должны были бежать без оглядки. По воспоминаниям высокопоставленных военных, в Главное военно-техническое управление (ГВТУ) поступали невероятные проекты: «…и самодвижущиеся мины; и подземные броненосцы… и пулемёты с особыми раструбами, позволяющими держать несколькими пулемётами громадные пространства под таким огнём, что не пролетит и воробей; и особые всесжигающие жидкости, которыми можно сжечь чуть ли не всю германскую армию… и фиолетовые лучи, посредством которых можно взрывать на расстоянии все неприятельские огнестрельные склады…»4. Состоявший членом Артиллерийского комитета при Главном артиллерийском управлении (ГАУ) известный конструктор оружия В.Г. Фёдоров сетовал на то, как много драгоценного времени отнимала работа, «называвшаяся в комитете “ассенизацией”, то есть работа по рассмотрению различных невежественных предложений и изобретений; они донимали нас своим количеством»5.
На этом фоне и появился Александр Александрович Братолюбов — «изобретатель бронированных автомобилей и горючего в воде масла», как было отмечено в материалах Чрезвычайной следственной комиссии6. Буквально с первых дней войны он приступил к реализации своего «творческого» потенциала и «новаторских» идей. В сентябре 1914 года по поручению военного министра генерала В.А. Сухомлинова в недрах ГВТУ шла активная разработка «специального бронеавтомобиля, предназначенного для борьбы с бронемашинами противника»7. Установка орудия на легковой автомобиль «Руссо-Балт» была связана со многими техническими сложностями, поэтому авторам проекта пришлось обратиться за содействием к известному конструктору лафетов и орудийных установок, большинство которых было принято на вооружение в русской армии, — генералу Р.А. Дурляхеру8. Последний и привлёк для этих целей своего тестя — А.А. Братолюбова. Как видно, с протекцией у этого господина было всё в порядке9.
Основные работы велись в собственной мастерской Братолюбова, обустроенной недалеко от Петрограда, возле железнодорожной станции Струги-Белая. За полтора года были изготовлены 11 броневых автомобилей, которые согласно отчёту приёмной комиссии ГВТУ оказались совершенно непригодными для использования на фронте10.
Следует сказать, что помимо бронемашин в мастерской также велось изготовление аэроплана. Так называемая «Ласточка» Братолюбова возникла на почве ажиотажа вокруг постройки гидросамолёта по проекту конструктора-энтузиаста А.Ю. фон Виллиша. Известно, что пока готовилась постройка летающей лодки ВМ-2 (второго поколения), Братолюбов переманил к себе некоторых сотрудников Виллиша11. В результате удалось изготовить почти полную копию аппарата первой серии — ВМ-1, значительно устаревшую к тому времени, поскольку к концу 1916 года было уже много летающих лодок более прогрессивной конструкции12. Самолёт так и не был доведён и не испытывался.
К концу 1915 года интерес предпринимателя к этим проектам полностью угас, т.к. была найдена новая золотая жила — «всесжигающая жидкость», активным продвижением которой и стал заниматься А.А. Братолюбов. Обивая пороги военных управлений, он уверял, что изобрёл необычный химический состав, с помощью которого можно легко сжечь все оборонительные сооружения врага, если в их конструкцию входит дерево или другой горящий материал. «Всюду его изобретение было признано не заслуживающим внимания, на него смотрели не то как на неудачного изобретателя, не то как на шарлатана», — вспоминал бывший председатель подкомиссии по военно-морским делам Н.В. Савич13.
В мемуарах известного химика В.Н. Ипатьева этот эпизод также оставил след. Летом 1915 года, когда известия о применении газов на фронте дошли до Петрограда14, Братолюбов явился в специально созданную Комиссию по изготовлению удушающих средств. «Он прибыл ко мне вместе с своей супругой, которая принесла с собою рекомендательное письмо от её отца, — вспоминал Ипатьев, — а сам он держал палец в стакане с каким-то целебным раствором; он объяснил, что его вещество так энергично, что его пары вызвали воспаление кожи пальца. Мне нетрудно было догадаться, что это вещество было фтористым водородом, и особого значения это предложение не представляло. При первом же моём знакомстве с г. Братолюбовым мне стало ясно, что я имею дело с авантюристом и что с ним надо быть очень осторожным»15. Увы, прозорливая характеристика, данная нашему персонажу учёным-химиком, подтвердилась очень скоро.
В начале сентября Братолюбов подготовил специальную презентацию изобретения в своём имении, куда помимо представителей Государственной думы были приглашены специалисты от Главного артиллерийского управления (ГАУ). «Опыты начались около 11 часов дня 6 сего сентября, — рапортовал классный артиллерийский пиротехник Бенедиктов. — В начале инженером Братолюбовым были показаны присутствующие приборы и аппараты, служащие для приготовления изобретённой им жидкости, при этом давал объяснения весьма краткие и неопределённые самого способа изготовления, причём уклонялся от прямых ответов на заданные мною вопросы. В деревянные ванны нагружались кости и серная кислота, означенная реакция происходила без участия каких-либо внешних побудителей…; по прошествию неопределённого времени в ванны прибавлялась вода, и после отстоя жидкость сливалась в особые жестяные протвини, остаток промывался несколько раз водою, которая также сливалась в протвини. Жидкость с промывными водами упаривалась в указанных протвинях в печах до кашицеобразной массы…
Затем было приступлено к демонстрации опытов жидкостью, причём последняя была приготовлена заранее, а не из приёмника… Донося вышеизложенное Вашему превосходительству, со своей стороны полагаю: воспламеняющая жидкость, предложенная для демонстрации инженером Братолюбовым, в главной своей массе представляет собой как по наружному виду, так и по действию раствор фосфора в сероуглероде с примесью плавиковой кислоты…
Вместе с сим… имею честь доложить, что подобная же жидкость, предложенная г. Эйзентраутом, была уже на рассмотрении 2-го отдела Артиллерийского комитета, и в журнале последнего от 15 февраля согласно высказанному мнению полковника Солонина [говорилось] о непригодности жидкости к артиллерийскому снаряжению и о возможном применении её для нужд Военно-технического управления»16.
Не менее важна и интересна неофициальная (рукописная) справка второго представителя ГАУ, командированного в Струги-Белая, — гвардии штабс-капитана Н.И. Довгелевича: «Громадную роль в этом деле играет доктор Глазунов. Он имеет знакомства в Думе… Доктор Глазунов является соседом Братолюбова по даче; он знакомил последнего с членами Думы. Все лица, кроме командированных штабс-капитана Довгелевича и Бенедиктова, были приглашены Глазуновым. Опыты закончились богатым завтраком, за которым Глазунов осведомился о том, какое впечатление вынесли присутствующие от средства Братолюбова… Бенедиктов заметил, что завод на станции Струги-Белая имеет такой вид, как будто бы он не был в употреблении; было также впечатление, что демонстрируемая Братолюбовым возгорающаяся жидкость состоит из сероуглерода и фосфора, купленных где-либо на стороне и смешанных самым обычным способом… Бенедиктов называет всё это мошенничеством, но не мог писать в такой форме в своём рапорте на имя генерала Ипатьева»17.
Не получив желаемого результата в ведомстве военном, Александр Братолюбов переключился на представителей общественности «с жалобами на военные учреждения, отклонявшие его изобретения якобы потому, что у него нет протекции[!] и возможности давать взятки»18. Так, уже в журнале заседания Особого совещания по обороне от 9 сентября засвидетельствовано заявление члена Государственного совета А.С. Стишинского «об изобретении г. Братолюбовым горючей жидкости с удушающими газами, могущей принести значительную пользу в деле обороны»19. В итоговой резолюции председатель поручил Главному артиллерийскому управлению произвести исследование указанных разработок и через подготовительную комиссию по артиллерийским вопросам представить полученные результаты20.
Но все эти официальные круги рассмотрений, экспертиз, заключений и согласований явно не устраивали новоявленного «Кулибина», решившего во что бы то ни стало получить государственный заказ. Бывший председатель Государственной думы М.В. Родзянко отмечал, что Братолюбову удалось заручиться поддержкой княгини Н.С. Шереметевской (Брасовой) — морганатической супруги великого князя Михаила Александровича21 и «продавить» в дальнейшем всё дело через последнего22.
Н.В. Савич в своём повествовании открывает курьёзные подробности того, как осуществлялась презентация изобретения великому князю: «…была обильно полита водою поленница дров, в которую был произведён выстрел снарядом, заключавшем небольшое количество изобретённой смеси. Поленница загорелась, и её не могли потушить. Равным образом выстрелили в растущее дерево, которое тоже загорелось ярким огнём. Великий Князь пришёл в восторг, уверовал в сверхгреческий огонь и отправился в Ставку докладывать Государю о увиденном. Конечно, он не знал, что изобретатель заранее смачивал и поленницу, и дерево известною жидкостью, которая при соединении со смесью изобретателя воспламеняется и даёт очень высокую температуру горения»23.
Так весть об изобретении дошла до Николая II, которого, впрочем, этот самый «сверхгреческий огонь» очень заинтересовал. В это время в военном ведомстве активно разрабатывался вопрос о поставке снарядов, «легко зажигающих строения, занятые немцами», в действующую армию24. И вот уже 5 ноября А.А. Братолюбов лично проводит показы своей «всесжигающей жидкости» в Ставке в Могилёве императору и его высокой свите25. «В 3 часа между военной железнодорожной платформой и водокачкой изобретатель Братолюбов показывал интересные опыты с его воспламеняющимися жидкостями. От смешения их происходит моментальное воспламенение, причём никакими средствами потушить огонь нельзя…», — гласит короткая заметка Николая II, сделанная в дневнике по этому поводу26. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Дузь П.Д. История воздухоплавания и авиации в России. М., 1981. С. 235, 268, 269. В итоге в январе 1912 г. Г.Е. Котельников подал заявку на своё изобретение во Франции и 20 марта того же года получил патент № 438612.
2 На постройку машины Лебеденко была израсходована весьма большая по тому времени сумма — 210 тыс. рублей. Работы финансировались «Союзом городов» и Главным военно-техническим управлением. См.: Мостовенко В.Д. Танки: очерк из истории зарождения и развития бронетанковой техники. М., 1955. С. 49.
3 См. например: Де Лазари А.Н. Химическое оружие на фронтах Мировой войны 1914—1918 гг.: краткий исторический очерк. М., 2008.
4 Лукомский А.С. Очерки из моей жизни: воспоминания. М., 2012. С. 285.
5 Фёдоров В.Г. В поисках оружия. М., 1964. С. 22.
6 Указатель имён к I—VII т. // Падение царского режима. Стенографические отчёты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т. VII. М.; Л., 1927. С. 311.
7 Коломиец М.В. Русские броневики в бою. Бронечасти Первой мировой. М., 2013. С. 73.
8 Дурляхер Р.А. // Военная энциклопедия: В 18 т. / Под ред. В.Ф. Новицкого и др. Т. IX. СПб., 1912. С. 242.
9 Александр Братолюбов также приходился двоюродным братом М.К. Лемке, состоявшему в 1915—1916 гг. военным цензором в Ставке Верховного главнокомандующего. См.: Лемке М. 250 дней в царской ставке (25 сент. 1915 — 2 июля 1916). Пг., 1920. С. 443.
10 Коломиец М.В. Указ. соч. С. 79.
11 Шавров В.Б. История конструкций самолётов в СССР до 1938 г. М., 1978. С. 272.
12 Петров Г.Ф. Гидросамолёты и экранопланы России 1910—1999. М., 2000. С. 40—42.
13 Савич Н.В. Воспоминания. СПб., 1993. С. 152.
14 31(18) мая 1915 г. немцы произвели первую газобаллонную атаку на русском фронте, известие о которой всколыхнуло самые широкие слои населения России. Химической атаке подверглись части 2-й русской армии, которая преградила пути к Варшаве наступавшей 9-й армии генерала А. фон Макензена.
15 Ипатьев В.Н. Жизнь одного химика. Т. 1. Нью-Йорк, 1945. С. 491.
16 РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив). Ф. 506. Оп. 2. Д. 180. Л. 10—11 об.
17 Там же. Л. 12—13 об.
18 Савич Н.В. Указ. соч. С. 152.
19 Журнал № 5 Особого совещания для обсуждения и обеспечения мероприятий по обороне государства. Заседание 9-го сентября 1915 г. // Журналы Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства 1915—1918 гг. М., 1973. С. 253.
20 Там же. С. 255.
21 Романов Михаил Александрович (1878—1918 гг.) — великий князь, младший брат Николая II. С августа 1914 г. — генерал-майор, командующий Кавказской туземной конной («Дикой») дивизией. 3 марта 1917 г. отрёкся от престола, расстрелян в июне 1918 г.
22 Родзянко М.В. Крушение Империи: записки председателя Русской Государственной Думы // Архив русской революции. Т. 17—18. М., 1993. С. 112.
23 Савич Н.В. Указ. соч. С. 152.
24 РГВИА. Ф. 504. Оп. 8. Д. 1124. Л. 1, 2.
25 Об этом событии на очередном заседании Особого совещания было сделано осведомительное сообщение. См.: Журнал № 22 Особого совещания для обсуждения и обеспечения мероприятий по обороне государства. Заседание 7 ноября 1915 г. С. 398.
26 Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 556.