Аннотация. В рецензируемом издании рассказывается о реформах, предпринятых российским самодержавием для укрепления армии и флота. Авторы монографии показали осуществление этих преобразований через деятельность высших представителей военно-политической элиты второй половины XIX — начала XX века.
Summary. The edition under review speaks of reform undertaken by the Russian autocracy to build up the army and the navy. The authors of the monograph showed how these transformations were achieved through the actions of top members of the military-political elite in the second half of the 19th century and the beginning of the 20th century.
СМОЛИН АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ — профессор Санкт-Петербургского государственного университета, доктор исторических наук
(Санкт-Петербург. E-mail: smolin1947@yandex.ru).
АРМИЯ И ФЛОТ В РЕАЛИЗАЦИИ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ АМБИЦИЙ РОССИИ
Найти ответ на вопрос, насколько соотносятся реальные экономические возможности той или иной страны с её стремлением решать свои геополитические задачи, попытались авторы рецензируемого издания*.
Их цель — выявить амбиции самодержавной власти России («военно-феодальной империи»), сравнить её реальные возможности встать в один ряд с другими великими державами, прошедшими стадию промышленного переворота и уверенно развивавшимися по буржуазному пути. Для решения этой задачи авторы представили на суд читателей биографии знаковых фигур русской военно-политической элиты второй половины XIX — начала XX века. Среди них военные министры генерал-фельдмаршал Д.А. Милютин, генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов, морские министры адмиралы И.А. Шестаков и И.К. Григорович; председатель Совета министров П.А. Столыпин, начальник Главного штаба генерал от инфантерии Н.Н. Обручев, главнокомандующий Юго-Западным фронтом, затем Верховный главнокомандующий русской армией генерал от кавалерии А.А. Брусилов. Кроме того, дана подробная информация об учреждении важнейшего органа управления Военно-морским флотом России — Морского генерального штаба (МГШ) и его создателях. Деятельность героев книги неоднозначно оценивалась как историками тех далёких лет, так и последующих поколений. Тем интереснее мнение на заданную тему исследователей XXI века.
Красной нитью через все очерки проходит мысль о творческой силе монархии, высказанная военным министром Д.А. Милютиным: «Реформа у нас может быть произведена только властью». И сколь эффективными ни казались бы планы тех или иных военных и государственных деятелей России по улучшению её внутреннего и международного положения, их реализацию тормозили феодальные пережитки, которые сдерживали экономическое и политическое развитие страны. Самодержавие проводило реформы так, чтобы не затронуть суть самой системы. В связи с этим неудачи в её реформировании на разных этапах исторического развития не могли поставить Россию вровень с её конкурентами. Об этом свидетельствуют войны, проигранные империей в изучаемый период. Даже плодами победы в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг. Россия не смогла воспользоваться. Причины таких последствий следует искать не в отдельных просчётах тех или иных деятелей или в недостатке времени для осуществления каких-либо программ. Дело в том, что активная внешняя политика сохранившей сословное устройство «военно-феодальной империи» не подкреплялась мощью её экономического развития.
Попытки модернизировать русскую армию предпринимались военными министрами Д.А. Милютиным, А.Н. Куропаткиным и В.А. Сухомлиновым. Однако лишь война выставляет оценки тем, кто развивает армию в мирное время. Осуществлённые Милютиным преобразования проанализированы в очерке доктора исторических наук Л.Г. Захаровой «Всё наше государственное устройство требует коренной реформы снизу доверху» (с. 17—62). При Милютине были отменены наиболее жестокие методы телесных наказаний (правда, это вряд ли могло произойти без поддержки великого князя Константина Николаевича), однако в офицерской среде гуманное отношение к солдатам прививалось крайне медленно. Официально телесные наказания в армии полностью отменили только в 1904 году, но во время Первой мировой войны 1914—1918 гг. они получили новый импульс. Были проведены реформы в военном образовании, сделаны шаги по созданию массовой армии и подготовке обученного резерва. Уделял Милютин внимание развитию отечественного военного производства и строительству стратегических железных дорог, поскольку имевшиеся в стране не соответствовали задачам времени. Лакмусовой бумажкой реформ стала Русско-турецкая война (1877—1878), которую желал военный министр, между тем её итоги оказались безрадостными. Хотя Турция и проиграла войну, но под давлением Англии России пришлось отказаться от условий Сан-Стефанского мира. Война выявила много недостатков в организации, вооружении и снабжении российской армии. К тому же высший офицерский состав оказался не на высоте положения. В итоге, несмотря на все усилия военного министра, отход от крепостнических порядков в армии происходил очень медленно (закончился только в 1917 г.).
Одним из помощников Д.А. Милютина в проведении военных реформ стал генерал Н.Н. Обручев, тоже сторонник активного внешнеполитического курса России. Его деятельности посвятил свой очерк «Первая наша забота — стоять твёрдо в Европе» доктор исторических наук И.С. Рыбачёнок (с. 95—142). Генерал надеялся, что в результате реформ произойдёт укрепление военно-экономического потенциала и обороноспособности Российской империи. Благодаря глубоким познаниям в области военной теории, работе с военными министрами (Д.А. Милютиным и П.С. Ванновским) и административному опыту Н.Н. Обручев стал начальником Главного штаба. Это был один из немногих генералов, придававших значение экономическому развитию страны в качестве основы её боеспособности. Особую роль он отводил железнодорожному транспорту. Его командировка во Францию в 1860 году пришлась на бум железнодорожного строительства, способствовавшего стремительному развитию в стране тяжёлой промышленности. Однако увиденные за границей преобразования не удалось реализовать в России из-за её экономической отсталости и косности мышления правящего класса.
Анализируя подготовку европейских стран к новым войнам, учитывая неудачный опыт Крымской войны и слабость России в борьбе с коалицией держав, Обручев высказывал свои соображения на случай вооружённого конфликта с Турцией. В подготовленных им специальных записках содержались анализ состояния вооружённых сил ведущих европейских стран и Российской империи, а также вывод о необходимости принятия последней срочных мер по укреплению своей обороны. Однако осуществление проектов откладывалось из-за отсутствия финансовых средств. Вместе с тем Обручев, подчёркивает автор, занижал военные возможности армии и флота Турции, что имело негативные последствия для России во время войны 1877—1878 гг. (с. 108, 113, 114). В период подготовки к ней генерал составил несколько записок, содержавших варианты дальнейшего развития событий. Главной целью войны он считал установление в той или иной форме контроля над проливами Босфор и Дарданеллы. Однако у России не было ни сил, ни средств для решения национально-государственных задач, и «подновлённый реформами строй… не смог противостоять своим соперникам на международной арене» (с. 121, 122).
После окончания войны с Турцией российские военные приступили к разработке планов на случай войны с Германией и Австро-Венгрией. Первым план развёртывания войск, суть которого состояла в наступлении на Австро-Венгрию и в удержании обороны против Германии, представил Обручев. В дальнейшем этот замысел был взят за основу военно-политическим руководством страны. Приоритетной для него также оставалась задача установить контроль России над проливами. Разработка планов по их захвату продолжилась (несмотря на ограниченность экономических и военных ресурсов). Существенный вклад в их развитие внёс Обручев. Вместе с тем, предвидя столкновение с Японией, он не был сторонником продвижения Российской империи на Дальний Восток. Все идеи Николая Николаевича, направленные на усиление обороноспособности страны, вступали в противоречие с реальностью. Экономическая отсталость империи не позволяла содержать нужные для её обороны силы.
Одним из министров, стремившихся к возвышению сухопутной мощи России, был генерал А.Н. Куропаткин. О нём — очерк «Дела на Дальнем Востоке могут привести нас к конфликту с Японией» (с. 143—182) кандидата исторических наук Ю.Ф. Субботина. Прежде чем занять столь высокий пост, Алексей Николаевич прошёл все ступени служебной лестницы. Он участвовал в Русско-турецкой войне (1878—1878), исполняя обязанности начальника штаба 16-й пехотной дивизии, затем командовал Туркестанской стрелковой бригадой в Центральной Азии, занимался административной работой, будучи начальником Закаспийской области. Получив назначение на должность военного министра, Куропаткин проявил качества достаточно умелого администратора. Однако, по оценкам современников, близко знавших генерала, у него были такие недостатки, как нетерпимость к чужому мнению и нерешительность. Находясь на посту военного министра, он заботился об укреплении западной границы и видел Францию союзницей в борьбе с державами Тройственного союза. Вместе с тем автор подчёркивает противоречивость взглядов Куропаткина. С одной стороны, он заботился об охране границ государства, с другой — считал необходимым овладеть Босфором и Дарданеллами, укрепить положение на Тихом океане и получить выход к Индийскому океану через Персию. Однако такие задачи требовали от России огромных затрат, хорошо развитой экономики, передовых армии и флота.
В конце XIX века внешняя политика России приобрела «дальневосточный уклон», и это совпало с гегемонистскими планами военного министра на далёких окраинах империи. Вместе с тем он осознавал трудности ведения широкомасштабных действий на Дальнем Востоке. Однако в сложной придворной борьбе группировок сказались непоследовательность и противоречивость взглядов генерала. Активная внешняя политика в регионе не соответствовала военной и экономической готовности России к войне. Не было и согласованных планов действий Военного и Морского министерств. Вместе с тем русская армия на Дальнем Востоке, по мнению Куропаткина, находилась в боеготовом состоянии. Об этом свидетельствовала и инспекторская поездка министра в регион в 1903 году, за несколько месяцев до начала войны с Японией. Несовершенными оказались и планы Куропаткина относительно предстоявших боевых действий против империи микадо, к тому же в военном ведомстве имели слабое представление о её планах.
После начала войны с Японией генерал был назначен командующим Маньчжурской армией, а затем главнокомандующим вооружёнными силами на Дальнем Востоке. По справедливому заключению Субботина, Куропаткин был ответственен как за политику, которая привела к войне, так и за её позорный исход (я считаю, и за бездарное командование войсками; непригодность Куропаткина на посту командующего проявилась и в годы Первой мировой войны).
Другим военным министром, воочию наблюдавшим плоды своей реформаторской деятельности, был генерал В.А. Сухомлинов. Автор очерка «Добиться создания русской армии, равносильной германской» (с. 281—316) кандидат исторических наук В.А. Авдеев сетует, что в историографии сложилось по большей части негативное мнение о генерале. Считая, что Сухомлинов «был не хуже и не лучше других царских министров», Авдеев приводит следующие слова генерала А.С. Лукомского: «И на посту военного министра он оставался тем же умным человеком, быстро схватывающим суть дела, чарующим собеседником и чрезвычайно приятным знакомым» (с. 283). Однако такая характеристика «государственного человека» (вспоминается чеховская женщина, «приятная во всех отношениях») просто убийственна.
Далее Авдеев, характеризуя военную карьеру Сухомлинова, делает акцент на его министерской деятельности. «Наследство», полученное от его предшественников — генералов А.Н. Куропаткина и А.Ф. Редигера, нельзя назвать блестящим, что показали Русско-японская война и последовавшие затем попытки реформ в армии. Став в 1908 году военным министром, Сухомлинов уже имел представление о том, как реформировать русскую армию. В своих расчётах по её перевооружению он исходил из того, что война будет краткосрочной, и к 1914 году для ведения такого рода операций были созданы соответствующие запасы (к сожалению, недостаточные на момент начала боевых действий). Был изменён закон о воинской повинности, улучшилась подготовка офицерского состава. В военные училища стали принимать, помимо дворян представителей других сословий. Вместе с тем оснащение армии новейшей техникой замедлялось общей экономической отсталостью страны, что ставило Россию в невыгодные условия в сравнении с её будущими противниками. И хотя в мирное время было немало сделано в плане подготовки к войне, с её началом экономика страны не смогла обеспечить действующую армию всем необходимым. Результатом стали серьёзные неудачи русской армии. Правящая верхушка пыталась обвинить в её поражениях военного министра, объявив его «германским шпионом». Сухомлинова арестовали и отдали под суд, но трагедии армии избежать не удалось. Разумеется, военный министр не был шпионом, однако по большей части именно он отвечал за неготовность действующей армии к войне.
Заслуженный профессор МГУ доктор исторических наук А.Г. Голиков посвятил очерк «Мира не может быть, пока не разгромим немца» (с. 317—354) генералу от кавалерии А.А. Брусилову. При этом был избран весьма оригинальный приём изложения: сопоставление действий Брусилова в качестве главнокомандующего Юго-Западным фронтом в 1916 году и в качестве Верховного главнокомандующего русской армией в Июньском наступлении 1917 года.
Брусиловский прорыв был подготовлен достаточно тщательно, с учётом прошлых ошибок; успеху способствовало увеличение выпуска боеприпасов и вооружения российскими заводами. Однако наступление Юго-Западного фронта началось раньше намеченного срока — из-за катастрофического положения на Итальянском фронте, где союзник России потерпел поражение под Трентино. Летнее наступление русской армии 1916 года принесло ей успех как в моральном, так и в материальном плане (большое количество техники и других трофеев; вступление в войну Румынии на стороне Антанты).
Опыт прорыва Брусиловым Австро-Венгерского фронта был использован Ставкой Верховного главнокомандующего и при планировании кампании 1917 года. Общее наступление союзники хотели начать не позднее 18 апреля 1917 года, однако после Февральской революции в России не всем планам суждено было воплотиться в жизнь. В тот период Брусилов по-прежнему оставался активным сторонником наступления на Русском фронте. Подготовка к нему началась сразу после того, как 22 мая Временное правительство назначило Алексея Алексеевича Верховным главнокомандующим. При этом генерал рассчитывал на поддержку союзников, но они заняли выжидательную позицию.
Между тем германское командование, ожидая прорыва русских войск, подготовилось к его отражению. Удачно начавшись 18 июня, наступление вскоре захлебнулось, и все меры по восстановлению в русской армии дисциплины (в их числе введение смертной казни 12 июля) результатов не дали. 18 июля Временное правительство сместило Брусилова с должности Верховного главнокомандующего. На этот пост был назначен генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов.
По мнению Голикова, провал Июньского наступления 1917 года был обусловлен тем, что Верховный главнокомандующий Брусилов оказался не на высоте положения в новых условиях, возникших после Февральской революции. Оставаясь царским генералом, он не смог понять смысла революции и заставить солдат сражаться за цели, которые были им чужды. Плюс ко всему Верховный главнокомандующий неверно оценил позицию союзников, ошибочно рассчитывая на их помощь. К тому же противник заблаговременно подготовился к отражению ожидавшегося им наступления русской армии.
Проблема значения флота в обеспечении внешнеполитических интересов России рассмотрена в очерке доктора исторических наук К.Б. Назаренко «В мирное время флот — длинная рука политики» (с. 63—94), посвящённом деятельности морского министра И.А. Шестакова. Изложив его биографию, автор описал такие проведённые им преобразования, как введение плавательного ценза и возрастных ограничений при занятии различных должностей. Реформы Шестакова, справедливо отмечает Назаренко, носили сословный характер и были призваны «не допустить в кают-компании лиц из простонародья».
Следующим шагом министра стала реорганизация органов управления флотом, давшая результаты в мирное время, но не выдержавшая испытания в ходе Русско-японской войны. В эпоху Шестакова началось строительство полноценных броненосцев. С его именем связано утверждение и начало исполнения 20-летней судостроительной программы. Однако все реформы в военной области проверяются практикой войны, а вооружённый конфликт России с Японией привёл к разгрому русского флота. Частично ответственным за это был морской министр, но большей частью — русское самодержавие. По его воле Россия ввязалась в войну, не имея точного представления о противнике и заметно отставая в техническом прогрессе от ведущих держав мира.
В очерке доктора исторических наук А.В. Игнатьева «Флот — атрибут великой державы» (с. 183—202) повествуется о деятельности председателя Совета министров П.А. Столыпина. На его премьерство выпала задача возрождения российского флота после цусимской катастрофы. Пётр Аркадьевич, считая одним из главных рычагов проведения великодержавной политики флот, всячески способствовал принятию программы по его строительству. Соответствующие выступления председателя Совмина перед Государственной думой способствовали возрождению морского могущества Российской империи. Принятие правительством десятилетней программы по воссозданию флота должно было восстановить великодержавный статус России. Этому содействовали проводившиеся Столыпиным мероприятия по созданию линейного флота.
Поражение России в войне с Японией выдвинуло новую задачу — реорганизации управления российским флотом. Для этого в 1906 году был создан Морской генеральный штаб (МГШ). Его костяк составили молодые офицеры, прошедшие Русско-японскую войну и мечтавшие о возрождении российского флота. Ещё в одном очерке К.Б. Назаренко — «Учреждение, необходимое для управления флотом и морским ведомством» (с. 203—234) — представлены подробные биографии ведущих офицеров МГШ. Достаточно информативен сюжет и об «идейном отце» МГШ А.Н. Щеглове. Автор доказывает необоснованность претензий А.В. Колчака на авторство составленной Щегловым записки «Работа штаба по опыту русско-японской войны». Также очерк содержит интересные сведения о Л.А. Брусилове, М.И. Каськове, М.М. Римском-Корсакове, Б.И. Доливо-Добровольском, Л.Б. Кербере, А.В. Колчаке и других самобытных офицерах МГШ. Однако нельзя не отметить при этом отдельные неточности. Например, чин полного адмирала был дан Колчаку не Временным Всероссийским правительством, а вновь образованным после переворота в Омске 18 ноября 1918 года Советом министров (председатель П.В. Вологодский). Кроме того, Доливо-Добровольский участвовал в переговорах, но не в Бресте, а в германо-финско-русских — об установлении демаркационной линии в Финском заливе и очистке его от мин, проходивших в Либаве в сентябре—октябре 1918 года.
Высоко оценивая деятельность офицеров МГШ, Назаренко вместе с тем обращает внимание на имевшиеся в их работе недостатки: увлечение теоретическими схемами, стремление к широким обобщениям без должной проработки деталей, отсутствие анализа сложившейся ситуации. Любопытны заключения автора по поводу внешнеполитической ориентации офицеров МГШ. Так, на начальной стадии деятельности ведомства его сотрудники восхищались Германией (создавшей за короткое время мощный линейный флот) и испытывали антипатию к Англии (из-за её позиции накануне и во время Русско-японской войны). Правда, с началом Первой мировой войны ситуация изменилась. Интересно и наблюдение Назаренко, связанное с понятием «прогрессивные». Его нельзя одинаково применять, справедливо считает он, в качестве «передовых» в отношении как технологий, организационных усовершенствований, так и политических убеждений.
Назаренко подверг критике излишнюю увлечённость офицеров МГШ идеей строительства линейного флота. Однако степень экономического развития страны, считает автор, не давала России возможности иметь столько линейных кораблей, сколько было в Англии или Германии. К тому же руководство России, да и морские генштабисты считали, что война начнётся не в 1914, а в 1920 году, что позволило бы осуществить большую судостроительную программу. К сожалению, внешнеполитическая ситуация сложилась иначе. «Недостаточно развитая промышленность, отсталое сельское хозяйство и глубочайшие социальные противоречия в Российской империи, — справедливо констатирует автор, — не позволили ей достичь победы в Первой мировой войне» (с. 234).
Очерк кандидата исторических наук Б.И. Гаврилова «Лишь бы всё для флота было хорошо и быстро сделано» (с. 235—280) — о последнем морском министре империи И.К. Григоровиче. Главное внимание автор уделил судостроению, которому министр придавал огромное значение. В связи с этим, на мой взгляд, текст оказался несколько перегружен информацией, связанной с деятельностью судостроительных заводов.
Став товарищем морского министра (1909), а затем и заняв этот пост (1911), Григорович провёл огромную работу по активизации деятельности министерства и налаживанию его отношений с Государственной думой. Последнее было необходимо для того, чтобы получать соответствующие кредиты, осуществлять судостроительные программы, совершенствовать работу казённых и частных предприятий в интересах флота. Хотя к началу войны не удалось полностью выполнить программы перевооружения флота, но он стал, несомненно, мощнее. Правда, потенциал линкоров Балтийского флота так и не был полностью востребован во время Первой мировой войны, однако стал «запалом» для революционных событий 1917 года. Во время войны на плечи министра легли заботы, связанные с обеспечением флота всем необходимым, а также ремонтом повреждённых кораблей и строительством новых. Безусловно, добросовестная деятельность одного министра не могла изменить систему, стремительно приближавшуюся к закономерному краху.
В целом представленные в очерках сведения о жизни и деятельности военных и морских деятелей Российской империи XIX — начала XX века стали яркой иллюстрацией того, что никакие старания по совершенствованию военно-феодальной монархии (являвшейся анахронизмом в сравнении с передовыми державами) не могли предотвратить её грядущего развала. В свою очередь геополитические амбиции самодержавия, не подкреплённые экономической мощью, только приближали плачевный для страны финал.
* Армия и флот в геополитических интересах России / Отв. ред. И.С. Рыбачёнок. М.: Институт российской истории РАН; Центр гуманитарных инициатив, 2019. 368 с.