Аннотация. В статье преимущественно на архивных документах рассматриваются и анализируются военно-политические события, связанные с турецко-египетским конфликтом 1832—1833 гг. Проведённая силами Черноморского флота и войск десантная операция (экспедиция), получившая условное наименование «Босфорская», наглядно продемонстрировала три её важные составляющие: высокие боевые возможности Черноморского флота; миротворческую роль России в вопросах урегулирования конфликта на Ближнем Востоке и принуждения Египта к миру; возможность и необходимость долговременного взаимовыгодного сотрудничества России и Турции.
Summary. Mainly on archival documents, the article considers and analyses the military-political events related to the Turkish-Egyptian conflict of 1832-1833. The landing operation (expedition), carried out by the forces of the Black Sea Fleet and the troops, which was titled as «Bosporus operation», clearly demonstrated its three important components: the high combat capabilities of the Black Sea Fleet; Russia’s peacekeeping role in settling the conflict in the Middle East and forcing Egypt to peace; the possibility and necessity of a long-term mutually beneficial cooperation between Russia and Turkey.
ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
ГРЕБЕНЩИКОВА Галина Александровна — заведующая лабораторией истории флота и мореплавания Санкт-Петербургского государственного морского технического университета, доктор исторических наук, профессор
(г. Санкт-Петербург. E-mail: inversiya@bk.ru).
БОСФОРСКАЯ ВОЕННО-МОРСКАЯ ОПЕРАЦИЯ. 1833 ГОД
На протяжении почти двух столетий отношения России с Турцией развивались не всегда успешно. Обе великие империи — Российская и Османская — чаще оказывались реальными военными противниками, чем союзниками. Но в первой трети XIX века в отношениях этих держав произошло событие, по праву относящееся к разряду уникальных и неординарных. В 1833 году эскадры Черноморского флота с сухопутным десантом провели беспрецедентную Босфорскую военно-морскую операцию (экспедицию), в ходе которой Андреевский флаг развевался в турецкой столице Константинополе в течение пяти месяцев. Босфорская операция 1833 года не имела аналогов и по своему замыслу, масштабности и способу проведения, являлась грамотным, продуманным, своевременным и политически верным решением руководства России. В том году император Николай I направил в Турцию генерал-адъютанта графа А.Ф. Орлова, наделив его чрезвычайными полномочиями своего личного дипломатического и военного представителя. Орлов осуществлял и общее руководство Босфорской экспедицией в качестве главнокомандующего морскими и сухопутными силами России в Босфоре. По сути, оказав тогда военную поддержку турецкому султану, Николай I спас от развала Османскую империю и сохранил престол Махмуду II.
Какие же чрезвычайные обстоятельства побудили императора предпринять столь необычные действия? В 1832 году на Ближнем Востоке разразился мощный политический кризис, масштабы которого, равно как и последствия, власть предержащие предугадать не могли. В тот период в Османской империи нарастала общая нестабильность, вызванная сначала освободительным движением в Греции, а потом продолженная восстанием в крупной составной части владений Махмуда II— в Египте. Правитель последнего Мехмет (Мухаммед, Мегмет-Али, Мегмет-паша) Али, подданный султана, поднял мятеж с намерением выйти из-под вассальной зависимости Турции и окончательно стать независимым от власти османских падишахов. За короткий отрезок времени Мехмет-Али Египетский и его сын Ибрагим-паша нарастили военные и военно-морские силы, уничтоженные союзной англо-русско-французской эскадрой под Наварином в 1827 году, а полководческое дарование Ибрагима, помноженное на хорошую организацию обученных им войск, способствовало успехам египтян на суше. В течение лета 1832 года их армия нанесла турецким войскам ряд сокрушительных ударов в Сирии, Антиохии и Малой Азии, совершила переход через Таврские горы и овладела крупной турецкой провинцией Конией. Военными победами Ибрагим расчистил себе путь на Константинополь1.
В Петербурге, Париже и Лондоне внимательно наблюдали за ходом конфликта между Турцией и Египтом, и по мере его разрастания у каждой из ведущих держав формировался выгодный ей политический расчёт. Восстание вице-короля Египта Мехмета-Али началось не стихийно (как внезапно вспыхнувший бунт непокорного вассала, задумавшего отделиться от своего сюзерена) —оно оказалось очень выгодно Франции. Париж, Марсель, Тулон и другие её крупные города и порты давно имели с Египтом отлаженные торговые отношения, и французский капитал активно осваивал это выгодное восточное направление. В свою очередь, дипломатия обеспечивала там приоритет Франции во внешнеполитических делах, обладая большим влиянием в Александрии и Каире. В случае победы Мехмета-Али Египетского на развалинах Османской империи могло возникнуть новое, экономически и политически сильное государство с правительством, ориентированным на Францию и предоставлявшим полный карт-бланш её промышленникам и банкирам. Британское руководство учитывало этот расклад, поэтому только нежеланием допускать подобную перспективу объяснялось его молчаливое согласие на вход русских эскадр в Босфор. Влиятельные политические, финансовые и торгово-промышленные круги Англии из двух зол выбрали меньшее и предпочли видеть лучше русские корабли в Босфоре, чем французский капитал, хлынувший туда бурным потоком из зависевшего от Франции Египта. Расчёт Англии строился прежде всего на недопущении усиления своей потенциальной соперницы на море — Франции — путём расширения сфер её влияния в таком стратегически важном районе, как Восточное Средиземноморье.
В той большой геополитической игре морских держав совпали интересы России и Англии. Раздел Османской империи не входил в планы императора Николая I — он лишь стремился поддерживать стабильность на Ближнем Востоке после подписания в Адрианополе выгодного мира, завершившего Русско-турецкую войну 1828—1829 гг., а также удержать приобретённое по этому договору восточное побережье Чёрного моря. Современные авторы полагают, что первым шагом султана Махмуда IIстало обращение за военной помощью к Николаю I.Однако, как показывают архивные документы, таковой просьбы со стороны султана не существовало. Не Махмуд II обратился к российскому императору, а, наоборот, Николай I предложил Турции воспользоваться поддержкой российских морских и сухопутных сил, чтобы не допустить её окончательного разрушения в связи с действиями восставшего египетского паши.
Вначале Махмуд II обратился за военной и финансовой помощью к английскому королю Уильяму IV, но тот не смог её предоставить, поскольку вплотную столкнулся с неотложными проблемами в Ирландии. Король лишь пообещал османскому государю не оставлять его в беде, а для того чтобы уменьшить «разгоравшееся пламя», рекомендовал пойти на разумные уступки Египту.
Вот тогда правительство Николая I и пришло к выводу о необходимости принять конкретное политическое решение, которое в тех условиях посчитало наиболее верным, — предложить султану военную помощь. Но до отправления в Константинополь данного официального предложения в российских штабах рассматривали возможные варианты на случай действий против египтян как на суше, так и на обоих берегах Босфора и Дарданелл (далее — Проливы) — европейском и азиатском. Осенью 1832 года по ходатайству военного министра генерал-адъютанта графа А.И. Чернышёва Николай I направил на Ближний Восток полковника Генерального штаба А.О. Дюгамеля с целью собрать сведения о состоянии турецких крепостей и египетских военных сил, в том числе дислоцированных на границе с Сирией. В особой инструкции Дюгамелю от 25 октября 1832 года Чернышёв подчёркивал: «Особенное внимание обратить на нынешнее состояние Сирии, на военные силы египтян, там расположенные, на внутренние продовольственные [резервы] сего края, и в особенности на расположение многих жителей Сирии к законному своему правительству и к паше Египетскому. По прибытии в Египет вы озаботитесь собиранием сведений о морских и сухопутных силах Мегмета-паши, о способах, какие он имеет для ведения войны продолжительной, и о впечатлении, произведённом его первыми успехами в народе, ему подвластном»2.
Выяснить состояние береговой обороны обоих берегов Босфора А.И. Чернышёв поручил полковнику инженерных войск К.И. Бюрно. После выполнения задания тот представил датированный 15 июля 1832 года отчёт «Разведка на Босфоре»3.Изучив укрепления пролива, Бюрно отметил, что для высадки войск наиболее удобна бухта Рива у азиатского берега, т.к. оборона европейского берега значительно сильнее: он лучше укреплён батареями, а форты могли вмещать до трёх тысяч человек. Для действий против египетского флота — в случае его прорыва в близлежащий к турецкой столице район Буюкдере — Бюрно рекомендовал применить правильно изготовленные брандеры(«если брандеры под покровом ночи умело направить прямо в канал»).
Отправленные на Ближний Восток русские генштабисты получили важные сведения, из которых наибольший интерес представляли два документа. Первым была «Ведомость регулярного войска Египетского Паши»:
«Пехоты(здесь и далее подчёркнуто в тексте документа. — Прим. авт.):
25 полков, по 3300 чел. в каждом. 82500 чел.
4 полка в Каире, 1 в Дамиете, 1 в Розетте, 2 в Александрии и Абукире, 2 в Мекке, 2 в Кандии, 13 в Сирии.
Кавалерии: 2 полка в Каире, 9 в Сирии.
Итого 11 полков по 600 чел. — 6600.
Артиллерии: 1 полк в Каире, 2 полка в Сирии.
Итого 3 полка по 1600 чел. — 4800.
Сапёров: 1 полк в Каире, 1 полк в Сирии. 2 полка по 800 чел. — 1600.
Итого всех 90 700
Действующая армия Ибрагима паши состоит из вышесказанных полков: 13 пехотных — 43000 [чел.], 9 кавалерийских — 5400, 1 саперного — 800, 2 артиллерийских — 3200. Всего 32400.
Артиллерийский парк состоит из 100 полевых орудий. Сверх сего при армии находятся бедуинов 5000, друзов под начальством Эмир Бликира до 15 000[чел.]»4.
Вторым важным документом стал «Список египетского флота»:
«MaghallaKebir— 100 [орудий]
Mansoura — 100
Iskender— 100
Aboukir — 84
Caire Transport — 120
Akia— 110
Homs — 84
Bailam— 100
Cesdeuxe Vaisauxe — 100»5.
В 1832—1833 гг. морские силы Мехмета-Али Египетского значительно превосходили турецкие. Кораблями 1 ранга (100 и 120 пушек) командовали опытные английские и французские капитаны, а в дополнение к приведённым силам в распоряжении Ибрагима-паши имелись шесть—семь фрегатов больших размеров, способных нести до 60 и 64 орудий, и свыше 40 корветов и бригов; общее количество орудий во флоте достигало 1600. На стапелях находились один 130- и один 100-пушечный корабль, кроме того, египтяне захватили в Средиземном море турецкие трофеи: один 40-пушечный фрегат, два 14-пушечных брига и один 10-пушечный тендер. Российский капитан-лейтенант И.П. Бутенев, командир брига «Парис», видел египетский флот недалеко от Корсики, Родоса и Кипра и обратил внимание на то, что египтяне обладали кораблями усовершенствованной конструкции с хорошими мореходными качествами и добротным парусным вооружением6.
Султан Махмуд осознавал, что перевес оставался не на его стороне: имевшиеся сухопутные и морские силы по численности и качественному уровню серьёзно уступали египетским, и если не подойдёт помощь извне, то турецкая столица не выстоит против натиска войск Ибрагима-паши, а средства морской обороны не смогут воспрепятствовать прорыву египетского флота в Проливы.
По мере стремительного продвижения египетских войск к турецкой столице правительство Николая Iвсё больше убеждалось в необходимости вмешательства в турецко-египетский конфликт. Из секретной переписки главного командира Черноморского флота и портов адмирала А.С. Грейга с начальником Главного морского штаба Е.И.В. (ГМШ) князем А.С. Меншиковым явствует, что уже зимой 1832 года Николай I намеревался начать подготовку флота к походу в Босфор. Император приказал Грейгу: «Черноморский флот ныне же вооружить. Обстоятельства, могущие возникнуть от успехов египтян, могут понудить в течение зимы к высылке в море наших эскадр»7. Ответ Грейга был следующим: к выходу в море в полной готовности находятся корабли «Париж», «Императрица Мария», «Чесма», «Адрианополь», «Память Евстафия», «Анап», «Императрица Екатерина», «Пантелеймон», «Пимен», «Пармен»; фрегаты «Тенедос», «Архипелаг», «Эривань», «Варна», «Энос», «Бургас» и «Штандарт»8. Но, несмотря на высокую степень готовности российских морских сил, экспедиция к берегам Босфора в 1832 году не состоялась, так как в Николаев пришло известие о прекращении Ибрагимом-пашой военных действий и отводе кораблей на зимовку в Кандию. Николай I приказал разоружить флот, но на всякий случай держать в полной готовности четыре корабля и три фрегата9. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 846. Оп. 16. Д. 1099. В апреле 1789 г., во время Русско-турецкой войны 1787—1791 гг. по приказу султана Селима III Константинополь был переименован в Истанбул (Стамбул). Но почти до конца XIX и даже в начале XX в. в официальных документах различных ведомств России (МИД, Морского и Военного министерств) турецкую столицу по-прежнему называли Константинополем.
2 Там же. Д. 1098. Л. 7—8 об.
3 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГАВМФ). Ф. 19. Оп. 1. Д. 161.
4 Архив внешней политики Российской империи. Историко-документальный департамент МИД России (АВПРИ).Ф. 180. Оп. 517/1. Д. 3238. Л. 162.
5 Там же. Л. 163; РГА ВМФ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 168. Л. 16—17.
6 АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/1. Д. 3238. Л. 140—164.
7 РГАВМФ. Ф. 205. Оп. 1. Д. 1220. Л. 3—4.
8 Там же. Л. 5—6.
9 Там же. Л. 22 об.