Аннотация. В статье на основе сведений открывшихся архивных источников рассказано о батальонном комиссаре И.Г. Устинове, командовавшем 25-й танковой дивизией в приграничных сражениях 1941 года и ставшем активным участником смоленского партизанского подполья на оккупированной территории в начальный период Великой Отечественной войны.
Summary. The article, based on the opened archival sources, tells about Battalion Commissar I.G. Ustinov, which commanded the 25th tank division in the 1941 near-border battles and became an active participant in the Smolensk partisan underground in the initial period of the Great Patriotic War.
ГЕРОИ И ПОДВИГИ
КРУГЛИКОВ Павел Фёдорович — кандидат технических наук, доцент
(Москва. E-mail: pfkruglikov@mail.ru).
БОЕВАЯ СУДЬБА КОМИССАРА УСТИНОВА
Неизвестные страницы истории смоленского партизанского подполья
Обелиск, возведённый на месте бывшего гитлеровского концлагеря № 126 в Смоленской области, хранит память о 45 тысячах погибших в его застенках воинов Красной армии, пленённых в ходе тяжелейших боёв 1941 года. В их числе — батальонный комиссар Илья Григорьевич Устинов, один из героев приграничных сражений, активный участник смоленского партизанского подполья.
Более полувека в фамильном архиве семьи Устиновых бережно хранится заметка известного смоленского историка-архивиста Леонида Васильевича Котова в городской газете «Рабочий путь», в которой содержится просьба к читателям сообщить «об Устинове И.Г. и лицах, имевших с ним связь». Обнаруженные документы государственных и частных архивов позволяют нам ответить на это обращение.
Илья Григорьевич Устинов родился в уездном городе Чаусы Могилёвской губернии в 1901 году в семье потомственного казака. По воспоминаниям родственников, он обладал твёрдым и уравновешенным характером, чтил своих предков и военную службу. Илья рано овладел плотницким ремеслом, поскольку детские и юношеские годы провёл среди мастеровых в артели, где работали дед, отец и брат. Эти рабочие навыки очень пригодились в его военной карьере.
Весной 1920 года Илье принесли повестку о призыве в Красную армию. Хотя 21 год ему ещё не исполнился, мечта надеть военную форму обрела реальные очертания. В горвоенкомате лишь мельком проверили документы юного призывника и приказали наутро явиться с солдатским скарбом для пешего похода в Могилёв.
Всё лето новобранцы проходили военную подготовку под командованием опытных бойцов прибывших с востока дивизий Красной армии. Сразу после формирования роты и выделения казарменного помещения понадобились плотницкие навыки Ильи. Сколотив артель из бойцов своего подразделения, Устинов быстро справился с ремонтом и был назначен командиром отделения. Вскоре на построении вновь сформированного полка было объявлено, что хорошо показавшие себя в обучении красноармейцы, происходящие из рабочих и крестьян, могут подать заявление о приёме в партию большевиков. Командир роты одному из первых предложил написать заявление Илье и бойцам его отделения, делом доказавшим своё пролетарское происхождение.
Поздней осенью 1920 года полк был переброшен в Полесье против польских отрядов Булак-Балоховича, вторгшихся в Белоруссию и рассчитывавших на поддержку крестьян. После окончания войны с Польшей началась гарнизонная жизнь младшего командира Устинова. Имевший четырёхклассное образование Илья был направлен на военно-политические курсы. Через три месяца он вернулся в родную часть уже в звании младшего политрука. В тощем солдатском мешке Устинов привёз книгу Сталина «Вопросы ленинизма», ставшую третьей (после «Азбуки коммунизма» Бухарина и Устава ВКП(б)) в его личной библиотеке. Когда вновь назначенный политрук представлялся непосредственному начальнику, тот вручил ему свой подарок — потрёпанный Боевой устав пехоты. Строго добавил: «В бою политрук должен быть командиром».
Через несколько лет произошло переформирование дивизии, и Устинова направили для дальнейшего прохождения службы в отдельный танковый полк, который размещался в окрестностях Минска. Бронетанковые войска молодой Советской Республики проходили тогда период своего становления, и политруку (позднее старшему политруку) Илье Устинову приходилось одновременно вести воспитательную работу с личным составом и совершенствовать собственные навыки вождения и обслуживания танков, пулемётной и пушечной стрельбы.
Часто бывая по делам службы в окружном Доме Красной армии и общаясь с его женским активом, молодой политрук познакомился с будущей супругой Лидией Глуховой. Её отец Иван Данилович был знатным строителем в Смоленске, участвовавшим в возведении зданий Дома Советов и драматического театра. Лидия рано потеряла мать, и её новыми родственниками стали вторая жена отца Евгения Феофановна и её дочь Виктория. Жизненные пути Устинова и семьи Глуховых удивительным образом пересеклись позже, в годы Великой Отечественной войны.
30 ноября 1939 года началась «зимняя война» СССР с Финляндией. Устинов, как и многие другие командиры РККА, подал рапорт о переводе на фронт, в танковую часть Ленинградского военного округа. Его просьба вначале осталась без внимания, однако в декабре Красная армия потерпела крупное поражение в районе финской оборонительной линии Маннергейма, потеряв при этом большое количество бронетехники и личного состава. Рапорту Устинова был дан ход, и он получил назначение в отдельный танковый полк 10-го танкового корпуса, дислоцировавшегося в г. Луга Ленинградской области. В те дни здесь родился его сын Александр. По итогам финской военной кампании Илья Григорьевич был награждён орденом Красной Звезды и получил звание батальонного комиссара1.
Затем последовала его длительная командировка в Гомель, где была сформирована 44-я легкотанковая бригада, вооружённая танками Т-26. Вскоре это воинское соединение было переименовано в 25-ю танковую дивизию с местом дислокации в г. Сурож. В 1941 году дивизия была включена в состав 13-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора П.Н. Ахлюстина. Из приведённых в книге Д.Н. Егорова2 воспоминаний участников Приграничных сражений складывается образ генерала Ахлюстина как умелого, осмотрительного и отважного военачальника. За несколько месяцев, оставшихся до начала войны, он приложил немалые усилия для боевой подготовки своего корпуса, имевшего сокращённый состав.
Отсутствие почти половины положенных по штату командиров стало одной из причин поражений Красной армии в приграничных сражениях. 25-я танковая дивизия также длительное время оставалась без командира. На эту должность временно был назначен батальонный комиссар (майор) И.Г. Устинов. Даже после появления нового комдива (не оставившего о себе доброй памяти), генерал Ахлюстин больше доверял помполиту, фактически сформировавшему дивизию. Впоследствии в беседе со своим тестем И.Д. Глуховым в оккупированном Смоленске Устинов рассказал, что перед началом войны он был представлен к воинскому званию бригадного комиссара (полковника), минуя звания старший батальонный и полковой комиссар3. Такое неординарное представление явно свидетельствовало о том, что генерал Ахлюстин поверил в Устинова и поддержал его авторитет как командира накануне предстоявших сражений.
С началом боевых действий на Западном фронте генерал Ахлюстин принял к исполнению довоенный план действий: 208-я механизированная дивизия и танковые дивизии 13-го мехкорпуса вышли на рубежи наступления в районе г. Браньск. Когда наши части начали активные действия, немцам пришлось обороняться и срочно использовать резервы. Против частей 13-го мехкорпуса вермахт развернул оборонительные линии с большим количеством противотанковой артиллерии и танков. Разгорелся жаркий бой на широком фронте4. В ходе этого боя дивизия осталась без командира, и батальонный комиссар Устинов принял его обязанности. По его приказу начиная с 23 июня 50-й танковый полк майора Пожидаева оказывал боевую поддержку 330-му полку 113-й стрелковой дивизии, отступавшей от Белостока. Начальник штаба 330-го полка вспоминал впоследствии: «Нам был придан танковый полк… он прибыл из Браньска… В оборонительных боях на этом рубеже в течение трёх суток танковый полк сыграл немаловажную роль в обороне, хотя и много потерял своей техники… На рубежах Браньск — Бацьки… весь день продолжался тяжёлый встречный бой… Особенно настойчив был Пожидаев, бросавший подразделения своего 50-го танкового полка на Браньск и с запада, и с северо-запада, и с севера. Он так интенсивно руководил боем, что к концу дня совершенно охрип. Многие командиры… ходили в танковые атаки, стоя в открытых танковых люках своих машин… В непрерывных атаках от огня противотанковых орудий и ударов авиации было подбито и сожжено много танков дивизии»5.
Браньск дважды переходил из рук в руки. Срочно подошедший резерв 137-й немецкой дивизии из корпуса генерала Геера помог фашистам закрепиться в Бацьках, но до 25 июня продолжалось жаркое сражение в районе Бельска6. Генерал Гудериан назвал в своих мемуарах действия корпуса генерала Ахлюстина «…всё возраставшим давлением русских, отступавших из Белостока… Гитлер хотел приостановить движение танковой группы (к Минску. — Прим. авт.) и направить её немедленно против сил противника в районе Белостока»7.
«…К 27 июня в распоряжении Пожидаева остались три танка. Их вместе с уцелевшими бойцами и командирами Пожидаев отвёл в лес под Заблудовым, рядом с которым был крупный аэродром… Это последнее, что пока удалось установить об организованных действиях 25-й танковой дивизии…»8.
13-й механизированный корпус с честью выполнил свой воинский долг в приграничных сражениях. Четверо суток он сдерживал превосходившие силы противника и покинул позиции лишь по приказу, израсходовав боеприпасы, потеряв вооружение и фактически весь личный состав, когда танковая группа генерала Гота находилась уже в 30 км от Минска.
В этой обстановке батальонному комиссару Устинову вместе со своими уцелевшими танкистами оставалось только, используя грузовики, отходить по лесным дорогам на восток. Отступавшему отряду удалось до 29 июня пересечь полосу наступления немцев на Минск с северо-запада, пока ещё не замкнулось кольцо окружения. Они держали путь в «смоленские ворота» — пространство в 75 км между реками Западная Двина и Днепр к югу от Витебска. В центре «ворот» находился город Рудня.
Условия, в которых оказались Устинов и его боевые товарищи, поставили перед ними вопрос, как выполнить требования военной присяги, если невозможно соединиться с основными войсками. О действиях в окружении или при отступлении указаний в уставах не было. Выбор был невелик: или фактически безоружными, без продовольствия пробиваться через густые порядки вражеских войск к линии фронта, или включиться в партизанскую борьбу на оккупированной территории. Политрук Устинов выбрал второе решение.
Имеются сведения о действиях в 1941 году в Руднянском районе партизанского отряда под командованием капитана Хвостова9. Вероятно, решение о его создании было принято в Рудне Устиновым, Хвостовым и другими уцелевшими командирами 13-го мехкорпуса. При этом они считали, что в Смоленске должен действовать руководящий центр областного подполья, который может утвердить их решение своим приказом. Такой приказ последовал в сентябре 1941 года, когда Смоленский обком ВКП(б), работавший на неоккупированной территории, назначил командиром Руднянского отряда Николая Евдокимовича Мельникова. Партизанский отряд был сформирован в ноябре из групп военнослужащих-окруженцев10, в т.ч. из уже действовавшего отряда Хвостова. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Семейный архив Александра и Валентина Устиновых (г. Сафоново Смоленской обл.).
2 Егоров Д.М. Июнь 1941 г.: разгром Западного фронта М.: Яуза; Эксмо, 2008. Разд. 4.6.
3 Архив Прокуратуры Смоленской области. Арх. след. дело № 26736. Глухов Иван Данилович.
4 Егоров Д.М. Указ. соч. Разд. 6.7.
5 Там же. Разд. 10.2.
6 Там же.
7 Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск: Русич, 1998. С. 212.
8 Егоров Д.М. Указ. соч. Разд. 10.2.
9 Котов Л.В. Смоленское подполье. М.: Московский рабочий, 1966. С. 55.
10 Касаткин М.А. В тылу немецко-фашистских армий «Центр». М.: Мысль, 1980. С. 77.